Звёздная пыль

— Кто это? — поинтересовалась Хюррем. — Мои мама и сестра. — ответила растерянная женщина. — Разве они не должны были приехать только вечером? Что нам делать? — спросила Хюррем. — Идём в дом. Спрячем тебя в комнате. — сказала Махидевран и потащила рыжеволосую за руку в комнату. — А? Что? — не успела Хюррем опомниться, как они оказались в её спальне. — Будь пока тут, не высовывайся. Я напишу тебе, когда нужно выйти. — сказала Махидевран, и уже собралась уйти, как Хюррем схватила её за тонкое запястье, вынуждая остановиться. — Махидевран, ты что творишь? — зло выговорила Хюррем, усиливая хватку на руке. — Я не собираюсь прятаться, как мышь. — Хюррем, мы уже обсуждали это. Так нужно, пойми в конце концов! — шептала Махидевран, ведь её могли услышать гости, который вот-вот зайдут в дом. — Я не виновата, что мама решила устроить сюрприз и приехать пораньше. Как только я встречу её и подготовлю к тому, что ты тоже здесь, то ты выйдешь. А пока я не пришлю тебе СМС, не смей высовываться и шуметь, также, всегда держи при себе телефон! Хорошо? — Ладно-ладно, я поняла. — Хюррем в качестве поражения подняла руки над головой. — Буду ниже травы, тише воды. — Отлично. — пробурчала Махидевран, крепко сжимая в руках свой телефон, и морально готовясь к встречи с «желанными» гостями. *** — Добро пожаловать, — с фальшивой улыбкой поприветствовала Махидевран, только что вошедших гостей. — Мама, сестра, рада вас видеть. — Спасибо. Очень теплый прием. — на лице Айше было явное недовольство, сама же, она как-то пристально и брезгливо осматривала холл. — Немного старомодный интерьер. Это будет не Айше Хафса Феттахоглу, если не сделает неприятный комментарий. Впрочем, это лишь меньшее из тех неприятных вещей, которые она может сказать или сделать. Не такую реакцию вы ожидали от матери, которая два года не видела дочь, верно? Наверное, вам казалось, что женщина подбежит к своему ребенку, заключит в теплые материнские объятия, и будет плакать от счастья. Что ж, это явно не в случае Феттахоглу старшей. По сути, шатенка уже привыкла, и не ждёт ласк от матери, хотя в её душе всегда зарождалась маленькая надежда, что Айше когда-нибудь вспомнит о том, что у неё есть ещё одна дочь. — Хатидже, — Махидевран перевела взгляд на сестру, что, как всегда, терлась возле матери. — Как ты? — Благодарю, у меня всё хорошо. Я тоже рада тебя видеть. — тихим спокойным голосом сказала девушка, слегка улыбнувшись. — Даже не сомневаюсь в искренности твоих слов. — с сарказмом сказала турчанка, понимая, что ангельский образ сестры — фальшивка и показуха для матери. — Пройдемте в гостиную. — А вещи? — поинтересовалась Хафса. — Эм, оставьте пока тут, потом занесем. — неуверенно ответила Махидевран, понимая, что матери удалось застать её врасплох. — Говорила я тебе, что нужно завести постоянных работников. — подколола девушку Айше, а в ответ Махидевран лишь закатила глаза. *** Пока Айше Хафса и Хатидже сидели на диване, Махидевран удобно устроилась на кресле. Темноволосая закинула ногу на ногу, ожидая нападков матери. — Госпожа Феттахоглу, неужели вы где-то заметили крупицу пыли? — лучшая защита в лице Махидевран — напасть первой. — Странно, домработница только вчера провела генеральную уборку. — У меня есть много замечаний по поводу твоего места обитания, — Айше специально сделала на последних словах акцент, стараясь задеть дочь. — Но озвучу самые основные, и как говорит молодежь, актуальные. — К примеру? — бровь Махидевран вызывающе приподнялась. — Твоя личная жизнь. — и вот она больная тема. — Мам, может не надо? — актриса редко о чем-либо просила мать, но выслушивать нотации от мамы по поводу её личной жизни — было выше сил девушки. — Нет, Гюльбахар, надо. — Айше называла Махидевран Гюльбахар, что означало весенняя роза (это было некое прозвище или второе имя Махидевран). — Тебе почти сорок, а ты всё ещё одна. Ни мужа, ни детей, даже молодого человека нет. Разве так можно? — Мама, — прикрикнула Махидевран, и уже привстала с кресла. — Не смей меня перебивать, Гюльбахар. Как ты не поймешь, тебе тридцать девять, ты, по сути, уже не можешь родить! Одно дело это, ладно, не хочешь детей — не надо. Но нельзя жить одной, у тебя должна быть семья, свой домашний очаг! Нравится ли тебе жить одной в этом огромном особняке и тратить молодость на работу? — Мама, разве не ты говорила, что