***
Пышная белая юбка, спутавшаяся с аккуратными кружевами подола платья, была похожа на крылья ангела, осветившего тёмную комнату. Яркий силуэт певицы в свете горящих свечей обожествлял образ Кристины, согнувшейся над смятой пергаментной бумагой письма. Точечный силуэт девушки дрожал от горя, заполнившего всё её существо. Она тихо хныкала, чувствуя, как бумага вновь переживает горесть разбитого сердца вместе с хозяйкой. Девушка отклонила край пергамента в сторону, открывая первое письмо Диего, которое он отправил ей в день их знакомства. Кристина тихо шмыгнула носом и улыбнулась, вспоминая, как она радовалась, разбирая крючковатые буквы военного: «Крошка Тотти, Я смею тревожить покой небесного ангела, озарившего мою жизнь своим трогательным возвышенным пением. Вы подарили вашему почитателю немного небесной музыки, возвращая его из Ада в мир земной, что ближе к Богу и ангелам, к таким прекрасным созданиям, как и Вы. Развейте мои сомнения, голубка, я вам не люб? Мои страдания сегодня облегчить могли только вы: безразличный мне город обрёл цвет, и я невольно счёл его лучше своего родного дома. Вам не понравилось то, что я встретился вам подобно нищему прохожему? Поверьте мне, крошка Тотти, ваш отец будет рад, если вы дерзнёте согласиться на моё приглашение о прогулке. Я буду мечтать о ней всегда. Мой военный камзол будет вечно висеть в ожидании вашего «да». Представляю, как ваши нежные, простите за увиденную мной подробность, бледно-розовые губы прошепчут «согласна». Напишите мне, от чего трепещет душа моего ангела, я буду рад порадовать его тем, что он любит. Не робейте, крошка Тотти, я выполню любую вашу просьбу. Просто пишите-пишите! Я буду рад любому предложению из-под вашего пера. С сердечным уважением, Ваш Диего де Очоа». Кристина сжала пальчиками пергамент, откладывая его в сторону. Перед ней запестрели чернила, вырисовывающие аккуратные петли и узоры почерка Кристин. Этот ответ она отправила Дону Диего: «Уважаемый Дон Диего де Очоа! Я отказала вам вчера лишь потому, что мой папенька с тётушкой не отпускали меня на ярмарку, где мы повстречались с вами. Они бы очень злились на меня за мой побег, я ведь ещё совсем ребёнок. Мне пятнадцать лет, вас не отталкивает эта пустая цифра? Настолько ли я мила вашему сердцу, что вы смогли бы забыть это? Моё сердце с таким трепетом стучит при воспоминании о вас, Дон Диего, что я боюсь, выдержит ли оно такую долгую разлуку. Возможно, вы могли бы устроить знакомство с моим батюшкой? Он бы отпускал меня с вами, я уверена! Вы просили меня рассказать о том, что я люблю. Дон, мой сердечный друг, вы уважаете Шекспира? В моей библиотеке в Париже есть осьмнадцать пьес его авторства, но мне так хочется прочесть остальные! Вы сможете достать их? Я приложу к письму список имеющихся. Что насчёт вашей родины? Хочу знать всё, ведь я очень любопытна по своей природе. Утолите же моё пылающее в существе чувство, хочу знать о вас всё! С любовью, Ваша крошка Тотти». После ответа Диего на это письмо Кристина заимела привычку клясться своим сборником пьес Шекспира, потому что его часть, подаренная Доном, была самой дорогой вещью в её жизни. С каждым новым письмом они узнавали друг друга ближе: Кристина раскрывалась перед Диего подобно настоящей женщине; он научил её любить море и корабли, хоть до знакомства с ним она совсем о них и не задумывалась — теперь только и мечтала о том, как Диего отправится с ней в путешествие на его корабле. Тонкое запястье Кристин очертило овал в воздухе, когда она потянулась за последним письмом Диего. Девушка не сдержалась и порвала его на две отдельные части. Рваная полоса бумаги с неровными краями напомнила о такой же кривой ране на сердце. Де Лис собрала все бумажки в кучу и спрятала в карман сумочки на платье, желая спрятать их под кроватью в комнате в книгу. На кусочке листа, порванном без остатка, который Кристина безжалостно уничтожила, красовалось: «Я вынужден жениться на дочери короля и королевы Санта-Доминго из-за выгодности сделки, но я по-прежнему ручаюсь за ваше вокальное будущее, крошка Тотти, и напоминаю о своей любви к вам и вашим талантам. Вы пообещаете мне встречу по моему приезду, дадите возможность лично объясниться?» — пока и эту ужасную надпись не поглотило пламя огня, оставляя после себя пепел, полный бессмысленного страдания.***
