***
Взлохмаченная и не выспавшаяся, Питер вскочила с кровати, так и не успев часок-другой нормально отдохнуть. Уронила на пол все несобранные с вечера учебники в рюкзак, а по дороге в ванную пару раз споткнулась о собственные раскиданные по комнате вещи. Не удалось также спокойно позавтракать за столом и поговорить: лишь в спешке Питер поблагодарила тётю Мэй за упакованный в ланч-бокс горячий обед и не забыла поцеловать напоследок. Сегодня Питер точно пропустит первый урок, а может и два, но Джона Джеймсон, главный редактор популярнейшего нью-йоркского издания «Дейли Бьюгл», должен был увидеть и оценить её снимки. Может, даже и похвалить. Да, именно, должен был, ибо Тони вышла на них запоминающейся, грациозной и яркой. Причём и крупным планом. Вряд ли какой-нибудь сотрудник с многолетним стажем мог бы похвастаться чем-то более немаловажным и интересующим нынешних читателей. Всем ведь так и хотелось узнать или увидеть хоть краем глаза, чем дышат и живут главные защитники Земли. А всё остальное уже не первый год несправедливо отходило на второй план. По пути в метро, постепенно сливаясь воедино с многолюдной серой массой и теряясь на фоне хлопотливых прохожих, Питер вновь осознала, насколько они далеки с Тони. Возможно, в это время мисс Старк, попивая коктейль, проводит свой досуг в компании незаурядных товарищей — с Джеймсом Роудсом и Брюсом Беннером, наверняка рассказывавшими ей что-то очень забавное, случившееся с ними на очередном совместном задании. Или разъезжает по Манхэттенскому мосту с Наташей Романовой, слушая весёлую музыку и беспечно посмеиваясь над чем-нибудь вздорным и малосущественным, касавшемся только их обеих. Но меньше всего хотелось представлять себе Тони, уделявшей всё своё внимание Стиву Роджерсу: ходячему эталону красоты и мужественности, главному национальному достоянию Америки и символу свободы, порядка и независимости. Вот к кому ревность неистово кипела. Он-то точно неровно дышал к Тони, как бы сдержанно себя бы ни вёл: это последнее скандальное интервью с ними, что транслировалось на БиБиСи Америка, было тому явным подтверждением. Стив открыто заигрывал с ней на протяжении целого часа, а Тони пользовалась этим и внимательно вслушивалась в его правильную, выразительную речь, соглашаясь с его высказываниями. Он искренне восторгался её завидными умениями и способностями, вслух отмечал её выдающиеся достоинства и заслуги перед страной, с восхищением глядел на неё, как глядит влюблённый мужчина, обескураженный умом и красотой обаятельной женщины. Они точно состояли далеко не в дружеских и даже не в партнёрских взаимоотношениях, а в тесных романтических… Чёрт возьми, да они же так поразительно подходили друг другу, да и связывало их нечто большее, чем просто командный дух. Только незрячий не заметил сей вопиющей очевидности! У них явно был бурный роман, хорошо скрываемый от недремлющей общественности. И не исключено, что всё остальное у них складывалось не так-то просто, если не гораздо хуже: вероятно, они вечно ссорились и спорили друг с другом, не находя точек соприкосновения, а на публике всего лишь играли близких, проверенных временем друзей. Как это делало большинство знаменитостей. А кроме команды и жаркой интимной близости, ничего общего между Тони и Стивом так и не нашлось… Но в любом случае, с какой стороны ни взгляни и как бы Питер старательно себя ни успокаивала, это Стиву повезло, а не ей, потерявшейся в серой, угрюмой толпе городских жителей, скучных и ничем не примечательных, как и она сама. Не Питер, державшейся за замызганный поручень и стоявшей рядом с каким-то неприятным на вид, мерзко ухмылявшимся жёлтыми, почти прогнившими зубами типом, нагло толкавшим её сзади. Питер никогда не быть с Тони. В её идеальный мир она не вписывалась. В редакцию Питер прибыла одной из первых: уже издалека в полупустом помещении она заметила Джону Джеймсона, недовольно расхаживавшего по личному кабинету и импульсивно размахивавшего руками во все стороны. Подле него с опущенной вниз головой стоял молоденький сотрудник, а раз вышедший из себя босс его отчитывал, значит тот явно с утра пораньше уже успел в чём-то провиниться. Впрочем, а когда мистер Джеймсон был хоть кем-то доволен? Он сразу увидел украдкой вошедшую в офис Питер, которой не удалось не попасться ему на глаза. Она извиняющееся улыбнулась и кивнула ему в ответ на его жест немедленно войти к нему в кабинет. Не имея особого выбора перед собой, Питер подчинилась, услышав от кого-то поблизости тихое и робкое: «Ни пуха, ни пера». Легче от пожелания, естественно, не стало. — Ты просто бездарность, Уолтер! — продолжал сердиться Джона Джеймсон, тыча несчастному работнику в грудь стопкой бумаг. — Ни на что не годен, абсолютно! Я этими снимками лучше в качестве туалетной бумаги воспользуюсь, хоть какое-то применение найду им. — Мистер Джеймсон, доброе утро, — тихо войдя в кабинет, Питер заговорила сонно и вполголоса, переметнув его внимание на себя. — В общем… Я тут… Я принесла вам контент, от которого вы явно придёте в восторг. Позвольте мне ознакомить вас с ним. Уолтер обречённо вздохнул, почему-то решив, что и Питер ждала та же участь и волна негодования по поводу проделанной работы. — Вся надежда на тебя, Паркер, — Джеймсон достал из нижнего шкафчика портсигар и приблизился к Питер, — если и ты ударишь передо мной лицом в грязь, я вас двоих вышвырну на улицу пинком под зад. — Вот, взгляните, — Питер научилась пропускать обидные замечания мимо ушей и делать свою работу, не зацикливаясь на ни на чём другом, — это со вчерашней нашумевшей презентации Тони Старк… — Ты её видела? — изумился Уолтер, на минуту позабыв, где находится. — Так близко? Так какая она, живьём? — Ты не поверишь, Уолтер, ещё краше и неотразимее, чем на всех этих снимках. — Обалдеть… — Завязывайте зудеть, — перебил их Джеймсон, скрупулёзно рассматривая фотографии, одну за другой. — Да. И это — однозначное да… И вот эта тоже, ракурс что надо. Впечатляющая работа, Паркер. — Спасибо, мистер Джеймсон. — Ты молодец, Питер, — с искренней радостью произнёс Уолтер. — Правда. — В отличие от тебя, Уолтер, — да, Паркер молодец, — Джеймсон закусил сигару зубами и мечтательно глянул в сторону отрытых настежь окон. — Ох… Прямо сейчас вижу сенсационный заголовок и фото на всю страницу. Это станет для нас большим продвижением вперёд, грандиозным прорывом! Принесёт огромную прибыль и повысит тиражи. Я так доволен тобой, Паркер! А ты, Уолтер, бери с неё пример и поскорее выматывайся отсюда. — Мистер Джеймсон, — напоследок обратилась к нему Питер, едва дотронувшись металлической дверной ручки. — Да, Паркер, — не сразу отреагировал он, закопавшись в документах, — я слушаю тебя. — Уолтер хороший фотограф, правда. Талантливый и амбициозный. Дайте ему всего один шанс, и он ещё успеет себя проявить. Ведь и у меня не всегда получалось. Пожалуйста. — Мудро, Паркер, мудро. Но это уже моё дело, тебя оно не должно касаться. Всё, с глаз моих долой, не пользуйтесь моим хорошим настроением. Вон! — Спасибо, Питер, что поддержала меня, — уже по дороге заговорил Уолтер, скрывая крайнее смущение. — Я так погано себя чувствовал, хотел просто взять и провалиться сквозь землю. А тут ты, прям как доблестный рыцарь в доспехах. — Я просто не хочу, чтобы мистер Джеймсон заставил тебя ощущать себя полным ничтожеством и ни на что не годным. А он это прекрасно умеет. Ты должен знать все свои плюсы и минусы и не падать духом от одного плохо сказанного тебе слова. Понимаешь? Не позволяй ему помыкать тобой, а ты продолжай работать над собой, и у тебя всё получится. Знаю, что говорю. Уолтер улыбнулся ей, доверчиво и по-мальчишески застенчиво, и последовал за Питер дальше, пока не проводил её к выходу. Кажется, он влюбился и всем своим видом выдал себя, но, к его сожалению, её это нисколько не волновало. Учебные занятия на этот раз, казалось, проходили слишком медленно и нудно, не так, как обычно это бывало. Питер неотрывно и сосредоточено следила