***
Дженнифер тяжело отходила ото сна, пробираясь сознанием сквозь тягучую темень забытья. Словно издалека она слышала странный звук, исходящий из ниоткуда и отовсюду одновременно, все нарастая и нарастая с каждой секундой. Придя в себя полностью, Дженнифер пожелала вернуться обратно в темноту, лишь бы голова перестала отдавать такой сильной болью от разрывающего перепонки жуткого писка. Полежав какое-то время и переждав приступ тошноты, пришедший на смену пульсирующей боли в висках, Дженнифер попыталась поднять веки. Яркий солнечный свет неумолимой волной накрыл ее лицо, вызывая болезненную резь в глазах, отчего она сразу же зажмурилась. Потянувшись ладонью к лицу, Дженнифер вздрогнула от нового приступа боли, на этот раз очагом которой оказался туго перевязанный локоть. Втянув носом воздух и непроизвольно сжав зубы, она не сумела сдержать стона. Где-то сбоку от нее зашелестела ткань, и кто-то резко поднялся со стула, отчего ножки с неприятным звуком царапнули пол. – Дженнифер! Господи, ты очнулась! – зазвучал следом радостный мужской голос, и чьи-то горячие пальцы неуверенно сомкнулись на ее холодном запястье, – Слава богу! Как ты себя чувствуешь, дорогая? Только попытавшись разомкнуть сухие слипшиеся губы, Дженнифер осознала, что все это время ее мучило ужасное чувство жажды. – П-пить… – еле ворочая иссохшим языком, прошептала она, все еще не открыв глаза и не двинувшись с места. – Что? Пить? – чужие пальцы на мгновенье сжались крепче, принося тем самым ощутимый дискомфорт и вызывая еще один стон, – О! Да, конечно! Прости, я не хотел, – засуетился мужчина, – Пить. Пить, конечно! Сейчас! – и тут же отпустил хрупкую ладонь. Открыв глаза, Дженнифер с трудом взяла протянутый мужчиной стакан воды. Сделав несколько больших глотков, каждый раз морщась от спазмов в области желудка, она, наконец, подняла взгляд на мужчину, неуверенно проговорив: – А вы кто?***
Дженнифер полусидела на постели, утопая спиной в трех пуховых подушках и сложив перебинтованные руки поверх одеяла. Рядом с ее кроватью стоял низкорослый седой мужчина в белом халате и держал в руках какую-то папку. Нахмурив брови и каждые полминуты поправляя ручкой сползающие на нос очки с толстыми стеклами. С другой стороны от нее стоял уже знакомый мужчина, назвавшийся Питером и утверждающий, что он ее законный муж на протяжении уже нескольких лет. У входа в палату, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, стояли двое, якобы, ее детей – пятнадцатилетняя Алисия и восьмилетний Кристофер. Дженнифер было не по себе от чувства, словно она какой-то экспонат в музее – так пристально ее периодически разглядывали все присутствующие в комнате – отчего по спине бежали неуютные мурашки, вынуждая ее только сильнее вжиматься спиной в подушки и стискивать в пальцах тонкое больничное одеяло. – Вы знаете свое имя? – наконец, оторвавшись от своих записей, врач поднял на нее взгляд, вновь поправляя съехавшие совсем низко очки. – М-м, Дженнифер, – неуверенно пробормотала она, обратив внимание на то, как загорелись глаза Питера на этих словах, и поспешила добавить, – мне так Питер сказал. Только-только немного приободрившийся мужчина снова поник, опустив плечи и состроив самое несчастное лицо, какое вообще только может быть. Дженнифер смотрела на него в тот момент и пыталась понять, чего ей больше хочется в сложившейся ситуации: обнять и утешить грустного мужчину или ударить посильнее в его лицо. – Понятненько, – спустя какое-то время подал голос врач, задумавшись о чем-то своем, – У вас посттравматическая диссоциативная амнезия, – еще чуть позже снова продолжил он, – полная потеря памяти о своей личной жизни вследствие сильного удара головой. Дженнифер молча смотрела на стоящих перед ней мужчин, пытаясь понять, что она чувствует по этому поводу. – Скажите, доктор Митчел, сколько шансов, что ее память когда-нибудь восстановится? – взволновано спросил Питер, заламывая пальцы на руках и раздражающе ими пощелкивая. – Сложно сказать, – все также задумчиво отозвался врач, – иногда память возвращается почти сразу, а иногда это может длиться годами, так же, как и не вернуться вовсе. Нельзя с уверенностью утверждать, какой из этих случаев можно было бы отнести к вашей жене и в каком количестве вернутся воспоминания в случае положительного исхода. – Вновь поправив очки, он вчитался в текст на листке, который достал из папки, – У вашей жены на удивление мало серьезных и опасных для жизни повреждений для человека, попавшего в такую страшную аварию, а потому, я полагаю, уже завтра вы сможете забрать ее