Звёздная пыль

       Хатидже еле сдерживалась, чтобы не ворваться ураганом в кабинет сестры, переполненная почти детским восторгом, казалось, ещё минута и девушка лопнет от напряжения, как воздушный шарик. Похожие чувства она всегда испытывала в детстве, жалуясь матери на сестру. Сейчас, конечно, Хатидже хотелось вести себя более утонченно, нежели в пятилетнем возрасте. По этой причине затормозив у двери она сделала глубокий вдох, предвкушая приближающийся миг триумфа, однако звук, доносящийся из-за стены, вернул младшую из сестер с небес на землю. Голос распознать не составляло труда, но сейчас он скорее напоминал рык, низкий и достаточно тихий, но от этого едва ли не более устрашающий. Решив воспользоваться моментом, представительница семейства Феттахоглу бесшумной тенью юркает в комнату, устраиваясь на диване в дальнем углу, выжидая, когда на неё обратят внимание. В конце концов к этому ей было не привыкать, воспитанная авторитарной Сафие, она была вышколенна в лучших традициях классической турецкой семьи, отлично зная, когда говорить, а когда молчать, как использовать единственные доступные ей пассивные рычаги давления: Шантаж, угрозы и подкуп. Завершив наконец напряженный диалог, Махидевран пытается угомонить разбушевавшиеся эмоции, облокотившись на стол, и взъерошивая волосы привычным, нервным движением. Сегодняшнее утро на редкость не задалось. Накал страстей позволяет лазутчику оставаться незамеченным чуть дольше, но все же не слишком. — Хатидже, какого… — Девушка сидела на диване неподвижно, сложив руки на коленях. Природная бледность в сочетании с одеждой светлых тонов придавали ей схожести с приведением. — Когда я говорила «чувствуйте себя как дома», я имела в виду, чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что в гостях! — Напряжение нарастало в голосе Гюльбахар с каждым словом. — Ты была очевидно занята, я просто не хотела отвлекать, — давным давно привыкшая к крутому нраву сестры Хатидже стремилась побыстрее перейти к сути. — в любом случае, я тут узнала некоторые весьма провокационные аспекты твоей личной жизни, вот и хотела обсудить с глазу на глаз. — подобие ухмылки тронуло почти нечитаемое лицо. — Мне помимо желтых газетёнок сейчас только тебя до кучи не хватало. — вся ярость разом покинула голос, уступая место вселенской усталости. — Будь другом, оставь меня в покое хотя бы сегодня. — старшая Феттахоглу направилась к выходу, давая понять, что тема закрыта. — Вперёд, у тебя ещё масса дел на сегодня: Задушить Хюррем своим вниманием, например, — женщина старалась скрыть неуверенность и страх за ширмой сарказма. Однако стоило турчанке приоткрыть дверь, изумленному взору предстала следующая картина: Нечто, состоящие по большей части из рыжего кудла и пижамы, вопиюще нарушало ее личное пространство, — На ловца, как говорится, и зверь бежит. — с без злобной иронией констатировала Махидевран. — Ты же сможешь понянчить Хатидже сегодня, пока я буду занята? — ответом, в свою очередь, послужил резкий взмах руки, и яркий, синеватый свет, исходящий от мобильного, режущий глаза с такого близкого расстояния. — Это ты быть зверь! Почему ты мне сама все не рассказала? Мы живем вместе. Ты говоришь, что мы друзья, но почему тогда я должна узнавать о таком из ленты новостей, как последняя дурочка? Спектакль одного актера разворачивался на глазах у шокированной Хатидже. Но движимая инстинктами и подогреваемая обидой славянка, была слишком погружена в процесс излияния праведного гнева, чтобы заметить столь незначительную деталь. — Хюррем, возьми себя в руки немедленно. — раздражение, скрываемое за сдержанностью, выдавало лишь импульсивное движение пальцев правой