за временем, считая секунду за секундой, но бесящая стрелка на настенных часах будто жила собственной жизнью и нарочно не подчинялась реальному времени. Действительность никогда не выглядела настолько скучной и бессмысленной, попросту ускользавшей мимо. Так происходило всегда, как оставшийся побочный эффект, когда Питер больше не видела перед собой Тони — вживую, в динамике и лучшем свете; а сейчас же, выбежав со звонком во двор и направившись к своим друзьям, хотелось поскорее вернуться в фотолабораторию и там обрести желанное утешение. Наедине c воображаемой Тони, среди множества проявленных снимков, как в священном алтаре для поклонения богине. Мишель и Нед давно заскочили в одну из недорогих кафе-пиццерий, находившуюся поблизости Мидтаунской школы, и дожидались опаздывавшую подругу, оставшуюся после уроков. Потому Питер подключилась к ним чуть позже: она почти дошла до нужного ей столика, как вдруг у барной стойки со спины увидела его. Квентина Бека: даже в самой обычной, повседневной одежде он выделялся на фоне остальных посетителей, и не заметить его было чем-то из разряда невозможного. Господи, что он тут вообще забыл? Питер хотела было тихонько вывести друзей из кафе и только после придумать, почему они ушли оттуда, как в сию же секунду во весь голос прозвучало: — Питер! Ну где тебя носило?! Мы тебя заждались! Ну давай, чего ты как вкопанная, присаживайся уже! Чёрт. Чёртчёртчёрт. Нед неисправим. А Квентин, вальяжно устроившийся за стойкой и так ничего не заказавший у бармена, неторопливо обернулся к Питер лицом, словно знал, что прибудет она вот-вот. Он улыбнулся ей так, будто они были знакомы целую вечность, и подмигнул. Питер стало как-то совсем жутко и не по себе. Слишком дерзкий, самоуверенный и своевольный мужчина. И позволяет себе слишком много. Как только Квентин, не теряя времени, решительной походкой приблизился к их столику, Мишель незаметно толкнула Неда в плечо, чтобы встать и оставить пару наедине. Судя по всему, Питер завела новые знакомства, но почему-то решила отмалчиваться, держа близких друзей в неведении. Впрочем, это ненадолго: от разговора по душам Питер не ускользнуть так просто. Тем более не обсудить такого интеллигентного на вид, зрелого и привлекательно мужчину было бы непростительно. — Простите, что помешал вам, — присаживаясь напротив Питер, заявил Квентин, нисколько не чувствуя себя здесь лишним. — Я не мог не присоединиться, увидев мою… Мою подругу. Коллегу, так сказать. Подругу? Что?! — А, ну вы не подумайте, мы только рады новым друзьям Питер, — неуверенно протараторил Нед, неуклюже встав из-за стола. — Нам, это самое, как бы… — Пора уже идти, — закончила за него Мишель и потянула за собой уж слишком болтливого товарища к выходу. — А с тобой, Питер Паркер, мы ещё поговорим. Созвонимся, короче. — Подруга? — сразу же начала Питер, непонимающе взглянув на Квентина. — Вы серьёзно, мистер Бек? Мы знакомы всего ничего… — О, поверь мне, Питер, я не хотел вгонять тебя в краску при друзьях. Оговорился. Прошу прощения. — Нет, вы не вогнали меня в краску. А выражение-то какое… Я просто не понимаю вас, особенно сейчас. — Тогда скажи мне, что тебя смутило? — Квентин устроился поудобнее, сложив руки перед собой. — Я открыт к диалогу, Питер. И с огромным удовольствием отвечу на все твои вопросы. — Почему именно это кафе? Разве вы и ваше окружение не предпочитает обедать в дорогих, роскошных ресторанах? — Моё окружение — да, предпочитает. Но я далеко не такой, как они. Поверь мне, Питер, я более приземлённый человек, чем могу показаться на первый взгляд, и без всяких там заморочек. Здесь и папарацци меня не обнаружат. — Тогда я задам вопрос иначе, мистер Бек. Почему вы потрудились найти именно это место, неподалеку, где я учусь? Мало в городе обычных, невзрачных кафешек? — Питер, ты всерьёз решила, что я преследую тебя? — рассмеялся Квентин, не встретив в ответ даже снисходительной улыбки. — О, нет, это не обо мне. Позволь мне только объясниться: моему сердцу было невыносимо тяжко, когда вчера я наблюдал за тобой, стоявшей на ногах на протяжении двух с половиной часов. А то, как ты засияла при виде Тони и как расстроилась, когда она покинула сцену… Ты так сжимала в своих ладонях этот недорогой фотоаппарат… Я разузнал о том, где ты учишься — не спорю, я многого о себе возомнил, стоило быть менее докучливым. Но я просто не мог не увидеться с тобой, чтобы спросить — твоя работа одобрена? — Д… да, — немного колеблясь, произнесла Питер, — одобрена. — Так это отличная новость, Питер! — воскликнул Квентин. — Я безумно рад за тебя, дорогая! Я ведь говорил, тебе есть над чем работать и к чему стремиться. Знаешь, я могу замолвить за тебя словечко Тони… — Что? Простите, что? Нет, мистер Бек, о чём вы говорите? Не делайте этого… — Но ты же так одер… восторгаешься ею! Ты появляешься везде, где она. Не пропускаешь ни одного крупного мероприятия, всяких там пресс-конференций. Как можно отказаться от такого предложения, когда сей шанс выпадает всего раз? — Дело в том, мистер Бек. Я не совсем… Если быть честной, я не готова ко встрече с Тони, — призналась Питер. — Может, мои ожидания слишком завышены касательно неё? — Ну, моя дорогая Питер, здесь я с тобой не могу не согласиться. Знаешь… Наша проблема заключается в том, что как только на экране мы видим яркую обложку без единого огреха, наше воображение тут же начинает пририсовывать и добавлять несуществующие качества, ещё больше красивостей и совершенств. Многие фанаты разочаровывались в своих кумирах… По их словам, кто-то из них был слишком заносчив, кто-то себялюбив и не считался ни с кем. Играют на публике заученные роли, а в жизни абсолютно иные личности. Фальшивки. Произносят правильные речи, противореча самим себе, делают вид, что понимают нас, обычных людей… Поэтому мы никогда не узнаем, что происходит по ту сторону экрана. — Нас, мы, — усмехнулась Питер. — А вы сами — «обычный»? Человек из народа? — Хоть и дело сейчас не во мне, но скажу тебе так: я, в отличие от всех них, всегда предельно честен и откровенен. — Ну тогда какая она — настоящая Тони? — перешла к сути Питер. — Вы же практически партнёры по бизнесу, а значит пообщались с ней достаточно, чтобы понять, что представляет из себя Тони. — Дорогая, — Квентин взял паузу, взявшись напряжённо рассматривать свои массивные кольца на пальцах. Невооружённым глазом было заметно, что его что-то задело. — Вот когда тебе посчастливится с ней познакомиться и поговорить вживую, ты всё сама узнаешь. Ну что ж. Я пришёл сюда, чтобы встретиться с тобой и убедиться, что всё хорошо. Вот я и убедился. А значит, мне пора, дела ждут, как-никак. Перед тем, как оставить деньги, Квентин демонстративно вынул их из бумажника, решив, что Питер голодна и захочет чего-нибудь заказать. Но Питер, даже не дождавшись и пяти минут после его ухода, вскоре покинула кафе, не потратив ни цента. Час перед сном Питер как обычно провела по собственному строго установленному плану: просмотрела новые фан-видео, посвящённые Тони, прокомментировала несколько публикаций на фан-аккаунтах и сохранила в закладках пару фото и статей. Покрасневшие глаза начинали подводить и слипаться от недосыпа, а посему пора бы было наконец отложить смартфон в сторону и укутаться в одеяло, приготовившись вздремнуть: уже через три часа Питер нужно было вставать. Она уже позабыла, когда нормально отдыхала, но работа и школа брали своё и высасывали из неё всю жизненную энергию и последние силы, истощив юношеский организм. Внезапная яркая вспышка и характерный ей звук, кажется, донёсшийся прямо со двора, заставил Питер встать с постели и неохотно поплестись к окну. Снаружи никого не оказалось. Ни соседей, разгуливавших посреди ночи, ни чужих, подозрительных автомобилей, тихо разъезжавших по району, ни домашних животных, случайно выбежавших на улицу. Питер устало зевнула, потёрла веки и вернулась обратно в кровать: скорее всего, ей просто показалось. Да и впредь стоило ложиться пораньше и высыпаться как следует, чтобы подобное больше не мерещилось.***
