Второй шанс

Его ладони светились белым, мягким светом. Он отчего-то напоминал мне солнце, яркое и светлое. Он не был каким-то, но его нельзя было назвать никаким. Черты лица колебались от мягких до резких, лицо меняло формы, на секунду расплывалось, будто кто-то отдалял вид с фотографии и потом возвращал его. Единственное, что можно было сказать точно — так это то, что этот человек мужчина. Я не знал, что происходит. Обычно окружение дает понять, где ты, но не в этот раз. Вокруг меня не было ничего. Только белый цвет. Истинно-белый. Не похожий на те, которыми мы красим стены, а настоящий, чистый. Величественный. Мужчина улыбнулся. Во всяком случае, его лицо изобразило это до того, как смениться следующим, а то уже было слишком серьезным, чтобы говорить что-то точно. - Это для того, чтобы ты не отвлекался, - сказал он мне. - Я хочу рассказать тебе о цели этого визита. Видишь ли, это - Царствие Небесное. - Рай, что ли? - спросил я. Может, получилось чуть грубее, чем следовало, но я старался сказать это мягче. В конце концов, я попал в незнакомое место, передо мной стоит... ладно, это мы опустим. И я ничего не понимаю. - Не оправдывай себя. - Это он, видимо, про мои мысли. Но я же... - Опять. И не называй это место Раем. Мой сын, Иисус, учил людей не этому. Он говорил о Царстве Божьем и Небесном, но никак не о том, что вы там себе напридумывали. Это все его ученики. Вот так всегда. - Он вздохнул. - Кто-нибудь не понимает и начинается величайшая череда заблуждений. Мне было нечего сказать. Нет, я мог, конечно, сообщить, что это все дурдом, в котором нет смысла, но что-то мешало воспринять все по-другому. Может, это кома, и я сплю? - Ты можешь думать все, что хочешь. Я не собираюсь тебе ничего доказывать. Ты тут для того, чтобы покаяться и отойти в мир иной с чистой душой. - А вы всегда сами принимаете грешников? Или, может, вы не Бог? Мне было смешно. Я тут беседую с Господом, значит... а где же его ангелы? И если я такой плохой, почему я не в Аду? - Опять ты со своим Раем и Адом. - Мне показалось, или одно из его лиц поморщилось? - И Ада, как ты его называешь, не существует. Есть Нижний Мир. Но там слишком много народу, Сатана и демоны не успевают всех принимать. А ты в конце жизни сожалел о своих делах, так что я могу простить тебе некоторые грешки. Ладно. На первые два вопроса он мне не дал ответ. Значит, я тут потому что в Аду... Простите, Нижнем мире нет места. И вообще, с каких пор я перестал разговаривать? Надо... - В этом нет необходимости. Я все равно тебя слышу. Но те вопросы, которые ты задаешь мысленно - есть самые чистые. Те, которые требует душа. Я бы тоже предпочел не говорить, но тогда ты не сможешь определить, что сказал я, а что - ты. А Бог-то фамильярничает. Вот я к нему на вы, а он... Кстати, сколько у нас времени? Кажется, он улыбнулся. Противные лица, не дают мне определить его эмоции. Я бы сказал "чертовы", но это будет неприлично. - Все нормально, можешь говорить. У нас с ними перемирие. И времени предостаточно. Сейчас очень мало кто попадает в мир иной с чистой душой. В мир иной? А я думал, что все распределяется на... как вы там Рай называли? - Царство Небесное. Если тебе будет удобно - Верхний Мир. И нет, это не окончательная точка. - Он на секунду замолчал, обдумывая что-то. Взгляд переместился на... ничего? Ладно, опустим это. - Дальше есть еще один мир. Это похоже на темноту или пустоту. Если ты безгрешен и прошел туда через Царство Небесное - ты будешь там счастлив. Если через Нижний Мир, то будешь счастлив. Это одно место, туда попадают все. А как именно счастлив? - Этого никто не знает. Каждый счастлив по-своему. - Он улыбнулся. - Ну что, будем смотреть фильм? - спросил Бог, снова смотря на меня. Я кивнул, с интересом наблюдая за тем, что происходит. Он щелкнул пальцами, и ничего исчезло. На его место появилась реальность. Небольшой домик, ясное солнце и множество зелени. Я ощущал на себе прохладный ветерок и слышал пение птиц. А вы говорили - фильм. Он улыбнулся и ничего не ответил, давая мне знак пройти внутрь. Мы зашли в довольно темную прихожую. В ней было сумрачно, но дальше, при проходе глубже в дом, проникал свет из окон. На деревянных стенах висел ковер, рядом стояла небольшая кровати, на которой сидела женщина, покачивая