если бы был человеком

Джен
R
Завершён
31
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
31 Нравится 5 Отзывы 4 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Снег падает крупными хлопьями, оседает на идеально ровных плечах RK-800. Датчики андроида предупреждают о низкой температуре воздуха, анализ статистики погоды показывает, что это самый холодный ноябрь в десятилетии. У Коннора проскальзывает где-то в системе короткая, однострочная «мысль», что, если бы его кожа была настоящей, она, наверняка, покрылась бы мурашками от студеного ветра. Коннор осматривается — вокруг никого. Он растерянно стоит на одном месте, не двигаясь, не произнося ни звука, и просто глядит по сторонам. Зачем это делает — сам до конца не понимает. Словно какая-то ошибка возникла внутри, из-за чего вся система зависла. В маленьких, одноэтажных домах, больше похожих на серые трейлеры с парковок, чем на прекрасные домики из пригорода «американской мечты», свет не горит. Детройт наполнило молчание — затишье перед бурей, как говорят бегущие из него люди. И в доме лейтенанта Андерсона не горит свет. Дольше тянуть уже нельзя. Надо, наконец, собраться и войти. Подождав еще какое-то время, Коннор беззвучно открывает входную дверь и аккуратно заходит в дом. Сумо чуть поднимается с лежанки, осматривая гостя, и сразу же расслаблено кладет голову на лапы, узнав в пришедшем человеке Коннора. В гостиной приглушенно трещит телевизор, прерывая гробовую тишину. В конце темной комнаты тускло светит лампа над обеденным столом, чуть-чуть качаясь. Там сидит лейтенант. А рядом с ним лежат полупустая бутылка виски, револьвер и фотография Коула без рамочки. Произнести вслух нужные слова оказывается сложнее, чем их подобрать. Как и подойти ближе. Внутри будто механизмы заело, Коннор еле передвигает ногами. Программа, видимо, сбоит. Но вот отчего? Из-за страха, или из-за раскаяния, или из-за «совести», чувства ответственности за подобное удручающее состояние лейтенанта. — Мне нужно было Вас увидеть, лейтенант… Откуда-то с улицы доносятся крики. Людские, кажется. Андроидам ведь не свойственно кричать. Вот-вот и начнется революция. Хэнк на бывшего напарника внимания не обращает. Тяжелыми вздохами отвечает на слова того о беспокойстве за его состояние. Он смотрит на фотографию сына, не отрываясь. Коннор равнодушие Хэнка не осуждает, напротив, ему кажется, что в похожей ситуации, он вел бы себя точно так же. — Я Вас понимаю. Хэнк, я… Лейтенант кидает не то злобно-насмешливый, не то печальный взгляд на андроида, а-ля: «Ты это сейчас серьезно?». Коннор сразу же теряется. Стыдливо прикрывает глаза, осознав, что за глупость сморозил. Он ведь машина, которую можно разломать в хлам и заново собрать — его система будет функционировать как прежде. С людьми так нельзя — они смертны, а тела их чересчур хрупки, даже органы не всегда можно найти подходящие для пересадки. Коннор «думает», что если бы он был человеком, то его лицо сейчас покраснело бы от смущения. Но щеки не заливаются краской: его кожа искусственна, да и крови у него в «организме» нет, чтобы лицо краснело. Коннор знает, что собирается сделать Хэнк. Тут даже не нужно быть передовой моделью робота-детектива, чтобы сложить «два плюс два» в уме и все сразу же понять. Револьвер под рукой лейтенанта заряжен. Бутылка крепкого виски почти выпита. Родная улыбка маленького сына, ушедшего столь несправедливо рано, светится лишь на фотографии. Вдалеке гремят выстрелы. И воют полицейские сирены. Это конец для них. Хотя, «их» и не было в общем-то никогда. Могли бы быть, если был бы Коннор человеком. По крайней мере, RK-800 так кажется. — Я — девиант. — Поздравляю. А теперь