Три пропущенных звонка от босса — вот это совсем не к добру. Питер бежала на работу сломя голову, голодной и обессиленной, да ещё и дома успела запутаться ногой в простыне, упасть и разбить колено. Дважды чуть не попала под колёса машины и почти провалилась в канализационный люк, если бы не пожилая женщина, вовремя поймавшая её за локоть. Какие только вариации событий не проскакивали в сонной голове: либо её сместят с должности, найдя ей хорошую замену, либо урежут зарплату или вовсе уволят, выпроводив на улицу с вещами. По другому поводу мистер Джеймсон не стал бы тревожить Питер: её контакты были отмечены в самом низу его записной книжки, если и вовсе не затерялись на каком-нибудь ничтожном огрызке бумаги, и то давно завалявшемся в урне. Шесть-тридцать: в такую рань Питер ещё не вызывали. Да и остальные сотрудники появлялись в здании не раньше семи. Офис пустовал: было весьма непривычно и странно находиться тут одной. Ни живой души вокруг, ни запаха свежезаваренного кофе, ни шелеста бумаг, ни непрерывного постукивания пальцев по клавиатуре. Никого и ничего. Точно как в сцене из какого-нибудь очередного посредственного фильма о зомби-апокалипсисе, где обязательно, будто из ниоткуда на тебя должен наброситься оживший мертвец. Весь раскрасневшийся и тяжело дышавший, находясь почти на грани сердечного приступа, один только мистер Джеймсон был чем-то озабочен и выведен из равновесия, когда нервно махнул Питер рукой, чтобы та немедля вошла в кабинет, перестав мозолить ему глаза и попросту топтаться на месте. Питер собралась духом и направилась к нему, уже на полпути заметив, что её босс там не один. Издалека не совсем было разобрать, кто расположился напротив кресла мистера Джеймсона, прямо за рабочим столом. И только когда Питер оказалась внутри… — Да вот же она! Я же говорил, что прибудет сюда вот-вот, — пробубнил босс и, словно находясь в лихорадке, принялся освобождать свою запотевшую шею от галстука. — Питер Паркер. Это её снимки. Замечательно проделанная работа — её рук дело. Сидя в кожаном кресле и в ритм постукивая ноготками по подлокотникам, гостья легко развернула его ногой и показала себя Питер, опустив очки-авиаторы вниз, чтобы осмотреть талантливого фотографа снизу-вверх. При этом она улыбнулась Питер так, что внутри нечто очень чувствительное и нежное сжалось в нервный комочек, затем мгновенно затрепетало и пустило свои импульсы к сердцу, готовому вот-вот, хоть сейчас разорваться, чтобы собраться по кусочкам обратно, остановиться и после вновь забиться с учащённой скоростью. Эта удивительная женщина и вправду творила с Питер нечто невероятное. — Мисс… Мисс Старк? О мой бог, простите… Мне нужно срочно присесть, что-то мне не очень… — Ну что вы стоите, мистер, — Тони пару раз щёлкнула пальцами, припоминая, — как вас там, простите? — Для вас просто Джона, мисс Старк, — проговорил босс, состроив странную гримасу. Кажется, он попытался улыбнуться ей, но что-то пошло не так. — Поверить до сих пор не могу, что говорю лично с ва… — Будьте любезны, Джона, налейте девочке стакан воды. Она же сейчас потеряет сознание, этого ещё не хватало! — Я в порядке, правда. Мисс Старк… — Питер не верилось, что сейчас она обращалась к Тони. Мистер Джеймсон закопошился у себя на рабочем столе, одновременно и в захламлённых ненужными документами шкафчиках, выискивая чистый стакан, который стоял прямо перед его носом. Тони, недовольно вздохнув и помотав головой, взяла дело в свои руки и лично преподнесла Питер чашку с водой. — Выпей, детка, — тепло произнесла Тони, отложив хрустальный графин на край стола, — надеюсь, тебе станет лучше. — Спасибо, мисс… — Просто Тони, можно просто Тони. — Так вы хотели поговорить, то есть, обсудить… — пробормотал мистер Джеймсон. — С вами мы уже обсудили, что надо было, — грациозно закинув одну ногу на другую и блеснув дорогими оксфордами на невысокой подошве, Тони приступила к диалогу. — А в целом, я хотела увидеться с Питер с глазу на глаз… Не обижайтесь, Джона, прошу. Даже если всё пойдёт не так, как я задумала, вы не останетесь в проигрыше. Плюс ко всему, это ведь не вы всё-таки автор этих превосходных снимков, поэтому с вас спросу меньше. У меня пара вопросов и одно предложение к этой милой, талантливой и, думаю, очень уж целеустремлённой девочке. Меня впечатлило вот что, Питер, — Тони наклонилась к ней, достаточно приблизившись к юной собеседнице, — ты поймёшь меня с полуслова, я знаю. Многие фото со мной получаются однообразными и через раз повторяющимися. У большинства нынешних фотографов будто отсутствует чувство стиля, собственное видение и взгляд. Одно клише, куда не глянь, и меня это немного расстраивает. Не всегда, конечно, меня волнуют дела куда поважнее этого, но… На фотосессиях сильно ретушируют, что не узнать, а другие так и вовсе публикуют на весь мир все твои недостатки и изъяны, оправдываясь тем, что это искусство, и они так видят. А вот что касается тебя, Питер… Ты будто показала меня такой, какой сама видишь. Не такой, какой бы твой босс хотел меня увидеть. Ты получила огромное удовольствие, работая не на него, а со мной. В том зале словно находились только ты и я. И это было удивительно. — Мне нужен ещё стакан воды, пожалуйста, — пролепетала Питер, ощутив, как часто и неприятно забился пульс в ушах, а ноги так и вовсе потеряли чувствительность. — Вот, детка, пей. Клянусь, я не хотела тебя так обескуражить. — Вы просто не представляете, как многое… Как я… Я сейчас ничего словами не могу выразить. Простите. — Соберёшься мыслями и выразишь их у меня, — пришла к заключению Тони, собирая свои вещи: приталенный пиджак и скромную сумочку через плечо. — Завтра я подъеду за тобой. И никаких против. Я хочу, чтобы ты, Питер Паркер, устроила мне фотосессию: я не буду тебе позировать, ты будешь сама ловить важные для тебя моменты. И если мне вновь понравится твоя работа, ты станешь моим личным фотографом, главным представителем от «Дейли Бьюгл», а Джона — первым издателем в Нью-Йорке, начавшим сотрудничать с очень выгодным партнёром. Что скажешь, Питер? — Я проведу фотосъёмку прямо в «Старк Индастриз»? — не верилось Питер. — Именно, а где же ещё, глупышка? Твой номер уже у меня, завтра вечером жди моего звонка. Договорились? — Д… да, — произнесла Питер, перестав что-либо соображать. Чтобы привести мысли в порядок, ей точно потребуется целый день. — Отлично, Питер! Рада была встретиться с тобой лично, — перед выходом за дверь, Тони пожала её ладонь. — А вы, Джона… Вам всего доброго. А, и ещё. Ты выглядела впечатляюще в том джинсовом платье с кармашками на груди. Хороший стиль в одежде, Питер Паркер. Получается, Тони запомнила её тогда, на презентации… О, боже… После себя Тони оставила лёгкий шлейф сладко-цветочных духов: немного пряных, слегка одурманивающих, переносящих куда-то далеко от городской суеты, ближе к побережью, к бескрайнему, необъятному океану. Туда, где влюблённые пары запускают в ночное звёздное небо бумажные фонарики с пожеланиями. Туда, где однажды Тони и Питер окажутся вместе и запустят свой — далеко, в самую высь… — Питер, я с тобой говорю, спустись на Землю. — А, да, мистер Джеймсон, — Питер наконец вышла из ступора и зашевелилась, — простите, я уже ухожу… — Я, конечно, был бы не против отпраздновать с тобой такое событие, но ты же несовершеннолетний ребёнок для меня, так что… Отметь там… с кем-нибудь, со своими. В общем, оставь меня, мне срочно нужно смочить горло чем-нибудь крепким и обжигающим, понимаешь? — Да, да. Всё, я уже вышла, до свидания. — И тебе не хворать, Питер Паркер. Питер закрыла за собой дверь, но даже это не помешало ей услышать радостные возгласы мистера Джеймсона, разнёсшиеся по всему кабинету, вперемешку с ругательствами. Сегодня и его Тони осчастливила и привнесла в повседневную рабочую рутину что-то новое и значимое для его издания. Значит, она умела делать так с каждым — воплощать мечты в