руки. — Во-первых, хоть мы и живём вместе, ты здесь только временный постоялец. Во-вторых, мы скорее близкие знакомые, чем лучшие друзья, а даже будь мы таковыми, личная жизнь, она на то и личная. Я никому отчетов по этому вопросу не даю, и ты уж точно не исключение. Махидевран не было нужды спрашивать о причине внезапного скандала, вариант был всего один. Такое равнодушное поведение послужило Узерли ледяным душем. Все внутри сжалось, заставляя почувствовать себя крошечной и потерянной в таком огромном мире. Разом оборвав все попытки продолжить спор, крымчанка направляется обратно в спальню. Обе сестры находятся в легком ступоре ещё несколько секунд, но прийдя в себя, снова приходят в движение. Хатидже направляется следом за рыжеволосой, тогда как Махидевран решает заняться уничтожением непосредственно корня зла. *** Первый шаг в решении подобных вопросов был очевиден. Взяв в очередной раз за утро аппарат сотовой связи в руки, Феттахоглу набирает номер, стоящий на быстром наборе, всего пару гудков спустя в трубке раздаётся мелодичный мужской голос. — Доброе утро, радость моя! — собеседник на другом конце провода находится в характерном для него приподнятом состоянии духа. — Вот уж не привык тебя слышать с утра по-раньше. Ты ж обычно в это время или ещё спишь или уже работаешь. Что-то случилось? — скорее утверждение, чем вопрос. — Да, случилось! — нетерпеливо затараторила кинодива. — У журналюг шарики за ролики закатились и в прессе появилась очередная безумная спекуляция на тему моей личной жизни. На этот раз с участием тебя. Кто-то сфоткал нас с тобой сидящими вдвоем в кафе. Ну и разумеется, если мужчина и женщина находятся где-либо вдвоем, то они непременно трахаются, других вариантов в принципе не дано. — Гюльбахар сделала акцент на пошлом жаргонизме, дабы максимально подчеркнуть всю степень своего презрения к столь ограниченному мировосприятию. — Вай — Вай! Остынь, горячая женщина, сейчас Сюмбюль все уладит. Потому что кто лучший агент во всей Турции? — короткая пауза. — Не слышу? — Ты лучший агент во всей Турции. — женщина закатила глаза, но уже с тёплой улыбкой. Это была их с Сюмбюлем давняя перекличка, она дарила обоим ощущение защищенности и поддержки. — Так-то лучше. Я сейчас взгляну на эту статью, а затем сразу свяжусь с твоим адвокатом. Не переживай, мы сами с этим разберемся. Думаю, опровергающая статья выйдет еще до вечера, ну или завтра в крайнем случае. — Что бы я без тебя делала, птичка. — высокопарные речи шли в разрез с натурой Махидевран, вместо тысячи слов она использовала прозвище Сюмбюля, которое дала мужчина еще на заре их дружбы. — Бесконечно жрала кактус. Ну-то ладно, ты мне лучше скажи, Хюррем успела обнаружить статью? Как она отреагировала? — резкая смена направления беседы и нескрываемое любопытство застали шатенку в расплох. — Никак. А с чего ей вообще реагировать, если это её не касается? — Феттахоглу прекрасно понимает, что друг слишком хорошо знает ее, чтобы купиться на подобное, но позиций сдавать была не намерена. — Ну да, ну да, допустим я тебе поверил. Мне нужно бежать, разбираться с этим безобразием, но мы с тобой ещё поговорим об этом. И знаешь, если тебе так надоели сплетни про твою личную жизнь, всегда есть вариант рассказать правду. Тем более, что в твоём случае, правда пикантнее любой сплетни будет. — веселые чертята так и плясали на языке. Агент не агент, если не продумывает возможности успешного пиара. — Ха-ха, очень смешно. Иди работай, давай, шутник тоже мне. — наигранная обида перемешалась со смехом. Положив трубку, Махидевран ощутила, что наконец может сделать спокойный вдох с момента пробуждения. Общение с Сюмбюлем всегда стабилизировало