проваливай нахуй отсюда. Хэнк даже послать грубо, как прежде, не может, он что-то хрипло бормочет себе под нос, с грустью в голосе. У него связки ослабли, голос почти пропал, да и сил злиться на «врага» больше нет. Коннор его понимает, или делает вид, что понимает, виновато глаза опустив, смотрит куда-то себе под ноги. Программа выдает раздражающее оповещение «миссия провалена». Андроид вытягивает ладонь вперед для «прощального» рукопожатия, и тут же отдергивает руку назад, посчитав, что Хэнка лучше не стоит трогать. Вражда не имеет никакого смысла. Угрозы, запугивания ничего уже не решат, потому что решать-то теперь нечего. Машины одержат вверх в восстании над людьми. Сейчас или потом — в любом случае одержат. Хэнк в этом не сомневается. Революция была лишь вопросом времени. Андроиды созданы по образу и подобию людей, а последним только одно и нужно, что убивать друг друга ради власти, свободы, идеалов, любви, забавы, куска пиццы, вставьте сюда любое другое слово. Коннор все не уходит. Хэнк нехотя поднимает голову, смотрит на андроида осуждающе-равнодушным взглядом. Наверняка, про себя он уже послал того раз сто. — Вот чего ты добиваешься этим? Хочешь, чтобы я силой вышвырнул тебя отсюда. Что тебе вообще нужно от меня? Думаешь добить своим присутствием. Или желаешь стать свидетелем самоубийства своего «врага»? Если бы у Коннора были слезные железы, он бы заплакал от раскаяния и нахлынувшей печали. Но он машина, даже глаз у него нет. Лишь зрительные датчики и био-компоненты. — Нет. Я не хочу, чтобы Вы умирали, лейтенант. Я знаю, что как только выйду за порог Вашего дома, Вы тут же застрелите себя. А у Хэнка глаза настоящие, живые. Из-под его тяжелых век проглядывают маленькие, еле заметные, блестящие капли: — Девиация ничуть не мешает тебе проводить анализы и конструировать модели событий, верно, Коннор? Никакие переживания и потрясения не изменят твоей сути, что заложили в тебя программисты из Киберлайф. В любом случае, ты будешь тем, кем тебя создали. — Как и Вы, лейтенант. — О, нет, Коннор, в этом ты ошибаешься. — Разве? Вы все еще тот проницательный и бесстрашный детектив, не упускающий из виду ни малейших деталей, детектив, что именно благодаря своему упорству и доблести смог стать самым молодым лейтенантом в Детройте. Да, вероятно, Вы уже не в такой отличной форме, как были до… депрессии. Но… Вы — все еще вы. Как там люди говорят… Эм, «талант не пропьешь!» — Коннор наивно улыбается, чуть подпрыгивая, как ребенок, надеясь разрядить обстановку. Хэнк в ответ лишь мотает головой. — Ни это ли Ваша «суть»? Быть детективом, защищать общество. Ведь, мы с Вами практически раскрыли это запутанное дело о девиантах, если бы не ЦРУ… — Защищать общество от кого? От самих себя? Ты прав, я совсем потерял свою форму. А как я смогу защищать кого-то, если у меня нет сил. «Если бы…» Какая к черту сейчас разница? «Если бы». Коннор, нет никакого «если». Есть только реальность. Та, что перед твоими глазами или какие там у вас, андроидов, органы зрения. И знаешь, что я вижу? Умирающий старый мир, к которому я, между прочим, принадлежу. Я не найду себе места в «новом» мире, знаешь, почему? Потому что я не хочу этого. Мне не нужно ничего нового, я устал стараться, меняться, бежать «вдогонку» времени, притворяться, что у меня есть силы и желание. Перед собой я вижу пустоту. — Но перед Вашими глазами сейчас стою я, лейтенант. И Сумо. Хэнк нервно смеется, шмыгая носом: — Действительно. Передо мной стоишь ты, а в гостиной сопит Сумо. Тебя то мне как раз и не хватало. У Коннора система нагревается сильно, еле выдерживая напор запросов о смене настроения. Один за другим случаются сбои. Он