Догонялки

— Сукаблядь! Игорь замирает на секунду, хмурясь: дохуя знакомый возглас, будто он слышал его раз сто до этого. Может, он бы и вспомнил, но в челюсть прилетает кулак, что вообще не способствует каким-либо умственным усилиям. — Пидор, — рычит, гарпуном кидаясь вперед и опрокидывая пацана на землю. От души лупит по лицу, попадает по скуле, прежде чем ему самому прилетает по почкам и его спихивают с себя. Пацан целится прямо в Игорев нос, но Игорь успевает перекатиться, схватившись за пострадавший живот. — Блядь! — ебланище в нелепой олимпийке вжимает руку, которой всадил в пол, в пах, сгибаясь в три погибели. Игорь поднимается на колени, пихая пацана в плечо, чтобы тот завалился на спину. Чувствует, как его за шкирку тянут, даже испугаться не успевает. — Александров! — физрук. Грозен, как никогда, но Игорь все равно отпихивает от себя чужую руку, свирепо смотря в сторону неудавшегося противника. — Что вы тут устроили, етить вашу налево? — Пал Юрич шипит злостно, настойчиво хватая Игоря за ухо, тянет вниз, заставляет сгорбиться. — Ничего, Пал Юрич. Нормально все, — пацан на удивление оказался не настолько конченым, чтобы жаловаться. — Просто упали. Игорь молчит, жмурит левый глаз от боли, медленно и вдумчиво шевеля челюстью: зубы целые, но синячелло вылезет солидный. После быстрой и поверхностной оценки собственного состояния переводит взгляд на физрука. Мужик он хороший, вроде как, может и на тормозах спустить, не повести к директору, но кто его знает. Вот, блядь, и стоил этот заморыш этого? Начнется сейчас опять: и педсовет, и родителей в школу, и «психологическая помощь». А он так-то хорошо учится! Нормально, без двоек, а предупреждений, что его из школы выпнут, больше, чем у бухающих и курящих прогульщиков. Павел Юрьевич ставит Игоря перед собой, придирчиво осматривает его лицо, хватает за руку, костяшки рассматривая. Дает подзатыльник несильный, видимо, боясь сделать хуже, но не настолько, чтобы не наказывать вообще. Подходит к пацану, который уже успел подняться по стеночке, осматривает точно так же. — Значит так, зяблики, — из видимых повреждений были только-только начинающие наливаться синяки, рассеченная Игорева бровь и опухающая рука у второго «зяблика». — Оба в травмпункт. Не школьный. Мировой мужик. Точно. Игорь даже злиться перестает, смотря на физрука с удивлением и благодарностью. Ему-то идти никуда не надо, можно сбежать сразу домой и обложиться льдом, так, на всякий, мало ли все равно поможет. — Ты, — Пал Юрич тычет пальцем в грудь Игорю, — отводишь пострадавшего за непострадавшую ручку. Прогуливать уроки вас не надо учить, надеюсь? Блядь. Игорь хмурится, поджимая губы, физрук смотрит прямо ему в глаза. Гляделки остаются за Павлом Юрьевичем: он, как гремучая змея, тряс метафорическим хвостом, предупреждая об опасности, и Игорь решает не дожидаться броска. Закатывает глаза, показушно недовольно рыча на выдохе. — Отлично, щеглы. Ближайшая травма совсем рядом со школой, там уже давно и медсестричка знакомая есть, и хороший врач. Если этот индивид его не выбесит — замолвит за него словечко. Пал Юрич хлопает по плечу, кивая на боковую лестницу, и уходит в спортзал. Теперь осталась только одна проблема. — Ну и че? Сам не дойдешь? — Игорь скрещивает руки на груди, смотря на ушлепка перед собой. Ладно. На пацана перед собой. Все-таки не начал ныть и реветь перед учителем, а то, что быкует на все подряд — хуйня вопрос, и уладить можно. — А ты за ручку меня подержать хочешь? — скалится, выпрямляясь во весь рост. Высокий, скотина, Игорь еще тогда подметил, когда зарядить целился, но с ехидным ебальцем разница в росте кажется не пять сантиметров, а все десять. — А тебя отчим не приласкает никак? Ебальник завалил и двигай, — ухмыляется, довольный собой. Видно, как этого гондона корежит, рожа аж покраснела вся, но ударить уже не ударит: рычит что-то точно очень угрожающее, взгляд потому что точно как у голодной гиены. Проходит мимо, пихая плечом, хотя ближайшая лестница была прямо позади него; Игорь лыбится ему в спину, шагая следом. Из школы удается выйти спокойно, через боковую дверь: техничек рядом нет, а мелкие пиздюки занимаются сейчас в зале, спасибо Павлу Юрьевичу. Игорь даже улыбаться не перестал на радостях. Не, ну а че, с физики свалил, жопу прикроют, если прикопаются, бочина только