What the fuck, dude?!

      Утро начинается с тёплых солнечных лучей, мягко прыгающих на лицо, с холодного душа, с кружки горячего кофе, и наконец, когда тело покроет одежда, ты готов выйти на улицу и с головой окунуться в этот новый день. Так прошло утро у Тино, который достаточно рано отправился на работу. У Бервальда же начало дня выглядело примерно так: проснуться от криков «этих злоебучих воронят», потерять очки дважды — на кровати и в душе, стукнуться мизинцем о порог ванной комнаты, коленом — об угол кровати, боком — о ручку двери. Выругавшись про себя, швед закинулся кофе, едва не обжёг слизистые, но остался, тем не менее, удовлетворён таким завтраком.       Больше всего Швеция ненавидел так просыпаться. Особенно после того, как это вошло у него в привычку. Подъём раньше будильника, мелкие неприятности, путь сразу к компьютеру, чтобы работать. Даже во времена викингов Бервальд Оксеншерна чувствовал себя спокойнее и увереннее. Он жил в суровых условиях, соответствовавших происходящему в его рутине. А сейчас что? Да, климат не особо поменялся с тех пор, но изменился темп жизни, смысл её в том числе. И здесь нет никакой привычной философии — Швеция просто хоть раз хотел нормально начать день. Но, видимо, тот, кто родился шведом, шведом и умрёт, что значило только одно: Бервальда всегда будут ждать пиздюли с утра.       И это удручало. Поправив съехавшие очки, Швеция тупо уставился в монитор. Такое себе удовольствие — смотреть то на пальцы, надеясь, что они сами собой зашевелятся, то на экран, надеясь, что там что-нибудь появится. Желание работать было обратно пропорционально желанию, чтобы Финляндия поскорее вернулся. С ним и по душам поговорить можно было, и приготовить что-нибудь вкусное, и сделать что-либо вместе. Полежать на кровати, в конце концов, в обнимку или нет — зависело от настроения обоих стран. Увы, Тино возвращался домой только под вечер. Поэтому Бервальд вынужден был оставаться дома наедине с работой и…       — Н’как вы, бл’ть, не з’ткнёт’сь!       …воронами, которые, сука, никак не хотели умолкать.       Швеция не без раздражения подошёл к окну, которое заботливо открывал перед уходом Финляндия, чтобы Бервальд не сидел в духоте, и резко закрыл его, едва не попрощавшись при этом с вазой, служившей подпоркой для створки. Она не разбилась, потому что ковёр смягчил падение, пускай и ненамного, но вода залила носки и забрызгала ноги.       — Бл’ть, — только и проронил Швеция.       Он поднял вазу и, поставив её обратно на подоконник, пошёл переодевать носки. Забрызганные штаны… а пусть будут, подумал Бервальд, всё равно скоро нагреются от такого горячего мужчины, как он. Да и пригорать от работы будет так, что определённо точно достанет до ног.       Внезапно раздавшийся звонок в дверь вновь отвлёк Швецию от того, от чего, впрочем, можно было не отвлекать. Ведь как можно отвлечь человека (или страну) от того, чем он по сути не занят? Нехотя поднимаясь со стула, Бервальд прошагал в коридор прямиком ко входной двери. Всего три секунды ему понадобилось на то, чтобы опознать в полусгорбившемся существе Америку, понять, что он рад открытой двери, и что у него были собачьи уши и хвост…       Дверь тут же стремительно поспешила возвести преграду между хозяином квартиры и нежданным посетителем, но ладонь американца остановила её.       — Стой! Подожди, Швеция, не закрывай! — завопил Америка.       — Съ’бал 'тс’да, — Бервальд не сдавался в попытках закрыть дверь.       — Да fuck, подожди, ну, пожалуйста, мне больше не к кому обратиться!       — Это н' м’я з’б’та.       — Меня чуть твоя полиция не забрала, помоги!       — Л’чше б' з’брали.       — Я звонил Финляндии, он сказал идти к тебе за помощью!       