домой. – Оставив неаккуратный росчерк в карте Дженнифер, мужчина захлопнул папку, поднимая взгляд на девушку, – В знакомой обстановке память обычно восстанавливается быстрее. Остается только надеяться, что и ваш случай не станет исключением, – добродушно улыбнувшись ей и попросив родственников не задерживаться надолго, чтобы дать пациентке отдохнуть, доктор Митчел вышел из палаты. Новоиспеченное семейство еще немного посидело вместе, но в воспоминаниях Дженнифер на данный момент было только случившееся с ней с тех пор, как она открыла глаза в этой палате, и разговоры у них не клеились. И потому, спустя всего пару десятков минут, Питер с детьми удалился вслед за врачом, оставив Дженнифер разбираться в своих чувствах в одиночестве.***
Ночью ей снилась авария. Снова и снова в ушах раздавался звон разбитого стекла и чьи-то – возможно, ее собственные – громкие крики. Несколько раз она просыпалась, дрожа всем телом от холода в промокшей насквозь больничной рубашке. Наутро врачи обнаружили у нее небольшие покраснения в области поясницы, которых прежде не было, но, сочтя это чем-то несерьезным и закончив осмотр чувствовавшей себя уже лучше Дженнифер, разрешили ей ехать домой, назначив через время еще один осмотр, чтобы убедиться, что никакой опасности нет, а заодно проверить, как восстанавливается память.***
Щебенка заскрипела под колесами старого пикапа грязно-бежевого цвета, подъезжающего к небольшому, уже давно требующему ремонта, дому. Заглушив мотор, Питер выбрался из машины, обходя ее спереди, чтобы, как джентльмен, открыть перед дамой сердца дверь. Дженнифер отстраненно следила за действиями мужчины и, хоть она и не нуждалась в подобном отношении, препятствовать не пыталась. Послушно схватившись за протянутую руку, она с небольшой заминкой вылезла из салона, тут же выпрямляясь и устремляя взгляд на свое новое-старое жилище. Обычный дом с обычным широким крыльцом и верандой, с деревянной крышей и квадратными окнами со слегка слезающей по краям рамы краской. Он стоял в окружении нескольких пушистых деревьев, а спереди на газоне грязными пятнами выделялся какой-то мусор. Дженнифер вглядывалась в каждую дощечку, в каждое окно, в каждое дерево, пытаясь найти в своей памяти что-то, хоть отдаленно похожее на то, что она видела перед собой. Но в памяти было пусто. – Ну что, идем? – мотнув головой в сторону крыльца, Питер вновь сжал в своей ладони руку Дженнифер и потянул ее прямиком ко входу. Дети, выбравшиеся из машины, побежали вперед родителей, забрав у отца ключи и открывая самостоятельно двери. В доме стояла полнейшая тишина, лишь совсем недолго в глубине слышалось поскрипывание лестницы. Дженнифер скользила взглядом по прихожей, заваленной самой различной одеждой и обувью, по кусочку гостиной, из которой приветственно выглядывал уголок бежевого дивана, по узкому коридору, ведущему пока в неизвестные ей части дома, но ничего знакомого так и не смогла отыскать. – Ничего? – раздался сбоку голос Питера, казалось бы, уже насквозь пропитавшийся грустью. Дженнифер повернула голову в его сторону, видя перед собой опечаленного мужчину, который, еще немного, и перестанет надеяться, даже несмотря на то, что времени прошло совсем мало. Так и не дождавшись никакого ответа, Питер лишь тяжело вздохнул и закрыл за своей женой дверь, показав, где стоят ее домашние тапочки. Подождав, пока мужчина скроется в глубине коридора и присев на небольшой стульчик, она оперлась спиной на стену, прикрыв глаза. Ей было не по себе в этом доме. Он не был для нее родным сейчас, а грустные глаза родных, смотрящие, казалось бы, в самую душу, и вовсе выбивали из колеи. Дженнифер хотелось подняться и просто сбежать, чтобы больше не думать обо всем, что происходило сейчас в ее жизни, проблема была только в том, что идти ей больше было некуда. Потратив оставшийся день на то, чтобы побродить по дому и немного к нему привыкнуть, она отправилась спать раньше всех, поддавшись мольбе, проскальзывающей в глазах Питера, и улегшись в их спальне.***
