Жизнь на ладони

Что делать, когда ты не можешь найти выход ни из одной ситуации? Как продолжить жить, когда ты не можешь найти ответ хотя бы на один мучающий тебя вопрос? Как не потерять себя, чтобы остаться живым? Агги всегда был человеком непривередливым, мирился со всеми окружающими его обстоятельствами, не давая себе впасть в пучины отчаяния или же наложить на себя руки, хотя давно затерялся в безысходности, и не зная как выпутаться, просто переставал что-либо делать. Жизнь – что это вообще? Должна ли она быть такой? Когда постоянно нужно бежать куда-то вперед, пытаясь догнать что-то неуловимое, и в результате оказаться по колено в грязи, либо же потерять хоть какой-то смысл. Так как нужно жить? Агги понял это, стоя на крыше многоэтажной высотки и рассматривая яркие огни внизу. Большие экраны мелькали сотнями реклам никому не нужных напитков и прочей еды, противно мельтешили фары проносящихся машин. Даже веселый смех доносился до самого верха, и Агги задумался «а когда он смеялся последний раз вообще?» Можно было подумать, что ничего не тяготило его расстаться со своей жизнью, но потом он подумал, «а кому от этого легче станет?». Газеты не будут гласить об очередном самоубийце, лишь пара новостей разнесется по социальным сетям, сделав из него очередного «слабака». Стоя на крыше и пытаясь ухватиться хоть за одно приятное воспоминание, Агги понял: рано. Рано еще уходить из этого мира, не прожив для себя дня, постоянно зависая на нудной работе и выслушивая недовольных клиентов. Отнести все вещи на ярмарку, продать квартиру и уволиться с работы – шаг первый. Купить билет в один конец до Китая, в который он так мечтал поехать – шаг второй. И ничего больше. Раз уж решил покончить со своей жизнью, так почему бы не начать все с чистого листа? *** Агги выходит из поезда, закидывая на плечо небольшую сумку и вдыхает чистый воздух полной грудью. Весь путь он провел в хорошей компании попутчиков. С ним ехали мужчина лет сорока, дамочка, на три года старше самого Агги, и милая женщина с внуком. Агги постоянно рассказывал парнишке всякие истории про роботов из мультиков, которые смотрел в детстве, и искренне радовался, когда ему удавалось рассмешить ребенка, параллельно окунувшись в мир детства. Но вспомнив свое детство, Агги только расстроился, так как от него не осталось никаких приятных воспоминаний, кроме синяков да постоянной смены обстановки. А дальше, словно кинопленка, пролетела вся его никчемная жизнь, расстроив еще больше. - Дядя? Агги улыбается, так как его нечасто называли дядей. Хотя, если посмотреть с другой стороны, то он и в самом деле полноценный дядька, подумаешь всего двадцать четыре года. Первая китайская деревня уносит его в долину воспоминаний все из того же детства, когда они поехали с отцом во Вьетнам, как раз после смерти матери. Отец был не то, чтобы расстроен… но не скорбел, это уж точно. Это очень расстраивало тогда маленького Агги, хотя сейчас было абсолютно наплевать. На отца – в первую очередь. Так как бросить ребенка в чужой стране, напившись и покончив с собой – это как вообще? Закрывшись в себе и чудом не попав в лапы каких-нибудь живодеров, а наоборот к очень сердечной женщине, которая еще и оказалась японкой, Агги остался жить во Вьетнаме, попутно уча местный язык. Но спустя два года Агги понял, что судьба явно зажмотилась, когда там, наверху, расписывала историю жизни, забыв добавить туда хоть щепотку счастья. Ничего, кроме разочарования. После смерти женщины, которая его воспитала, Агги перестал сближаться с людьми, так как чувствовал, что буквально на ладонях у него выжжено «умрет тот, кто дотронется хоть раз». Агги перестал сближаться с людьми, так как боялся их потерять. Перебравшись снова в Японию, Агги взяли в школу для сирот, и после нее ему удалось поступить в колледж, благодаря собственной усидчивости и настойчивости. Конечно, после такого детства и отсутствия хоть какой-то материальной поддержки можно напрочь позабыть про университет и что-то большее, но Агги не отчаивался, так как ему удалось вырасти сразу в нескольких должностях. А люди вокруг все равно продолжали делать боль; появляясь, плевали в лицо и снова исчезали. После пары неудачных опытов пытаться жить с девушками, Агги плюет и на это дело, решив для себя, что лучше умереть в одиночестве, когда тебе некому будет принести и стакан воды, чем вот с такими постоянными нервотрепками. Агги заходит в небольшой кабак, выполненный в мексиканском стиле, усаживаясь за барной стойкой. Народу вокруг не очень много, и каждый