***
Прошла неделя. Неделя, как Фрэнк не появился. Неделя, как Джерард до сих пор ничего о нём не знал. Но, похоже, то, что об Айеро ничего не было слышно, волновало только Уэя, потому что Рэй, напротив, был несказанно рад складывающимся обстоятельствам и не скрывал этого, постоянно с несвойственной ему бестактностью напоминая и так разбитому Джерарду о том, что его сосед мог уже давно лежать закопанный где-то в земле, где «ему самое место», при каждом удобном случае. Парня же подобные разговоры только ещё больше заставляли волноваться и переживать, хотя он и не подавал виду, стараясь перевести тему разговора на что-то более позитивное. Пока что Уэй не мог признаться Торо в том, что он не считал Айеро таким уж и плохим… Но он знал, или просто догадывался, что сделай он это, скажи о том, что на самом деле он относился нормально к Фрэнку, потому что то, за что все ненавидели парня, было на самом деле неправдой, выдуманными другими пленными слухами, Рэй мог обидеться на него или, что ещё хуже, вообще перестать общаться с ним и начать игнорировать, потому что посчитал бы, что его предали. Джерард не видел себя предателем, потому что он имел полное право общаться с тем, с кем ему нравилось, но он не был уверен в том, что Торо подумал бы точно также, узнай всё, а терять кудрявого Уэю было как минимум невыгодно, а как максимум… Как максимум он просто этого не хотел. Они слишком хорошо сдружились с Рэем, и опять же, ничего плохого парень самому Джерарду не сделал, он даже наоборот всегда помогал ему, и отчасти из-за этого его тоже не хотелось терять. Снова Уэй рассуждал немного эгоистично, глядя на происходящее только со своей стороны, но абсолютно хороших людей не бывает, да и сам он не святой, чтобы судить Фрэнка или Рэймонда. Другим в концлагере парень тоже был не судья, и он знал об этом, но это всё равно не запрещало ему презирать их. — Привет, — голос Джерард был тихим, даже слишком. Ему казалось, что скажи он это громче, тот, к кому он обращался, испугается и снова сумеет ускользнуть от него. Миша, который сидел на полу, который, между прочим, был очень холодным, возле своей койки, поднял глаза на Уэя, смущённо улыбающегося ему, и встретился с ним взглядами. — Как ты? — не дожидаясь ответа, сказал он, присаживаясь рядом с мальчиком. — Как себя чувствуешь? Тот кивнул. Просто кивнул. Конечно же, он не понимал Джерарда, и старший парень об этом знал, но до сих пор продолжал тешить в себе надежды. Уэй видел по мальчику, что тот был рад его видеть, хотя и пытался это скрыть. Парень уже давно догадывался, что Миша нагло притворялся всё это время, делая вид, что больше не заинтересован в общении с ним. — Так, у тебя всё хорошо? — спросил Джерард и, словно прочитав во взгляде подростка, что его дела шли неплохо, насколько это было возможно, добавил: — Я рад. Джерард не врал. Он правда был рад. — А вот мне немного грустно, если честно, — проглатывая ком в горле, неуверенно начал он. В этот момент Миша посмотрел на него, как будто бы всё понял. Понял, о чём говорил парень, сидящий напротив него и опустивший взгляд на свои потрескавшиеся от холода руки. Джерарда не могла не порадовать заинтересованность со стороны мальчика, но прежде, чем продолжить говорить, он несколько раз оглянулся по сторонам, проверяя, нет ли рядом никого. Наверное, он просто не хотел, чтобы кто-то ещё слышал то, что он собирался сказать. — Мне грустно, потому что я не знаю, где Фрэнк, — всё-таки сказал парень, и это признание далось ему с трудом. Миша всё также продолжал глядеть на Джерарда, и хоть он молчал, парень мог поклясться, что мальчик понимал его. Быть может, да, подросток не знал, о чём именно шла речь, но по его взгляду было видно, что он сочувствовал парню. — Мне страшно, что он больше никогда не вернётся, — сжав губы, пробормотал молодой человек. — Если с ним что-то случится, это будет моя вина. Миша наклонил голову немного в бок, словно не до конца понимал, что именно имел в виду Джерард: в чём была его вина? — Я первый спровоцировал его, — зачем-то добавил Уэй, как будто бы пытался объяснить всё Мише — разве в этом был смысл? Джерард посмотрел на мальчика, и могло показаться, что он действительно чего-то от него ждал. — Ладно, — кивнув головой, он облизал пересохшие губы, — ладно. Уэй уже было хотел встать и попрощаться с Мишей, сказав, что ему пора, как почувствовал, что мальчик положил свою теплую ладошку поверх его руки. Парень встретился глазами с подростком, незаметно улыбнувшись и одними губами прошептав «Спасибо». Ему была важна любая поддержка. Правда. Где теперь был Фрэнк? Уэй надеялся, что с ним всё было в порядке, но он очень сильно в этом сомневался. Кажется, в этой жизни парень вообще умел делать только одну вещь хорошо — сомневаться. Всегда. В любых ситуациях. Джерард считал себя дураком. Сомневающимся во всём дураком. Почему он винил себя даже за то, что часто сомневался? Хотя тогда, когда Уэй кричал Фрэнку, чтобы тот подрался с ним, он почему-то вообще не сомневался, даже наоборот был чуть ли не уверен в своих силах первые несколько секунд.***