Швеция подумал-подумал, и решил: ладно, впустит Альфреда. Но, разумеется не за просто так. Сняв цепочку с двери, Бервальд впустил странную зверушку к себе на порог. Швед, впрочем, пообещал себе, что если это будет обманкой, то он вытолкнет Альфреда нахер из дома. Однако уж слишком естественно выглядели уши и хвост для подделки. Они даже шевелились так, будто всегда были частью тела американца. Бервальд даже думать, нет — даже знать не хотел, каким боком так всё получилось.       Но всё-таки пришлось. Надо же было поскорее вытолкнуть Альфреда из дома, да поскорее.       — Так, — Швеция, закрыв за собой дверь, посадил Америку на стул, а сам уселся в кресло. — К’к эт' пр’из’шл'?       — А-а-а, как бы тебе объяснить? — Америка развёл руками и замер в задумчивости. — Видишь ли, я и сам толком не въехал! Понимаешь, ни Англии, ни Норвегии, ни Румынии рядом не было, они не могли бы этого сотворить, вот!       — Н’рв’гию не пр’пл’тай, не см’г бы он т’к п’ступ’ть. Д’же с т’бой, — пробасил Швеция. А сам он понял, что его в этот момент послал Бог со словами: «Ебись с этой хуйнёй сам, сын мой». Осознав это, Бервальд нахмурился и стал лишь мрачнее. — Т’к и? Чт' пл’ниру’шь д’лать в’обще?       — А хрен его знает.       — Ты сл’шк’м б’сп’чен.       — Во всяком случае, я решил в первую очередь скрыться от посторонних глаз, — глаза Америки сверкнули, словно он рад тому, что поступил совершенно правильно. — Мало ли, забрали бы меня какие-нибудь нехорошие люди…       — П’ч’му не ст’л бр’ту зв’н’ть? — спросил Швеция.       — Так не было телефона нигде, — Америка беспомощно закачался на стуле. Он вытащил колу из-под куртки и поставил её на подоконник. — Я вышел из магазина, потом за мной погнались копы, а дальше ты уже в курсе — мне, герою, пришлось просить у кого-то помощи!       — Ну-ну, ты к б’вш’му в’к’нгу обр’т’лся з' п’м’щью, — Швеция поправил очки на переносице. — Т’к что м’ж’шь не п’ре-… Стоп, чт'?       — Ась?       — П’г’ди… ты ск’з’л, что т’л’фон' н’где н' б’ло. К’к т’гда ты св’з’лся с Ф’нл’нд’ей?..       — Э? Когда я тебе это говорил? Тебе наверняка послышалось…       Кажется, Америка ничуть не смутился тем невероятным фактом, что внезапно проебался. Но неужели он был так уверен в том факте, что Швеция его после этих слов не пошлёт? Не послал ведь, пощадил. Себе дороже вышло, но Швеция собирался позже чуть-чуть увеличить и так уже колоссальный внешний долг Америки. Что ж, уже хоть что-то, думал Бервальд. Только для него всё ещё оставалось загадкой то, почему этот очкастый идиот продолжал влезать не только в долги, но и в такие неприятности. Что сейчас больше смущало Швецию, так это то, что Америка тявкал почти через слово, как-то странно держал руки перед собой, а хвост его шевелился всё быстрее и быстрее.       Изогнув бровь дугой, Бервальд потянулся к собачьим ушам Альфреда и подёргал за них, словно пытаясь убедить себя в том, что они действительно настоящие. Америка, сидя на стуле, дёрнулся и заскулил.       — Бля, ну зачем, это не так приятно вообще-то! — воскликнул он.       — Т’хо! Я всё 'щё д’м’ю, не н’ёб’ва’шь ли ты м’ня ч’сом, — Швеция, убедившись в том, что уши намертво сидели на американской бестолковке, присел обратно в кресло и зарылся пальцами в волосы. — Вп’рв’е х’т’л бы т’го, чт’бы м’ня н’еб’ли, вот д’ж’ли-то…       — Да ладно тебе, Шве! — попытался было успокоить его Америка. — Нормально же всё будет!       Пытаясь угомонить задёргавшееся веко, Швеция решил набрать Финляндии и посвятить его в произошедшее, но что-то вдруг внезапно остановило его. Бервальд вдруг подумал: а что он Тино-то скажет? «Прикинь, мол, у нас тут натуральная американская псина завелась в доме, можно её себе оставить», — так что ли? Вариант-то был хороший, если бы Финляндия не держал при себе ружьё, заряженное каменной солью. Стрелял Тино очень хорошо, Бервальда даже не нужно было убеждать в этом — рассказов ж’ны о советско-финской войне ему хватало. Поэтому, узнай Финляндия об этом, он бы наверняка разозлился. Очень и очень сильно. Досталось бы всем.       Всем.       