в январе, у парадной прокуренной, воспевал я святую грешницу. её жизнь в медицинском шуме мне казалась кошмарным сном. подключённая к аппарату, она в коме несла околесицу, а я у её палаты молился, чтоб был прощён. лицо её мертвенно-белое святой умывал водой. над самой её кроватью повесил господни лики, надеясь, что ангел смерти её не возьмёт с собой. но видел лишь тремор пальцев и полу-пустые бутылки. недели шли, словно вечность, с собой забирая годы. седели последние волосы на глупой моей голове. открываю глаза, просыпаясь, и слышу лишь писк приборов. и в ужасе представляю, как хоронят её в земле. я жил, веря в господа бога, готовый на страшные жертвы. отказывал дамам в выпивке и прочих людских грешках. отчего же в тяжёлое время, когда жизнь поглотили беды, он лишь молчал в ответ? почему не помог никак? линия стала ровной, и протяжно вздохнуло тело, сердце остановилось, душа улетела в рай. перестал себя контролировать: все иконы в окно полетели. а я, протянув руку кверху, закричал со всей дури: «отдай!» и, целуя холодные щёки, обнимая фарфоровый труп, я не думал о том, чтоб молиться, проводить на конечную станцию. я сорвал с себя крест, кинул библию и сказал богу: «ты мне не друг»
я всю жизнь был один, но теперь не хочу одному оставаться.