На этот раз в своем сне Дженнифер оказалась в настоящем Аду. Отовсюду ей слышались громкие и отчаянные крики людей, заслуженно и не очень попавших туда после смерти и вынужденных вновь и вновь переживать свое личное наказание. Все вокруг напоминало кроваво-красного цвета пустыню, словно исходившую жаром сразу нескольких солнц. Дженнифер стояла на коленях, истекая ручьями горячего пота и задыхаясь от сухого воздуха, словно щепками царапающего легкие изнутри. Она пыталась закричать и позвать на помощь, но лишившийся всякой влаги язык не желал повиноваться. От боли, что окутала все ее тело, хотелось рыдать навзрыд, но ни голоса, ни капель слез, превратившихся в крохотные частички соли, не получалось выдавить. Посреди ночи ее разбудил Питер, тряся за плечи и зовя ее по имени бессчетное количество раз. Дженнифер резко открыла глаза, одновременно испугав и обрадовав этим Питера. В горле словно собрался клубок иголок, мешая глотать и произнести хоть один единственный звук. Сердце колотилось в груди, будто бешеное, уши заложило, словно она находилась глубоко под толщей воды. Неприятный холодок забрался под мокрую ткань одежды, вызывая мелкую дрожь. Дженнифер вся тряслась, вцепляясь короткими ногтями в руки Питера до тех пор, пока вновь не провалилась в беспокойный сон, даже не сумев вымолвить и слова и не поняв ни одного из тех, что говорил ей Питер.***
Проснувшись окончательно около полудня, Дженнифер не сразу смогла понять, где она находится. Отголоски сна еще проскальзывали в голове, и ей понадобилось время, чтобы прийти в себя. Солнечный свет заливал комнату, прокрадываясь сквозь приоткрытые шторы, прохладный воздух приятно обволакивал все еще разгоряченное тело. В спальне она находилась одна, и за ее пределами не было слышно ни звука. В еще не до конца высохшей одежде она чувствовала себя грязной, а потому сначала решила принять освежающий душ. Дверь в ванну находилась слева от кровати, и Дженнифер, не раздумывая, сразу же направилась туда. В зеркале она увидела, что щеки и часть шеи сильно покраснели, но не придала этому значения, списав все на жару. Избавившись от одежды и осмотрев свое тело, она заметила, что внизу живота и на тазобедренных костях у нее тоже появились странные покраснения с несколькими небольшими выпуклостями, будто кто-то надел на нее невидимый пояс из вздувшейся от укусов кожи. Коснувшись их кончиками пальцев, она почувствовала лишь небольшой зуд. Покрутившись перед зеркалом, она обнаружила точно такие же отметины у себя на пояснице, только покраснение было намного сильнее. Решив, что это необходимо будет чем-нибудь обработать, она залезла в душевую кабину. «Я помню, как включается кран, но я не помню собственного имени» – отстраненно подумала Дженнифер и сразу же об этом забыла. Спустя полчаса она спустилась на нижний этаж и обнаружила всю свою семью в гостиной. Дети, наверное, были заняты уроками, расположившись на полу и полностью погрузившись в какие-то книжки. Питер расслабленно сидел на диване и смотрел какую-то передачу про старинные машины по телевизору. Первым заметив, что она замерла у входа в комнату, не решаясь войти, мужчина повернул голову в ее сторону, улыбнувшись. – Ты в порядке? – выпрямившись, взволнованно спросил Питер, рассмотрев покраснения на ее лице. Кристофер и Алисия тоже повернулись в ее сторону, сменив положение на полу, но ничего не говорили, отчего Дженнифер стало еще более неуютно. – Все хорошо, это, наверное, от жары, – неуверенно ответила она, а затем чуть жестче добавила, – все в порядке. Питер откинулся обратно на спинку дивана, снова улыбнувшись, но в его глазах все еще можно было прочесть отголоски недоверия. – Мы уже успели пообедать. Я подумал, что тебе нужно больше спать, чтобы скорее восстановиться, поэтому не стал тебя будить. Там, на кухне, – он махнул рукой куда-то себе за спину, забыв о том, что еще вчера он показал ей все, что находилось в доме, – на плите стоит рагу, должно быть еще теплое, – и, дождавшись от жены кивка, вернул свое внимание телевизору. Потоптавшись еще несколько секунд, Дженнифер все же двинулась в направлении, в котором указал Питер, и, пройдя через гостиную и завернув налево, она оказалась на кухне. Ажурные шторки развевались над раковиной, раздуваемые ветром, врывающимся сквозь открытые окна. По всему дому гулял сквозняк, но Дженнифер все еще казалось, что она находится в душной комнате. Остановившись у плиты, она подняла с кастрюли крышку. Жар недавно приготовленного обеда окатил ее лицо теплой волной, и она вдохнула запах тушеной картошки и каких-то неизвестных приправ, однако никакого отклика не почувствовала. С самой больницы она не ощущала потребности в еде, лишь иногда испытывала сильную жажду. Так было и на это раз, и потому, вернув крышку на место, она лишь выпила пару стаканов прохладной воды и вышла в коридор через другую дверь. Все стены там были увешаны их семейными фотографиями, она внимательно рассмотрела каждую из них, но так и не смогла ничего вспомнить. Пройдя весь коридор до самого выхода, она обернулась на проход, ведущий в гостиную, столкнувшись с вопросительным взглядом Питера. – Я пойду немного посижу на веранде, – чуть повысив голос, чтобы ее услышали, она качнула головой в сторону входной двери. – Пойти с тобой? – уже начиная вставать с дивана, поинтересовался мужчина, но Дженнифер лишь отрицательно покачала головой и быстро вышла, даже не вспомнив о какой-либо обуви.***