ее эмоциональный фон, как ничто другое, кроме того, она давно не питала иллюзий касательно старого товарища, осознавая лучше многих — несмотря на беззаботную манеру поведения, этот человек был акулой своей сферы. Коренная уроженка Стамбула отодвигает всю сложившуюся ситуацию на периферию своего сознания, ведь на данный момент не хотелось тратить время и нервы впустую. Когда уровни адреналина с кортизолом в крови кареглазой красавицы нормализовались, она чуть чётче смогла восстановить в памяти всю утреннюю картину. Нет, ей не было стыдно за отстаивание личных границ или за выговор, сделанный этой неотесанной туземке, иначе не назвать создание представшее перед ней с утра. Однако при всей логичности аргументов, звучавших в голове, воспоминание выражения лица Хюррем в тот момент, заставляло болезненный узел в животе сжиматься все туже. Если уж каким навыком и обладает Феттахоглу, так это способностью рационализации. Твёрдо убежденная в возможности рассмотреть абсолютно все в этой жизни с точки зрения логики, хозяйка дома решает уладить нелепицу безотлагательной, направляясь в крыло с гостевыми спальнями. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Гюльбахар гасит остатки своего волнения, но оказавшись возле нужной комнаты, она чувствует как ветер беспокойств раздувает угли с новой силой. Хатидже стоит молча прислонившись спиной к дверному косяку. При виде сестры девушка приближается и цедит полушёпотом: «Она сказала, что не хочет никого видеть сейчас. Просто нервы сдали, много сразу навалилось: предстоящие пробы на чужом языке, день рождения не в кругу близких, а тут ещё и ваша утренняя размолвка, вот и результат». « У Хюррем был день рождения…когда...почему она ничего не сказала…получается она никак не праздновала…у неё пробы скоро, на взводе вся… Теперь ещё это.» — мысли набирали темп в голове старшей из сестёр. Буркнув тихое «спасибо» Хатидже, она быстрым шагом возвращается к лестнице, а вскоре выхватив пальто из гардероба, выходит на улицу. Снаружи её застаёт дождь, недостаточно сильный для переживаний о потенциальной простуде, но вполне ощутимый для укладки и одежды. Закрывшись по возможности в пальто, турчанка проскальзывает в салон своего джипа. За рулем у женщины есть возможность полюбоваться превратностями погоды из безопасного укрытия. Ее с детства завораживала вода в различных ипостасях, но именно дождь занимал особое место в сердце. Будучи ещё малышкой, она фантазировала о разных магических версиях происхождения дождя. С годами конечно вера в магию уступила место научным фактам, но ассоциация дождя с шансом на нечто новое, чистое, надежно закрепилась в подсознании. Созерцая улицы города в мрачноватом свечение грозового неба, актриса нисколько не сомневалась в том, куда ей нужно направиться. Махидевран вспомнила слова о дне рождения. Перечитав информацию о Хюррем (которую ей присылали перед проектом), она поняла, что он был еще на первой неделе их знакомства. Тогда девушки никак не общались, скорее всего, именно поэтому Узерли ничего не сказала. Но сейчас, несмотря на то, что прошло достаточно много времени, она все равно захотела как-то поздравить и просто поднять настроение. Через минуту шатенка поменяла путь, буквально забыв, куда хотела поехать до этого. Подъехав к ювелирному магазину (который, к удивлению, был ещё открыт), она вошла внутрь. Ей хотелось выбрать для Хюррем красивое украшение. Взгляд девушки зацепило колье с бриллиантом, и как показалось Махидевран, оно очень подойдет рыжеволосой. Уже через некоторое время покупка была совершена. Гюльбахар, полностью уверенная в том, что Александра оценит подарок по достоинству, вернулась обратно домой.

