Lost in the dream

      Я — Ю Кихен. Мне двадцать шесть. Я в больнице.              Открываю глаза. Закрываю. Открываю. Снова тьма. Каждый раз, просыпаясь, надеюсь на что-то, хотя уже почти привык держать глаза закрытыми. Толку от них никакого нет. Открывай их, закрывай, результат не изменится. Форточка без стекла.              Во тьме немного холодно. Но, как ни странно, не так одиноко, как говорят. Здесь не пусто, отнюдь, я вижу вещи. Всякие. Вероятно, я видел их раньше, до… до чего-то, что произошло со мной. Они говорят со мной, по-своему, хотят напомнить моему угасающему сознанию кем я был когда-то. Знали бы они, что я не понимаю их.              Я — Ю Кихен. Мне двадцать шесть. Я в больнице.              Повторяю как мантру, чтобы не забыть, хотя слова давно перестали иметь смысл. И что, что Кихен? Двадцать шесть — это много? В какой больнице? Почему я здесь? Что вещи хотят мне сказать? Да и какая разница?              Я схожу с ума?              Вновь комнаты с зеркалами. Всполохи света. Лицо моей матери. Иногда мелькают слова, иногда предметы, иногда люди. Что-то появляется чаще, что-то реже. Каждый день они теряют цвет, искажаются. Иногда их грани стираются и они сливаются воедино в психоделическом танце, но я не понимаю его. Мне не страшно, привык. Это просто круглосуточный телевизор, который отключается только вместе со мной. Правда, не всегда.              Каждую ночь один и тот же сон, отличия лишь в деталях. Люди. И я. Они говорят со мной, о еде, тренировках, поездках, прочих вещах. Они шутят, поют, веселятся. Кажутся знакомыми, но только смутно. Кто они? Почему мы общаемся, как друзья, хоть я их в первый раз вижу? Ну, конечно, не в первый, но… Это бессмысленно. Глупый сон.              Кроме телевизора в моей голове есть ещё один, реальный. Из реального мира. Его смотрит моя соседка по палате. Почему она здесь и как долго – ни посмотреть, ни спросить. Я благодарен ей, реальный телевизор иногда глушит мой, внутренний. Девочка, судя по её разговорам по телефону, молода и предпочитает новостям каналы про… не помню. Людей которые поют. Голоса из реального телевизора приятные, приятней, чем придуманные мной, и один из них трогает меня больше всего. Мягкий и искристый, он будто пробирается в твоё сердце и вьет там гнездо. Хотел бы я спросить, кто это поёт, но не могу произнести ни слова.              Интересно, как звучал мой голос когда-то? Мог бы я петь на том же уровне, может даже стоять на сцене? Ни вспомнить, ни попробовать. Заперт в пределах собственной головы. Тут нет света, и даже не попросишь его включить. Только будильник соседки позволяет считать дни.              Дзынь-дзынь.              Доброе утро, тьма. Я — Ю Кихен. Мне двадцать шесть. Я в больнице.       Снова приснился тот сон. На этот раз ужея пел им, голосом из телевизора. Глупый сон. Каждый день одно и то же. Да и кто такой этот Кихен? Ничего про него не помню…              Скрип. Я поворачиваю голову и, будто бы, вижу, как отворяется дверь. Цок-цок-цок. Воображение подрисовывает к картине медсестру. Она открывает рот, словно собирается сказать…              –Ю Кихен, к Вам посетитель.              Я коротко киваю и слышу спешные шаги. Человек пододвигает стул к моей койке и неловко плюхается на него. Он берет мою руку в свои, и теперь я знаю наверняка: он настоящий. Сейчас я точно не схожу с ума.              — Как ты здесь, хён? Поправляешься? Мы думаем о тебе каждый день…        Парень говорил, не останавливаясь. О вещах, в которых я не смыслю, о людях, которых я не помню… Но его низкий бархатный голос, хоть и был с тревожными нотками, успокаивал меня. Было в нем и что-то знакомое. Что-то переворачивается внутри, шевелится в черепной коробке, боясь вылезти, когда этот человек говорит. Я слушал и слушал, постепенно убаюкиваемый чарующей мелодией его голоса…              — Кихен. Ты же слышишь меня, правда? Подай знак, пожалуйста.              Я открываю глаза и машинально моргаю, по старой памяти пытаясь смотреть. Рукой чувствую — мой собеседник замер. Я напугал его? Интересно, как я сейчас выгляжу?              А как я выгляжу?              — Надеюсь, ты всё вспомнишь когда-нибудь. И всё и всех. Меня.              Ко мне часто приходили люди. Я верю им, верю, что мы были близки, но, как бы я ни хотел, я не могу вспомнить их. Они мне чужие. Но этот человек… Его надломленный голос осколком вонзился мне в сердце. Мне стало так его жаль, что я решил вспомнить.              Я сажусь на кушетке и разворачиваюсь к нему лицом. После его удивленного вздоха я медленно, сантиметр за сантиметром веду пальцами вверх по его руке. Я дохожу до плеч, до шеи, и вот, бесцеремонно трогаю его лицо. Ощупываю нос, глаза, уши, мягкие щечки. Воображение рисует его образ и, как я и думал, это один из людей в моих снах.              Но есть что-то ещё. Казалось, я видел это лицо неприличное количество раз с неприличного количества ракурсов. Парки, сады, бутики: кадры сменяются с неистовой скоростью, и к ним начинают прилипать детали — предметы становятся четче, обрывки предложений складываются в маленькие диалоги… Встревоженный не на шутку, я начинаю двигать губами так четко, как могу, и читаю слова, отпечатавшиеся в моём сознании:              Я тебя помню.              Мир замер. Он жив? Я не слышу его дыхания. Может, это я умер? Всё было предсмертной галлюцинацией, и я обрел покой? Почему тогда я могу думать? Я сошёл с ума? Я — Ю Кихен. Мне… Сколько мне лет?.. Двадцать шесть! Мне двадцать шесть и я в больнице.              Постепенно вернулись звуки, а точнее, всхлипы. Он затрясся в моих руках, и я прижал его к себе. Мягкий и теплый. Я почти было тоже заплакал, как меня пронзила внезапная мысль. Я отстранился и на ощупь вытер ему слезы. Он такой хрупкий сейчас, но я одними губами разбиваю его сердце вдребезги:              Я тебя помню, но не помню откуда.              И снова все стихло. Мне вдруг стало так стыдно, от того что я дал ему надежду. Дал и отнял. Я опустил голову. На моё удивление, он делает то же самое, и мы сидим с минуту, обнявшись, и прижавшись лбами в пропахшей медикаментами палате. Тишину нарушил его горячий сиплый шепот:              — Всё хорошо.              И я понял, что всё хорошо.              Мы ещё долго болтали о всяком, кто как мог. Зашла медсестра, сказала, время приема закончилось час назад. Он спорит, пытается выторговать ещё хоть минуту, но, в конце концов, сдаётся. Когда его пинками гонят из палаты, он кричит мне:              — Когда выздоровеешь, пройдёмся по всем твоим любимым местам!              Я бодро кивнул, улыбаясь, и надеясь, что он видел. Когда. Я не думал об этом. И действительно, что меня ждет после? Есть ли у меня будущее?              Откуда-то издалека слышу «Я ещё завтра приду!». Наверное, из окна. Я рассмеялся. Ночью мне снова приснился тот сон, где мы шутили, танцевали и пели голосами из телевизора. Цвета стали ярче, а картинка –четче. Деталей все больше — стали всплывать звуки, запахи, имена… Значат ли они что-то, или это очередной глупый сон?              Кто знает.