Именно это в последний момент и оттолкнуло Швецию от того, чтобы звонить Финляндии. Пожить ему ещё хотелось, а как с простреленной задницей это сделать, он не представлял.       Мысли шведа вдруг оказались прерваны странным хрустом. Бервальд резко вскинул голову. Оказалось, что пока он раздумывал, звонить ли Тино, Альфред успел уже вытянуть ноги и положить их на подоконник. Рядом с той злосчастной вазой.       — Ты чт' с’бе п’зв’ля’шь? — рявкнул Швеция и со всего размаху стукнул тапком по ноге Америки. Тот резко дёрнулся.       И Бервальд тут же понял, откуда был слышен хруст. Стоило Альфреду дёрнуться, как тут же стул под ним жалобно скрипнул и ухнул вниз, роняя незадачливого очкарика. Швеция, отметив про себя, какого же жирного пацана вырастил Англия, мысленно прибавил к долгу американца ещё плату за стул. Благо, что вазу не уронил — тогда бы точно был пиздец от Финляндии. Но Америка не унывал. Он вскочил с пола, при этом натурально гавкнув, и отскочил к соседнему подоконнику. И смахнул бутылку с колой.       Светопредставление, что было после этого неосторожного движения, не смог бы описать ни один писатель, ни один художник не смог бы запечатлеть это на холсте, а звукорежиссёры заебались бы подбирать нужную дорожку, подстраиваясь под крики Америки, мат Швеции и прочие посторонние звуки.       За окном уже смеркалось. Стокгольм медленно начал прекращать свою работу и постепенно сводил всю деятельность к минимуму. Люди возвращались с работы. Тихий и мирный вечер, даже вороны не кричали… Но дома у Швеции, Бервальда Оксеншерны, творился истинный первородный хаос! Ни Везувий, ни Этна, ни Ключевская Сопка не сравнились бы своим извержением с самой обычной бутылкой колы, во время падения случайно ударившейся о батарею. Всё её содержимое залило американца, пол, окна, стены, подоконник, потолок, обеденный стол — в общем, всё, что находилось в радиусе двух метров. Ругаясь самыми простыми словами, Швеция оттолкнул незадачливого Америку и, схватив бутылку, понёс её к раковине. Кое-как избавившись от извержения колы, Бервальд оглянулся и изучил масштаб трагедии.       Полностью залитый американец, всё вокруг него на два метра забрызгано, стулу хана, цветам, скорее всего, — тоже. Сам Швеция тоже не вышел сухим из воды… колы. На сей раз пострадали не только носки и штаны, но и рубашка немного, и очки. Ладно одежда, думал, Швеция, но из-за дорогой оправы и линз он был просто готов вытащить из кладовой старый, запылившийся, но ничуть не заржавевший меч викинга, и располосовать им одну американскую тушу. Которая сейчас стояла на четвереньках и растерянно смотрела по сторонам.       — Ёбаный свет, что я сделал… — Америка аж присвистнул… притявкнул. — Оно само. Я не специально.       — Ох, зн’ю я, чт' ты с т’к’ми сл’в’ми дел’ешь, — Швеция не знал, как у него получилось сохранить самообладание. Он даже сам удивился этому. — Ну-ка, сн’май од’жду, бест’л’чь.       — Что?! ЗАЧЕМ? — взвизгнул Америка, почувствовав, как с него снимают куртку.       — П’ст’рать её, д’лба’б очк’стый! — раздражённо процедил Швеция. — И т’к в’сь р’боч’й д’нь на т’бя п’тр’тил, м’дак. Р’зд’вайся, я ск’з’л! Х’ть д’нег с т’бя ещ' сп’щу… — последнее было добавлено вполголоса, почти шёпотом, но Америка, обладая четырьмя ушами теперь, всё прекрасно слышал.       — Ну уж нет! Я лучше в коле буду!       — Бл’ть, нет. Не у м’ня д’ма. Р’зд’лся.       …К его удивлению, Америка послушался прямой команды и снял с себя всё, кроме майки и трусов. Поморщившись, Швеция забрал одежду и направился с ней в ванную комнату. Запихнув её в стиральную машину, как и свою тоже, Бервальд прошёл в спальню и в шкафу нашёл чистую одежду. Подумав о том, что американцу можно попробовать впарить что-нибудь на смену. В аренду, так сказать. Но, вернувшись в гостиную и увидев, как Альфред чешется за ухом, словно настоящий пёс, Бервальд резко дал заднюю. Ну его нахер, вот что подумал он в тот момент.       