***

Турчанка поднялась на второй этаж. Хатидже уже не было. Видимо, она решила на какое-то время оставить Узерли, чтобы прийти позже, когда та впустит. И это только играло на руку, ведь у Махидевран будет время побыть с Хюррем наедине. Девушка пару раз постучалась, крепко держа в руках красную коробку с украшением. — Хатидже, я же просила оставить меня одну! — в голосе рыжей не сложно было заметить нотки слёз, которые смогли ввести Гюльбахар в ступор. — Хюррем, это я, открой. — спокойным тоном попросила турчанка. За стеной послышались тихие шаги и всхлипы, а затем дверь открылась, и Махидевран прошла внутрь. Шатенка посмотрела на Хюррем и ужаснулась. На девушке была утренняя пижама, волосы растрепаны, лицо заплаканное и опухшее, глаза красные, губы искусаны в кровь. На неё даже страшно смотреть, и темноволосая даже представить не могла, что сейчас творится у той в душе. — Хюррем, что произошло? — с легким испугом в глазах спросила Махидевран. — Ничего. — сухо отрезала та. — Ясно. — Махидевран подошла ближе к девушке. — Поговорим? — Может, не сейчас? — умоляюще попросила Узерли. — Нет, сейчас. — властным тоном сказала Махидевран. — Кстати, держи, это тебе. — Что это? — Хюррем взяла в руки протянутую коробку и открыла её, увидев дорогое и красивое колье. — Я…Я не понимаю… — Почему ты не сказала о своем дне рождения? — Махидевран подошла почти вплотную, заглядывая в глубину небесных глаз. — Ну, просто, — казалось, что Узерли потеряла дар речи, увидев такую красоту. — Мы тогда не особо общались, тебе вряд ли нужна была эта информация. А потом…да и вообще, уже много времени прошло. Зачем это всё? — Хюррем, я понимаю, что в начале была очень грубой, но это не значит, что я не удосужилась бы даже поздравить тебя. Поэтому делаю сейчас. — ответила Махидевран. — Скажи, тебе хотя бы понравилось? — Нет, что ты, то есть да, понравилось. Спасибо большое, это очень красивое колье, и наверное, дорогое… — от волнения Хюррем путалась в словах. — Мне приятно, что спустя столько времени ты всё же поздравила, спасибо огромное. — Не за что. Я не могла не поздравить, ты многое для меня сделала, в моральном плане. И да, еще кое-что, — Махидевран взяла телефон Хюррем, который лежал на кровати. — Хм, Узерли, у тебя нет пароля? Небезопасно. — Что ты делаешь? — спросила Хюррем, пока Махидевран что-то печатала. — Вот, почитай-ка и угомони своё любопытство, — Гюльбахар протянула той гаджет, на что рыжая начала внимательно читать статью. — Значит, вы с Сюмбюлем просто друзья и коллеги? — Да. Хочешь примерить колье? — спросила Махидевран, та лишь кивнула. — Я помогу надеть. — Спасибо. — Хюррем повернулась к зеркалу, а Махидевран перекинув прядь рыжих волос через чужое плечо, надела колье, «случайно» касаясь нежной кожи, от чего тело Узерли начало покрываться мурашками. — Эти журналисты делают сенсацию из всего, что видят, даже не проверяя, правда это или нет. — Махидевран отошла, смотря на то, как Хюррем любуется украшением в зеркале. — Ну что, у стервы есть вкус? — Что? Конечно есть. Я никогда не считала тебя стервой, а насчет той статьи, я… — Хюррем судорожно пыталась придумать оправдание. — Но Махидевран, я правда не считала тебя стервой. Ты потрясающая… Если до этого Махидевран хотелось узнать причину агрессивной реакции Хюррем на ту статью, то сейчас она просто не могла об этом думать. Ей хотелось утонуть в этом моменте. Подумать только, кто-то считает её потрясающей, и этот кто-то — Хюррем. — Александра, наконец-то, — в комнату ворвалась Хатидже, обрывая романтический момент, которая тут же подбежала к Узерли и крепко обняла её. — Я так переживала, Александра. Что с тобой? Что произошло? Хатидже, казалось, не замечала старшей сестры, ведь всё её внимание было приковано к рыжеволосой. В любой другой раз Хюррем бы разозлилась из-за того, что их с Махидевран