— Джерард? — Рэймонд помахал ладонью перед лицом парня, призывая его обратить на него внимание. — Что? — Мне нужна помощь в лазарете. Не хочешь пойти сегодня со мной там поработать? Уэй безразлично пожал плечами: ему было всё равно. Какая разница, где работать, когда вообще не замечаешь, что ты делаешь? По-моему, Джерард даже перестал замечать, как медленно тянулись дни. Парень не знал точно, но он думал, что прошло уже две недели, как он вернулся обратно в барак. Фрэнка так и не было. Уэй был в таком отчаянии, что был готов даже попросить Рэя узнать насчёт соседа, хотя наперёд знал, что его просьбу ждал отказ. — Ладно, приму это за согласие, — Торо кивнул головой. — Ладно, — парировал Джерард, сильно потирая свои глаза, словно стараясь вдавить их в себя. Да, он всё также страдал от бессонницы и, следовательно, от недосыпания. Если человек может умереть по причине того, что мало спит, то парню определённо оставалось не долго — и почему-то он усмехнулся от этой мысли в своей голове. — Когда я снова могу увидеться с Майки? — озвучил свой любимый вопрос Уэй; он всегда, абсолютно всегда, искал подходящий момент, чтобы задать его. — Джерард, — Рэй устало взглянул на парня, из-за чего тому даже стало неудобно, — я скажу тебе, когда у меня получится выпросить для тебя разрешение на встречу. — Хорошо, — согласился он, решая не давить на кудрявого — он и так слишком много делал для него. После секунды молчания парень добавил: — Спасибо. Оставшийся день Джерард проработал с Рэем в лазарете. Хотя словом «лазарет» это место было сложно назвать. Скорее морг или котельная, в которой избавлялись от трупов. Некоторых из тех, которых они сжигали, Уэй даже знал или не знал, но им точно доводилось иногда встречаться в концлагере. От этого молодому человеку становилось немного не по себе, ведь ему казалось, что они виделись с ними буквально вчера, а сегодня эти люди уже были мертвы. Всё это время, что Джерард помогал Торо, он очень сильно боялся наткнуться на труп человека, лицо которого ему было очень хорошо знакомо, потому что он, признаться честно, помнил его до мельчайших деталей. Хотя и бывало, что у мёртвых была сильно изуродована верхняя часть, или вообще отсутствовала голова — страшно даже представить, что с ними делали, — Джерард всё равно знал, что с лёгкостью опознал бы человека, которого так боялся найти среди мертвых, по многочисленным татуировкам на теле. Он боялся и не хотел этого. Ему было так страшно, и его руки даже дрожали, когда он замечал на ком-то из мертвых хоть одну татуировку, потому что это, опять же, напоминало ему о Фрэнке, о котором он и так думал каждую секунду с того самого дня, как вернулся обратно в барак. Наверное, Джерард не хотел признавать этого, но он успел привыкнуть к Фрэнку. Сосед стал для него больше, чем обычным другом по несчастью, как все остальные в этом месте. Парень считал его теперь таким же близким человеком, как Рэя или Мишу. Да, может быть, он прекрасно знал, что это не было взаимно, но ему было наплевать, потому что он чувствовал то, что чувствовал, и не хотел этого скрывать. Пускай Айеро считает его слабаком, который так быстро привязался к нему, и пускай продолжает говорить, что ему на всё плевать, Джерард всё равно знал, что то, что он хотел, чтобы с соседом было всё в порядке, было абсолютно нормальным желанием. Фрэнк хоть и был полным дерьмом почти всё время, что они общались, но он всё равно помогал ему, даже спас его зад один раз. Да и вообще, пообщавшись с Айеро наедине, в карцере, когда тот больше не выстраивал вокруг себя бетонную трёхметровую стену, Уэй смог понять, насколько на самом деле он был приятным человеком. Хороший Фрэнк просто всегда скрывался за маской плохого Фрэнка, поэтому неудивительно, что Джерард не сразу смог в