Снова твой обман унесёт в туман, Но по Млечному пути мне больше не пройти. Если б ты могла быть со мной всегда... Так избавь от снов, в счастье меньше слов.
Контраст с холодным воздухом на улице и тёплым — Рей даже бы сказала, горячим — воздухом в домике физиков был слишком яркий. Там, за пределами домика, холод проникал под кожаную куртку, легкую блузку, джинсы, заставляя неприятно ёжится, вздрагивать. А здесь, внутри, тут же становилось жарко. Алкогольные испарения, запах табака и наркотиков создавал такой «водоворот», что он невольно затягивал и тебя. Взгляду тут же бросаются низкие столики, на которых «толкались» различной формы бокалы: всевозможные коктейльные бокалы, тумблеры, шоты, винные. Рядом с ними маленькие чашечки с закусками, тут же пепельницы, до верху полные. Моран улыбается, едва качая головой, стягивая с плеч кожаную куртку. Она побоялась кинуть её в общую кипу верхней одежды, так что, закинув её на предплечье, прошла немного вперёд. Приходилось расталкивать под пьяневших парней и девушек, которых едва заметно шатало. Взгляд блуждал от лица к лицу, словно ища хоть одни знакомые черты. И она находит их. когда её голубые глаза пересекаются с карими глазами Колдвотера, волшебница едва заметно кивает. Словно здоровается — пробираться сквозь толпу к Квентину ради простого «Привет» не имело какого-либо смысла. Рядом с ним восседает Элис, которую, кажется, вообще мало интересует происходящее в небольшом домике физиков. Её взгляд был полностью сконцентрирован на желтой жидкости в вытянутом стакане, который она держала в своих рука. Волшебница не останавливает на месте, идёт дальше, всё пытаясь пробраться к лестнице наверх. Словно пытается скрыться от шума. Конечно, она любила такие «тусовки», на который можно было отвлечься, познакомиться с новыми людьми. Хотя, чаще всего Моран была той, которая спасала своих друзей от необдуманных поступков. Самая трезвая, самая благоразумная. Что было удивительно, считая, в какую компанию она входит. Не успевает волшебница проскользнуть, ступить на первую ступеньку, как чьи-то руки обхватывают её за плечи, утягивая в пучину всего этого разврата. — Нет, Рей. В этот раз ты просто так не сбежишь от меня, — голос Марго был тихим, еле различимым среди шума музыки. Немного охрипший, что как бы говорило о том, что не так давно Хэнсон орала какую-то песню. её тонкие пальцы с острыми ноготками легко выхватывают куртку из рук подруги, кидая её на спинку дивана. Пальцы Марго соскальзывают с плеч блондинки, теперь держа её за запястья обеих рук, потянув за собой — прямо в толпу танцующих. О, она определенно была пьяна, хотя старательно показывала обратное. Её едва заметно покачивает, когда она отпускает руки Рей, начиная двигаться под бит танца. — Просто расслабься. Пожалуйста, Мора-а-а-ан, — пытаясь перекричать музыку, протягивает темноволосая. И Рей сдаётся. Она никогда не могла сопротивляться Марго — кроме предложений оргий и тяжелых наркотиков. Волшебница покорно следует за движениями Хэнсон, вызывая у той улыбку одобрения. Тёмноволосая обхватывает своими пальцами одну из рук светловолосой подруги, поднимая вверх и заставляя её прокрутить вокруг своей оси, откинув голову назад, беззвучно смеясь. Когда музыка останавливается, Марго не отстает от Рей. словно хотела насытиться её компанией, за все те разы, что Моран удавалось сбежать в свою комнату, спрятаться от подруги, что так желала «оторваться по полной». Она, расталкивая стоящих перед ней людей, целенаправленно шла к бару, не переставая повторять одну единственную фразу: — Мы должны выпить. И только когда они подошли к стойке, Марго отпускает её руку, перегибается через стол, пытаясь найти хоть одну бутылку хорошего алкоголя. Такого, чтобы ударил по мозгам. Пока не замечает идущего к ней Элиота — который улыбался так, словно давно прочитал мысли своей подруги. — Эли-и-иот, — слащаво тянет волшебница, расплываясь в одной из своих хитрых улыбок, — услужишь дамам? Вог ничего не отвечает, лишь