побаливает, но это точно настроение не портит. Осталось свернуть во дворы и купить по пути в магазе ноль-пять пива. Добредет же этот ущерб до травмы? С его-то характером должен знать адрес каждой больнички в городе. Игорь осматривается по сторонам, перебегает дорогу. Точно. Надо еще Тохе написать, что освободился пораньше, могут зарубиться во что-нибудь скоро — сам-то этот засранец на больничном жопу просиживает, умудрился в самом начале года подхватить простуду, в любое время доступен. Ему и высказать про этого ограниченного можно, поугорают вместе. Отправляет радостное сообщение быстро, после лезет в карман, нащупывая смятые сотки. Прикидывает, сколько у него монет, пока пытается их все с самого дна выудить — и почти вытаскивает, сразу же все рассыпая, пихает локтем назад того, кто за руку дернул. — Какого хуя?! Хуле ты плетешься за мной? — мечется взглядом от рассыпанных на земле монет до глаз напротив. Ушлепок стоит прямо рядом. А до этого шел за ним. Нахуя — самый главный вопрос, и он точно в полной мере отражается на Игоревом лице. — Травма, блядь, где? Сусанин хуев. Или ты во врача поиграть решил? — Ты, бля, серьезно не знаешь? — на лице ушлепка сосредоточился максимум недовольства, не будь Игорь сам недоволен такой хуйней, как рассыпанное бабло — хрюкнул бы. — Единственное, че я могу тебе предложить из медицины — это поссать на руку и шлепнуть подорожник. Про рыло молчу, его нихуя не спасет уже, — и че ему делать теперь? самому поднимать? хуйня какая-то. — Че ты пялишься на меня? Поднимай. Другое дело. — А у тебя так в семье принято? Бля, сочувствую, ангиной часто болеешь? И стоит, не сдвинувшись с места. Вот… блядь. Игорь даже не оглядывается — бьет сразу в нос и по коленям, чтобы завалился. — Еще пизданешь что-нибудь — загремишь в реанимацию, — как удобно с патлатыми: им лапу в волосы запустил и потянул бошку куда надо. — За мной пошли. Ушлепок, несмотря на всю свою прежнюю выебистость, поднялся молча и так же молча плетется следом, держась за свой краснющий нос, с которого начинает течь кровь. На двести рассыпанных рублей приходится забить, скрепя сердце: не поднимать же их при этом пиздюке? Стрясет с него, но попозже — сейчас его надо поскорее врачам впихнуть, не отвяжется же. Сотня метров — и травмпункт встречает, как родной. Теперь главное, чтобы смена была у тех самых знакомых врачей: они родителям не станут докучать и в ментовку не настучат — храни бог таких людей. — О-о-ой, Александров, — Станислава Александровна — для тех, кто попадает сюда чаще, чем на уроки физ-ры, просто Стася — улыбается совсем по-лисьи. — Друга привел? Дай угадаю, споткнулся и о бордюр? — О поребрик, Стась Санна, — Игорь улыбается, упираясь плечом в стену рядом с ее столом. — Можно это, по-тихому? Пожалуйста. — А когда по-громкому было? — тут ее внимание переключается к ушлепку, который успел загваздать весь рукав своей вырвиглазной спортивки кровью. — Сначала рентген, а потом садись рядом с третьим кабинетом, бандит. И ты, — блядь, Игорь уже понадеялся, — не смей сбегать. Давай, вместе с ним, под ручку. — Да вы сговорились, — бурчит себе под нос, отмахиваясь от вопросительного взгляда Стась Санны. — У меня не сломано ничего, честное пионерское! — А это рентгент покажет, — она улыбается опять по-хитрому, утыкается в свои бумажки. Игорь грузно сваливает рюкзак в ноги, скрещивает руки на груди. Сука. Еще и в очереди торчать. Слава богу, наглость позволяет всех возмущающихся, что он занял две очереди одновременно, послать далеко и надолго. Еще и с Тохой поиграть не получится нормально, блядь, а он же написал уже. Ушлепок стойко выдерживает взгляд, полный ненависти, после даже спокойно достает мобилку и пытается ее врубить. Тоха сообщение еще не прочел, да и в сети не появляется — спит, скорее всего. Игорь черкает лаконичное: «У меня жопа пиздец горит, расскажу потом», обновляет несколько раз Тохину страницу, в надежде на онлайн, но ничего. Они совсем недавно познакомились, в конце того учебного года: зацепились в чате игры, добавились в стиме, сыгранули парочку раз, а там и до тележки доползли. Не то чтобы Игорь может назвать Антона своим лучшим другом, он и имя-то его только месяц назад узнал, до этого просто псиной звал, по нику, но с ним определенно заебато проводить время. Настолько, что можно и с уроков свалить, и не