Дон Диего находился в добром расположении духа в пятничный вечер. Вытянутое зеркало перед ним являло собой лестную обладателю прекрасной внешности картину. Дон обвёл взглядом свои награды на груди, направляясь в сторону бального зала. Бал был устроен в честь его свадьбы с Аделаидой. Его названная жена, наконец, признала своё поражение. Победа над женщиной — понятие глупое и неудивительное. «Эти дурочки так прекрасны и так желанны… пока не начинают говорить. С какой целью Господь наделил их даром речи? Хотя это даже и даром не назвать. Женщины порочат и это слово», — подумал Диего, высматривая яркую юбку платья Аделаиды, что он прислал ей утром. Мужчина чуть заметно закатил глаза, кивая в знак приветствия какой-то незнакомке в нежно-голубом платье. Какова чертовка! Строит глазки почти женатому военному. Путана, не иначе. Диего прищурился, наблюдая за тем, как её ножки медленно удаляются от него и путаются в подоле пышного платья. Он тут же обернулся к присутствующим. Никто же не заметил его этакое скандальное поведение? Громко тикали напольные часы, заглушая болтовню стоящих позади жены знакомого ему полковника и её… ай, да кто это вообще такой? Племянник, внук… пусть будет любовник. На таких мероприятиях чего только не увидишь. Диего нервно стучал ногтем большого пальца по бокалу шампанского. «Где черти носят эту девчонку? Легкомысленную и тугодумную. Дал же Бог жену со странными повадками». — Мысленно проговорил сам себе мужчина. Залпом де Очоа осушил свой бокал. Какие-то три девчушки шептались в углу зала, зорко поглядывая на него. Шалуньи. Пару капель алкоголя стекли по его бородке, а ещё одна капнула прямиком на его парадный мундир. Всё также улыбаясь, Диего кивнул и им, взглянул на время. «Женщины… собираются вечность», — он поспешил взять в руки ещё один бокал и с такой же лёгкостью осушить его, — «сколько можно бояться? Будто я настолько ужасен». Де Очоа плюёт на все правила приличия, хватает какую-то дурёху под руку и тащит в центр зала, словно провоцируя всех нечестных и нечистых на новую волну сплетен и удивлённых вздохов. Совсем не вглядывается в её лицо, просто вальсирует, отдаваясь музыке приглашённого оркестра.***
Незаметная юная особа стояла у дверей в бальный зал. За дверью рядами в такт музыке ходили приглашённые пары. Руки Кристин неловко сжимали увесистую пышную юбку платья, к которой девице предстояло привыкнуть за целый вечер. На руке висела бальная книжка, немного ободранная, но сшитая Кристиной с кропотливым трудом в тайне от отца. Он не ценил ни балов, ни театра. Всё было ему грязно и порочно, чего не должен касаться его юный ангел; однако мадам Дюпон была другого мнения: она понимала свою маленькую племянницу и поэтому подарила возможность впервые посетить настоящий бал, настолько утонувший в изыске, что лучшей возможности завести знакомства и не придумаешь. Де Лис намеренно держала веки приоткрытыми, не позволяя себе моргать — на глазах выступали робкие девичьи слёзы, что так любили видеть мужчины, когда маленькие глупышки смотрели на них. Кристина мечтала забыться в чьих-либо объятиях, чтобы боле не поминать ушедшего друга из её жизни. Тотти приподняла подол своего платья и, слегка покачиваясь из стороны в сторону из-за его тяжести, засеменила в сторону воркующих о сегодняшних кавалерах девушек.***