немного запрокидывает голову, смеясь. О, от его смеха у Рей внутри всё похолодело и сжалось в одну маленькую точку. Так было всегда, когда он бросал на неё долгий, изучающий её взгляд; когда улыбался, не просто обычной улыбкой, а какой-то таинственной, полу заигрывающей; когда смеялся так звонко, что этот смех потом долго звучал в её ушах. Волшебница была готова убить Элиота. Вог легко подхватывает одну из бутылок, слегка взбалтывая её, потом переворачивая, наливая бесцветную жидкость в шейкер и, кажется, пританцоовывая музыке. Элиот был увлечён своей работой. Так просто и легко выливал содержимое бутылок, смешивал их. Потом доставал небольшие стаканчики, играючи подкидывая их, ловя, наполняя. К слову так, стаканчиков было ровно три — по всей видимости, Волшебник решил составить компанию двум девушкам. Жёлтовато-зелёная жидкость медленно наполнила каждый из трёх стаканов. Брюнет отставил шейкер, подвинув девушкам. Они чокнулись, договорившись выпить всё содержимое залпом. Алкоголь тут же обжёг полость рта и горла, заставив блондинку поморщиться, быстро сглотнуть. — Боже, Эл. Что ты туда понамешал? — протягивает рядом голос Марго. И Элиот опять смеётся, из-за чего Рей едва заметно вздрагивает, бросая на обладателя такого заразительного смеха недолгий взгляд. Блондинка ставит шот на лакированную поверхность стойки. — А тебе как, Моран? — теперь карие глаза были обращены в её сторону. И хоть Рей внешне сохраняла полное спокойствие, внутри неё был как минимум Девятый Вал. — Не крепче того, что пьет Маяковский, — задумчиво протягивает блондинка, поджимая губы, поддаваясь вперёд и опираясь локтями о барную стойку. Этот ответ определенно порадовал Элиота, так как тот наградил её весьма снисходительной улыбкой. — О! Там играют в правду или действие! — так резко вскрикивает Хэнсон, что Элиот и Моран дергаются, уставившись на общую подругу, — ты, — её палец упирает в руку Рей, — и ты, — второй палец касается пуговицы на жилете Вога, — идёте со мной. Я буду играть только с вами. Играть я хочу! Пьяная Марго была хуже любого ребёнка — всегда было проще дать ей то, чего она хочет. Поэтому небольшая компания вваливается в сформировавшийся круг. Хэнсон садится по правую руку от Моран, а Элиот строго напротив. По его хитрой улыбке было понятно, что он давно придумал для Хэнсон и правду, и действие. Признаться, сегодня Рей пожалела, что обходила эту игру стороной. Это оказалось так весело, что своего смеха не сдерживал никто — болели щеки, скулы и живот. Кто-то кого-то раздевал, заставлял кукарекать — куда же без этого — быстро произносить скороговорки, что пьяным было сделать в разы сложнее, целовались, Моран даже заставили сесть на шпагат — какого же было всеобщее удивление, когда девушка сделала это, артистично подняв обе руки вверх. — Та-а-а-ак, Моран, — сквозь смех протягивает Марго, коварно потирая свои ладони и поворачиваясь к подруге всем корпусом, — правда или действие? — Правда. — Тебе кто-то нравится? Этот вопрос выбил её из калеи всеобщего веселья. Блондинка задумчиво поджимает губы, не сводя с Марго пытливого взгляда. Что ты хочешь добиться этим вопросом, Хэнсон? Правды? — Нет. И ты знаешь об этом, — едва заметно улыбнувшись, протягивает волшебница, заговорщически подмигивая Марго. Отвлекая её. На это волшебница одобрительно кивает, обращая свой взгляд в центр круга. Моран не просидела здесь долго. Очередь ещё не дошла до неё, как она успела вырваться из цепкой хватки Хэнсон, которая не хотела её отпускать. Когда Рей поднималась по ступенькам на вверх, она кинула долгий взгляд в тот круг, где всё ещё продолжали игру Элиот и Марго. Смотрела до тех пор, пока Вог не поднимает своих карих глаз. Моран даже не поняла, как на неё смотрит волшебник. Она почти сразу отворачивается, спешно поднимаясь по ступеням. Ей кто-то нравится?Разбуди меня! В этой темноте, в этом холоде Больше не смогу. Разбуди, прошу. Разбуди меня! В этой тишине я бежать к тебе Больше не смогу. Отпусти, прошу.
