Что такое аристократка? Та, кого не затрагивает пошлость, даже если окружает её со всех сторон.
© Мюриель Барбери. Элегантность ёжика
Россійская имперія. Петроградъ.
Набережная рѣки Мойка, 94. Юсуповскій дворецъ.
31 декабря 1915 года
21:06
***
Феликс обернулся на голос, задыхаясь от отчаянной, музыкальной, поэтической нежности, от того, как блестят её глаза и губы, от того, какой счастливый и спокойный у нее голос, от того, что она есть ни мороком, ни воспоминанием, а реальностью улыбок и объятий, от того, что кто-то оказался таким большим ценителем красоты, что создал княжну императорской крови Ирину Романову в замужестве княгиню Юсупову со всем её детским очарованием, с наивностью ребёнка, с дерзостью ледяной королевы российского престола, с повадками танцовщицы. Она была настолько идеальна в своем манто с меховым воротом, что князя Феликса Юсупова ударила в солнечное сплетение, а её открытая красота, фигурная до каждого жеста и искренняя до каждой интонации. Ирина была лучшим оправданием всем обвинениям в снобизме аристократии и князь Феликс чувствовал себя до смешного уязвимым, до головокружения живым, готовым прыгнуть в холодную воду Мойки, если она попросит. Он был строфой её стихотворения, мановением её руки, паузой в её речах, хрипотцой в голосе, блеском глаз, но аристократ Феликс точно знал, что одному ему. Самой красивой гаммой она ложилась в его мелодию, самым лучшим штрихом в картину и все произведения искусства, доступные князю Феликсу каждый день меркли перед светом её улыбки и аристократ понял с неизбежностью тщательно скрываемых мыслей, что по ней он скучал, как скучают по человеку без которого не могут представить жизнь, что перед ней он готов рухнуть на колени прямо здесь, умоляя никогда не бросать его, потому что без княгини Ирины Юсуповой нет в мире красоты. Томные взгляды, говорящие куда больше и понятнее слов, горячие губы любимой Августейшей супруги: шёлк нижнего белья, стрекотание ниток жемчуга, звон бриллиантов, стук трости, низкий приглушённый смех, звон стекла в княжеской спальне, которую они делят на двоих. Бывает, они просыпаются в растерзанной страстью постели одновременно, оттого, что тонкая, уставшая и неизменно нежная рука князя Феликса легко касается мягких чёрных волос княгини Ирины. По пышности мундиров, по роскоши туалетов, по богатству ливрей, по пышности убранства, общему выражению блеска и могущества зрелище так великолепно, что ни один двор в мире не мог бы с ним сравниться. Вся эта ослепительная лучистость драгоценных камней, рассыпанных на женских плечах в том числе и на 20-летней княгине Ирине Юсуповой, которая единственная дочь Великого князя Александра Михайловича и Великой княгини Ксении Александровны, также она племянница Его Величества. Это фантастический поток бриллиантов, жемчуга, рубинов, сапфиров, изумрудов, топазов и изумрудов — поток света и огня. Феликс и Ирина король и королева светского Петрограда и не дай бог обидеть ледяную королеву! Феликс и Ирина самая богатейшая и красивая пара Российской империи, но вскоре спустя чуть больше года всю эту роскошь и великолепие императорского двора унесёт бурным вихрем революция и разруха. Светская публика из числа Феликса и Ирины, которая, невзирая на тяжелейшую войну, веселится и кутит целыми днями и ночами. Рестораны, казино и театры процветают ибо по рассказу одной французской портнихи, ни в один сезон не заказывалось столько дамских платьев и костюмов, как в военное время и не покупалось такое количество бриллиантов: война как будто не существовала для высшего общества, что до патриотизма, то в тылу безудержная спекуляция, взлетевшая до немыслимых высот. Составляются умопомрачительные состояния на военных поставках, самое дорогое шампанское и вино течёт рекой, придворный ювелир Карл Фаберже простодушно хвастается всем, что никогда ещё у него не было столько солидных клиентов, как во время Великой войны. Нагромождение запасных войск в больших городах имело огромное развращающее влияние на людей, поэтому глазам голодного и раненого солдата открывалась разгульная картина тыла с его бесчисленными соблазнами, бурлившей ночной жизнью, повальным развратом высшего общества, наглой, бьющей в глаза роскошью, созданной на его крови. — Ирэн, ты сегодня такая красивая! — умиротворённым голосом воскликнул князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон, обняв свою Августейшую супругу, дочь Великого князя и племянницу Его Величества дрожащими руками, и голосом, в котором отчаяние соседствовало со счастьем, позвал её по имени, помогая надевать супруге её меховое манто, собираясь ехать на очередной великосветский приём в отель «Астория» по случаю нового 1916 года, где будут сливки общества, потому что нигде больше не встретить всю аристократическую верхушку петроградского высшего общества, тщательно готовившуюся к роскошному балу и не увидеть никогда в жизни столько слепящих глаза драгоценностей и дорогих тканей и за несколько минут не потерять сознание от дурманящих свежих роз, сладких ароматов густого парфюма. Придворные, изящные дамы и кавалеры с россыпями бриллиантов, которые ослепляют глаза на нарядах павлиньей раскраски, шептались в отделанной гобеленами бальном зале, отступали от пронзительного взгляда богатейшей княгини Ирины Александровны Юсуповой, приседая в реверансах пока два пажа не распахивают для романовской принцессы тяжёлые двери, но хотя они виновны только в неосторожных разговорах и мимолётном признании, что между ними существует нечто большее, чем позволительно выражать в словах, но эти речи, что только от одной только мысли выворачивает наизнанку!