И всё-таки, Швеция наконец-то озаботился вопросом постепенного превращения Америки в собаку. Первая мысль у Бервальда вспыхнула довольно тревожным огнём: если Альфред медленно, но верно перенимал повадки животного, то…       — Бл’ть, — коротко проронил Швеция.       Он побежал в кладовку и выудил оттуда цепь, довольно массивную и крепкую. Швеция заботился о памятных вещах всегда. В частности, этой цепью в прошлый раз огрёб Дания, когда тот умудрился споить Финляндию в абсолютный хлам. Теперь эта памятная вещь приобретёт более великий смысл — на ней будет сидеть Америка, Соединённые Штаты, сверхдержава, мать её! Поддавшись такой мысли, Швеция закрепил на стране-собаке ошейник, а цепь прикрепил к столбику кровати.       — Какого хуя, чувак? — практически пролаял Америка.       Но Швеция его уже не слушал. Мысленно прибавив к долгу Альфреда ещё счёт за звонок его брату, Бервальд устало набирал номер пирата-волшебника. Помочь мог теперь только он.       — Алло? — послышалось на другом конце провода.       — Англ’я? Это Шв’ц’я.       — Швеция? Не ожидал твоего звонка. Что-то случилось?       — Да, т’т т’кая пр’бл’ма… — Швеция глянул на Америку, который прислонился к подоконнику лбом (главное, чтобы биться о него не начал от безысходности). — К’к т’бе ск’з’ть. Тв’й, э-э-э… в’сп’танн’к п’т’хоньк' ст’нов’тся с’бакой.       На другом конце провода стало на мгновение так тихо, что Швеция почувствовал себя выброшенным в открытый космос. Вскоре послышался немного приглушённый голос:       — Это правда?       — Увы, да. Я пр’вер’л. Он н' ш’тит.       — Чёртов Америка…       — Я б' т’к же х’тел ск’з’ть. Всю кв’рт’ру р’зв’рот’л!       — Прости уж этого идиота. — пробурчал Англия. — Я понял, что от меня потребуется. Попробую телепортироваться к тебе.       — А к’к же сам’лёт? — спросил Швеция.       — А? — воскликнул Англия. — Ты хочешь, чтобы я больше двух часов летел к тебе вместо почти мгновенной телепортации с помощью моей магии? Я-то думал, это срочное дело, но раз Америка хлопот не доставляет, то…       — Х’р’ш', я т’бя п’н’л, — сдержанно сказал Швеция. — Р’зб’р’сь с ним к’к м’жн' б’стр’е и з’б’ри его отс’да. П’жалуйста.       — А, ну, раз «пожалуйста», тогда ладно. Если хочешь, могу скидку сделать.       — Что зн’ч’т «ск’дку»?       — То и значит! Мои услуги не бесплатные! К тому же колдовать вне Хогвартса нежелательно.       — Тьфу т'… л’дно, жду.       — Позаботься об Америке до моего прихода. Пожалуйста.       Швеция положил трубку. Первым делом он примерно прикинул, сколько стянет денег с Америки и сколько при этом заплатит Англии за его особую уличную магию. Бывший пират мог бы запросить и такую сумму, что Бервальд мог уйти в ноль. Или вообще в минус — чёрт знает Америку. И чёрт знает Англию…       Посмотрев на Америку, завилявшего хвостом, Швеция тяжело, очень, сука, тяжело вздохнул. Позаботиться об этом животном? Что ж, Бервальд не стал этого делать, если бы только не был уверен в силах Артура. Швеция подошёл к Америке.       — Р’ди вс’го св’т’го, не р’зв’р’ти т’т н’ч’го, — попросил Бервальд, присев на корточки рядом с Альфредом.       — Гав! — был ему ответ.       «Ну это всё, это — до свидания», — подумал Бервальд. Он положил ладонь на светлую голову Альфреда, а средним пальцем щёлкнул его по лбу. Америка сначала тихо заскулил, а потом так же зарычал.       — П’р’стань р’чать на м’ня, п’дор’сина! — Бервальд ещё раз щёлкнул Альфреда по лбу. Тот стал рычать лишь громче. Тогда Швеция схватился за веник и в сердцах огрел Америку по спине. — Цыц!       Америка умолк и сморщился. Швеция вдруг подумал об одной вещи. Не отпуская из руки веник, он сказал:       — Альфр’д, с’деть!       В ледяных глазах вдруг загорелся азартный огонёк, когда американец внезапно выполнил его команду.       — Б’ть не м’ж’т… — протянул Бервальд. — Л’жать!       