в первую очередь нужно построить карьеру, да и вообще, жить для себя? — уже кричала женщина, не беспокоясь, что Хюррем может это услышать. — Да, говорила. Но Гюльбахар, ты уже давно построила карьеру, и сейчас, когда вдоволь насладилась жизнью свободной женщиной, пора бы задуматься и о более серьезных вещах! — Айше так же подорвалась с дивана и повысила голос. — Я сама решу, как мне лучше. — Решит она, конечно, ничего ты не решишь. Вон, посмотри на свою сестру, — Феттахоглу старшая указала на Хатидже, которая сидела на диване, боясь вмешиваться. — Девушке тридцать, она нашла молодого человека и выходит замуж. Бери пример с неё. — Я рада за Хатидже, но это не повод нас сравнивать. — Махидевран хоть и привыкла, что для её мамы существует только Хатидже, но это по-прежнему задевало. — Это всё из-за того парня и проклятой девчонки, не помню как их зовут. Если бы не они и эта авария, ты бы по-другому жила! — женщина гневно смотрела на дочь. — Хотя, не думаю. Из-за своих принципов и дурного характера даже он не стал терпеть тебя, никто не смог бы вытерпеть! — Зачем, мама? — осипшим голос спросила Махидевран. Для девушки это была самая больная тема. Тот парень, та девушка, та авария. Это всё ужасно сказалось на характере Махидевран. И если бы не тот случай, она и вправду жила другой жизнью. Шатенка больше не могла сдерживаться, слезы предательски полились из глаз. За что мать её так ненавидит? Почему пытается ранить родную дочь? Неужели она действительно её не любит? — О Аллах, еще твоих слез мне не хватало, — Айше развела руками. — Хватит! Не смейте с ней так разговаривать, она вообще-то ваша дочь, — из-за коридора, что соединяет гостиную и кухню, вышла Хюррем. — Зачем вы осознанно причиняете боль родному ребенку? — Махидевран, что эта за невоспитанная домработница у тебя? — спросила Айше, и одновременно гневно, и брезгливо посмотрела на рыжеволосую, что одарила её точно таким же взглядом. — Она не домработница, мама! — зло выговорила девушка, сдерживая новую порцию слёз. — Это моя подруга Хюррем из России, она будет жить здесь, пока не найдет жилье. Это не обсуждается. — У тебя очень невоспитанные подруги. — это всё, что сказала Айше прежде, чем направится в сторону лестницы. — Покажи наши комнаты и помоги занести чемоданы. *** — Ты зачем вышла? Кто тебя просил? — Махидевран приходилось громко шептать, чтобы её мама и сестра не услышали криков, которые так и хотели вырваться наружу. — В добавок ко всему, еще вступила в диалог и нагрубила. Если я хотя бы чуть-чуть знаю Айше Хафсу Феттахоглу, то она это просто так не оставит. — Она не имела право наезжать на тебя, — тихо ответила Хюррем, сидя на своей кровати, при этом вплетая руки в рыжие локоны. — Твоя мама сама некультурная, и вообще, она знает, что такое «психологическое насилие»? — Хюррем, со своей мамой я разберусь сама, тебя же никто не просил вмешиваться. У меня правда нет ни сил, ни времени, чтобы ссориться с тобой, поэтому постарайся больше так не делать. — уже более спокойно сказала девушка. — Хорошо. Но если она будет тебя оскорблять или что-то в этом роде, то я за себя не ручаюсь. — лицо Махидевран вытянулось в удивление, ведь прежде никто не заступался и не защищал её. — Идём, мы сейчас все вместе позавтракаем. А затем, мама с Хатидже куда-то поедут и вернуться поздно вечером, так что, вряд ли мы ещё увидимся с ними сегодня. Нужно пережить это утро. — шатенка устало вздохнула. — Историю нашего знакомства и ответы на все возможные вопросы мамы я уже придумала. Главное, не скажи ничего лишнего, просто доверься мне. — Я доверяю тебе, Махидевран. — Хюррем улыбнулась, и девушки вместе вышли из комнаты. *** — Все блюда вегетарианские. — подчеркнула Айше. — Спасибо, мама, а то мы не заметили. — довольно грубо ответила ещё обиженная девушка. — М-да, ты исхудала, Гюльбахар. Такими темпами скоро станешь анорексичкой. — казалось, Айше уже достаточно поиздевалась над дочерью и унизила её, но ей было мало. — Перестаньте говорить так, уважайте выбор дочери. — спокойным тоном сказала Хюррем, сделав глоток сока. — Тебя никто не спрашивал, не помню как тебя там… — женщина осуждающе посмотрела на рыжую. — Хюррем. — Но это не значит, что вам можно унижать Махидевран. По крайней мере, я этого не допущу. — уже грубее ответила она. — Всё, достаточно. У меня нет времени на споры с такими