Усевшись в глубокое кресло, стоявшее в самом конце веранды, и укутавшись в плед, Дженнифер сидела так несколько часов к ряду. И дети, и Питер пару раз выходили ее проведать, посидеть рядом или предложить горячего шоколада. Странное поведение своей жены мужчина списывал на то, что ей нужно время, отойти от всего, что навалилось на нее за несколько последних дней, и потому он пока не пытался вмешиваться, позволяя Дженнифер все решать самой. Она отстраненно наблюдала за снующими туда-сюда людьми, за проезжающими машинами, забредающими на лужайку кошками и собаками, бегающими за палками. Изучала такие похожие, но все же такие разные домики, расположенные нестройной шеренгой на другой стороне дороги. Несколько раз к ней подходили незнакомые люди, которые знали ее, потому что были ее соседями, и спрашивали, все ли с ней в порядке. Дженнифер не знала их, а потому старалась отвечать нейтрально и, по возможности, кратко, чтобы никому не хотелось побыть с ней подольше. После каждого приходящего человека, она неосознанно тянулась к выпуклостям на животе, которых, как ей казалось, становилось все больше и больше, надавливая на них пальцами. Когда время уже близилось к вечеру и потемневшие улицы почти полностью опустели, а в соседних домах разными оттенками желтого загорелись окна, Дженнифер аккуратно выбралась из кресла, чуть не свалившись на пол. Ноги от неудобной позы давно уже затекли, но отчего-то она совсем не чувствовала этого, а потому чуть не упала, когда они подогнулись, не способные держать вес. Схватившись за перила, она немного постояла, разминая ступни и колени, а затем, вцепившись посильнее в тонкое дерево, медленно-медленно двинулась к двери. – Мисс… Мисс, постойте! – услышала Дженнифер, когда уже собиралась зайти в дом. Обернувшись, она увидела двух мужчин, лица которых в сумерках было почти не разглядеть, потому что лампочка над крыльцом перегорела, а Питер все время забывал ее вкрутить – она не знала, почему он не сделал этого, когда делился с ней этой новостью. – Да? – чуть хриплым от продолжительного молчания голосом ответила она. – Скажите, мисс, ваше имя Дженнифер? – привстав на одну ступеньку, он внимательно, как ей показалось, вглядывался в ее лицо. – М-м, да, – неуверенно ответила девушка, – а вы..? – сделав неопределенный жест рукой, она указала на мужчин. – О, прошу меня извинить! Меня зовут Каспер, я, эм… Врач. Да-да, врач! – сделав еще один шаг вперед, он приложил свою руку к груди, а затем указал на стоящего позади себя, – А это Томми, мой… Э-э, помощник, да! – Добрый вечер, – отозвались из темноты. – И что вам нужно, Каспер-врач? – уточнила Дженнифер, все же сделав шаг в сторону входной двери. – Я узнал от коллег, что вы попали в аварию, из-за чего у вас появилась амнезия. Я изучаю обширные возможности человеческой памяти, и меня очень заинтересовал ваш случай. Не согласитесь ли вы прийти ко мне на прием, чтобы я провел кое-какие тесты? – он шагнул еще на ступеньку выше. – Я… – только и успела выговорить Дженнифер, когда дверь отворилась, и на крыльцо вышел Питер, подозрительно глядя на незнакомцев, которых теперь освещал тусклый свет из прихожей. – Что здесь происходит? Кто вы такие? – отгородив жену, грубо спросил он. – Я врач, – губы мужчины растянулись в неприятной улыбке, – вот моя визитка, – и, протянув Питеру небольшую картонку, он перевел взгляд на Дженнифер, – обязательно позвоните мне! До свидания! – мазнув по Питеру взглядом еще раз, мужчина в два прыжка оказался внизу, и незнакомцы тут же удалились. – Что за черт? – Питер уставился на Дженнифер, на что та лишь пожала плечами и вошла в дом.***
Питер нашел Дженнифер в спальне, она сразу отправилась наверх и уже была готова ложиться спать. – Тебе плохо? У тебя лицо какое-то красное, – мужчина вошел в комнату и, присев на кровать рядом с женой, положил свою ладонь ей на лоб, – температуры, вроде бы, нет, – задумчиво сказал он, но руку так и не убрал, сдвинув ее повыше и начав массировать ее голову. – Все нормально, – Дженнифер прикрыла глаза, – просто спать хочется. Сидеть на свежем воздухе, оказывается так утомительно, – неуверенно улыбнулась она. – Да уж, это точно, – усмехнулся мужчина, – ну, тогда ты спи, а я пойду еще немного посмотрю телевизор и уложу детей. Спокойной ночи, – поднявшись с кровати и поправив примявшееся одеяло, он поцеловал жену в лоб и вышел из комнаты, потушив свет и прикрывая дверь.***