прервали, но сейчас она была благодарна кареглазой, как никогда. Хатидже буквально спасла её от разговора, к которому Узерли была совсем не готова. Конечно, он неизбежен, но судя по всему, предстоит только завтра, поэтому у Хюррем есть достаточно времени придумать ответы на все возможные вопросы, которые может задать Гюльбахар. Хозяйка дома была крайне раздражена, ибо их посмели побеспокоить, особенно учитывая ситуацию. Махидевран не была глупой и понимала, что столь странное поведение Хюррем неспроста, и актрисе очень хотелось узнать причину. Но сейчас это её волновало и злило не так сильно (ведь она понимала, что разговор подождет и до завтра), как то, что Узерли обнимается с её младшей сестрой. Что это? Ревность. Да нет, бред. — Я оставлю вас. — с безразличным выражением лица сказала Махидевран и удалилась в свою комнату. Хюррем не смогла что-либо ответить девушке или остановить, ведь Хатидже засыпала рыжую вопросами. Узерли пришлось сказать, что нервы сдают перед кастингом (что отчасти было правдой). Шатенка, как настоящая подруга, поддержала и подбодрила, убеждая, что Хюррем — талантливая актриса, и у неё всё получится. Ещё немного поговорив, Хатидже ушла к себе. Рыжеволосой же предстояла бессонная ночь, ведь ей нужно было о многом подумать. Например, о чувствах к Махидевран, ведь теперь нет никаких сомнений — Хюррем влюбилась. Пускай это нельзя назвать любовью, но влюбленность точно присутствует. И если Узерли не смогла избавиться от этих чувств, то будет добиваться сердца Гюльбахар. В любом случае, у неё уже есть маленькая победа — Махидевран свободна и в её сердце, скорее всего, никого нет.                              *** Этой ночью Махидевран удалось выспаться, поэтому шатенка проснулась бодрой и полной сил, что было ей на руку, ведь сегодня особенный день. Вчера Гюльбахар не стала давать волю мыслям, а сразу уснула. Поэтому сегодня она хочет предложить Хюррем сходить на шоппинг, но это лишь повод, на самом деле в торговом центре она сможет поговорить с рыжей без лишних ушей. Выполнив водные процедуры, Махидевран выбрала достаточно простой образ (она не захотела тратить слишком много времени на сборы): её лук состоял из джинсовой куртки, черных топа, брюк и кроссовок. Волосы распущены и выпрямлены, на лице минимум косметики. Для Феттахоглу это было крайне необычно (ведь как правило, вне дома шатенка носила деловые костюмы и платья). Можно сказать, что её вдохновила Хюррем, ибо та постоянно одевается просто и незамысловато, но в тоже время красиво и стильно. И даже сейчас, когда Гюльбахар вошла в спальню Узерли, она видит ту в белых худи и джинсах, убеждаясь в том, что ранее сказанные слова о вкусе в одежде Хюррем — правда. Рыжеволосая также не может не оценить про себя, что такой образ Махидевран очень подходит, хотя она и не сомневается, что женщине к лицу любой имидж. — Доброе утро, Махидевран. — Александра решилась заговорить первой. — Неужели сегодня оно действительно доброе для вас, госпожа Узерли, и вы не устраиваете сцен с утра пораньше? — съязвила турчанка, на что в ответ получила молчание. — Ладно, я вообще-то по делу. Ты не хочешь сходить со мной на шоппинг? — Что? — переспросила Хюррем, не веря, что Гюльбахар действительно предложила это. — Я правильно понимаю, мы с тобой будем ходить по магазинам? — Ну да, почему нет? Всё-таки позавчера я отказала тебе, поэтому считай, что таким образом хочу загладить вину. — Махидевран старалась выглядеть спокойной и непоколебимой, но в глубине души она очень волновалась. — Конечно. С удовольствием. — на лице Хюррем засияла неподдельная радость, и пускай это выглядело глупо, Махидевран только умиляла подобная картина. Через некоторое время девушки вышли из дома, сели в машину Феттахоглу и поехали в торговый центр. Обе предвкушали насыщенный день, который они проведут вместе.