ребенка. Маленькая, обычная кроха. Таких много. - Узнаешь? - Я покачал головой. - А это ты. Я посмотрел на женщину. Значит, она моя мать? Мне понравилось это. Она смотрела на меня с любовью. Это было искреннее чувство, которое хотелось запомнить. - Ты был сыном лесника, поэтому вы жили вдали от цивилизации. Дверь открылась и вошел отец. Массивный человек с коричневой бородой и добрыми глазами. Он улыбнулся, хотя в сумраке комнаты это было заметно плохо. Женщина подошла к нему и обняла. Я в это время лежал на кровати и мирно спал. У моего отца грустные глаза. - Думаю, пока достаточно. Мой отец не любит мать. Он щелкает пальцами. Мы, как раньше, в комнате. - Что ты видишь? - спрашивает он. Я, наверное, усмехаюсь. Но по-доброму. Грустно. Вы знаете, что я думал. Качает головой. Снова лицо меняется. А глаза все равно одинаковые, пусть и разные. Свечение и доброта в них. - Там я не могу читать мысли. Земля - это не ко мне. Моя сила только тут, понимаешь? А люди наделили меня сверхспособностями.­ Он выглядел усталым. Когда на человека взваливаешь все обязанности, ему трудно. А сколько взвалили на него? Он же... - ...когда-то был человеком. Да. Я - первый умерший человек на этой Земле. Конечно, сначала все было не так, но со временем размышлений появляется мудрость. Я сожалею о том, что делал в начале мира и человеческой расы. Но мы сейчас говорим о тебе, - мягко перевел тему он. - Что ты понял? Мой отец не любит мать. - Верно. Хочешь узнать почему? Я киваю. Мне трудно ощущать свое тело. В этом было что-то неправильное, будто ты и не собой управляешь, а кем-то другим. - Это все потому, что мы немного попутешествовали в реальности. Скоро пройдет. Он щелкает пальцами. Мы в лесу. Вокруг меня сосны, самое сердце леса. Я никогда не забирался так глубоко, но по рассказам отца мог что-то узнать. Под одним из самых больших деревьев сидит девочка. Ей лет двадцать, но иначе ее и не назовешь. Слишком маленькая и хрупкая даже для девушки, что уж говорить о слове женщина, которое подразумевает какую-то массивность. Кусты трещат. Мой отец пробирается через лес и выходит к ней. Он удивлен. Девочка дрожит. Следующая картина пришла неожиданно. Меня просто забрали из этой реальности и перевели в следующую. Совсем иную, хотя картина остается почти прежней. Ночь только наступает. Мой отец уже без одежды входит в эту... уже не девочку. Девушку. Она стонет и прогибается. А Господа рядом нет. Хочется закрыть глаза и бежать, но руки и веки прозрачны, не перестать видеть. Щелчок. Новая реальность. То же дерево. Неужели, она живет под ним всю жизнь? Они сидят рядом с отцом и говорят. Я не слушаю потому что не могу. Это слишком для меня, чересчур. Слишком много правды открывается за раз. - Смотри, - говорит невидимый Господ, а я не могу не подчиниться. Она приподнимает платье, показывая округлый живот. Уже не девушка. Женщина. Мы снова в этой комнате. Если бы я могу кричать, я бы делал это. Что происходит? Зачем вы мне это показываете? Это не мои грехи! Я думал, что это будет моя жизнь, а вы... - Это и есть твоя жизнь. Ты - сын той женщины. Мне плохо. У меня есть мать, та, другая. Что происходит? - Пока ничего. Тебе нужно прийти в порядок, - говорит он и уходит. Я один. И мне страшно, как никогда. Неужели все так и происходит? Подмены, убийства, все так просто скрыть? Я жил сегодняшним днем и хранил в душе свои воспоминания, но... теперь все это неверно. Имеет ли смысл тогда помнить что-либо, если потом открывается такая правда? Да, имеет. Потому что воспоминания, пусть даже лживые и потом бесполезные, составляют человеческую жизнь. Если бы у меня была только правдивая память, то что бы я помнил в итоге? Ничего. Слишком малое для того, чтобы жить спокойно. - Вижу, ты нашел ответ. Я не заметил, как он вошел. Странное чувство, будто за тобой следили, а ты не знаешь. Господ будто шпион, наблюдатель, который смотрит за чужими жизнями и знает многое. Мне стало неуютно от чувства, что кто-то может понимать меня хотя бы на половину так же хорошо, как я сам. - Ты прав. Я и не уходил. Но сознание может играть разные шутки. Я могу вложить тебе в голову любую картину, и ты ей поверишь. Мне просто хотелось посмотреть за твоими эмоциями, но когда люди знают, что за ними кто-то смотрит - они не