На цепи

      Сюэ Ян прибилась к ним абсолютно случайно.       Во время очередной ночной охоты Синчэнь и Сун Лань наткнулись на разгромленный дом, полный трупов людей и демонов. Добив демонов, что ещё подавали признаки жизни, и похоронив людей (среди них выживших не было), они обыскали дом, пытаясь понять, что там произошло. Обыск ничуть не прояснил ситуацию: помимо главного зала, где и развернулась бойня, в остальном это было совершенно обычное жилище совершенно обычного клана с парой заклинателей во главе. И с совершенно обычной девушкой, сидящей в подполе. Она была на четыре года младше Синчэнь, ещё подросток, но из-за низкого роста и изящного сложения и вовсе казалась ребёнком.       Девочка была цела. Сун Лань предположила, что её успели спрятать в подполе до начала бойни. Или она сама додумалась залезть под землю. Странно, конечно, что она единственная воспользовалась таким надёжным укрытием, но мало ли, что может произойти в горячке боя с налётчиками? Может, демоны отрезали людям путь из зала, или были караульные, отлавливающие беглецов.       Так или иначе, девочка была жива, здорова, и даже не казалась особенно напуганной. Стоило Синчэнь прекратить расспрашивать её, как скупые слёзы мгновенно высохли, руки перестали дрожать, даже плечи распрямились. Сун Лань присматривала за девчонкой краем глаза, опасаясь, что это может быть демоница-оборотень. Та, будто стремясь подтвердить подозрения, внимательно слушала разговор заклинательниц, вся съежившаяся и настороженная. Было что-то неприятно-опасное в её худом, осунувшемся лице.       — Ей шестнадцать, а не шесть. Она сможет сама о себе позаботиться. Отсюда до города — час пешей ходьбы, доберётся как-нибудь, — отрезала тогда Сун Лань. Её интуиция вопила, что ничего хорошего от этой лисицы, старательно отыгрывающей невинную и напуганную малышку, ждать не придётся. Да, она после не раз проверяла девочку, и та была чистокровным человеком: ни капли демонической энергии. Но глаза противились восприятию заклинательницы, замечали то, что не мог уловить осторожный осмотр. Сун Лань ловила случайные взгляды, полные ненависти, видела, как Сюэ Ян двигается, крадётся, всегда готовая напасть. Как крыса… нет, бешеная бродячая псина, готовая потерпеть людей только пока её кормят, а после норовящая вцепиться в горло.       Но, конечно, добрая душа Синчэнь не могла оставить бедняжку одну, в месте, где убили всех её родных. О том, что покорёженные тела принадлежали её семье, сирота сказала сама: помимо этого факта и её собственного имени с возрастом ничего выпытать не вышло. Полная сострадания, Синчэнь почти час уговаривала Сун Лань забрать девочку с собой. Та согласилась лишь по одной причине: Синчэнь предлагала довести девушку до ближайшей резиденции какого-нибудь клана, ведь у неё явственно чувствовался потенциал к формированию золотого ядра. Но и только. Никаких совместных путешествий длиной в пять лет, в которые это всё вылилось.       Вылилось не без помощи Сюэ Ян. Почуяв слабину доброго сердца Сяо Синчэнь, эта демоница будто приворожила её. Картина, навеки запечатанная в памяти Сун Лань: Сюэ Ян, свернувшаяся в клубочек у костра, который приходилось разводить специально для неё, и Синчэнь, осторожно укрывающая её собственными верхними одеждами. В такие ночи она тихо разговаривала с Сун Лань, убеждала, что просто хочет помочь, что найдёнышу будет лучше с ней, вот так, чем неприкаянной сиротой в чужом клане.       