людьми. Гюльбахар, мы уезжаем, приедем поздно. — Айше встала изо стола, попутно протирая руки салфеткой. — Идем, Хатидже. — Спасибо за завтрак. Приятного аппетита. — прежде чем уйти, сказала Хатидже. — Хюррем, — как только они ушли, Махидевран уже хотела начать выставлять претензии, но та её резко перебила. — Я знаю, Махидевран, ты сейчас начнёшь на меня кричать за то, что я вступилась за тебя. Прости конечно, но я не могла просто сидеть и слушать как тебя унижают. Так что, найди себе другой объект, чтобы выплеснуть злость. — Хюррем почти кричала (ведь ей изрядно надоело, что Махидевран по любому поводу хочет накричать на неё), а после ушла и заперлась в комнате. *** Махидевран каждый вечер принимает ванну с пенкой, когда хочет расслабиться и подумать. Сейчас все её мысли были о Хюррем. Рыжеволосая её защищала, при этом не задав ни единого вопроса. Махидевран поступила некрасиво, начав наезжать на нее, хотя должна была поблагодарить. Её мама… Это и вовсе отдельная тема. Мама Махидевран никогда не принимала её, как дочь, и не любила. Изначально, когда она только родилась, Айше не планировала детей, поэтому не уделяла внимание старшей дочери. Махидевран рано стала самостоятельной и взрослой, ведь няни возились с ней только до десяти лет. Затем родилась Хатидже, в тот момент Хафса желала ребенка, поэтому младшую дочь любила, заботилась и уделяла внимание больше. Когда Феттахоглу старшая вспомнила о том, что у нее есть еще один ребёнок, было поздно. Махидевран уже было четырнадцать, когда сформировался её внутренний мир, характер, мировоззрение. И конечно, она была совсем не такой, какой хотела её мать. Поняв, что не сможет перевоспитать старшую дочь под себя, занялась младшей. Айше старалась воспитать из Хатидже своего идеала. Идеальную дочь, девушку. Сейчас Хатидже таковой является, по крайней мере для матери. Махидевран знает, что этот ангельский образ примерной дочери — спектакль для Феттахоглу старшей. У Хатидже много своих тараканов, о которых знают лишь она и её старшая сестра. А в скором времени узнаем и мы… Самым разумным решением сейчас было пойти к Хюррем. Махидевран хотела извиниться, и по сути, ей просто нужна была поддержка. Она хотела почувствовать, что не одна на поле боя, что не только ей придется противостоять нападкам матери, что рыжеволосая тоже с ней. Махидевран это было необходимо. *** — Здравствуй, — Махидевран в тонкой ночной сорочке вошла в комнату Узерли, при этом села рядом на кровать. — Пожалуйста, давай не сейчас, не хочу перед сном ссориться с тобой. — Хюррем, уже готовая ко сну в пижаме, лежала под одеялом, пытаясь уснуть. — К тому же, как видишь, я уже сплю. — Спасибо. — коротко ответила Махидевран, но в ответ Хюррем лишь закрыла глаза и сильнее укуталась в одеяло. — Хорошо, спи, завтра поговорим. Махидевран собралась уходить, ведь понимала, что Хюррем обижена и явно не настроена на разговор. Перед тем, как покинуть комнату, поцеловала рыжеволосую в щеку и вышла. Ни одна из девушек не поняла, что только что произошло. Хюррем не понимала причину такого нежного жеста со стороны Феттахоглу, а сама Махидевран старалась убедить себя, что сделала это в качестве благодарности. Всю ночь женщины не могли уснуть. Махидевран старалась не думать об Узерли и о чувстве, зарождающемся внутри при мысли о ней. Больше всего её сейчас интересовало, что она будет делать с гостями, и как пройдет их завтрашний разговор с Хюррем, ведь наверняка у неё появилось много вопросов. Хюррем же думала лишь о Махидевран. Она искренне переживала за девушку, думая, как будет защищать её от нападков матери, при этом не усугубляя ситуацию. С другой стороны, она теперь могла понять, почему у Феттахоглу такой характер, ведь с токсичной мамой явно нельзя быть веселой и жизнерадостной. Скорее всего, образ стервы — это лишь защитная реакция. Но теперь нужно побольше узнать об аварии, ибо как поняла рыжеволосая, именно она так повлияла на Махидевран. Теперь для Хюррем основной задачей было — беречь хрупкую девушку, которая на вид такая сильная и непоколебимая. Ну, и в любом случае, Узерли приняла то, что испытывает к шатенке особые влечение и симпатию, но вряд ли она добьется взаимности в этом вопросе, поэтому нужно закопать эти чувства, как можно глубже и просто стать ей другом. Обе надеялись, что сюрпризы на этом закончились, но они только начинались…