реальность и заставлять чувствовать себя особенным. Поистине великая женщина. Этой громкой новостью хотелось поделиться с каждым, кто встречался на пути, взять и просто закричать, что Тони, сама Тони Старк говорила с ней, обменялась контактами, а завтра вечером Железная Леди приедет за ней и увезёт к себе, в «Старк Индастриз». Питер впервые окажется там, а если повезёт, то сумеет познакомиться и с другими Мстителями. Питер никто не поверит, даже Мишель с Недом. А тётя Мэй так вообще решит, что её единственная племянница слетела с катушек и без умолку несёт какую-то чушь. Питер снова опаздывала в школу, знала, что в наказание в который раз останется после уроков. Но и это её нисколько не волновало. Мыслями она была далеко не здесь: Питер почти бежала вприпрыжку, порхала над землёй, не скрывая радости и лучезарной улыбки. Завернув на улицу, где работало несколько автозаправок, Питер по своей же неосторожности наткнулась на рослого мужчину и ударилась о его широкую спину головой. — Простите, пожалуйста, я случайно, — произнесла она, потирая лоб. — Не нарочно. — Питер? — Мистер Бек? — она не сразу разглядела в незнакомце Квентина, хорошо замаскировавшегося под обычного гражданского: затемнённые очки, кепка, джинсовая куртка, спортивные штаны, разношенные кеды. Прямо стартовый набор для беглеца или наделавшей шуму скрывавшейся известной личности. — Не думала, что снова столкнусь с вами в этом районе. А знаете… Я, кажется, понимаю, почему вы тут? — Да неужели? — Квентин остановился, отложив канистру в сторону. — И почему? — Спасибо вам, мистер Бек. Огромное. Я не воспринимала тогда ваших слов всерьёз, а сейчас осознаю, что вы действительно решили мне помочь и воплотить мою мечту в реальность. — Таааак… — Квентин снял очки. — Я не совсем понимаю тебя, Питер. О чём ты сейчас? — Мистер Бек, не делайте вид, будто ни о чём не знаете. У вас это плохо получается. Ладно, подыграю вам: вы приложили все свои усилия, чтобы Тони Старк заметила мои снимки и оценила их. Сегодня она пришла в наше издание и назначила мне встречу. И всё это благодаря вам, мистер Бек. — О… Тони была у вас в редакции и познакомилась с тобой… — Квентин повторил её слова вслух, переваривая информацию, поразившую его точно, как гром среди ясного неба. — Как же это… Здорово, Питер! — наконец выдавил он из себя, обратно надев очки. — И не за что меня благодарить. Я бы сделал для тебя и не такое… — Если Тони вновь понравится моя работа, то, возможно, она сделает меня личным фотографом. Поверить до сих пор не могу! — радовалась Питер и чуть не подпрыгнула на месте, чтобы обнять Квентина и повиснуть на его шее. — Да, Питер, да… И я не могу поверить… Ну, это самое. Я очень рад за тебя, Питер. Но мне пора уезжать. Хорошо, дорогая? Ещё поговорим об этом. — Ладно, если вы так торопитесь… — Да, тороплюсь, — сквозь зубы почти прошипел Квентин, но тут же натянуто улыбнулся и похлопал Питер по плечу. — Всего хорошего тебе, Питер. Машина тронулась с места совсем скоро, когда Питер переместила рюкзак на другое плечо и как ни в чём не бывало, напевая себе под нос незатейливую мелодию, направилась в школу. Если не эти переполнявшие её эмоции и ослеплявшие чувства, она бы многое заметила в Квентине и ужаснулась бы. Его резкой переменой настроения, его беспричинной раздражённостью, еле скрываемым гневом и негодованием. Квентин почти показал Питер своё настоящее, истинное лицо, свою мерзкую сущность, незримо блуждавшую едва ли не на поверхности. Вот только вырваться бы ей наружу окончательно… А всё из-за душившего его ощущения собственного бессилия и бесполезности. Да, теперь он снова никому больше не нужен, и Тони поспособствовала случиться этому во второй раз.***
Тони забрала её в восемь вечера, вовремя подъехав к давно закрытому игрушечному магазину, некогда пестрившему изобилием эксклюзивных безделушек и прочей мелочью, детскими костюмами к праздникам вроде Хэллоуина и впечатляющими дорогими кукольными домиками. Питер сама назначила место встречи, чтобы не привлекать к себе и Тони назойливых, совавших везде свой нос соседей и просто любопытных прохожих-зевак. Она понемногу стала приходить в себя и чувствовать себя гораздо лучше и увереннее, когда наконец увидела Тони за рулём подъезжавшего автомобиля, обычного и ничем не выделявшегося. Видимо, подобранного к подобным крайним случаям: спокойно колесить по вечернему городу на слишком бросающимся в глаза AC Shelby Cobra явно не удалось бы. Тони сама пристегнула на Питер ремни безопасности, не позабыв спросить её, как она себя чувствует и всё ли у неё хорошо: от волнения Питер казалась немного напуганной, взвинченной и слегка приболевшей. Но и на этом Тони не остановилась, увидев на ней то самое скромное джинсовое платье, в котором Питер пришла на презентацию. — Ты прекрасна в нём, Питер, — произнесла Тони мягким, ласковым тоном, отчего Питер рассеянно улыбнулась и поблагодарила её, смущённо опустив глаза вниз. — Расслабься, я не кусаюсь. Просто развлечёмся с тобой, как две близкие подруги, давно не видевшие друг друга. Окей? Пока Тони размеренно и тихо вела автомобиль, показывая Питер ярко-загоревшийся в лиловых сумерках город, все каждодневные проблемы и затянувшая в себя рутина повторяющихся друг за другом событий померкли и перестали иметь хоть какое-то значение. И неважно, что всё это продлится совсем ненадолго, а только сегодня: Питер по-прежнему не верила, что Тони могла сделать её своим личным фотографом. Не могло быть такого, чтобы однажды, проснувшись в своей постели, Питер зажила бы иначе и готовилась бы теперь ко встрече с Железной Леди, проводила бы с ней больше времени, чем со своими друзьями со школы, видясь с Тони почти что каждый божий день. Это ведь нереально! Но чем только чёрт не шутит… Они подъехали к многомиллиардной корпорации, остановившись у самого входа, и, выйдя из автомобиля, вскоре оказались внутри безлюдного здания. Впереди просторного, роскошного холла виднелся скоростной зеркальный лифт, к которому Тони и Питер сразу же направлялись, чтобы как можно быстрее оказаться на самом верхнем этаже небоскрёба «Старк Индастриз». Откуда открывался прекрасный, просто нереальный вид на горевший яркими огнями ночной Нью-Йорк. Вот только перед Питер предстала совершенно иная картина, кардинально отличавшаяся от той, что она ожидала увидеть: в огромном комфортабельном зале не оказалось ни души. Свет оставался выключенным, хотя в нём и не было особой необходимости, а плазменная панель, занимавшая почти всю стену, не горела. Здесь, по всей видимости, их никто не ждал. Как объяснилась Тони, едва войдя в помещение, изначально Хэппи Хоган, личный телохранитель мисс Старк, должен был подъехать за Питер, но не сумел из-за неуместно сложившихся личных обстоятельств. У Пеппер Поттс сегодня выходной, а другие члены команды появляются здесь крайне редко. — У Бартона — семья, — продолжила Тони, расположившись у барной стойки на кухне, — у Тора с Беннером нашлось что-то общее, вот и частенько проводят время вместе, Романова на пару с Роджерсом разыскивают кого-то. Кажется, давнего знакомого, но в подробности они не вдаются, да и я не давлю на них. У всех свои дела. — Почему вы мне всё это рассказываете? — спросила Питер, расхаживая по залу. — Ах, ну да, конечно. Мне же никто не поверит. — А ты смышлёная девочка, Питер Паркер. Но, нет. В одном я с тобой не соглашусь. Джона тебе поверит. — Джона и никто другой никогда не узнают, о чём мы с вами тут говорили. Это останется только между нами. Обещаю. — Ловлю на слове. Так ты решила, что у меня тут каждый вечер проходит шумные вечеринки? — поинтересовалась Тони, заметив неоднозначную реакцию Питер: девушке не верилось, что время проведут они здесь одни. — Беззаботная жизнь, льющийся рекой алкоголь и другая всякая гадость, которую многие звезды так и норовят запихнуть в себя? — Я просто не думала… — Что вечерами я предпочитаю коротать время в одиночестве, — Тони поняла её с полуслова и обворожительно