Сюэ Ян несомненно подслушивала и с каждым днём всё усерднее напирала на то, что привязалась к «сестрице Синчэнь» и ей будет горько с ней прощаться, уходить к чужим людям. Разве «сестрица Синчэнь» станет слушать после этого нудные уговоры гласа разума, коим скромно именовала себя Сун Лань? Что бы она ни говорила, на что бы ни намекала, как бы ни заостряла внимание на странностях и тревожных звоночках в поведении Сюэ Ян, Синчэнь было всё равно. Если Сун Лань ловила Сюэ Ян на краже, Синчэнь прощала её за пару покаянных слов и просящий взгляд снизу вверх. Если заставала на угрозах и жестокости к обычному люду, Синчэнь оправдывала это пережитым ужасом и обещала поговорить с подопечной. Разговор обычно оканчивался ужасно наигранными слезами Сюэ Ян и растроганной Синчэнь, гладящей её по голове.       В попытках открыть Синчэнь глаза пришлось перепробовать все доступные методы, но ничего не выходило. Даже когда Синчэнь сама замечала, что в Сюэ Ян очень мало от несчастной сиротки и очень много от потенциальной маньячки-убийцы, она списывала это на тяжёлое прошлое и оптимистично надеялась «перевоспитать», «исцелить» и «направить на путь истинный».       — Разве в твоём храме не учат, что безнадёжных людей не бывает? Что в каждом есть искра добра, и она стоит всех усилий, чтобы её распалить? — иногда говорила Синчэнь с лёгкой укоризной, если упрёки Сун Лань заходили слишком далеко.       — А она безнадёжна? Что же с ней не так? — обычно спрашивала Сун Лань с хитрым прищуром, надеясь, что Синчэнь, глухая к словам подруги, услышит хотя бы свои собственные и задумается.       — Она… немного агрессивна, но и только. Это легко исправить добротой и заботой, — отвечала Синчэнь с заминкой. Немного агрессивна — это похожа на королеву демонов в ярости? Однажды Сун Лань так и скажет. Когда-нибудь. Желательно, когда Сюэ Ян не будет пристально смотреть ей в спину, откровенно подслушивая. Держа руку на подаренном Синчэнь мече.       Иногда Сун Лань думала, что погибшая семья Сюэ Ян — вовсе не те несчастные люди, а демоны, которых они с Синчэнь добили. И погибли они не в схватке друг с другом, как сказала Сюэ Ян, а от рук маленькой маньячки.       Синчэнь, доброжелательная до наивности, игнорировала хищные гримасы, откровенную жажду крови, язвительность и ненависть ко всему живому. Она видела только руку с недостающим мизинцем — «Бедняжка, как же так вышло?» — осунувшееся от голода лицо — «Возьми мою порцию, тебе нужно восстанавливать силы» — и потрёпанные старые одежды — «Обязательно зайдём на рынок».       Ну и, возможно, на её отношение влияло то, что при Синчэнь Сюэ Ян тщательно отыгрывала восторженную маленькую девочку, открывая своё истинное лицо только посторонним. Смотрела «старшей сестрице» в рот и неукоснительно следовала её просьбам; просьбам — не приказам, потому что Синчэнь никогда никому не приказывала. Она неукоснительно выполняла всё, что говорили, позволяла Синчэнь заплетать её волосы — её собственных умений хватало только на хвост, запоминала наставления Синчэнь почти дословно, со второй недели путешествий вызвалась обслуживать старших, готовя на привалах и расстилая для них постели. Подобранные Синчэнь одежды она отказывалась надевать в дороге, называя «слишком красивыми», и берегла их как зеницу ока.       