Альфред вытянулся во все свои сто семьдесят семь сантиметров, пальцами достав до тапок Бервальда. Швеция снова приказал сесть. Америка выполнил это и посмотрел яркими доверчивыми глазами на своего «хозяина».       — Ну-ка. Л’пу! — с подвёрнутыми пальцами Бервальду была протянута ладонь Альфреда. Тогда швед бросил в сторону веник. — Ф’с! — через несколько секунд предмет был возвращён владельцу. На лице Бервальда сверкнула ухмылка. — Альфр’д, м’сто. Альфр’д, сид’ть, — американец уверенно сел, завиляв хвостом. — Г’лос!       — Fuck! — гавкнул Альфред.       — Х’р’ший м’льчик! — Бервальд погладил его по голове.       У Швеции нервно дёрнулась бровь. «Чем я занимаюсь?..» — спросил себя он, почувствовав, как его кто-то лизнул в щёку. Л и з н у л.       — В’т с’ка! — рявкнул Бервальд и заехал ладонью по щеке Альфреда. Тот вновь заскулил. Как самый настоящий пёс. Он даже тявкнул что-то, по интонации похожее на нескромный вопрос, который Альфред задал Бервальду, когда тот посадил его на цепь.       Швеция вздохнул. Он заебался. В его сегодняшние планы входило что угодно — вот что угодно! — но уж точно не присматривание за псиной Америкой. В голове мелькнула мысль о том, что, возможно, последнее действие было совершено зря. В самом деле, стоило ли горячиться? Это ведь всё равно, что злиться на человека за то, что он натворил в пьяном угаре. А в этом состоянии люди всякое могут натворить! Здесь же было почти то же самое. Америка не мог себя контролировать. Это бы имело значение, если бы он умел себя держать в руках, находясь как в трезвом, так и в пьяном состоянии. Или в состоянии «собачки». Тут уж ничего нельзя было поделать.       — Ам’р’ка, — Швеция взглянул на надувшегося парня в очках. — Л’дно… переборщил, — он легко коснулся губами американской щеки. Альфред покраснел и удивлённо посмотрел на Бервальда. — Мы об' пер’борщ’л'. Но ты — б’льше. По’тому и пл’т’ть…       — Су-сан, я дома! — радостный голос у дверей заставил Швецию похолодеть. Услышав звуки закрывающейся двери, он медленно повернул голову. — Су-сан? Дорогой, что здесь произо-… почему всё забрызгано?       — Финляндия, я надолго не задержусь у тебя, мне только за братом, — позади Тино раздался голос Артура, снимавшего обувь.       — Ничего-ничего, — с полумёртвым лицом произнёс Финляндия, переводя взгляд с Швеции на полуголого Америку и на устроенный беспорядок. — Ты проходи, твой брат здесь… С Су-саном.       «Ой бл’ть, ой бл’ть…» — вот и всё, что крутилось в голове шведа. Если бы он так не боялся сейчас за реакцию Финляндии за происходящее, то он бы вспомнил, как громко хлопала входная дверь от сквозняка. Поэтому он и не успел крикнуть Англии, чтобы тот придержал её и аккуратно закрыл. В следующую секунду громыхнуло так сильно, что, по идее, соседи могли бы уже начать стучаться в дверь, мол, какого хрена. Но Бервальда не интересовало бы всё это сейчас, как и любого другого, находящегося здесь, в этой квартире.       …с подоконника сорвалась ваза и полетела вниз. Увы, в этот раз никакой ковёр её не спас. Ваза разлетелась на три неравные части, а хризантемы взвыли из-за того, что потеряли воду и опору, ведущую их к солнцу.       Финляндия уронил сумку. В его глазах сверкнуло что-то недоброе и явно не выказывающее никаких добрых намерений. В руках Тино сверкнуло что-то большое и внушительное.       — Англия, ничего?.. — тихо спросил он.       — Да, пожалуй, — Артур приложил ладонь ко лбу. Кажется, в этот момент он разочаровался в своём брате.       — Америка, Су-сан… Вам сегодня крупно не повезло, — Финляндия резко дёрнул за какую-то ручку и бросил гневные взгляды на страны. — Не повезло, что я проходил сегодня мимо лесопилки!       — Бл’ть, — сказал Швеция.       — Fuck! — гавкнул Америка.       — Бля-я-ять, — протянул Англия.       — Ф’нл’нд’я, ст’й, — остановил его Швеция.       — Позже всё объяснишь мне, Су-сан, — глаза Финляндии загорелись. — А сейчас извини, но вам всем п и з д е ц!!!