Дженнифер снова снились кошмары. На этот раз она видела мужчин, что приходили к ней этим вечером. Она не разглядела их лиц, но точно знала, что это они. Обступив ее с двух сторон, они громко смеялись, хлопая в ладоши и крича, что у них что-то получилось. Все тело Дженнифер охватило чувство усталости настолько огромное, что, казалось, будто она – тот самый Атлант из старинных мифов, что на своих плечах держал этот мир. В нос забивался запах какой-то гари, паленой кожи и металлический запах крови. Внутри нее огромным пожаром разгоралось желание поскорее убраться из этого странного места, и у нее это получилось. Лица незнакомцев вдруг расплылись перед глазами, удаляясь от нее все дальше и дальше. Мгновенье, и она оказалась на улице, под темным небом, скрытым серыми тучами, ощущая на коже холодные капли влаги и ветер, играющий с ее волосами, она куда-то летела, словно обернувшись птицей, которой для полета не нужны были крылья. Еще мгновенье, и Дженнифер оказалась на месте аварии, которая снилась ей в больнице. Вокруг бегали и кричали люди. Оглушительный вой сирены отдавался в ушах слабой болью. Она стояла напротив двух смявшихся и соединившихся друг с другом машин. Вокруг повсюду были осколки стекла, куски металла и лужи крови. Два человека в странных синих комбинезонах, обхватив с двух сторон носилки, несли на них женщину, прикрытую простыней до самого подбородка. Дженнифер сделала несколько тяжелых шагов, ноги казались ей неподъемными, словно сама земля удерживала их от этого шага, и, взглянув на лицо, в точности выглядящее, как ее собственное, резко вынырнула из сна.***
Пятничный вечер выдался как раз таким, каким и было нужно – дождливым и мрачным, как глубины самого Ада. Каспер и Томми спустились в подвал их дорогого коттеджа, который они снимали напополам с еще одним своим старым другом. Они готовы были его боготворить за то, что он согласился платить ровно половину, а не треть – хотя так было бы честнее – и не мешал им в их всяких «капец каких жутковатых», как он сам их называл, делах. Хороший парень, чего уж там. Подвал был погружен в полумрак, лишь свечи, расставленные то тут – то там, освещали помещение. Парни с деловитым видом занимались не вполне обычными для пятничного вечера делами. Томми ползал по полу задом к верху и с мелом в руках, вычерчивая на нем белым цветом линии пентаграммы, сосредоточенно нахмурившись и каждую секунду сверяясь с книжным рисунком, который он и должен был изобразить. Каспер же был смелее, а потому достал аккуратно замотанный в потертую ткань ритуальный кинжал, примеряясь, и повторял заученные катрены заклинания призыва на латыни. В темном углу, до которого практически не доставал свет от свечей, был привязан крупный черный баран, достающий Касперу почти до пояса. Для Абаддона, олицетворяющего собой истинную силу разрушения, нужна была жертва побольше, если они с Томми хотели получить хотя бы крупицу его силы. Зная, какой силой обладает этот демон, для того, чтобы уничтожить всех тех, кто сомневался в них и называл сумасшедшими, вполне хватит и такой малости. – Я закончил, – с кряхтением Томми поднялся с пола, выпрямляясь во весь свой высоченный рост и разминая затекшую спину, – думаю, можно начинать. – Отлично, – хлопнув в ладоши, Каспер отложил кинжал, который все еще увлеченно вертел в руках, и направился в угол, в котором баран уже начал беспокойно перебирать копытами. Отвязав животное, он попытался подтащить его в нарисованный на полу круг, но с его ростом и силой это оказалось сделать сложнее, чем он предполагал. – Томми, черт возьми! Помоги мне! – раздраженно выплюнул Каспер, продолжая безрезультатные попытки сдвинуться с места. Друг, посмеиваясь, подошел ближе, тут же получив обиженный удар локтем в живот, и, чуть согнувшись, но, все еще продолжая давиться от смеха, схватил веревку чуть повыше касперовских рук и потянул. Дело пошло быстрее, и уже через минуту бедный баран отчаянно блеял, зафиксированный над пентаграммой и зажатый кровожадным Каспером с кинжалом у шеи. Томми уселся на высокий стул, стоящий поодаль, и старался смотреть куда угодно, только не в центр подвала. Даже если он верил в демонов и в данный момент пытался призвать одного из них, это абсолютно не означало, что ему нравилось убивать бедных животных. Вот людей – да, пожалуйста, но никак не животных. – Подвинь книгу поближе, на всякий случай, – сдувая намокшую от