Это могло бы растрогать кого угодно, но не Сун Лань. К несчастью, чары Сюэ Ян были направлены не на неё. Стратегию маленькая демоница выбрала идеальную. Синчэнь была очень заботливой по природе своей, но заботиться ей пока что было не о чем и не о ком. Сун Лань уже взрослая и самостоятельная, их собственный орден, хлопотам о котором можно посвятить себя, ещё не создан. А тут под руку повернулась талантливая сиротка, уважительно называющая «наставницей» и «сестрицей» и на малейший жест заботы реагирующая, как на подарок небес. Как же ей устоять?       Сун Лань понимала это, понимала тоску Синчэнь по будущему, где она будет учить, заботиться, присматривать, воспитывать. И потому, скрепя сердце, позволяла ей возиться с пока что единственной подопечной. Но глаз с Сюэ Ян не спускала: пока Синчэнь была счастлива, всё в порядке, но если маленькая тварь хотя бы немного расстроит её, Фусюэ в руке Сун Лань не дрогнет.       Маленький монстр в теле девушки прекрасно чувствовал это настороженное внимание и, когда Синчэнь не видела, отыгрывалась на Сун Лань вовсю. Язвительные фразы лились рекой, и, что самое ужасное, попадали в цель, доводя несчастную заклинательницу до бешенства. Иногда Сун Лань всерьёз начинала высчитывать, сколько лет уединения и молитв ей потребуется, чтобы искупить жестокое убийство ребёнка.       Однажды, когда Синчэнь поранила руку, Сун Лань попыталась заплести Сюэ Ян косу — по просьбе всё той же Синчэнь. Этот взгляд, полный брезгливости, она запомнила на всю жизнь. Сюэ Ян выглядела так, как будто вот-вот отрежет те волосы, которых успела коснуться чужая рука. Это та самая, что на касания Синчэнь отзывалась как кошка на ласку!       Но годы шли один за одним, а Фусюэ так и не окропила чёрная гнилая кровь демоницы. Сюэ Ян вытянулась, окрепла, превратившись в милую девушку, и навеки превратила сплочённый дуэт Сяо Синчэнь и Сун Лань в трио. Сун Лань уже почти не возражала, лишь изредка ворчала для виду. Сюэ Ян оставалась всё той же кровожадной, голодной до насилия и смертей тварью, но научилась контролировать свои порывы и даже применять их во благо. Возможно, Сун Лань даже уважала и симпатизировала ей за все те случаи, когда она спасала старших сестриц, защищала их, не щадя себя. Может быть, когда Сюэ Ян, теряя потроха из распоротого живота, всё равно твёрдо стояла перед ней с мечом в руках, прикрывая своим телом, даже её каменное сердце дрогнуло. Совсем чуть-чуть.       К тому же, Синчэнь ловко привлекла Сунь Лан к обучению Сюэ Ян. Она не могла не заметить неприязни между ними, и знала, что Сун Лань всегда симпатизирует тем, кого считает умными, а Сюэ Ян сносно относится ко всем, кто способен дать ей знания. Сюэ Ян было не занимать ума, а Сун Лань многому могла научить, так что вскоре отношения между ними сгладились до взаимной терпимости.       Проблески уважения Сун Лань к Сюэ Ян превратились в полноценное признание. Сун Лань могла быть упрямой, но не признать способности Сюэ Ян не могла. А потенциала у девушки было полно. Для неё усовершенствовать или изобрести какой-нибудь амулет за несколько часов привала было так же легко и обыденно, как для Сун Лань — использовать уже существующий. Видимо, ей не давали покоя лавры заклинательницы Вэй Усянь, амулетами которой пользовались почти все ордена. На каждый урок и рассказ она реагировала сотней вопросов и уточнений. И, наверное, может быть, в о з м о ж н о, Сун Лань нравилось тренироваться с Сюэ Ян, показывать уловки и приёмы, ставить правильные позы, наблюдать, как полуживотные инстинктивные рывки меча меняются отточенной хореографией боя. Было всё-таки в наставничестве что-то такое, что привлекало и её, и Синчэнь. Может, чувство радости и гордости, когда талантливая ученица ловит твои слова налету, когда прямо на глазах выправляется, оттачивается мастерство? Словно глина в руках умелого гончара, что из безобразного месива становится стройной вазой.       