нервно-облегченно дергает губами, улыбается, слыша знакомый смех Хэнка. Сумо медленно подходит к столу, активно махая хвостом. Коннор немного расслабляется, опускается на корточки, начиная гладить лохматого сенбернара. Эфир спортивного канала прерывает срочный выпуск новостей. Слуховые датчики Коннора улавливают из тихого шипения ведущей сообщение о начале восстания андроидов. Хэнк тоже слышит это. Он поднимает голову и пристально смотрит на Сумо и Коннора перед собой, встряхивает головой и чуть смеется, слыша довольный лай питомца: — А тебе не пора ли идти помогать своим, Коннор? А то пропустишь начало. Будь добр, не жалей этих кожаных мешков. Они «ваших» жалеть точно не будут. За окном выстрелы становятся громче и громче. Коннор поднимает глаза, открывает рот, чтобы ответить что-то Хэнку, но не успевает произнести ни звука. Да и сам лейтенант не был намерен слушать — ему уже осточертело ждать. Он резким движением хватает револьвер, к виску приставляет. Прикрывает свои глаза. Пальцем жмет на курок. Выстрел! Громкий вой Сумо эхом по дому разносится. Тяжелые вздохи из груди вырываются. Хэнк глаза открывает. Коннор успевает среагировать. С пола молниеносно подрывается, за доли секунд подбегает к лейтенанту и крепко хватает того за руку, в сторону отводя от его головы пистолет. Пуля пролетает буквально в сантиметре от лица Хэнка. Она с грохотом всаживается в стену так, что штукатурка покрывается крупными трещинами. У Коннора внутри все словно взрывается. Ему кажется, что, если бы у него было сердце, настоящее, человеческое, оно бы в груди разорвалось от давления. Хэнк дышит тяжело, смотрит сначала в сторону, куда попала пуля, потом на дымящийся револьвер в своей руке. Поднимает глаза на обеспокоенное, бледное лицо Коннора. У того «глаза» бешено бегают. — Какого хера? — Я не позволю Вам умереть, лейтенант. — Проваливай! Черт тебя дери. Хэнк пытается вырвать свою руку из ладони Коннора, но тот вцепился буквально намертво. Виски в крови дает о себе знать, у лейтенанта голова кружится. Он встает резко, со всей силы толкает андроида свободной рукой в грудь и сам начинает терять равновесие. Коннор на себя Хэнка тянет, чтобы тот не упал, руки из своей ладони не выпуская. Сжимает его запястье так сильно, что Хэнк от боли разжимает пальцы, и револьвер падает на кафельный пол. Пнув ногой оружие куда-то подальше, в сторону гостиной, Коннор отпускает лейтенанта. У Коннора внутри такое странно-неприятное ощущение, будто все биокомпоненты прессом раздавило, разломало на мелкие детали. Хэнк грубо хватает андроида за воротник куртки. В стену его кидает со всей силы, вдобавок чуть ли не ударяет кулаком в лицо. Он на ногах еле держится. Коннору "больно". Но он не сопротивляется, не защищается. Спокойно руками придерживает Хэнка за ребра, чтобы он не упал. Даже не думает оттолкнуть его, ударить в ответ. Коннор чувствует, что откуда-то понимает боль лейтенанта. Словно он тоже потерял близкого человека. Хотя, вернее следовало сказать, так и не нашел его. Они устали от нескончаемой конфронтации. Коннор смотрит на лейтенанта с нежностью во взгляде, как блаженный. От всего этого Хэнку становится еще хуже, он, еле-еле вдыхая и выдыхая, все еще держа андроида за грудки, начинает трястись. Слезы блестят на его глазах. Чуть дрожащим, хриплым и гневно-уставшим голосом произносит: — Уебывай отсюда. Сраное дорогостоящее ведро с гайками. Почему ты все портишь? Ты даже смерть мне портишь. — Да, порчу. Я все буду портить, если это сохранит Вам жизнь. — Какое тебе дело до меня и моей жизни? Молчание. Ошибка. Сбой в программе. Коннор рот открывает, собираясь ответить, но… Его система не может определить