Магнолии

Лорел задыхается. У неё внутри распускаются цветы, и становится всё труднее дышать, хочется вскрыть грудную клетку и вырвать их с корнем. Но она не может. Это убьёт Лорел быстрее, чем болезнь, и значит, что останется меньше времени с ней. Она не понимает, как могла так влюбиться. До безумия, до желания видеть её и быть с ней каждую секунду. Слышать смех, и как она сонно бормочет что-то вроде «Поднимай свою задницу с дивана, Лэнс, и сделай мне кофе» по утрам. Она не знает, чем заслужила это. Но… Лорел кашляет, и ей на ладонь падают окровавленные лепестки. Лёгкие горят огнём, и пламя медленно растекается по телу, охватывая полностью, словно сжигая заживо. Лорел жарко и одновременно холодно. Такой дикий контраст. Только она могла бы это исправить. Могла бы спасти её. Но не спасёт. В то время, как Лорел любит её до одури, до дрожи, она не чувствует ничего в ответ. Она считает её просто другом, может быть, даже лучшим, и Лорел благодарна. Но именно это и убивает. У Лорел в сердце растут цветы, и она уверена, что магнолии. Её любимые. Лорел могла бы собрать букет красных хризантем и подарить ей, чтобы сказать всё, не произнося ни слова. Чтобы она поняла, чтобы… не приняла, ведь эти чувства не взаимны. Лорел знает, что не взаимны. Кашель становится сильнее, уже не лепестки, целые бутоны падают ей на руки. Лорел собирает их и прячет как можно дальше, чтобы она не нашла, не спросила, потому что Лорел не видит ни одного пути, по которому этот разговор прошёл бы нормально. Он бы закончился, и вместе с ним закончилась бы сама Лорел. Но в один момент она уже не может это скрыть. Они стоят вместе у кухонного стола и тихо переговариваются, иногда делая глоток вина. Время течёт так спокойно и умиротворяюще, Лорел хочет, чтобы это длилось вечно. Но вдруг тело сотрясает такой сильный кашель, что она роняет бокал, который разбивается, едва достигнув пола, а красная жидкость растекается вокруг, подобно крови; и падает на колени. На ладони летят кремово-розовые соцветия, они забивают Лорел горло, лёгкие, и мир вокруг начинает гаснуть. Она понимает, что это конец. Дина опускается на пол рядом и хватает её за плечи. — Лорел, что это? Что с тобой? Но цветы внутри не дают произнести ни слова. Она лишь сгибается в очередном приступе кашля. — Лорел? Что это? Ну же, ответь! Она не может. Краски тускнеют, и тело клонит куда-то в сторону. Дина поворачивает её лицом к себе и что-то кричит, но Лорел уже не слышит. Звуки пропадают. Остаётся только запах, сладкий, немного сливочный. Так пахнет магнолия. Так пахнет Дина. Словно сквозь плотный кокон до неё доносятся слова Дины, уже охрипшей. — Лорел, нет! Не умирай, пожалуйста, не умирай! Ты меня слышишь? Не смей! Не смей! Я люблю тебя! Я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю. Не смей умирать! Пожалуйста, не умирай… И вдруг цветы исчезают из лёгких, будто их и не было. Остаются только магнолии в сердце. Остаётся только Дина. Остаётся только любовь.