раскрываются. Чтение мыслей - это прекрасно, но утомительно. Тем более, я не могу почувствовать, с какой эмоцией ты это говоришь. Я думаю над его словами долго. Моя голова пуста, но я уверен, что ее населяют мысли. Они просто спрятались в свои дома, а я заглядываю в окна, чтобы их найти, но там выключен свет. Они спят. - Ты готов? Мое согласие и не требуется. Ответ продуман заведомо и до мелочей не мной, остается только ждать щелчка. Провинившийся отец перед матерью. Перед той, которая любила меня. Той, которую я всю жизнь называл матерью. Но эти слова были ложью? Она плачет, обнимая его. Я слышу ее сдавленный шепот: "Я буду любить его как родного. Как родного". У меня на глаза наворачиваются слезы. Смог бы я так принять чужого ребенка, как своего? Нет. - Твоя мачеха была прекрасной женщиной. Если бы она умерла раньше тебя - то попала бы ко мне. Нет, не мачеха. Мама. Не называйте ее так. Он кивает, соглашаясь. Машина увозит отца в город, его жена остается со мной на руках. "Маленькое исчадие Ада". Она правда так... думает? - Это ее мысли. Я подумал, что могу дать возможность тебе... Но вы же не можете слышать мысли тут! - Зато у меня есть ангелы, которые могут, - спокойно сообщил он, а я заметил где-то вдалеке проблеск белых крыльев. Она правда так думает? Я был в растерянности, она пришла в мой дом незваной гостьей и уселась на диване сокровенного, прося пить. Но у меня ничего нет, приходится давать ей воду радости, она исчезает по крупицам в пасти этой эмоции. Еще одна капля и... "Я все равно буду тебя любить". Растерянность давится. Ее начинает выворачивать моей радостью. Будет знать, как есть чужое. Конечно, побывавшее в чужом желудке чувство - уже не то, но это лучше, чем ничего. Следующий кадр, и я уже в школе. Рядом со мной на парте сидит девочка. Нам лет по четырнадцать. Она смеется. А у меня в ушах стоит гул, будто что-то неправильно. Что-то неправильно. Неправильно! Бог смеется. - У тебя ангельская интуиция. Смотри. Комната с красными стенами. Моя настоящая мать. Ее любит какой-то мужчина. Это до или после встречи с отцом? - До, - сообщает мне Господ. - Эта девушка - твоя сестра. Картина возвращается. Она перестала смеяться. Облизывает губы, тянется ко мне... Нет! Мы целуемся. Комната. Бог предлагает мне отдохнуть, перед тем как двигаться дальше. Я качаю головой. Я не могу. Слишком тяжело все это. Чересчур много произошло за последнее время. Точнее, происходило-то оно давно, но узнаю я об этом сейчас, навалом, в один момент. Как мы познакомились? - Она была на два класса старше. Но ты добивался ее внимания. Сама она детдомовская. Твоя настоящая мать сдала. Но сейчас живет с приемными родителями. Ей повезло. Но эта любовь против веры... - Кто тебе сказал такую чушь? Никогда не верь священникам. Любовь во всех ее проявлениях прекрасна, будь то плотская утеха или платоническая любовь. Кстати, очень интересен тот факт в честь чего ее так назвали. Знаешь Платона? Ну, философ тот, древний еще, - прибавил он, замечая мое непонимание. До меня доходит. - Он говорил, что самая искренняя любовь - это между мужчиной и мужчиной. Даже в древней Греции не относились к этим отношениям так, как сейчас. То, что стало с религией - просто нечто. Хотя атеисты тоже хороши, - задумчиво почесал он бороду, которая тут же сменилась усами, а потом все это исчезло, оставляя гладко выбритое лицо. - Но мы тут не для того, чтобы все это обсуждать. Ты готов продолжить? Я качаю головой. Мне нужно отойти. Он меня не торопит. Я считаю секунды, но так только хуже. Да, да! Давай продолжим! Лишь бы не это чувство, будто тебя нет. Щелчок. Все летит как в калейдоскопе. Я сплю со своей сестрой, я бросаю ее, когда узнаю, что она беременна. Я, я, я... Столько всего сделал я. В конце концов я сижу усталый. Мне кажется, что существование бессмысленно. - Ты уже умер, - мягко напоминает мне Бог. Я знаю, но... Я столько натворил. Мне столько стоит изменить, я... - Я даю тебе вторую жизнь. Что? - Вторая жизнь, - повторяет он. - У нас есть парень, лежащий в коме. Самого его уже ничто не спасет, его время вышло, но ты можешь взять его тело и все исправить. Извинись перед сестрой, найди настоящую мать, узнай правду, спроси у отца почему все так. Не трать ее в пустую. Она больше не дастся тебе.