И, в целом, Сун Лань не могла не признать, что была вполне довольна жизнью, представляя их маленькую компанию в виде семьи. Она и Синчэнь — сёстры, Сюэ Ян — непокорная, вздорная, но любимая племянница (в чём она не призналась бы даже под страхом смерти). Они путешествуют вместе, подыскивая место и людей, которые подойдут для их будущего ордена. И всё было прекрасно, пока не вскрылось ужасное.       Эта демоница, эта коварная… эта… эта… пыталась соблазнить благонравную Сяо Синчэнь!       Если раньше во взгляде Сюэ Ян, когда она смотрела на Синчэнь, были только уважение и восхищение, то теперь там появилось что-то новое, что категорически не нравилось Сун Лань. Голод? Жадность? Желание? Отвратительно! Сун Лань одёргивала Сюэ Ян, сверлила недовольным взглядом, опасаясь заявить о своих подозрениях во всеуслышание. А вдруг ошиблась? Стыда не оберёшься. Синчэнь наверняка посчитает её умалишённой, а Сюэ Ян будет дразнить ближайшую тысячу лет. Но раз за разом, слыша вкрадчивое «сестрица», видя, как Сюэ Ян жмётся к Синчэнь, обнимает без повода, хватает за руку, кладёт голову на плечо… Ярость раздирала Сунь Лань изнутри огненными когтями.       Серьёзный разговор между ней и Сюэ Ян был вопросом времени. Как только настала пора пополнить запасы, Сун Лань отправила Синчэнь в близлежащий город за покупками, а сама заявила, что займётся тренировкой с ученицей. Та быстро поняла истинные намерения «сестрицы» и попыталась сбежать.       — Я уверена, сестрице понадобится помощь, — бросила она и уже готова была вскочить на меч вслед за Синчэнь, как Сун Лань легко выбила клинок из её рук. Под пристальным надзором Сюэ Ян была усажена напротив Сун Лань, спиной к огромному дереву, чтобы было меньше путей к отступлению. Насупившись и сложа руки на груди, она смотрела недовольным взглядом исподлобья, но сбежать не пыталась. Хотя могла. С её-то изворотливостью… Сун Лань мысленно прикинула и насчитала больше пяти способов, которыми Сюэ Ян могла её одурачить и скрыться в лесах до прихода Синчэнь.       — Объяснись, — сухо обронила Сун Лань.       — Кому уж тут надо объясняться, так точно не мне! — ожидаемо огрызнулась Сюэ Ян. — Это ты тут ведёшь себя как-то странно, дорогая сестрица Сун Лань.       «Дорогая сестрица» поморщилась, но проглотила фамильярность, проигнорировав подначку. Наверняка Сюэ Ян надеялась разозлить её и увести тему разговора в привычное русло препирательств.       — Скажешь, не понимаешь? Тогда я намекну, — в голосе Сун Лань скользнула сталь. — Я видела, как вчера ты обнимала Синчэнь во сне, и утром специально проснулась раньше неё, чтобы отстраниться. Объяснись.       Видела Сун Лань намного, намного больше, но этот случай был одним из последних, довольно показательных и красноречивых жестов Сюэ Ян.       — Я замёрзла! Неужели ты настолько верна заветам своего храма недотрог, что даже попытку согреться считаешь пороком? — немедленно ответила Сюэ Ян, ничуть не смущённая. Щёки её оставались бледными, как снег. Прекрасный контроль. Но вот с ответом она поспешила.       — Скажи, за что мне лучше тебя наказать, за ложь или за неумение использовать ци? Тебя учили контролировать температуру своего тела несколько месяцев назад, и ты прекрасно справлялась. Неужели успела всё позабыть?       