Наверное, она всегда мечтала об этом — станет частью искусства, творить что-то, делиться этим с другими. И она достигла своей цели. О, сколько бессонных ночей, испорченных холстов, краски, нервов. И вот, выставка. В небольшой комнатке располагалось около двадцати её картин с совершенно разными сюжетами. Одни были портретными, другие просто представляли то, что было у неё в голове или на душе. Одной из таких картин, которое привлекло всеобщее внимание, стал замок, видневшийся впереди веток какого-то дерева. Лоуа даже не знала, откуда именно взялся сюжет для этой картины. Одним утром она просто поднялась, и в её голове возник один единственный образ: пять высоких башен, на концах которых были полупрозрачные объемные ромбики, посередине была сама большая башня, как раз таки и являвшаяся самим замком. Белый, так четко выделявшийся среди зеленого леса. Люди в костюмах и платьях рассаживали между картинами, которые словно висели в воздухе. Господа попивали шампанское, коньяк или виски, что-то обсуждая. Некоторые останавливались напротив определенных картин, как завороженные наблюдая за ними, потом одобрительно кивая, идя дальше. Бывали и те, кто подходили к обладательнице этих шедевров, спрашивали цену, явно намереваясь приобрести себе пару тройку холстов. Ассия Лоуа медленно расхаживали среди других, улыбаясь, принимала похвалу и не забывая на неё отвечать. Что-то например короткого «спасибо», «рада слышать». И хоть на её губах была расслабленная улыбка, она переживала. Это было видно по тому, как она закусывает губы, как осторожно заламывает свои аккуратные длинные пальцы — сколько часов она их отмывала от краски… И тут её цепкий взгляд вылавливает одного юношу, который хоть и был одет в темный костюм, но отчетливо выделялся во всеобщей толпе. Стоял он напротив картины именно с замком. Блондинка берет с подноса официанта длинный продолговатый бокал, наполовину наполненный сладким шампанским, медленно подходя к заинтересовавшему её юноше. — Вам понравилась картина? — тихо, аккуратно спрашивает Лоуа, протягивая юноши один из бокалов. Тот берет его, не произнося ни слова, — одна из моих любимых. Мне будет тяжело с ней расставаться. —Моран, — тихим, хриплым голосом произносит темноволосый. — Простите, что вы… ох, — незнакомец как-то резко обхватывает запястье блондинки, прижимала его к своей груди, заставляя бедую девушку вздрогнуть напрячься. — Ты не помнишь меня? Я Элиот, — карие глаза смотрели на неё сверху вниз. Серьезно, с надеждой где-то на «той стороне». —Извините, вы, кажется, ошиблись, — Лоуа кое-как высвобождает свои пальцы из крепкого плена рук названного Элиота, — а если это такой способ подката, то весьма неудачный, — испуганно попятилась та, разворачиваясь на каблуках свои туфель и покидая сомнительную компанию. Кто же знал, что остаток вечера она тщательно пыталась разглядеть густые кудрявые волосы, тёмное пальто? От страха ли или из любопытства?Долететь до звёзд было бы легко. Смотри, там, где-то далеко Падала звезда прямо в сердце больно; И даже тишина - в ней слышу голоса.