Голова раскалывалась от громкой музыки, бал длился уже целый час, и Кристина успела сменить четырех кавалеров. Маленькие ступни были спрятаны тканью удобных туфель, которые она сделала сама. Платье было длинное, поэтому дешевой обуви было не видно. Де Лис молилась Господу, чтобы дамы, стоящие рядом с ней, да и мужчины, не заметили этой необычной детали в её образе дворянки. Какого строить из себя богачку, когда на самом деле ты обычная нищенка? Папенька юной девицы был очень добрым, но далеко не богатым человеком, а мадам Дюпон не могла дать чего больше нарядного платья. Кристина надеялась, что на одном из таких вечеров она приглянется какому-нибудь знатному человеку и он подарит ей туфли посимпатичнее. Но интересно ли было бы богачу тратить время на нищую девушку? Кристин вглядывалась в лица приглашённых гостей, словно специально не замечая давнего друга сердца. Девушки рядом с ней зашепталась, она почувствовала грубую хватку на своём запястье, её веер выпал из рук, а тело оказалось прижато к чужому. Возмущённо выдохнув, Кристин пробежалась взглядом по одежде мужчины, так нагло заставившим её танцевать. На нарядном бальном камзоле были награды. Девушка прикусила язык, понимая, что не смеет ему отказывать: это не красиво. Де Очоа вальсировал великолепно, чего уж там скрывать. Свою партнёршу он вёл так легко, словно она была пушинкой, гонимой одним дыханием. Их руки переплетались, а тела, разодетые в богатые одеяния, до неприличия близко находились друг к другу. Пребывая в своём уже достаточно зрелом возрасте и обладая безукоризненной харизмой, мужчина нисколько не стыдился. Данная ситуация его наоборот забавляла. Он с усмешкой наблюдал за макушкой пташки в своих руках. Дрожит, как осиновый лист. Не была ему интересна ни её жизнь, ни её статус, ни эти неумелые и на скорую руку сделанные туфельки (ножки, чёрт возьми, дамские ножки поистине прекрасны, так почему бы не рассматривать их?), ни сама девушка. Это будет маленьким прикрытием грядущего позора, ведь если Аделаида не появилась сейчас, значит, не появится и через час. И через два. И не приедет даже к самому завершению бала. «Наглая девчонка! Решила одурачить меня!» — подумал вдруг Диего; он хищно сжал миниатюрную ручку партнёрши в своих огромных руках. Девушка состроила наигранную улыбку, подождала, пока на глазах выступят слёзы, и они будут блестеть, поднимая свой невинный взор на мужчину. Губы исказились в гримасе ужаса, смешанного с удивлением. Кристина совсем позабыла об игре на публике. — Диего… — она не удержалась, назвав его по имени достаточно громко. Её губы находились в районе его шеи, поэтому за музыкой он мог слышать голос Кристины, — коварная судьба заставила мне вспомнить друга, которого любила в прошлом я, — девушка искреннее рассмеялась, с улыбкой смотря на него. Его неожиданно бросило в жар. Девушка настойчиво произнесла его имя. Бесспорно, все присутствующие на этом мероприятия были знакомы с его персоной, но голос… ох, этот по-детски невинный и нежный голос! Теперь-то Дон Диего узнал её… Кристина. Конечно! — вы помните меня? Мы встречались, а потом… — щёки Кристины заалели, и она смущенно опустила голову вниз. Наконец-то он мог рассматривать её, не боясь увидеть очередную посредственность и наглый разврат. В его объятиях кружил сам ангел, что спешно лепетал что-то, лаская его острый военный слух. Как же хороша Кристина, как хороша! Глаз не оторвать. Так и не скажешь, что совсем простушка, да родилась в нищете. Создаёт же Бог таких людей. На неё хотелось смотреть, её хотелось трогать и ею хотелось обладать. Голубка по своей наивности залетела в клетку, дверца закрылась, и теперь Де Очоа настроен зверски рвать её крылышки. «Коварная судьба заставила меня вспомнить друга, которого любила в прошлом я... Ах, продолжай, милая, продолжай вгонять меня в непристойные мысли, заставляй всех гостей шептаться и удивлённо охать, говоря, что твой кавалер, пускай, только на один танец, сошёл с ума». Кристина, влюбленно хлопая ресницами, всё