Сюэ Ян тут же открыла рот, готовая ответить. Не удивительно: мало что способно было выбить её из колеи, на любое слово у неё находилась ещё сотня, если не две, а все разговоры с ней заканчивались только тогда, когда она этого хотела. Но Сун Лань тут же продолжила, не дав ей ни шанса ответить.       — Зачем ты бередишь её чувства? Синчэнь и так балует тебя, возится с тобой, как с собственной дочерью, неужто тебе этого мало? Ты так жадна? Скажи мне, чего ты от неё хочешь, и я дам тебе это, только прекрати свой фарс. Тебе нужно больше денег? Новый меч?       На мгновение Сюэ Ян замерла, потрясённая, а как ожила — вскочила на ноги, сжимая руки в кулаки. Лицо её залила ожидаемая краска, но не смущения, а гнева. Глаза сверкали яростью, она проникла даже в голос, который Сюэ Ян обычно прекрасно контролировала в любых ситуациях.       — Да как ты!.. Думаешь, я пытаюсь подольститься? Думаешь, подлизываюсь наживы ради?!       — А что мне ещё думать? Я попросила объяснений, а ты делаешь вид, что не понимаешь, о чём я. Значит, придётся мне догадываться самой, — спокойно ответила Сун Лань, тратя последние силы на то, чтобы не выхватить меч. Сюэ Ян выглядела так, будто, будь у неё клинок, она бы прирезала «сестрицу» на месте без малейших раздумий.       Сюэ Ян внезапно успокоилась, отряхнула одежды от налипших травинок и листьев. Она откинулась спиной на ствол дерева, снова сложила руки на груди. Взгляд её стал знакомо-стеклянным — задумалась. Но не надолго. Когда она заговорила снова, голос её был спокоен и твёрд.       — Я полюбила её с первого взгляда. Ещё тогда, когда она спустилась в подпол и нашла меня. В полумраке я не видела лица, но слышала голос. Самый прекрасный голос на свете. С каждым днём привязанность моя только крепла, и я делала всё, чтобы только остаться с вами. Ты так старательно настраивала сестрицу против меня, но она твердила, что видит во мне что-то хорошее, и это окончательно привязало к ней моё сердце.       Сун Лань внимательно слушала, склонив голову на бок. Ложь это или нет, правда или умелая игра, можно разобраться позже. Пока что она хотя бы говорит. С молчанием Сун Лань ничего не смогла бы сделать, но слова можно хотя бы проверить на подлинность.       — Ты была права, — на мгновение губы Сюэ Ян исказила язвительная усмешка, — я была чудовищем. А сестрица Синчэнь ошибалась. Во мне не было ни капли добра. Вообще ничего. Кромешная тьма и пустота. Но она… Никто никогда не относилась ко мне так. Никто никогда не заботилась. Никто никогда ни за что не прикоснулась бы ко мне, не стала спрашивать, какая еда мне больше по душе, какого цвета одежды я себе хочу, не болят ли ноги после долгой дороги. Только она. Она стала заботиться обо мне. Не потому, что ей что-то нужно было от меня. Просто так, потому что она думала, что мне это нужно.       Голос Сюэ Ян дрогнул. Рука скользнула на сердце.       — Её руки посадили в эту тьму, — она сжала одежды на груди, — семя добра, и взрастили его. Я полюбила; полюбила так, как могут только такие, как я. Отчаянные, нищие, те, у кого больше нет ничего, кроме этой любви. Я жила ей, я дышала ей, я упивалась ей. И ненавидела тебя, сестрица Сун Лань, потому что ты крала её у меня, занимала её время, принимала её заботу тоже. Я хотела быть только одна для неё.       Сун Лань прошиб холодный пот. Сюэ Ян завидовала… И как раньше она не догадалась? Интересно, сколько раз от смерти её отделял только хлипкий самоконтроль Сюэ Ян и её нежелание расстраивать Синчэнь? Сун Лань не хотела спрашивать. Любой ответ будет слишком пугающим.       — Но потом поняла, что ты тут не при чём. Что сестрица Синчэнь просто… такая. Слишком хорошая. Станет помогать всем, не только близким, подарит свои силы и время любому, кто об этом попросит. И тогда я решила, что должна повзрослеть, стать сильной, чтобы защищать её, быть рядом, чтобы те, кому она помогает, не взяли слишком много. Понимаешь?       Сун Лань кивнула, стараясь уследить за сбивчивой речью Сюэ Ян, за тем, как судорожно сжимаются её пальцы, как блуждающий невидящий взгляд устремлён куда-то поверх её плеча. Она впервые открыла свои мысли, впервые говорила такие слова вслух. Должно быть, это сложно для неё.       — Но я выросла, и теперь для меня просто быть рядом это… слишком мало. Иногда мне кажется, что она сама ищет моих объятий, что смотрит на меня иначе, чем на воспитанницу. А иногда — что шарахается от меня, избегает моих рук, отдаляется. Я не знаю, что мне делать теперь. Я краду её близость, пока могу, когда она спит или в хорошем настроении, но как долго я смогу вынести это? Что мне сделать? Признаться? Но что, если она оттолкнёт, испугается, не захочет меня видеть больше? Я этого не вынесу, сестрица Сун Лань, я… Я так люблю её. Что мне делать? Скажи мне, что мне делать? — глаза Сюэ Ян подозрительно заблестели и Сун Лань едва не задохнулась. О нет. О нет. Нет-нет-нет. Сюэ Ян не плакала никогда и ни за что, плачущая Сюэ Ян — это как рухнувший небосвод, как горящее море, как…       — Для начала, — мягко сказала Синчэнь, плавно выйдя из-за дерева, о которое опиралась спиной Сюэ Ян, — подай мне кошелёк. Представляете, полетела и забыла взять деньги.       Сюэ Ян окаменела от ужаса. Сун Лань замерла тоже, пытаясь сообразить, в какой момент Синчэнь присоединилась к их откровенной беседе. Что она успела услышать? Как много узнать? Ждёт их кровавая резня или нравоучительная беседа? Сун Лань надеялась на резню. В беседах, как показала практика, она была не очень-то хороша.       — Прощу прощения за подслушивание, — тем временем продолжала Синчэнь, как ни в чём не бывало. — Но мне пришлось вернуться за кошельком, а Сун Лань как раз говорила в таком ужасном тоне… Я решила не показываться — просто на всякий случай.       Сун Лань поморщилась. Понятно. Хотела проверить, не запугивает ли она Сюэ Ян. Имеет смысл, учитывая как беспардонно и откровенно она спровадила Синчэнь за покупками, но всё равно обидно. Доверие Синчэнь долгие годы казалось ей безусловным.       — И сколько ты слышала? — спокойно спросила Сун Лань, потому что Сюэ Ян, видимо, решила принести обет молчания.       — Наверное, всё? Примерно со слов «Я думаю, сестрице понадобится моя помощь».       Чтобы сохранить остатки репутации и чести Сюэ Ян, Синчэнь и Сун Лань дружно проигнорировали её тонкий писк.       — И помощь действительно не помешает. Полетишь со мной? Можешь не брать свой меч, Шуанхуа легко выдержит нас обеих.       Сюэ Ян подчинилась, шагая, словно завороженная, едва не упав несколько раз. Синчэнь осторожно придержала её за талию, бросила меч и бодро вскочила на него. Видимо, пребывая в замечательном настроении, она шутливо закряхтела и подняла Сюэ Ян на руки. Бедняжка побагровела и не осмелилась даже ухватиться за её шею, чтобы удержаться. Сун Лань помахала рукой улетающей в противоположную от города сторону парочке и, подумав, решила прогуляться за покупками. Кошелёк никто из них так и не взяла, а вечером, когда они вернутся, точно будут голодны, как волчицы.       Напевая себе под нос любовную балладу, Сун Лань взвалила на себя оставшиеся без присмотра вещи и скрылась в лесу.