пота – держать барана оказалось нелегко даже тогда, когда он пристегнут к полу – челку со лба, попросил Каспер, – все-таки не хотелось бы напортачить, по случайности. Едва качнув головой, Томми шустро выполнил просьбу и также шустро вернулся на стул, на этот раз и вовсе отворачиваясь. Затаив дыхание, он слушал, как за его спиной Каспер четко выговаривал слова на латыни, но, когда настал черед резать барана, он не мог этого вынести, и крепко зажал руками уши и зажмурил глаза, почти свернувшись в клубок и словно став вполовину меньше ростом. Острый кинжал беспрепятственно вошел в тонкое горло жертвы, с отвратительным хлюпаньем разрывая ткани. В нос забился свежий запах крови, а на языке появился металлический привкус. Жалобное блеяние смолкло почти сразу же, зато по голосу Каспера можно было понять, как он рад тому факту, что это животное больше никогда не заставить его чувствовать себя жалко. Первые несколько мгновений, когда все необходимые действия были сделаны, и оставалось только ждать, ничего не происходило. Свечи мрачно освещали окровавленное лицо Каспера, а у его ног тяжелой тушей лежал убитый баран. Томми досчитал до десяти и, опустив руки и открыв глаза, обернулся, вопросительно глядя на друга, всячески стараясь не опускать глаз ниже его лица, хотя и оно сейчас не казалось таким уж привлекательным. Каспер внимательно разглядывал залитую кровью пентаграмму, ничего не понимая. «Неужели не сработало?» – звучал один единственный вопрос в его голове. «Должно было сработать, это точно!» – внутренне убеждал он сам себя. Томми молчал, дожидаясь хоть чего-нибудь, и, когда Каспер, тяжело вздохнув, уже хотел сказать, что, похоже, у них ничего не вышло, круг перед ним вдруг загорелся красным светом, свечи вокруг них вспыхнули, добавив огню несколько сантиметров роста, а затем в этом кругу появился расплывчатый красноватого цвета силуэт. – Получилось… – неверяще прошептал Каспер, а затем выкрикнул, подпрыгнув на месте и переводя взгляд с Томми на демона, и обратно, – У нас, черт возьми, получилось! Да! Да! Съели, уроды неверующие! – показал он кулак кому-то, только ему известному. Томми широко раскрытыми глазами смотрел на существо перед собой, не веря до конца во все происходящее. Несколько секунд парни просто радовались своему успеху, а когда успокоились и Каспер попытался что-то сказать, на этот раз его планам было не суждено сбыться. Демон исчез, оставив за собой только волну ветра, стряхнувшую с пола белую меловую пыль, ранее бывшую пентаграммой, и затушившую все свечи сразу, оставив парней в полном недоумении и почти полной темноте. Лишь через маленькое окошко, находившееся почти под самым потолком, пробивался лучик лунного света, освещающий чернеющую лужу крови и кусок бараньих рогов. – Какого… – начал было Каспер, но на этаже выше послышался стук входной двери – их друг Паркер вернулся с работы. – Эй, чуваки, где вы? – горланил он, громко топая в коридоре, – Прикиньте, че я щас видел, вы не поверите! Вытащив из кармана телефон и направив его повыше, чтобы он еще больше не осветил мертвое тело, Томми включил фонарик, тут же сменив его положение, переведя свет на Каспера. – Что это было? – тихонько поинтересовался он, аккуратно сползая со стула и двигаясь по стеночке к выходу. – Честно? Черт его знает… – слегка шокировано ответил Каспер и направился вслед за Томми, который уже перевел фонарик на пол, чтобы не убиться на лестнице. – Здарова, чуваки! Опять своей странной фигней страдаете? – хохотнул Паркер, – Извращенцы, блин. Прикиньте, – вспомнив, зачем вообще их позвал, мужчина щелкнул пальцами, – щас, когда домой возвращался, на перекресте две машины просто в лепешку собрались! Одной тачке с водительской стороны бампером врезало со всей мощи, а за рулем еще баба была, так знаете, че, – он поводил интригующе бровями, – она жива осталась, вот че! – закончил он, сильно повысив голос, и, сложив руки на груди, заулыбался во все тридцать два, ожидая реакции, словно он им шутку века тут отбахал. Но парни не оценили. Им совершенно было не до смеха. Обменявшись взглядами, они кивнули друг другу, отчетливо понимая, что их демон выбрал себе жертву получше, и им надо было срочно узнать, кто такая эта «баба».***
