Friend, Please

Тео лежал на дороге и ждал. Ждал не чуда, не появления своего «тёзки» Гарри Поттера, который взмахнёт волшебной палочкой и сделает так, чтобы всё в жизни Декера вернулось на круги своя. Нет, ведь внутри Тео всё было заполнено паутиной отчаяния. Поселившиеся у него под кожей пауки потрудились на славу, не оставив в его сердце места для света, и никакое заклинание не могло бы здесь помочь: ни «Люмос максима», ни даже «Экспекто патронум». Хотя нет, одно заклинание всё же было бы в состоянии уничтожить пауков, а в придачу и самого Тео: «Авада кедавра». Но это уже точно не к Гарри Поттеру, который, впрочем, всё равно не придёт, сколько его ни жди. В отсутствие волшебной палочки и кого-нибудь, умевшего ей пользоваться, приходилось искать другие средства для осуществления желаемого. Поэтому Тео лежал и ждал случайной машины, ставшей бы для него, пусть и магла, самым настоящим «Ночным рыцарем», навсегда избавив его и от пауков, и от всех прочих тварей, которым, возможно, тоже приглянется его сердце. На всякий случай он плотно прижимал к и без того зажмуренным глазам промокшие не то от пота, не то от слёз ладони: вдруг, увидев свет фар, он не выдержит и, позабыв о том, что в его жизни света уже никогда не будет, даст себе ещё одну попытку разобраться со всем без жертв. И почему этот чёртов «Ночной рыцарь» так долго не едет? Тео готов был ждать хоть вечность, вот только присутствие Бориса значительно осложняло дело. Декер не пролежал на дороге и минуты, как тот бросился к нему и, не преуспев в попытках поднять Тео, зачем-то переключил свои усилия на то, чтобы оторвать от его лица ладони. Но тяжелее всего было выносить то, что все эти действия Борис сопровождал словами: «Поттер, друг, пожалуйста», которые Тео сначала не мог разобрать из-за заглушавших их всхлипываний, а, когда разобрал, ощутил внутри себя что-то, подозрительно похожее на… Свет? Тео пытался заглушить эти слова, ставившие под угрозу всё предприятие, вызывая в памяти сначала грохот взрыва, а потом голос мамы, который он сможет вновь услышать наяву только в одном случае: если дождётся, пока его задавит чёртова машина. Но всё, что он слышал, это: «Drug, пожалуйста», а всё, что сейчас чувствовал — разгорающийся внутри огонь, который, казалось, вот-вот сожжёт всю паутину вместе с её создателями и больше никогда не подпустит к Тео никого, кто мог бы причинить ему боль. Тео не помнил, как именно оказался на ногах. Но это уже не имело значения: он знал, что выбрал жизнь, и теперь они с Борисом шли на свет, сияющий перед ними посреди этой тёмной ночи.