Without Rules / Без правил.

POV Tzuyu.   С малых лет я знала одно главное правило — некоторым дают красивую внешность, а остальным — ум. Бывают те, которым везет с обеими. В этом случае, мне повезло умом, но даже тогда я понимала, что с мозгами и уродливой внешность мне ничем не повезет.    Я всегда была не самой красивой. Да что там, я была уродливой. Лишний вес, неприятная внешность делали меня изгоем везде. Молодые мамы убирали своих детей с игровых площадок, где играла я, будто моя уродливость заразна.    Сначало мне было все равно. Я была маленькой и я не совсем понимала, почему люди обарачиваются, чтобы посмотреть на меня. Но с каждой чертовой минутой, с каждым днём я становилась взрослее.    С короткой стрижкой и с нездоровым весом я больше напоминала толстяка-мальчика. Но мой нежный голос доказывал обратное.    Весь ущерб моего внешнего вида я поняла в средней школе. В начальных классах все было не настолько плохо, потому что все были еще детьми и не понимали, что такое уродливость. Все были еще наивными и невинными.    Именно в средней школе я впервые возненавидела себя. Смотря в зеркало, я чувствовала лишь безумное чувство умереть, перестать жить. Я не видела другого выхода из ситуации.    В девятом классе, когда все безобидные насмешки переросли в уже серьезные издевательства, отец решил переехать в Тайвань, в родину, надеясь, что там меня уже примут.    Но он ошибся. Даже там, в Тайнане, издевательства не прекратились. Бессоные ночи, сопровождающийся тоннами слез проходили незаметно, пока однажды, на мой девятнадцатый день рождения, отец не подарил мне способ улучшение всех страданий. Выход был только один — пластическая хирургия.    Я снова приехала в Корею, но уже с надеждами в глазах, в ожидании чуда, в ожидании уже счастливой жизни.     Отец поддерживал меня во всем. Возможно, из-за того, что был моей единственной опорой. Мамы не было, потому что она бросила нас еще в моем детстве. Папа говорил, что она ушла в поисках собственного счастья, но мне отчасти казалось, что она просто сбежала от такого монстра, как я.    Я не помню лицо мамы, а дома нет ни одного упоминания о ней: ни фотографии, ни видеокассет. Отец не хочет говорить о ней. Мне кажется, что она такая как же я — уродливая. Иначе, в кого я такая? Папа не уродлив, пусть и не высок. У него средняя, обычная внешность.    Все время отец проводил со мной, вместе. Мне было безумно страшно перед операцией. Кроме нескольких операций, мне приходилось худеть: со мной работал опытный диетолог, который помогал мне со всем. Малоколорийная еда, не жирное, не жаренное. Мне пришлось на многое время вычеркнуть из своей жизни сладости. Буквально пришлось жить на овощах и фруктах, если не считать моменты, когда мне разрешалось укусить кусок рисового пирожка. Это, честно говоря, надоедало, но я всячески пыталась дойти до конца.    Операции проходили постепенно: сначала работали над моим носом, после — губы. Все шло своим чередом. Единственным не поправленным стали мои глаза. Они были нормальными. Единственными нормальными в моей внешности.    За год от прежней Чжоу Цзыюй остались лишь сверкающие глаза. Если раньше они светились болью, то сейчас — счастьем.    Я заплакала, когда впервые увидела себя в отражений зеркала. Я была красивой. Не обычно красивой, а безумно красивой! Мое сердце разрывало от счастья, которого я испытала. Со мной вместе плакал папа. Меня даже не узнала единственная лучшая подруга.    И в тот момент, щелчком началась моя новая история. История моего счастья.