улыбнулась, умело скрывая всё то, что коробило её изо дня в день. — Я знаю, о чём ты подумала, Питер. Располагайся, а я пока заварю нам кофе. Питер послушалась её и присела на край дивана, точно предназначенный для шумной, весёлой компании: длинный, мягкий, удобный. На нём хоть прыгай, танцуй и дурачься — развлекайся, как только вздумается. Но действительность существенно отличалась от ожидания. Здесь, в огромном зале, было пусто, безлюдно и тихо. Холодно и одиноко. — Ты сообщила домашним, что гостишь у меня? — хозяйничая на кухне, между делом поинтересовалась Тони. — Что, возможно, станешь моим личным профессиональным фотографом? — Пока нет, — честно ответила Питер, наблюдая за ней, такой домашней и уютной. — Скажу только в том случае, когда вы меня точно примете. Не хочу обнадёживать свою тётю, а потом взять и разочаровать. — Тогда где ты сейчас находишься, Питер, если не у меня? — В фотолаборатории. Там меня никто и никогда не беспокоит. И не ищет. Они договорились вести себя друг с другом как давние знакомые, не имевшие между собой никаких тайн и сложностей в общении: от Питер требовалось только чувствовать себя комфортно и максимально расслабленно, полностью избавившись от мешавшей ей скованности и стеснённости. Когда Тони отпивала глоток горячего кофе, губами касаясь края чашки, когда поправляла чёрные, свои прекрасно уложенные волосы, когда о чём-то задумывалась и делилась с Питер, Паркер фотографировала её. В непринуждённой позе, такую уютную и домашнюю, располагавшую к себе. Такую одинокую и будто покинутую всеми… Всё вокруг неё — мнимая сказка, ложь о счастливой жизни, сплошное притворство, одна большая иллюзия, но красиво преподнесённая народу в ослепительно блестящей обёртке. Никаких друзей вокруг, ни семьи, ни любящего человека рядом. И никакое богатство, никакие громкие звания и признание поклонников не заполнили бы ту самую пустоту, снедавшую душу изнутри, не позволявшую вдохнуть полной грудью и ощутить себя по-настоящему счастливой, нужной и любимой. Свободной. — И вам не одиноко, Тони? — отвлеклась на минуту Питер. — Вы такая красивая, такая умная, успешная женщина. Такая добрая… У вас должно быть много друзей, но почему-то я не вижу их рядом с вами сейчас. Разве вы не нуждаетесь в друге? Необязательно, чтобы этот друг был кем-то из приближённых, из Мстителей. Раз каждый из них посчитал неважным побыть с вами хотя бы один вечер, чтобы поговорить по душам. — Детка, моя милая. Я одинока с тех пор, как погибли мои родители, — призналась Тони, грея ладони о чашку горячего кофе. — Тот же Роуди… Да, он хороший друг и сокомандник, но обо всём поговорить с ним я не могу и не хочу. — А со мной? — С тобой? — Тони улыбнулась, не представляя, как с каждой такой искренней улыбкой влюбляла в себя всё сильнее и сильнее. — Тебе не стоит верить всему, что говорят обо мне с экранов мониторов и пишут в проходных газетёнках. Даже самому хорошему. Людям пускают пыль в глаза, пичкают всякой дрянью, выдавая за правду, обожествляют человека, нарекая его чуть ли не пророком. А я, может быть, самый нехороший человек со множеством ужасных привычек и недостатков, противным, мерзким характером и сомнительным прошлым. — Вы принижаете себя, Тони, — Питер принялась разубеждать её, отложив фотоаппарат в сторону. — У вас прекрасное образование и престижная работа. — Что не является показателем хорошего человека, на которого стоило бы равняться. — Даже если есть что-то такое, что могло бы меня немного припугнуть и ошеломить, я бы ни за что и никогда не перестала бы восхищаться вами, как личностью. Как женщиной. У всех, если копнуть поглубже, найдётся что-то тёмное и нелицеприятное. — Мой наивный ребёнок, — ласково проговорила Тони. — Тебе не нужно сравнивать меня с кем-то, считая меня лучше всех тех, кого ты когда-либо встречала. Не нужно подражать мне или брать с меня пример, Питер. Тебе бы стоило во много раз быть лучше меня и однажды взять и превзойти саму себя же. Пусть твоей основной целью станет именно это. Питер засмотрелась на Тони, залилась вся краской и взволнованно перевела свой растерянный взгляд на собственные руки, крепко державшие фотоаппарат. Она догадалась, что Тони раскусила и поняла её отношение к себе, но не пользовалась этим, как это делало большинство знаменитостей со многими поклонниками, тем самым теша своё непомерно раздутое эго. Не поиграла с её чувствами, подло заставляя поверить в несуществующую взаимность. — Теперь я хочу заснять вас в полный рост. Желательно у окна, чтобы был обзор ночного Нью-Йорка. Хочу увидеть вас в образе властной роковой женщины, правящей этим городом. — Питер, — Тони рассмеялась, — вот такого я от тебя не ожидала. В самом деле считаешь меня какой-то там правительницей-повелительницей? Боже… — Если вы повели за собой выдающихся, неординарных и отличающихся друг от друга людей с уникальными способностями, порой которые тяжело контролировать и невозможно просто взять и справиться с ними; если вы сумели продолжить дело своего родного отца, если именно вы прекратили продавать оружие по всему миру, создали супер непробиваемую броню не только себе, но и своим союзникам, если вы сделали всё, чтобы вам поверили, прислушались к вам и последовали за вами… То да, в моих глазах вы можете быть кем угодно. Тони, а кем бы вы хотели быть вне моего объектива? — Чёрт, ты задела меня за живое, Питер, — Тони вмиг посерьёзнела, встала с дивана и лёгкой походкой направилась к окну. — Никого не интересовало прежде, вообще никого, чего бы мне хотелось именно сейчас, спустя столькие годы. Знаешь, поначалу, когда слава обрушивается на тебя стремительной лавиной, это весело, это тешит самолюбие, кажется, будто весь мир припадает к твоим ногам. Я, правда, ни с кем давно так не откровенничала… И… чем старше ты становишься, тем больше всё вот это вот начинает приедаться. Надоедать. Перестаёт быть интересным, будоражащим кровь. Хочется чего-то нового, бесценного, настоящего. А всё потому, что все мои отношения складывались по одному принципу: «У Тони есть всё — а значит и для себя можно урвать хоть какой-нибудь кусочек». Со мной хотят быть не из-за того, кто я есть на самом деле, они все желают именно ту, что преподнесло СМИ. Что я позволила увидеть в себе. Питер, единственного чего я по-настоящему хочу — это быть счастливой и любимой. Но этого мне не стоит ждать, как какого-то чуда: большинство из тех личностей, что будут встречаться на моём пути, окажутся жадными и корыстными. Ну, а чего ты ждёшь от жизни, Питер? — Если я признаюсь, вы сразу же выпроводите меня вон. — Ну, то, что ты моя ярая поклонница, я уже разузнала. — Заранее навели справки обо мне? Да, Тони? — Без этого никак. — Кто бы сомневался. В этом вся вы. — Ну так, я жду ответа, Питер. Приведи меня в шок. Мне очень любопытно. — Тони, — тяжко выдохнув, Питер собрала всю волю в кулак, чтобы не показаться слишком помешанной и, в какой-то степени, ненормальной. — Я храню ваши фото, сделанные мной. Их целое множество. Некоторые из них никогда не попадут в редакцию, потому что я так решила. — А я могу их увидеть, Питер? — Да, конечно. Всё, что пожелаете. — Договорились, — Тони шагнула вперёд и наклонилась на спинку дивана, к лицу Питер. — О чём ещё ты хочешь поведать мне? Расскажи, поделись со мной. — Я… — замешкалась Питер, ощущая, как предательски краснеют щёки и увлажняются ладони. — Я занялась фотографией не только ради подработки и не потому, что у меня это хорошо получается. Одна из основных причин — это вы. Чтобы попасть в редакцию, чтобы иметь возможность посещать мероприятия, где присутствовать будете именно вы. Чтобы стать поближе к вам, чтобы когда-нибудь вы заметили меня. — И я заметила тебя, детка. — Это ещё не всё, Тони. Я делала это, чтобы однажды я смогла сказать вам это лично… Как сильно я одержима вами. Да! Знаю! Это звучит ужасно, вам бы стоило выпроводить меня сейчас же, но позвольте мне договорить и после делайте со мной, что захотите. Я влюблена в вас с