занят чем-то своим: вот например за тем столиком, который в самом углу, трое мужчин играют в покер, где каждый пытается надурить соседа и отхватить удачу. Недалеко от них двое мужчин в деловых костюмах обсуждают что-то, что именно – Агги не удастся понять, так как китайский он учил всего два года, да и то умудрялся прогуливать занятия, так как никогда не думал, что рванет сюда в первую очередь. Он сидит еще с час, и когда уже собирается уходить, чтобы найти ночлег, на небольшое подобие сцены выходит миниатюрный паренек, вытаскивая за собой стул, а в другой руке неся гитару. Агги садится обратно, заказывая еще одну кружку пива, и разворачиваясь так, чтобы было видно все, рассматривает парня со светлыми выжженными волосами, в глазах которого… такая же грусть и щепотка почти выветрившейся безысходности. Парень мило улыбается, а все вокруг начинают хлопать (значит он тут не первый день, и все его довольно хорошо знают). Поудобней перехватывая гитару и проводя по струнам , парень начинает играть первые аккорды, а затем поет… У Агги сердце в пятки проваливается, когда он слышит родной язык, и песню… которую ему часто пела женщина, воспитывающая его во Вьетнаме. Парень продолжает петь, а Агги заворожено наблюдает, как изящные пальцы скользят по струнам, не задевая лишние, и его голос нисколько не хрипит. Он плавный и мелодичный, действует очень успокаивающе, и Агги впадает в каком-то роде забвение, и мыслей совсем нет в голове. «Вот оно», проносится в его голове, и он начинает хлопать, первый раз за много-много лет искренне улыбаясь. Парень играет еще песни три, успев спеть и на английском, и на китайском, и еще раз на японском. Возможно, Агги сиял и от него исходили лучи какого-то детского счастья, что аж паренек, закончив свое выступление, подошел к нему и сев рядом попытался у него что-то спросить на английском, на что Агги за много лет рассмеялся, что аж щеки заболели. - Ты тоже японец? – немного просветлев, спросил паренек, и получив утвердительный кивок, словно просиял. – Я тоже! Меня Леда зовут, кстати. Будем знакомы? Агги улыбается и сжимает тоненькую ладонь, протянутую для приветствия. - Агги. А дальше происходит что-то совершенно не осознанное, потому что «мне нужно уже уйти, потому что нужно где-то переночевать» и робкое «может останешься у меня?», и горячие поцелуи в шею, которые напрочь выносят крышу, а посередине горит табличка с «error» и «не подлежит восстановлению». Леда, оказывается, не такой невинный, как показалось Агги на первый взгляд, когда он только вытаскивал стул на жалкое подобие сцены, потому что «как можно так охрененно целоваться?», и думать не хочется, снова не хочется совсем. Горячее, очень горячее тело просит большего, чем просто поцелуи, а температура уже зашкаливает за норму. Тело раскаляется еще больше под ладонями и следами от поцелуев. Леда тянет на себя Агги, все сильнее прижимаясь всем телом, и просит, просит, чтобы Агги не останавливался. Агги быстро растягивает его, и спустя пару минут входит в горячее тело, заполняя собой и получая взамен стоны удовольствия. И Агги готов стереть еще кучу своих жизней, чтобы снова и снова слышать этот чудесный голос, разливающийся по всему телу приятными мурашками. А еще совсем не хочется, чтобы все так быстро закончилось. Все слишком хорошо началось, чтобы так быстро закончилось. И Агги совершенно не против, когда Леда наутро тихо шепчет ему, чтобы он вытащил его из этого болота, забрав с собой. И неважно, что у Агги еще нет дороги, он не против разделить ее с таким приятным попутчиком. *** Они путешествуют по всему Китаю, и Леда учит играть Агги на гитаре, а также каждый день перед сном они сочиняют по новой песне, которые хранят в своем маленьком мирке. И никому нельзя их услышать, потому что эти песни не для посторонних. Они только их. Они путешествуют по всему Китаю, и даже умудряются зарабатывать больше, чем Агги зарабатывал на своей работе. Они путешествуют по всему Китаю, а затем едут покорять другие страны, изучать горы и подводный мир океанов и морей, потому что жизнь – вот она. Она прямо на ладонях, и они теперь сами располагаются ею, делая все только для себя и не более. Стоя на высокой скале, Агги смотрит вниз, а рядом стоит Леда и сильно сжимает его ладонь. Внутри что-то тепло греет и приятные воспоминания проведенного вместе времени словно кинопленка проносятся в голове, вытесняя и уничтожая все прошлое, нехорошее и серое. Так что же такое жизнь? Агги давно перестал задаваться этим вопросом, потому что «какая вообще разница?»