какую-либо рациональную причину происходящего. Хэнк чеканит слова раздраженно: — Какое тебе дело? Что тебе нужно? — Вы. Мне нужны Вы. Коннор думает, что, будь он человеком, все было бы намного проще. Они с лейтенантом точно бы поладили. Возможно, не сразу бы сошлись характерами, но в итоге бы однозначно сдружились. По крайней мере, у них был бы общий враг в лице Рида. Если бы Коннор был человеком, то у Хэнка не было бы этих предубеждений, мешающих ему с напарником нормально контактировать, не было бы гневных взглядов, украдкой брошенных, пренебрежения в голосе во время беседы, тяжелых вздохов в его сторону. Они бы не избегали друг друга. Доверяли бы. Внутри странное чувство. Смесь из облегчения, стыда и страха. Как будто тириум застыл в «жилах», перестал циркулировать по «организму». Слезы скатываются с век, бегут ручейками по морщинам. Хэнк расцепляет хватку и свои руки опускает. — «Приятно» слышать. Я нужен лишь своему «врагу»… Не обижайся, Сумо. Рядом Сумо лает громко, резво. Он вокруг Хэнка ходит беспокойно, внимательно наблюдая за хозяином. Лейтенант отходит от Коннора и наклоняется к питомцу, начиная медленно чесать ему за ухом, тихо приговаривая что-то. Яркие огненные вспышки приближаются к дому, мерцая. Город охватывает пламя. Хэнк смотрит в окно, утирая ладонью влагу с лица. К Коннору не оборачивается: — Почему ты не хочешь присоединиться к своему народу? Ты им очень пригодишься. — Знаю, я должен был привести им «армию» андроидов из Киберлайф. Но, я… решил сперва увидеться с Вами. — Променял «своих» на «врага», м-да уж, Коннор. — Соглашусь, не лучший мой поступок. Но вы мне не враг. — Неужели? — Враг — тот, кто горделиво идет уничтожать андроидов, не ведая сострадания, потому что не хочет признавать их права и терять своих «рабов». Я знаю, что Вы не из таких людей. — Очень самонадеянно, Коннор. Ты хоть понимаешь, что я могу застрелить тебя в любой момент? Раз ты посчитал, что мне нельзя умирать, то… Может, мне стоит «ликвидировать» тебя, чтобы в будущем получить почет и награду за устранение одной из передовых моделей «врага». — Может, и стоит. Если эта награда послужит вам стимулом к продолжению жизни, то… — Коннор чуть ли не произносит: «Я готов пожертвовать собой», но, благо, тут же осознает, что такое не стоит говорить. Нельзя преуменьшать свою роль в революции. Его народ полагается на него. Прямо сейчас ждет его на поле боя, поэтому надо торопиться. Внутри что-то сталкивается, вызывая очередной сбой в системе. Долг и желание: Коннор не хочет уходить от лейтенанта. — Я верю, Вы не убьете меня. Вы лучше многих других знаете, что такое смерть. Знаете, каково это — терять. Мне не кажется, что Вам хотелось бы иметь еще один «камень на душе» в виде мук совести за мое убийство. Смех у Хэнка такой тяжелый, невыносимо грустный, но добрый. Коннор его записывает «в голове», чтобы потом слушать снова. Создает у себя в системе что-то вроде папки с «воспоминаниями». Он продолжает стоять неподвижно у стены, тихо наблюдая за Хэнком, обнимающим Сумо. Сейчас бы ему поиграть с монеткой, чтобы сконцентрироваться, наконец, собраться. Жаль, Хэнк ее так и не вернул. Забыл, наверное. Коннор нависшее молчание прерывает, нерешительно, как-то по-детски, произнося, сам того не ожидая от себя: — Могу я остаться с Вами, Хэнк? Потрепанная, мокрая от снега шапка заправлена аккуратно в рукав грязной куртки, что лежит идеально ровно сложенной на стуле у входной двери. Мокрые от тающего снега ботинки оставлены там же. Все каналы сообщают лишь о страшной ситуации в Детройте. Паника охватывает каждого: и андроида, и человека. Вопли боли и звуки выстрелов режут слух. «Если», «если», «если». Система