Ночь была на удивление спокойной, Дженнифер вскочила на постели ранним утром. Питер еще спал, уткнувшись носом в подушку и посапывая. Она аккуратно выбралась из-под одеяла, чтобы не разбудить мужчину, и скрылась в ванной комнате, стараясь делать все, как можно, тише. Дженнифер, как могла, быстро стянула с себя пижаму и еле удержалась от вскрика – то ли радостного, то ли пугливого. «Пояс из выпуклостей» уже превратился в маленькую «юбочку из пальцев». Несколько десятков отростков в две фаланги с прозрачно-синеватыми ногтями на концах торчали в разные стороны, начиная от низа живота, расходясь до торчащих косточек таза и встречаясь на пояснице. Она потыкала кончиком пальца новообретенные отростки, а они потыкали ее в ответ. «Они шевелятся!» – думала она про себя то ли с ужасом, то ли с восторгом. Как все это не заметил Питер, оставалось только загадкой. В попытках сойти за первоклассного шпиона, Дженнифер не сразу заметила, что руки выше локтя у нее тоже стали красными, как и вся область вокруг «юбочки», ступни, плечи и шея с лицом, про которые она догадалась только, когда случайно подняла взгляд к зеркалу. Она не знала, сколько времени провела в ванной, разглядывая и щупая себя везде, где были изменения, но по тому, какой обеспокоенный голос был у Питера, спрашивающего, все ли с ней в порядке, она поняла, что, наверное, очень долго. Взглянув на себя в зеркало еще раз, она решила, что ни в коем случае Питеру об этом пока знать нельзя. Стянув со специальной вешалки полотенце, чтобы прикрыться, она приоткрыла дверь, попросив мужчину принести ей свитер потолще и посвободнее и какие-нибудь легкие штаны. – Господи, Дженнифер! Что случилось?! – увидев цвет ее кожи и выпучив глаза, он тут же схватился за ручку двери и потянул на себя, одновременно с этим пытаясь зайти внутрь. – Ничего страшного, все в порядке! – Дженнифер не позволяла ему войти, утягивая дверь обратно на себя, – Я отлично себя чувствую, просто это... наверное, аллергия на лекарства, или вроде того, – стараясь быть, как можно, более убедительной, она широко улыбнулась, повторив свою просьбу и попросив не беспокоиться. Получив, наконец, желаемое: темно-зеленый вязаный свитер, который – как рассказал ей мужчина – когда-то носил сам Питер, но потом он стал ему маленьким, и он отдал его жене, и темно-коричневые свободные штаны, и еще раз подтвердив, что чувствует себя хорошо, Дженнифер быстро натянула на себя вещи и вышла из ванны. Сегодня она чувствовала себя просто прекрасно, а не то чтобы даже хорошо, несмотря на то, что ее внешний вид оставлял желать лучшего. Настроение улучшилось настолько, что она даже умудрилась поиграть с детьми, которым почти не уделяла времени и вообще почти не видела и не общалась эти дни. Питер улыбался, глядя на эту семейную идиллию, и так сильно радовался, что готов был прыгать по дому, как огромный заяц, от счастья. Дженнифер не обращала на него внимания, на автомате отвечая на детские вопросы или делая свой ход в игре, в которую они играли, сидя кружочком на полу в гостиной, а в мыслях у нее бродили разные способы того, какие бывают наиболее болезненные способы убивать так, чтобы жертва не умерла сразу. Она не знала, откуда подобные мысли взялись в ее голове, но с каждым все более кровожадным способом, который ей удавалось вспомнить, она лишь шире улыбалась детям.***
Единственным, что не изменилось с того времени, как Дженнифер вернулась из больницы, было ее желание пораньше ложиться спать. Она стояла обнаженная перед зеркалом в ванной и с улыбкой смотрела на отростки, которые за день стали еще длиннее, и из тела теперь виднелись косточки – еще немного, и ладонь появится целиком. Она игралась с ними, словно маленький ребенок со своими погремушками, хватаясь за свои-чужие пальцы, слегка подергивая, тыкая и поглаживая, как маленьких котят. Вдоволь налюбовавшись и наигравшись, она натянула одежду обратно и вышла из ванны, находящейся в спальне, затем прошла к двери, чтобы уйти в комнату для гостей – ей совершенно точно не хотелось находиться рядом с Питером, когда руки появятся полностью. Мужчина, конечно, не понимал ее такого желания и был опечален, что не сумел ее переубедить, но препятствовать более не пытался. – Спокойной ночи, – обернувшись через плечо, Дженнифер улыбнулась Питеру. – Добрых снов, – мужчина улыбнулся в ответ. Но их ответы различались не только по звучанию, но и потому, что каждый из них под ним скрывал. Дженнифер улыбалась, думая о том, как навестит незнакомцев, по глупости оставивших ей место своего пребывания, а Питер улыбался, чтобы не расстраивать жену своими печалями, ведь ей и так было не сладко, пусть даже сегодня у нее был отличный день.***