У всех историй есть свой конец. Но можно ли было назвать эту историю концом? Моран лениво падает на диван, прижимая руки к груди, рассматривая потолок домика физиков. Всё опустело с тем, как ушёл Кью; как Фен, Марго и Элис ушли в новый мир, оставив их здесь одних. Можно ли это назвать концом? Блондинка поднимает руку вверх, вырисовывая указательным пальцем узоры на потолке — закорючки, не имеющие особого смысла. А потом едва взмахивает рукой, чтобы почувствовать на кончиках пальцев магию. Она едва потрескивала, покалывая в мягких тканях так, словно короткие, маленькие разряды тока были по коже, принося… удовольствие? Моран прикрывает глаза, продолжая своё занятие, но уже с закрытыми глаза. Где-то вдалеке слышится шуршание, звон бокалов и бутылок, недовольные возмущения, которые толкают волшебницу в реальность. Она открывает глаза, поворачивая голову немного в сторону, чтобы лицезреть Элиота в низменном костюме, галстуке, лакированных туфлях, который пытался «намутить» какой-то коктейльчик. — Сделай и мне, пожалуйста. Желательно покрепче, — на выдохе протягивает блондинка, опуская руку рядом с собой. Карие глаза тут же уставились на неё, рассматривая так, будто Вог увидел её в первый раз. Ну, или как минимум голую — хотя это его уже не должно удивлять. — Не хотел тебя отвлекать от твоей медитации, — коротко бросает он, опуская глаза, снова начиная греметь бутылками. Его длинные пальцы ловко подхватывают два коктейльных бокала, в которых обычно подают мартини. Он ставит их на низенький кофейный столик, доставая бутылки, рассматривая их этикетки, ища нужную. —Я не медитировала, просто… тяжело свыкнуться с тем, что сейчас всё…, — волшебница устало выдыхает, прикусывает нижнюю губу. Она медленно опустила ноги на пол, приподнялась на локтях. —Спокойно? — Элиот отрывается от рассматривания этикеток, ставя бутылку на стол, и теперь его взгляд снова направлен в сторону блондинки. Такой взгляд, от которого у Рей невольно появлялась улыбка на губах, а изо рта вырывается тихий смешок. Мурашки на спине устраивали забег. — Да, спокойно, — её пальцы ловко шмыгают за голову, ухватывая край подушки. Чтобы замахнуться, выпустить мягкое оружие прямо в голову, чтобы стереть этот доводящий-до-дрожи-в-коленях-взгляд. Но Элиот предугадывает её действие, одним движением пальцев остановив снаряд и отведя его в сторону. Вог быстро наполняет бокалы бесцветным содержимым и, подхватив их, направляется в сторону Моран. Ей приходится немного подползти вверх, чтобы Элиот мог спокойно сесть. Один бокал, предназначавшейся ей, он ставит на низенький столик, а сам опускается на диван. Волшебник немного нагибается вперед, свободной рукой подхватывая ноги Рей под коленями, кладя на свои колени, а потом дергая на себя так, чтобы девушка со смехом скатилась с подлокотника дивана. — Это что, так тебе необходимо? — сквозь смех протягивает светловолосая волшебница, приподнимаясь на локтях. Одной рукой она подтягивается к столику, ухватывая бокал за тоненькую ножку, потом подносит его к губам, немного отпивая. — Да, — снова короткий ответ, который, на самом говорил о многом. Элиот откидывается на спинку дивана, немного запрокидывая голову назад так, что кудри свисают вниз. Рей садится, вытягиваю руку с бухлом коктейлем вперёд, чтобы, в случае чего не разлить его. Пальцы второй руки легко обхватывают подбородок волшебника, медленно поглаживая, словно приласкивая его. Потом слегка подтягиваясь, едва касаясь своими губами его губ. И Вог улыбается. Это была вторая улыбка, которая заставляла Моран недовольно цокать, закатывать глаза, и одновременно с этим, вздрагивать. Пробирала до самых внутренностей. — Ещё раз так улыбнешься, и я , Богом клянусь, врежу тебе, — тихо шепчет блондинка. А Элиот, назло ей, улыбается ещё шире, смеётся звонко, заливисто. —Врежешь? —Да! Моран не успевает вскрикнуть или взвизгнуть, как её бокал летит на пол, разбиваясь звоном о пол, разлетается на осколки по всей комнате. Элиот всем весом навалился на неё, одной рукой прижимая обе её руки к подлокотнику дивана, а во второй руке, как не в чем не бывало, держа свой бокал, отпивая пару глотков, нарочно ей строя довольную мину. — Ага, выберешься и бей, — протягивает тот. О, Моран выберется. Они не раз проходили эту игру. А вот кому не поздоровится, Элиоту или Моран, вопрос.Разбуди меня! В этой темноте, в этом холоде Больше не смогу. Разбуди, прошу. Разбуди меня! В этой тишине я бежать к тебе Больше не смогу. Отпусти, прошу.