дальше и дальше бросалась в пучину собственноручно выкопанной ею пропасти. По своей наивности и памяти о добром человеке, которого повстречала еще подростком, она верила ему, безоговорочно. Возможно, Кристина верила ему больше, чем своему собственному отцу, потому что раньше никогда не испытывала ничего более восхитительного. Музыка словно специально гипнотизировала её, крепче хватая душу де Лис в свои коварные, но изящные лапы. Девушка не помнила того, что он уже, кажется, женился и, может быть, имеет ребёнка; она видела перед собой только пленительный омут глаз, которые блестели и без всяких слёз, потому что она видела в них что-то по-настоящему волшебное. Рука девушки сжимала плечо Диего с таким трепетом, что она сама себе дивилась, какой нежной может оказаться в его объятиях. Ей ведь так и не удалось почувствовать их, когда она бежала с ярмарки в тот день. Прочный бархатный камзол был приятен на ощупь, а его сильная ладонь, сжимающая её, скрывала собой всю её. — Нет, я не помню, чтобы мы ранее встречались. — Грубо сказал Диего, мысленно считая раз-два-три и не обращая уже никакого внимания на Кристину. Губы Кристины призывно приоткрылись, желая в восхищении произнести слова о том, что она думала о нем и безумно скучала, потому что видела, как менялось его лицо — он помнил её. Де Лис давала руку на отсечение за то, что видела в его лице эмоции, которые принадлежали только ей. Он вспоминал, переживая их любовь. — П-простите… — обиженно прошептала девушка, впиваясь взглядом в его плечо. Боль сковала девичье сердце, ранее не знавшее тягости несправедливости и безразличия. Глаза щипало от слез, она кусала внутреннюю сторону своих щёк, чтобы не заплакать. Отец не раз говорил ей о том, что мужчины бывают грубыми, поэтому без него ей никуда нельзя, но кто знал, что не вспомнит её тот, кто клялся в любви? Конечно, он помнил её, просто решил отгородить от презрительных взглядов толпы и после танца, после того, как музыканты прекратят играть, увести её в сад, где уже под ветвями ивы, он, наконец… Диего шокировано дернулся, когда юноша, похоже, тот самый любовник жены полковника, опрокинул на него вино. Кристина вздрогнула, отстраняясь от Диего. Она растерянно посмотрела на его испачканный камзол и неаккуратного парнишку. — Возьмите мой платок. Позвольте вам помочь, Дон Диего, — она перешла на уважительное обращение, понимая, что тот явно не желает её вспоминать. Может, он правда женился, поэтому не хочет общаться с ней? — В холле есть прислуга, я могу пойти с вами. Так было не принято, но она все ещё надеялась, что если он согласится, то вспомнит её добрые глаза и ласковые прозвища, которыми он её нарекал. — Тысяча чертей! — Диего небрежно провел рукой по камзолу, стряхивая впитавшиеся капли алкоголя в свой любимый наряд, — нет, оставьте меня, мадемуазель, я сам справлюсь с этим недоразумением. — Дон почему-то смотрел не на свой испорченный костюм, а на пристыженного парня, что осыпал мужчину извинениями. Кристина прижала руки к сердцу и, обиженно поведя плечиком, убежала из бального зала под завершающие аккорды вальса. Диего только через несколько минут решился взглянуть в коридор, где скрылся его маленький ангел. Закончив со своим нарядом, он дал себе слово найти девочку. Проблемы Аделаиды, как и она сама, его совсем не возмущали. Мужчина, подобно глухому, поплёлся за белокурыми волосами Кристины, что оставили в коридоре приятный запах сбора трав.***