Этой ночью к Дженнифер пришли не кошмары, а настоящее веселье. Ей снились два уже вполне знакомых незнакомца, стремительно направляющихся в сторону ее дома по пустому шоссе, в полной уверенности, что смогут с ней совладать и по-плохому, раз по-хорошему она не хотела. Глупцы. С широкой усмешкой на синеватых губах, она парила над ними, словно они стояли на месте, а дорога двигалась под колесами их машины. Решив приберечь самое веселое на потом, когда силы восстановятся полностью, а тело окончательно примет свой новый облик, она вытянула вперед руку, и вместе с этим на дороге выросла невидимая стена, в которую тут же въехал черный джип, принадлежащий одному из них. Им повезло – или, может, нет – что скорость была не настолько большой, чтобы оставить раны серьезнее простых ушибов. Медленно опустившись на дорогу, Дженнифер ступила голыми ногами на асфальт, приближаясь. Каспер и Томми не сразу смогли заметить узкую полу-лысую фигуру со странным цветом кожи перед собой, откинувшись на спинки кресел и держась ладонями за пострадавшие от удара конечности. Но когда она оказалась прямо напротив них, глядя сквозь разбитое стекло, их глаза с перепугу расширились, став похожими на маленькие блюдца, и они одновременно попытались завести машину и покинуть ее, в глубине души понимая, что ни то, ни другое им уже не поможет. Дженнифер склонила голову на бок, словно кот, и замки на автомобильных дверях сжались под тяжестью невидимого пресса. Затем медленно поменяла положение, склоняя голову на другой бок, наблюдая за плескающимся страхом в глазах незнакомцев, когда на бампере появилась вмятина, как от огромного камня, и задымился мотор. Выпрямившись, Дженнифер пристально глядела на них, ощущая ужас и панику, исходившие от них волнами, и, насладившись моментом, смяла машину полностью, будто детскую гармошку.***
Она проснулась от громкого стука в дверь. Питер раздражающе барабанил кулаком по бедному дереву, пытаясь достучаться до своей жены. Дженнифер лежала в постели, полностью укутавшись в одеяло, и, ощутив пальцами ног какой-то песок под ногами, она порадовалась, что на ночь закрыла дверь. – Все отлично! – крикнула хрипло она, – Я только проснулась. – Ты себя хорошо чувствуешь? Почему ты закрылась? – прекратив, наконец-то, барабанить, глухо спросил мужчина через дверь. – Да, все хорошо, я скоро спущусь, – проигнорировала второй вопрос Дженнифер. – Ладно, я поставлю чайник, тебе нужно поесть, – послышался отдаленно голос мужчины, сделавшего вид, что он не заметил поступка жены, и, спустя несколько секунд, все стихло. – Какой же приставучий, – вздохнув, Дженнифер почесала голову, почувствовав что-то странное. Поднеся руку к лицу, она увидела, что на пальцах у нее остались крупные клочки волос. Ей пришлось поднести руку очень близко к глазам, чтобы понять это. Дженнифер откинула одеяло, вылезая из постели и подходя к шкафу у противоположной стены, в котором висело большое зеркало. В этот раз она спала обнаженной, и тратить время на раздевание ей не пришлось, все изменения сразу стали видны. Ну, почти сразу, после того, как она хорошенько присмотрелась. Глаза будто уменьшились и слегка впали, а веки растянулись и опухли. Волосы почти полностью выпали – не то чтобы она заметила разницу, не обращая на них внимания все время, что пользуется этим телом. Губы стали синеватого оттенка, тело большей частью приобрело сиреневый цвет кожи, а на поясе у нее уже свисало штук восемь таких же слегка стянувшихся, какие теперь выходили и из плеч, рук, отросших уже почти по локоть. Ступни были покрыты какой-то грязью. Рассмотрев себя полностью и оставшись довольной, Дженнифер повернула голову к открытому окну, все больше убеждаясь в том, что сон этой ночью был вовсе не сном. Демону, до прошлой ночи делившему одно на двоих тело с Дженнифер, уже было пора показать этому миру свою настоящую сущность, но он медлил, позволяя другим думать, что он все еще является той, чья душа уже покинула это тело. Он не боялся и не получал от всего этого притворства особого удовольствия, медля только потому, что ждал полного восстановления своих сил. Совсем скоро ему предстояло сделать то, что еще ни разу не удалось никому из его братьев – уничтожить мир. Он потянулся рукой к шкафу и, вытянув из него длинное свободное платье и все тот же вязаный свитер, натянул их на себя, скрывая почти все изменения своего тела. На тумбочке, стоявшей недалеко от двери в коридоре, оказались очки, которые он тут же надел, спрятав за темными стеклами изменившиеся глаза, а голову прикрыл панамкой. Пусть человечеству все равно было суждено умереть от его руки, для пущего веселья он решил, что убьет семью, принявшую его у себя, только в последнюю очередь. Пройдя до конца второго этажа и весело ухмыляясь, он отправился вниз по лестнице.