четырнадцати, грежу вами и сравниваю каждого и каждую с вами, ища хоть что-то схожее… Но тщетно! А когда я вижу вас, когда слышу ваш голос, о боже! Когда я упоминаю ваше имя в разговоре с кем-нибудь, у меня перехватывает дыхание, а на глаза наворачиваются слёзы. Мне никогда не было так хорошо и так плохо одновременно. Это невероятное чувство, и я бы многое отдала, чтобы всегда ощущать это в себе. И это всё вы — вы заставили меня прочувствовать весь этот богатый спектр эмоций и ощущений, более ни с чем несравнимых. Это как бежать к беспроглядной пропасти, кончиками пальцев коснуться самого края и суметь устоять на ногах, пока перед глазами проходит вся жизнь. Это такой адреналин, такое безумие, я никогда не чувствовала себя такой живой и в то же время такой несчастной, пока не увидела вас, Тони. — Питер, моя девочка, — Тони подозвала её к себе, поближе к окну, откуда виднелись каменные джунгли, вовсю пестрившие яркими огнями. — Тебе всё это только кажется, этот образ в твоей голове выстроен тобою же: его нет, он не существует. Ответь мне тогда: ты бы полюбила меня без всего того, что у меня сейчас есть? Если бы я была бы никем, продолжала бы тратить последние деньги в казино и на наркотики и возвращалась бы домой в хлам напившейся и без цента в кармане? Приняла бы ты меня такую — настоящую Тони со всеми вредными привычками, зависимостями и безобразным шрамом на груди? Будь честной со мной, Питер. — Я бы спасла вас, Тони, от такой вот жизни, — прошептала она. — Вытащила бы из этой зловонной, глубокой дыры. Со мной вы бы заново взлетели ввысь, как каждый вечер возвышаетесь и парите над городом, выслеживая преступников. Я приняла бы вас любую, Тони. Я любила бы вас любую. Нахмурившись, Тони приблизилась к Питер и взглянула прямо в доверчивые глаза напротив, смотревшие на неё со всей нежностью и любовью. Она часто задышала и продолжала изучать каждый миллиметр кожи на лице Питер, каждую неровность и особенность, несмотря на полумрак. Только спустя какое-то мгновение Тони очень осторожно коснулась её скулы, подбородка и нижней губы, погладила её подушечкой большого пальца, оттянув её вниз. Заострила на них всё своё внимание: губы Питер были такими нежными и чувственными, на вкус, возможно, — сладкими или мятными, и никем ещё нецелованными… — Почему вы заметили там, на презентации, именно меня? — вполголоса спросила Питер, обнимая Тони за талию. — Я не знаю. Вот тебе встречный вопрос, моя красавица — а почему из всех Мстителей ты выбрала меня? — Потому что сердцу не прикажешь. Вы же согласны с этим? Да? Питер не дождалась ответа и так невесомо коснулась своими губами губ Тони, что не ощутить нечто тёплое и болезненно разливающееся в самом низу живота было невозможно. Тони не оттолкнула и не отпрянула, но и на поцелуй не отвечала, позволяя Питер неумело, совсем неловко, но со всей нежностью и нетерпимостью целовать её. Она не прикрывала век, как и Тони, они смотрели друг другу в глаза, плавно касаясь одними только губами. Дожидались, кто сорвётся первым. Стало невыносимо более сдерживаться и позволять этой девочке так долго распалять её, дразнить и медленно разжигать огонь внутри, которого, казалось, больше в ней нет. И Тони наконец углубила поцелуй, мгновенно превратив его в страстный, жадный, одурманивающий в одно мгновение, как самое выдержанное дорогое вино. Она бессовестно размазывала свою красную помаду по бледным, влажным губам Питер, кусала их и посасывала, проводила языком по их изнанке, наконец дойдя до подбородка и медленно спустившись к уязвимой коже на шее. — Хочу заняться любовью с вами… — вне себя промурлыкала Питер, почувствовав, как бесстыдно мокнет в объятиях зрелой женщины, вытворявшей с ней нечто невообразимое. И Тони отстранилась, так резко и неожиданно, словно обожглась о раскалённый металл. — Тони? — и Питер поняла: с этими словами всё подошло к концу. — Простите, это я всё начала. Я всё испортила, какая же дура… — Остановись. Просто… остановись и не проси у меня ни за что прощения. Не надо, — Тони устало провела рукой по лицу, взявшись по-быстрому приводить себя в порядок. — Тебе нужно идти, Питер. — Как скажете, мисс Старк. Значит… Это всё? Мы больше не увидимся с вами? — Время покажет, я сейчас ничего не знаю. Не забудь свой фотоаппарат. Хэппи отвезёт тебя домой. Он будет ждать тебя внизу. Тони взяла себя в руки и напоследок коснулась пальцами испачканных в помаде губ Питер, кое-как стерев с них отпечатки. Пыталась не смотреть, как слеза скатывается по её веснушчатой щеке и падает куда-то вниз. Тони должна была быть сдержанной, стойкой и невозмутимой, как бы сейчас ни щемило в груди… Не поддаваться эмоциям, ни за что: так учил её отец. Так она и проводила Питер до лифта, не сказав ей больше ни слова. — Мисс Старк… — виновато произнесла Питер, оказавшись внутри лифта. — Просто Тони, ты забыла? Зови меня просто Тони. — Тони… Прошу, не рассказывайте ничего мистеру Беку. — Прости, кому? — Квентину Беку, вашему другу. Это ведь он посоветовал вам обратить внимание на мою работу. А я взяла и напортачила… — Питер, но я не знаю никакого Квентина Бека. И двери лифта закрылись совсем некстати, остановив их на полуслове, чтобы только разорвать их неправильную, вышедшую за рамки, связь. Чтобы вновь отправить по разным мирам блуждать в одиночестве, задаваясь бесконечными, мучавшими сердце и душу, вопросами.***
Только в одном Питер повезло: в этот день ей не нужно было куда-то собираться, вскакивая с утра пораньше, не успев даже разомкнуть веки. Выходной — самое что ни на есть подходящее время, когда можно не выбираться из комнаты, посвятив целые сутки самобичеванию и осуждению себя самой по всем пунктам. Одна в четырёх стенах, наедине с терзавшими голову мыслями, делавшими душевному состоянию только хуже. Питер будто заточила саму себя же в безвылазную темницу и лишила права быть понятой и оправданной за проступок. За глупый, безрассудный проступок. Что мисс Старк теперь о ней думает, какое мнение сложилось в итоге? Питер слишком низко упала в её глазах, как какая-нибудь малолетняя чокнутая фанатка, возомнившая о себе невесть что и решившая между делом потерять девственность не абы с кем, а с состоятельным кумиром миллионов. Питер не могла успокоиться и громко ругалась в подушку, вслух вскрикивала о том, что сама виновата, спровоцировав Тони действовать дальше, неосторожно и опрометчиво. А мысль о том, что мисс Старк всё-таки взрослая, мудрая и хорошо соображающая женщина, которая сумела бы устоять и не поддаться минутному порыву и запросто могла бы не ответить на поцелуй — Питер усердно отгоняла, принявшись корить себя и только себя, чуть ли не во всех смертных грехах. Ближе к полудню зазвонил мобильный, и Питер неохотно потянулась к нему рукой, не вылезая из-под тёплого одеяла. Номер был засекречен, но Питер не обратила на это никакого внимания и сонно пробурчала: — Слушаю. — Питер Паркер? Это я, Хэппи. Ну, Хэппи Хоган, телохранитель Тони. Вчера я подвёз тебя… Питер в сию же секунду сбросила с головы подушку, с тела — одеяло и присела на край кровати. — Да, я узнала вас. Конечно, я вас узнала, Хэппи! Что-то случилось? — Да… Тут Тони отправила мне несколько пустых сообщений, а когда я звонил ей, она сбрасывала. Но вот в последнем она написала, что ждёт тебя. — Хорошо. Я сейчас… Мне нужно только собраться. — Да ты особо не торопись… — А вы где уже, Хэппи? — У твоего дома. Замечательно! Питер хватала практически всё нужное и ненужное, что попадало под руку, и бросала в рюкзак, надела именно то, что упало на голову первым из переполненного вещами шкафа и, быстро умывшись и кое как приведя свои растрёпанные волосы в порядок, а вид — в сносный, бросилась к двери, ловко миновала ступеньки, и уже вскоре оказалась снаружи. Дверца дожидавшегося её автомобиля была уже открыта. За всё время недолгой поездки Хэппи ни о чём не говорил с Питер и даже не спросил, что было весьма странно. От этого молчания было слегка неловко и тесно: может, он