***

      За окном стояла на редкость ужасная погода. Вроде где-то было жарко, светило солнце, орали цикады, но потом начинал капать противный дождь, дул холодный ветер. Япония, сидя перед компьютером, чихнул. Либо он простудился, либо его кто-то сейчас вспоминал. Кику не исключал оба варианта сразу. Глядя на монитор, он с тревогой чего-то ожидал. Япония резко дёрнулся, когда его телефон завибрировал.       — Да?.. — тихо спросил он.       — Япония, приветик! Ну что, как там твои дела?       — В-вполне нормально, Анна-сама. Однако меня кое-что беспокоит…       — И что же? — в голосе было слышно некое ехидство.       — Я… мне кажется, я не должен был писать нечто подобное, — Япония вздохнул. — К тому же, это мой первый раз — наверняка вышло ужасно.       — Тогда почему ты не удалишь работу? — спросила Россия.       — Не могу заставить себя, — сказал Кику. — Рука всё тянется к заветной кнопке, но в последний миг останавливается. Я ни в коем случае не виню вас за это — хоть идею подкинули мне именно вы, Анна-сама, но я оказался заражён ею. Это только моя вина.       — Хм, вот как, — протянула Анна. — То есть, ты из тех людей, кто берёт мертворождённый проект и вдыхает в него жизнь?       — Ну… да, но я бы ни в коем случае не сказал, что попытка вышла удачной, — Япония качнулся в кресле. — Скорее, я так и простоял над этим проектом с дифибриллятором, так ничего и не предприняв.       — Да ладно тебе, не так уж всё и плохо…       — Посмотрим, как отреагируют читатели.       Тут в дверь раздался очень громкий стук. Япония аж на месте подпрыгнул. Он прислушался к голосам, раздававшимся за дверью и похолодел.       — А вот и первая реакция, — Кику вытащил катану из ножен и встал в боевую стойку, телефон держа между плечом и ухом. — Анна-сама, ко мне ломится Америка-сан.       — Блять, всё, Кику, это усё, бутылка, — в голосе Анны послышались сочувствующие нотки. — Помянем.       Япония выждал момент, пока к нему в квартиру не ворвётся Америка. Кику отбросил было телефон и попытался защититься, но Альфред уже подошёл к нему вплотную.       — Япония, ЗАЧЕМ?! — воскликнул Америка, схватив его за футболку. — Ты же писал нормальные работы. Ты был избранником! Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему!       — Я ничего не сделал! — выпалил Япония.       — Нет, Япония, ты сделал! Ты сделал мне больно! Я и так очкарик, а ты хочешь чтобы я и вовсе ослеп?! Кстати, убери-ка катану от моей шеи. Я же это… не причиню тебе вреда.       — Ах, да, конечно, — Кику убрал катану в ножны.       — Зачем ты вообще хранишь у себя оружие? — спросил Америка. — Ты же под моим протекторатом.       — Ваша недавняя выходка была ответом, — сдержано сказал Япония.       — А всё-таки, Кику, — Альфред немного смягчился. — Зачем, ну зачем ты написал эту работу? Зачем, а?       Япония взглянул полумёртвым взглядом на потолок. Улыбка, полная отчаяния и страданий, сама собой вытянулась на его исхудалом лице. Посмотрев на Альфреда, Кику тихо-тихо произнёс изнурённым голосом: