Эволюция понимания

Когда сэр Шломм поступил в Тайный Сыск на должность Мастера преследующего, я понял, что редко кто меня так раздражал одним своим видом. Точнее, раздражал бы, не будь я тем, кем был на тот момент, - прекрасно контролирующим свои чувства и эмоции человеком. Я тогда остро и предельно ясно ощутил, насколько он похож и одновременно не похож на меня. И это ощущение больше не исчезало никогда. — А вы знаете, - рассказывал как-то после окончания небольшого, но изматывающего дела сэр Шломм, и на каждое его слово приходилось по одному взмаху руками, а губы двигались так, будто он старательно отрабатывал артикуляцию гласных звуков, - однажды “Королевский голос” написал про нашу семью - отец кое-чем отличился. Мастер изображающий, рисовавший тогда наши портреты, потом сказал - в шутку, разумеется! - что он чуть было не порезался об мое лицо, а об нос чуть не укололся, пока рассматривал. Все какое-то заостренное, его лицо было к тому же до неприличия анемичным - уж мне-то было прекрасно известно, как выглядит обескровленный человек. А с сэром Шломмом что? Болен? Или настолько устает? Последнему я бы не удивился ни на минуту - с его-то никогда не прекращающейся жестикуляцией и чрезвычайной подвижностью, как будто он не просто не хочет, а даже не умеет быть спокойным. Огонь - вот образ, лучше всего подходящий для описания сэра Шломма. Чрезвычайно утомительный человек. Нам почти неизбежно было суждено стать напарниками. Сверхспособность искать и держать след любого человека и более чем посредственные магические способности делали его бесценным для Тайного Сыска и в то же время остро нуждающимся в магическом прикрытии сотрудником. Едва я понял это, как решил не заострять внимание на раздражающих качествах сэра Тотохатты Шломма и сосредоточиться, нет, не на достоинствах, а на моем чувстве долга перед сэром Халли и должностных инструкциях. Это оказалось неожиданно легко, так как непосредственно в деле - а так мы в то время с Мастером преследующим в основном и проводили время - он преображался: притушивал свою “огненную” пластику, сосредотачивался, весь свой избыток постоянно высплескивающейся энергии направлял на то, чтобы как можно скорее и качественнее выследить и догнать очередного мага-нарушителя. Мне не единожды довелось наблюдать и за его лицом во время работы. В такие моменты кожа как будто становилась еще бледнее, глаза еще чернее и больше, а очень темные гладкие волосы словно бы даже приподнимались немного. Будь они короткими, а не длинными - были бы похожи на вздыбившуюся шерсть настороженного зверя. Оказывается, этот конкретный огонь тоже иногда может быть смирным и дисциплинированным. Завораживающее зрелище. Когда я впервые заметил этот самый взгляд сэра Тотохатты, адресованный мне, прошло уже чуть больше года нашей совместной работы. Я даже был растерян несколько секунд - непозволительно для человека в моей должности! - но меня в некотором смысле оправдывал тот факт, что так наш Мастер преследующий до сих пор на меня не смотрел никогда: исподлобья, что при его росте не было проблемой, с лукавой искринкой. Я бы даже разглядел зрачок, полностью сливавшийся с черной радужкой, если бы сэр Тотохатта не отвернулся так быстро. Он вообще все делал, в том числе, и менял выражения лица, стремительно и быстро. Но мне неожиданно понравился этот взгляд, и я понял, что в отдельных случаях подолгу находиться рядом с огнем может быть даже весьма неплохо. — Я не смог ничего сделать, ребята. Извините. - Сэр Джуффин Халли извинялся редко, но всегда по делу, поэтому я насторожился - что стряслось? - Дело об исчезнувшем послЕ получило сильный резонанс в замке Рулх. Я не смог отмазать вас от интервью “Королевскому голосу”. С портретами. Когда я днем позже развернул номер “Голоса”, то еще секунд пять не узнавал, чей это портрет поместили рядом с моим: сэр Тотохатта был абсолютно неузнаваем без своей подвижной, экспрессивной мимики - это был его неизменный атрибут, неотъемлемое качество. Тогда мне пришла в голову мысль, что именно так, наверное, выглядело бы мертвое лицо штатного Мастера преследующего. Эта мысль удивила меня. А потом я подумал, что никогда и ни при каких обстоятельствах не хотел бы увидеть мертвое лицо штатного Мастера преследующего. И эта мысль удивила меня еще больше. Еще несколько месяцев мне понадобилось на то, чтобы обратить особое внимание на губы Тотохатты. Случилось это неожиданно и не совсем по моей воле, когда мы с Мастером преследующим сидели в кабинете сэра Халли и ждали его скорого прибытия. Тотохатта молчал, но молчал громко, разговаривая буквально слишком подвижным лицом. Я был тогда несколько уставшим, поэтому взял какую-то книгу наобум и уткнулся в нее, встав у окна. До сих пор не понимаю, как коллеге удалось подойти ко мне настолько неслышно, но он вырос за моей спиной совершенно неожиданно, а когда я повернул голову, осторожно обхватил меня ладонями за плечи, чуть притянул к себе и дотронулся, можно сказать, просто мазнул своими губами по моим. Я застыл от изумления, словно при воздействии моей же собственной правой перчатки смерти. — Давно мечтал это сделать с тобой, - рассмеялся Тотохатта, отступил спиной назад, наткнулся на кресло и неизящно рухнул в него. - Только не удивляйся, как будто сам не догадывался. Нет, я удивлялся вовсе не этому, хотя и это было более чем неожиданно. Я прекрасно знал ощущение от губ Хельны, но никогда до этого момента не подозревал, что у мужчины они тоже могут быть нежные и мягкие, как у женщины. И вот это было мне удивительно. Я пристально уставился на рот Тотохатты, немного слишком широковатый для его узкого лица, и заметил эту его очаровательную манеру мимолетно улыбаться одними уголками губ. Эта улыбка прекрасно сочеталась с характерным для коллеги лукавым взглядом исподлобья. А я тогда отчетливо понял, что огонь не обязательно обжигает. Конкретно к этому огню можно прикоснуться и почувствовать неагрессивное тепло. Я не привык делать такие предположения о других людях, просто потому, что моя личность к этому не очень располагает, но кажется, Тотохатте понравилось застигать меня врасплох и неожиданно целовать. Первый раз я списал поцелуй на любопытство, второй поцелуй - на баловство и кураж, третий и четвертый - на намеренное поддразнивание, с той лишь разницей, что я позволил себе слегка поддаться на провокацию и впустить внутрь себя немного от этого огня. Пятый раз я поцеловал Тотохатту сам, решив, что будет справедливо теперь и мне удивить его. С этой целью я узнал его адрес и заявился к его дому без приглашения. Я до сих пор не могу разобраться, был ли этот человек настолько наивен или просто делал вид, но он думал, что я приехал по делу, и мой требовательный поцелуй действительно стал для него неожиданностью. Кажется, я его даже немного напугал, когда не ограничился мимолетным касанием губ. Кажется, потом напугал еще сильнее, когда и на этом остановиться не смог. Нет, я не был груб с Тотохаттой, но в тот день я так и не ушел из его дома, пока не получил того, за чем пришел. Огонь должен понимать возможные последствия, когда принимается греть тонкий ледяной панцирь с тлеющими углями под ним.