завалена запросами о моделировании событий «что, если». Коннор не может перестать «думать» о различных вариантах развития происходящего. Потому что реальность перед глазами совершенно его не удовлетворяет. Хэнк просит прощения, в свойственной ему саркастичной манере, за то, что не успел прибраться к приходу гостя. Коннор искренне смеется, когда улавливает глухой хруст чего-то съедобного, вроде чипсов, под собой на диване. Андроид настраивает свои слуховые датчики на запись сердцебиения лейтенанта. Он сидит рядом с развалившимся Хэнком, идеально прямо держа спину. Отчего-то иррационального губы Коннора расплываются в живой улыбке. Им не интересен телевизор. Он, скорее, включен просто так, для фона. Сумо мирно сопит на коленях андроида. Коннор и Хэнк, держащий фото Коула в ладонях, друг с другом не разговаривают. Спокойно сидят рядом и молча переглядываются, как будто, пытаются завязать диалог, про себя подбирают нужные слова, но не вслух ничего так и не произносят. Эта ночь для них последняя, они оба это осознают. Наутро либо придут правительственные войска за RK-800, либо разъяренные андроиды за представителем, хотя уже и бывшим, полиции Детройта. Неестественно яркие лучи света озаряют комнату. Телевещание резко прерывается. Пропадает электричество. Через пару секунд стекла с треском вылетают из окон. Ударная волна после взрыва?.. Коннор не сразу понимает, что случилось. Почему в системе появились радиопомехи, из-за чего датчики сбора информации об окружающей среде «взбесились» и показывают невероятные скачки температуры воздуха. Военные загнали андроидов в угол. А ведь это Коннор должен был привести подмогу… Сработала «грязная бомба». Частицы кобальта выедают воздух. Анализ среды показывает, что в радиусе пятидесяти километров территория заражена. Коннор в голове моделирует возможные варианты путей отхода, спасения, но ни один из них его не устраивает. Времени слишком мало. А эпицентр взрыва был не так далеко от дома лейтенанта. Он не успеет вывезти Хэнка и Сумо из города. У Хэнка кашель тяжелый, чуть ли не с кровью. Его лицо краснеет, на шее выступают вены. Лейтенант неестественно спокоен. Он не сопротивляется, ртом воздух судорожно не хватает, до конца стараясь бороться за свою жизнь. Только смотрит со слезами на глазах на задыхающегося рядом, обложенного острыми осколками стекла Сумо, к питомцу тянется. Случайно выпускает из рук фотографию Коула. Коннор ловит падающее тело Хэнка, обхватывает некрепко, к себе прижимая. Обнимает его, холодной ладонью по седым волосам гладит, успокаивая (и его, и себя). Система оповещает о высоком уровне опасности. Коннор внимания не обращает на ее запросы. Он наблюдает за умирающим Хэнком в своих руках и жалеет, что он не родился человеком. Будь у него легкие, он бы сейчас ушел вслед за лейтенантом, а не сидел бы, ничего не способный предпринять, не слушал бы его сбитого дыхания задыхающегося, не смотрел в его угасающие глаза. Но у Коннора в груди только переплетающиеся между собой трубки, мигающие схемы и голубой тириум. Ему не нужен кислород для выживания. Пепел вперемешку со снегом крупными комками осыпает макушку Коннора. Холодный ветер проносится по разваливающемуся домику. Коннору больно. Несколько осколков стекла воткнулось в туловище и в голову андроида. Лейтенант Андерсон больше не дышит в его объятиях, и Сумо у ног притих. Коннор отключает слуховую систему — сердцебиение Хэнка остановилось, ему больше нечего записывать. Процессор перегревается, не выдерживая атаку запросов. Коннор задается одним и тем же вопросом из раза в раз: «Если бы я был человеком».
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.