нём этого разглядеть. Ещё молодой человек знал, что этим своим безразличием ко всему, парень просто защищался. Да, ему тоже было страшно, даже несмотря на то, что внешне он всегда оставался спокойным. Где-то в глубине души Уэй даже восхищался самообладанием Айеро, его стойкостью и умением скрывать то, что на самом деле творилось у него внутри. Джерард так не мог, потому и был уязвим. — До войны я ведь работал врачом, — после долгого молчания, которое всё это время не смели нарушить ни Уэй, ни Торо, сказал кудрявый парень. — Мне часто доводилось видеть мёртвых людей, но к такому всё равно невозможно привыкнуть. Джерард только кивнул, не зная, что ответить на неожиданное откровение Рэймонда. — Один раз я оперировал маленького мальчика, — он продолжил говорить, опустив глаза вниз. Было видно, с каким трудом ему давалось каждое произнесённое им слово. Рэй нервно провёл по своим волосам и всё-таки взглянул на Уэя, взволнованно наблюдавшего за ним. — Всё хорошо? — заметив, что кудрявый наклонился немного вперёд, как будто бы ему стало тяжело стоять, спросил Джерард. — Да, — кивнул Рэй, натянуто улыбнувшись краешком губ. — Что произошло? — Я оперировал его, и… дело в том, что операция прошла не очень успешно, — он слегка качнул опущенной головой в подтверждение своих слов. Джерард, всё ещё пристально смотрящий на Рэймонда, только понимающе похлопал приятеля по плечу, тихо сказав: — Тебе необязательно говорить мне про это, если не хочешь. — Нет, я хочу. Мне нужно… высказаться. — Хорошо, — парень согласился и повторил, как будто бы опасался того, что его собеседник мог не расслышать его ответа из-за того, что он слишком тихо говорил: — Хорошо. Что случилось с этим мальчиком? — Он не выжил, к сожалению. Джерард громко выдохнул; в той гробовой тишине, которая стояла в небольшом лазарете, этот вздох получился особенно громким. — Я никому… Я ни с кем прежде не говорил об этом, — признался Рэймонд, грустно улыбнувшись. — Мне жаль, — искренне сочувствуя, сказал Уэй, больше не смотря в сторону приятеля, чтобы не доставлять ему дискомфорт. Джерард соврал, если бы сказал, что ему не было тяжело слышать о подобном. Рэймонд рассказал обо всём кратко, не вдаваясь в подробности, но такое всё равно ещё надолго останется в памяти парня. Уэй не знал, почему Торо решил поделиться этим именно с ним. Кудрявый, казалось, даже не думал о том, что мог услышать осуждения или упреки со стороны Джерарда; он рассказал ему про то, что, по его словам, ещё ни с кем не обсуждал, а значит, даже с близкими. Уэй прекрасно понимал, что с людьми, которых знаешь не так долго, легче делиться чем-то, что приносит тебе боль или тревожит тебя, потому что получить от них непонимание или даже обвинение в совершённом будет не так… Не так категорично, что ли. То есть, возможно, это будет казаться для тебя меньшим концом света, чем если бы ты встретился с подобной реакцией уже от тех, от кого ожидал совсем другого. Но Джерарду неоткуда было знать настоящих мотивов Рэймонда. Может быть, кудрявый и правда рассказал обо всем именно ему, потому что ему просто хотелось высказаться и он не боялся получить осуждения — да и как Уэй вообще мог его судить? — в ответ, а может быть, потому, что до этого ему было просто некому рассказать, не с кем было поделиться той болью, которая пожирала его изнутри, той болью, которую он сам себе внушил. Торо считал себя виноватым, а Уэй же, наоборот, не думал, что это правда было так. Парень хоть и не знал полностью всей истории, но зато он прекрасно знал, что всем людям свойственно ошибаться, поэтому даже в том, что Рэймонд сделал что-то, что стало его личной фатальной ошибкой, не было ничего плохого. Все люди когда-то принимали не те решения, делали неправильные выборы, и иногда эти действия с их стороны и правда приводили к плохому концу, но ведь иногда и нет. Жизнь для того и дана, чтобы мы учились. Да, порой и правда невероятно трудно понять это, принять и смириться с этим. Даже сам Джерард до сих пор не мог простить себя за очень многое. Молодой человек просто ненавидел себя, потому что дал тому пленному умереть, и эта вина… Пожалуй, она будет с ним до самого конца, потому что таким образом он наказывал себя за то, как поступил. Да, тогда Уэй тоже ошибся, принял неправильное решение, сделал то, что повлекло за собой печальные последствия, но винить кого-то в этом, даже Фрэнка, было действительно глупым решением с его стороны.