спать два дня подряд, дрочась в онлайн-игрушки. С ним в одной тиме, конечно. Пора хотя бы себе признаться, что лучшим другом Игорь Антона считает, просто не таким, как у всех: они нихуя друг о друге не знают, но в то же время знают дохуища личного. Игорь в душе не ебет, какая у Тохи фамилия или в каком он живет городе, зато знает, как он относится к смерти и жизни, и что думает по поводу абсолютной свободы. Наверное, надо все-таки разузнать про город, может, и получится скататься на осенних каникулах — на летних Тоха не смог. Ущерб, видимо, совладал с телефоном и сейчас че-то пытается строчить одной рукой. Игорь вздыхает: очередь продвинулась на одного человека. Еще пять. Лучше бы на физике отсидел, и главное тут — отсидел, а не отстоял, подпирая стенку. — Блядь, — ушлепок шипит, видимо, стирая весь текст. — Да пиздец, у меня тоже веселуха полная, ща в травме торчу из-за пидораса одного, — голосовое. Игорь выгибает бровь на «пидораса». Из них двоих уж точно не он выглядит, как пидорас, но озвучивать это нет нужды: во-первых, все написано на его лице, во-вторых, люди рядом и так забухтели, пытаясь донести основы этикета до матершинника. Квакающий звук уведомления отвлекает, Игорь сразу к диалогам возвращается, видя новое сообщение от Тохи. Под лопаткой как-то неприятно холодит, но переписка открывается без задней мысли. — «Да пиздец», — Игорь замирает, смотря на дорожку голосового, медленно переваривает информацию, — «у меня тоже веселуха полная», — ушлепок не лучше: зенки так раскрыл, что их цвет разглядеть удалось - голубые, — «ща в травме торчу из-за пидораса одного». — Молодые люди! — шикает не то бабка, не то женщина, но внимания на нее обращается ровно никакого. У Игоря, так-то, слов нет. Он еще с минуту гипнотизирует экран телефона, прежде чем поднять взгляд на, видимо, Антона. Впрочем, Тоха тоже молчит. Нихуя он не ушлепок, оказывается, ему теперь извиняться? Но и Тоха хорош. — Какие знакомые лица, — Игорь поворачивается на голос, натыкаясь на Ивана Алексеича, его «личного» врача. — Привет, Игорь, заходи в кабинет. В любой другой ситуации хуй бы Игорь потерял свою очередь, но сейчас от неловкого молчания хочется сбежать. Иван Алексеич только что пришел, еще не переоделся, и вряд ли заставит проходить рентген. Игорь поворачивается опять к Антону, оба выглядят сейчас, как рыбки гуппи: тупорылые выражения лиц и нечасто моргают с глазами навыкате. — Я пошел. И реально ведь пошел. Быстренько подхватывает рюкзак и шагает прям во второй кабинет, который специально для него приоткрытым оставили. — А твой друг? — Иван Алексеич кивает на дверь. — А ему на рентген. Без вопросительного взгляда его не оставляют, но самих вопросов не задают: усаживают на стул, принимаясь ощупывать и вертеть его кисти в разные стороны, потом берутся за голову и фонарик. Игорь конкретно так сосредотачивается на происходящем перед ним, но Антон все равно в голову пробирается. Ну как так-то, блядь? Этот пацан в их школе новенький, с этого или прошлого года — хуй знает, с «Б» класса, что ли. Цапались иногда, но нихуя серьезного, до этого дня. Какие планеты в какую цепочку выстроились, что Антон мало того, что оказался в том же городе, так еще в той же школе. Игорь же самый настоящий счастливчик, не учитывая, что он охуенно крепко навалял своему лучшему другу. К концу осмотра появляется твердое решение подойти и извиниться, даже если Тоха сам полез — неважно сейчас. Нельзя же пять охуеннейших месяцев пускать коту под хвост из-за этого недоразумения? — До свидания, Иван Алексеич, — на рентген его не отправляют: предупредили, что синяк почти на все лицо расцвел и что скоро это самое лицо будет, как слива, несмотря на любой холод. — И друга своего подзови уже. Игорь кивает, закрывая за собой дверь. Поправляет рюкзак на плече нервно, перед тем как к очереди обернуться. Неприятный разговор все-таки будет. — Тох? Но Тохи нет. Ни в конце коридора, ни в начале, ни в середине. На рентген только-только подошла его очередь, к врачу он бы раньше не попал. Вот сука. Стася подтвердила, что ушлепок сбежал почти сразу, как Игорь зашел в кабинет. Да, ушлепок, потому что Игорь решился на взрослый страшный разговор, а этот в догонялки решил поиграть. Ну, блядь, не зря его брат в детстве поддразнивал: уж во что во что, а в догонялки Игорь играет мастерски.