догадывался о чём-нибудь таком или поймал её вчера вместе с Тони с поличным. Подобных щекотливых вопросов в голове была уйма и отделаться от них было не так уж и легко. Подъехав к месту назначения, Хэппи почему-то настороженно осмотрелся по сторонам, по какой-то неизвестной причине не позволив Питер выйти из автомобиля. Что-то явно стряслось, и Хоган с ходу же заметил нечто подозрительное. — Мне это всё не нравится, — произнесла Питер, упорно вглядываясь в то, что происходило снаружи, через тонированное стекло автомобиля. — В чём дело, Хэппи? — Всё хорошо, Питер, правда, — ответил ей Хоган, пытаясь казаться уверенным и верящим в правдоподобность сказанного. — Пока оставайся здесь, а я войду в здание, разведаю, что там, да как, — кроме того, Хэппи успевал бегло набирать, по всей видимости, другим телохранителям и самой Тони. Но на его сообщения и звонки никто не отвечал. — Я не могу просто оставаться тут, сидеть и ждать непонятно чего! — возразила Питер, неуёмно заелозив на месте. — А я ручаюсь за тебя, Питер, понимаешь? Случись с тобой неладное, буду виноват не я, а Тони. Я-то её знаю, как облупленную… Она возьмёт всё это на себя и не найдёт себе покоя, пока опять не наляжет на спиртное… А у Старк, ко всему прочему, больное сердце! — Что? Что вы сказали, Хэппи? Повторите! — Забудь, Питер, — притормозил Хоган, поняв, что сболтнул лишнего. — Забудь всё, что я тебе наговорил. Договорились? Об этом никто не должен узнать. — Ладно, хорошо. О, боже… Как и ожидалось, в корпорации происходило что-то странное: Хэппи многого недоговаривал, оставляя Питер, для её же блага, в неведении. Ждать больше десяти-пятнадцати минут не имело смысла: ей и так казалось, будто она попросту потеряла время, когда… Когда можно было действовать решительнее и помешать случиться чему-то плохому. Предотвратить неотвратимое. Это ведь Мстители — сколько ненавидящих их и завидовавших им по всему миру, со счёта можно было сбиться. А Тони могла стать главной мишенью, по которой легко можно было ударить, тем самым расколов команду на части. К тому же Хэппи так и не вернулся из главного офиса, на удивление, оказавшегося почему-то почти пустым. Сотрудников в компании по необъяснимой причине отсутствовало больше половины, отчего офис смотрелся безлюдным и остановившим работу прямо средь бела дня. Не выдержав больше, Питер наконец вышла из автомобиля и незаметно забежала в ключевой объект — небоскрёб мисс Старк, где вчера между ними обеими осталось много недосказанного и утаенного. Интимного, животрепещущего. Вся на нервах, она забежала в холл, где также не обнаружила личную охрану и работников. Никого, абсолютно. Персонал словно по щелчку растворился и перенёсся в параллельный мир. Пора было подниматься наверх, вот только бы лифт, как назло, не остановился на полпути. Питер практически выбилась из сил, пока дошла до нужного ей зала, где должна была присутствовать Тони. И, к счастью, она там была. Одна. Не шевелясь, она, напуганная и сбитая с толку, стояла в окружении вышедших из-под контроля, державшихся в воздухе собственных бронированных моделей, нацелившихся ей прямо в голову. — О, дорогая, ты уже здесь? — Квентин вальяжно расположился на диване, закинул одну ногу на другую, напоказ поигрывая пультом управления. — Смотри, сразу прибежала к тебе, Тони. А ты бы, произойди с Питер что-нибудь эдакое, примчалась бы за ней? А? — Не тронь её, — со всей злостью в голосе прошипела Тони, всё также не двигаясь с места. Квентин предусмотрел всё заранее, чтобы оказаться на шаг впереди, и воспользовался всеми её технологиями, отвечавшими теперь только на его команды. Нависавший сверху непробиваемый арсенал находился в полной боевой готовности с целью разрушить верхние этажи «Старк Индастриз». Но перед этим Квентин хотел самоутвердиться и устроить собственное грандиозное шоу, поквитавшись со своим главным врагом — Тони. — Ради Бога, мистер Бек… — сдавленно проговорила Питер. — Что вы такое творите? — Тони заслуженно отплатит по всем счетам, — равнодушно объяснился Квентин, начав свободно расхаживать по залу. — Всего-навсего. — Прошу вас, пожалуйста, отпустите её… — Но ты даже, сука, не поинтересуешься, почему я хочу покончить с ней и уничтожить всех и всё, что не по праву принадлежит ей! — вне себя заорал Квентин на ничего не понимавшую Питер. — Вы больны… — с ужасом в глазах произнесла Питер, также, как и Тони, не в силах сделать шаг навстречу. — Да — больны. Как же я раньше этого не замечала… — Да, моя дорогая Питер, — Квентин успокоился и зализал выбившиеся на лицо пряди назад. — Я, может быть, и болен. Но я болен тобою, разве это не прекрасно: бредить кем-то, не замечая больше никого на свете? Я одержим тобой, Питер Паркер. Захотел заполучить тебя с первого дня, как увидел… не помню уже, где. Ах, ну да, кажется, на очередном мероприятии, посвящённом Тони Старк. Ты же больше у нас нигде особо не светишься. — Оставь девочку в покое, мерзкий ты кусок дерьма! Не впутывай её в это, — в гневе прокричала Тони, сжимая ладони в кулаки. — И сразись со мной один на один, на равных, а не в ловушке меня держи! Ублюдок! — С огромным удовольствием, сучка. Но я хотел бы преподнести Питер неожиданный сюрприз: пусть своими глазами увидит, что без костюма ты никто! Не обладаешь ускоренной регенерацией, не управляешь молниями и даже не превращаешься в могучего монстра! Вот от чего Питер явно останется под глубоким впечатлением, причём надолго: ты — бесполезная, ни на что не годная пустышка. Вот ты кто! — Квентин, пожалуйста, не делайте Тони ничего плохого, — взмолилась Питер, не позволяя слезам так просто покатиться по лицу, — отпустите её, и сделаю для вас всё, что вы только захотите. — Не сделаешь, не держи меня за дурака! — Питер, одумайся! — попыталась остановить её Тони. — Я сделаю, Квентин, — будто находясь в бреду, ещё раз повторила Питер, смотря себе под ноги. — Клянусь, я пойду ради Тони на всё, что угодно. Я люблю её и никого больше так не полюблю… Я не переживу, если с ней что-то случится… Да, знаю, что сейчас я выгляжу жалкой и слабой. Но я признаю это, и мне не стыдно. Тони закусила нижнюю губу, глотая собственные слёзы, катившиеся вниз к уголкам рта. — Как же мы с тобой похожи в этом, Питер, — продолжал издеваться Квентин, полностью вспотев от перевозбуждения. — Удивительно. Мы практически с тобой одинаковы. Каждый из нас прекрасен в своём безумии, но я — особенно. — Не смейте меня сравнивать с собой, — возмутилась Питер. — Вы — психопат, готовый убить невинную женщину только за то, что она добилась гораздо большего, чем вы. Чего вы никогда не добьётесь за всю свою жалкую, ничтожную, недостойную жизнь! — Заткнись, Питер! Ты же разбиваешь мне сердце! Мало того, что ты не питаешь ко мне тех же чувств, что я к тебе, так ты принялась унижать меня? — А вы большего и не заслуживаете, Квентин Бек! Я ненавижу вас, я презираю вас! — А надо бы презирать её, — заорал Квентин в ответ, указательным пальцем ткнув в сторону безоружной Тони. — Дура ты, Питер, маленькая, глупенькая, наивная дура… Думаешь, мне вдруг внезапно пришло в голову устроить это представление? Я долгие годы готовился к этому. Мне необходимо свершить правосудие собственными, вот этими руками. Видишь? Иначе я не смогу жить дальше. Тони на протяжении всей своей жизни только и делала, что пользовалась моими, да и не только моими, идеями, выдавая их за собственные! Думаешь, я единственный такой, кто желает Тони смерти? Конечно же, не первый и не последний. Просто у остальных кишка тонка сделать хоть что-то стоящее, вот и спрятались по норкам, пока Тони довольствуется победными лаврами за счёт чужого труда! — Замолчите! Я не хочу этого слышать! Враньё! — А что касается тебя, дорогая Питер, — не унимался Квентин, шагая вокруг неё, нахально маяча перед глазами. — Так вот и тебя отняла у меня, а это стало последней каплей! Ты должна была быть моей… Моей! — Она не чья-то собственность, чтобы принадлежать кому-то, подонок! — разгневалась