Многолетний дуб, живший в саду при дворе, скрывал за собой маленькую девушку, безудержно оплакивающую своё горе вместе с ивой, опустившей косы в озеро, сотворенное из слёз её горьких. Кристин чувствовала себя подобно всем этим деревьям: они были так одиноки, когда наконец-то повзрослели, оставив мысли о человеческой заботе за ними позади. Было ли иве так же больно, как мадемуазель де Лис этим вечером? Так же несчастно она себя чувствовала, смотря на подрастающих ребятишек, с годами забывающих о ней? Крылья ангела, несущие свет в душе крошки Тотти, исчезли вместе с Диего де Очоа. Он насытился женской лаской, неумелой и искренней, оставившей после себя глубокую бездонную дыру несчастья. Девушка опустилась на холодную землю, закрывая покрасневшее от слёз личико руками. Ткань перчаток приятно ласкала горящую кожу; белый цвет, окрашенный в бежевый из-за пудры девушки, превратился в грязное подобие её разбитого сердца. Кристина услышала грузные шаги, сопровождаемые звуком пряжки ремня сапог. Военных сапог. Де Лис медленно опустила руки на своё платье и с томлением подняла взгляд, ожидая увидеть Его, но мысленно надеясь на служанку, обувшую военную обувь. Она прижала руки к груди, не обращая внимания на губы, предательски дрожащие от ушедших слёз. — Вы пришли смеяться надо мной, Дон Диего? — она обиженно заглянула в глаза военного, утирая солёную капельку со своей щеки. Палец Кристины неловко стряхнул слезу, вдохновляя больное сердце заплакать ещё сильнее. — Крошка Тотти, — он присел перед ней на колени, беря руки девушки в свои. Кристина робко подалась вперёд, чувствуя мужское тепло любимых рук. Диего потянул девушку за собой, помогая ей удержаться на ногах в бальном платье. Мужчина не отпускал рук певицы, пока та сама сжимала его морщинистые ладони, — простите мне мой поступок. Нет в Свете врага ужаснее, чем языки людей. Признай я там вас, на глазах других, вы не смогли бы с честью доживать свой век. Те дамы, что стояли рядом с вами, уж очень любят сплетни. — Вы всё помните… — Кристина стыдливо опустила взгляд к его груди, и очередной приступ плача накрыл ее. Хрупкое тельце дрожало в руках Диего, не желая вновь поддаваться забытой любви. — Мой ангел, не плачьте… не плачьте, моя голубка, — его рука скользнула к тонкой талии девушки, притягивая стройную фигуру к себе. Кристина неловко стукнулась носом об пуговицу на его камзоле, пряча его в прорези между ним и рубашкой. Ей казалось, что только эти руки и эта одежда смогли бы защитить её от страданий всего мира, — вы сегодня по-настоящему прекрасны. Ваши слёзы и любовь, подаренная мне, сводят меня с ума. А помните, как я обещал вам, что обязательно устрою встречу? — и Кристина почему-то снова заплакала, крепче прижимаясь к военному камзолу. Диего с трепетом и невидимой для всех робостью оглаживал её волосы и фигуру в воздухе, словно боясь потревожить покой ангела. Девочка не была похожа на его будущую жену, его любовниц. Он видел в ней те качества, что давно искал в будущей жене: покорную нежность, непорочность и слабость. Чего стоило только её платье? Как она умело подчеркнула линии своей фигуры, не позволяя разврату забраться в мысли мужчин при виде неё, — почему вы перестали отвечать на мои письма, голубка? — Диего прикоснулся к красной щеке Кристины, одаривая кожу спасительным холодом. Девушка самозабвенно прикрыла веки, вдыхая приятный запах чистой одежды мужчины. — Вы женились, Дон, я не могла поступить иначе. Так подсказало мне моё сердце. Сейчас, здесь, стоя в ваших объятиях, я чувствую себя такой ужасной… — мужчина прикоснулся к подбородку девушки, отклоняя её голову назад, Кристина взглянула в его тёмные глаза, оставаясь во власти взрослого мужчины, крепко держащего её в своих руках, — как я могу? Скажите мне, Диего, как я могу смотреть в ваши глаза? — Я до сих пор не женился, моё сокровище. Если бы и женился, то не посмел бы забыть своего ангела. Вы споёте мне? — его большой палец очертил края губ девушки, чувствуя шершавость покусанной кожи. — Прямо сейчас, Диего? — её губы шевелились под его пальцем, и он молился за то, чтобы прямо сейчас не завладеть ими, изменяя самому себе с белокурым ангелом. Они были здесь одни, военный не раз оглядывался, проверяя сад, от того и не видел причины, по которой его поступок выглядел бы недостойным. Дон не был порядочным мужчиной, хранившим верность. Но с крошкой Тотти всё было иначе: он беспокоился за непорочность её души, нежели своей. Грехом ли будет то, что любящие души воссоединяться? — Завтра я уезжаю, — губы Кристин задрожали под его пальцем, и он накрыл им верхнюю, чувствуя, как дрожит тело девушки, — молчите, крошка Тотти, молчите. — Внимаю вам. — Вторила ему, нечаянно коснувшись языком пальца мужчины. Какая похоть заполыхала в глазах мужчины, как сжал он талию Кристин в своих руках. Диего наклонился к уху девушки, опаляя дыханием нежную кожу ушка чертовки. — Я собираюсь завтра в путешествие. Прошу, едемте с нами, крошка Тотти. Поедемте. — Его губы касаются её щёки, Кристина невольно вздрагивает, замирая на месте и жмётся к Диего сильнее. Мужчина тяжело выдохнул ей на ухо, поцеловал щёку; в бреду, двигая губами по горячей коже, нашел маленькие фарфоровые губы, захватил их в короткий поцелуй, полный страсти. Диего прижался ко лбу девушки своим. Он тяжело дышал в губы Кристины, срывая с податливых губ невесомый поцелуй. — Поедемте, мой ангел, вы увидите море и влюбитесь в него. Рядом со мной вам ничего не будет угрожать. — Подумал он, вновь посмев вкусить запретного поцелуя, терзая красные губы своей избранницы. — А как же папенька и тётушка, Диего? — она потянулась за его губами, и Диего вовлек ее в новый поцелуй, лаская опухшие девичьи уста. Девушка заплакала, продолжая сжимать тяжелый камзол в своих руках. Сердце трепетало в его руках, тело подчинялось умелым взрослым рукам — она приоткрывала рот, пока он наполнял всё её существо, не давая вдохнуть холодного воздуха, сжимая и направляя небольшую голову Кристины своими руками. Он отстранился от губ крошки Тотти, уткнувшись носом в висок, где была вплетена красная роза. Пряный запах ударил в нос Диего, и он вдохнул приятный аромат. — Когда нужно ехать? — шептала Кристин, сжимая аккуратные локоны его длинных волос. — Сегодня. — Уверенно произнёс мужчина, прикрывая глаза. — А как же все здесь без меня, мой свет? Диего, как они без меня? — не сдерживая слёз, вопрошала Кристина, прячась от отчаяния. — Что держит вас здесь? Разговоры о светлом будущем, отец, держащий вас взаперти? Поедемте со мной, утром сядем на мой корабль, а завтра будем далеко от Санта-Доминго, — пальцы Диего переплелись с тонкими пальчиками мадемуазель де Лис, мечтательно прикрывшей глаза, — поедемте, крошка Тотти. — Решено, я еду. Сейчас. Встретьте меня у моего дома в час, когда луна будет блестеть высоко в небе, когда полночь унесёт мои страхи за собой во тьму. — Кристина вытянулась на носочках, неловко касаясь загорелой кожи военного. Руки Диего в пылкой страсти сжали тело девушки в объятиях. — Если бы я знал, помнил бы, как вы прекрасны, решился бы на это раньше, моя голубка. Тогда я удержал своё состояние в руках, удвоив его в два раза, сегодня никакого состояния мне не нужно, лишь бы быть с вами… — он выдержал томную паузу, сокращая расстояние между их губами, — слышать вас, — шепот мужчины обжёг губы Кристин. Диего разомкнул крепкие объятия, выпуская Кристину из своих тисков. Девушка отстранилась, отходя на несколько шагов в сторону. Она с детским интересом поглядывала на военного, забавно морща носик подобно маленькому котёнку, — мне нужно закончить некоторые занятия и планы до нашего отъезда. — Я буду ждать к полуночи. До… свидания… — она хихикнула, прикрывая рот ладонью, — Дон Диего. — Девушка изобразила незатейливый поклон, торопливо удаляясь из сада за светом луны, сменившего солнце. Диего инстинктивно провёл пальцами по усам, ровняя маленькие волосы так, чтобы у знати не было повода осудить его и оклеветать в смерти своей жены, о которой будет известно утром, из-за его увлеченности Кристиной, с которой он отправится в море. Двинувшись в сторону комнаты Аделаиды, мужчина крепче перехватил за красную рукоять горящую сталь шпаги, спрятанной в ножнах.