Тони. — Знаешь, Питер, мне не хочется тебя разочаровывать, но ты не первая миловидная нимфетка, которую Тони с удовольствием затащила бы к себе в постель. А на следующий день выкинула бы тебя, как ненужную, вдоволь затраханную игрушку. А вот я ни за что не обидел бы тебя, дорогая… — Со мной она бы никогда так не поступила бы, — возразила ему Питер. — Тони, может, и делала когда-то подобное, но сейчас она изменилась, теперь она другая. — Думаешь, ты такая шибко умная, разбираешься в людях? Решила, что ты особенная, Питер? А? — Да, она особенная, — произнесла Тони, встретив виноватый взгляд Питер. Больное сердце потихоньку давало о себе знать, но схватись она за грудь, и это спровоцировало бы невменяемого Квентина взорвать всё к чертям. — Закрой рот, пока одно из твоих творений не разорвало тебе грудную клетку. Так вот, Питер… Ладно, попробую быть менее жёстким. Похлопай-ка в ладоши — у тебя есть выбор! Ты уходишь со мной и даёшь мне шанс влюбить в себя. Тони останется в целости и сохранности, но больше вы с ней не увидитесь. Никогда. Или же ты своенравно топаешь своей ножкой и выбираешь Тони, и прямо на твоих глазах одна из моделей тут же раскромсает её на части. — Я… Хорошо. Я выбираю вас, мистер Бек, — не смело и глухо ответила Питер, твёрдо взглянув на Квентина, всё ещё назойливо расхаживавшего вокруг неё. — Питер! — с щемящей болью в груди, вскрикнула Тони, почти опускаясь на колено. — Остановись, прошу! Не делай глупостей! — Я люблю вас Тони, и делаю я это только ради вас. Вам не обязательно понимать мой выбор, и я смею предположить, что вы бы на такое не пошли, будь я на вашем месте. Но мне от этого не больно. Нисколько. Так бывает, когда безответно, и это нормально, — сквозь слёзы проговорила Питер, улыбнувшись. — Господи, я сейчас расплачусь… — не переставая глумился Квентин. — Но, Питер. Мы ведь не так договаривались с тобой. Ты должна была сказать, что любишь меня и только меня, поэтому ты решила уйти со мной. И мне плевать, что это ложь! Но зато какая, прямо сладкая песня для ушей. А ты всё только испортила, Питер. Ты просчиталась и не оставила мне выбора, прости… Мстители в полном составе прибыли слишком поздно — могли бы уже не заявляться. Хэппи обезоружил Квентина также не вовремя, а только когда сумел выбраться из несработавшего лифта. Тот кричал, плевался и невменяемо смеялся, пытаясь одолеть Хогана, и получил два выстрела в ногу. Во всей этой страшной картине одна Питер упивалась собственным горем и тихо покачивала на дрожавших руках медленно терявшую кровь Тони, державшую ладонь на своей перерезанной шее. Одно из её творений её же и погубило. — В… этом нет… твоей вины, — из последних сил прохрипела Тони плачущей в голос Питер, глядя ей в прямо глаза и пытаясь улыбнуться ей в последний раз. Перед тем, как прикрыть веки и уйти в небытие.***
Бывший сотрудник «Старк Индастриз», а по совместительству некогда опытный изобретатель и инженер, тридцативосьмилетний Квентин Бек, был признан невменяемым, психически неуравновешенным, неспособным нести ответственность за собственные поступки. Несмотря на то, что ещё года два назад Бек был отстранён от работы по причине агрессивного поведения, импульсивности и нежелании работать в команде, он продолжал посещать мероприятия и пресс-конференции, посвящённые Тони Старк. Как заявил он — в качестве приглашённого гостя. Также, по его словам, Бек всё ещё считал себя неотделимой частью корпорации. Недооценённым, непризнанным, гениальным умом. За совершённое жестокое нападение Квентин Бек был приговорён к содержанию на принудительном лечении и отправлен в психиатрическую больницу для душевнобольных преступников. При обыске квартиры Бека в его комнате были найдены схематический план здания «Старк Индастриз», подробные чертежи запасных и пожарных выходов, а также идентично смоделированные разработки управления, с помощью которых Квентин сумел взломать личные данные и пользовательские интерфейсы, переставшие реагировать на команды Тони. По этой причине в тот роковой день от имени мисс Старк многие сотрудники были освобождены от работы и отпущены домой. Как в итоге признался Бек, он принял решение сжалиться и спасти от массовой гибели хотя часть персонала корпорации. Но больше всего следователей привлекла внимание стена, одна часть которой была увешана многочисленными фотографиями Питер Паркер, а другая — испорченными чернилами, разрезанными ножницами снимками Тони Старк. Находясь в коме, она не просыпалась уже четыре долгих дня, потеряв слишком много крови. Питер приходила в больницу и проводила там целые дни, наблюдая за Тони через окно одиночной палаты. Она казалась такой беспомощной, уязвимой и незащищённой; Питер прижималась лбом к стеклу и тихо плакала, пока рядом никого не было, проклиная себя и больно впиваясь ногтями в свои ладони. Роудс, Беннер и Романова виделись с Тони рано утром, и Питер избегала случайного столкновения с ними в коридоре, чтобы только не встретить непонимающих взглядов и ряд неудобных вопросов, на которые она не сумела бы ответить ничего вразумительного. Но единственное, что смущало Питер, так это то, что она ни разу не встретила у палаты Стива Роджерса и Пеппер Поттс… По словам доктора, лечившего пострадавшую, у Тони были разорваны голосовые связки, впоследствии чего, она больше не сумеет говорить. Повезло, что не была задета яремная вена и сонная артерия — порез почти доходил до самых жизненно важных точек на шее. И пока Тони, окружённая со всех сторон медсёстрами и подключённым к ней разным медицинским оборудованием, отчаянно боролась за жизнь, её прерывистое, затруднённое дыхание поддерживал аппарат ИВЛ. На пятый день, сразу же после окончания учебных занятий, Питер вновь вернулась в больницу, и по дороге в палату уже издалека заметила Романову, в расстроенных чувствах наблюдавшую за спящей Тони и не решавшуюся войти к ней. Да и что она могла сказать ей, если слова эти так и застревали в горле: «Прости, Тони, что не успели…» Питер не захотела мешать ей, собравшись уйти в главный холл, чтобы там дождаться ухода Наташи, как услышала её голос: — Мне уже пора. Можешь навестить её. Думаю, тебе есть, что сказать ей. Окажешься самой храброй из нас. — Вы ошибаетесь… Я совсем не храбрая, мисс Романова. — Но ты была единственной, кто оказался рядом, держа её в своих руках и приговаривая, что всё будет хорошо. Не мы, а ты. Я, честно, не знаю, кто ты ей и в каких отношениях вы состоите, но в одном я уверена — кого бы она была точно рада услышать сейчас, так это тебя. Наташа оставила Питер у палаты Тони, и только с разрешения лечившего её доктора она вошла к мисс Старк. Увидеть вблизи её такую — разбитую и обессиленную — было невыносимо больно. Все эти дни Питер не давала волю чувствам и нивкакую не позволяла себе где-нибудь расплакаться, но сейчас, рядом с Тони, она разрыдалась как малое дитя, растирая ладонями по лицу горькие, солёные слёзы, не осмеливалась коснуться её руки. Что, если Тони больше не проснётся — её больное сердце часто давало сбои и могло не выдержать подобной встряски, остановившись в любой момент. В самый непредвиденный, когда меньше всего этого ждёшь. Питер присела на край кровати, опустила голову к мертвенно бледной руке Тони и невесомо коснулась её дрожавшими губами. Когда Тони успела стать ей настолько близкой, родной, желанной? Утрата знаменитой деятельницы, любимицы многомиллионной публики стала бы великой потерей для всех поклонников по всему миру. Но для Питер её смерть обернулась бы личной трагедией, непосильной ношей и горем. — Проснитесь, Тони, прошу. Проснитесь… — тихо приговаривала Питер, и во сне и наяву. Всегда. Прямо сейчас, касаясь мокрой щекой её мягкой ладони. И будто спустя целую вечность Питер наконец почувствовала в ответ, как эта же самая рука слабо поглаживает её голову, небрежно перебирая завитки волос. И никаких слов не требовалось, чтобы только по ощущению понять очнувшуюся Тони: «Всё хорошо, моя девочка. Я жива. Я рядом с тобой».