Прошмандовка

      Рон, увлечённый самим собой, далеко не сразу заметил их. Тонкую девушку и широкоплечего парня, идущих рука об руку, таких красивых, сияющих от счастья и с такой нежностью смотрящих друг на друга. Он и не заметил бы, если бы не его вынужденная спутница, которая так бестактно показала пальцем на одну из открывающих Рождественский бал пар. — Она такая красивая, — прошептала мисс Патил и указала куда-то вперёд. — Это ведь Гермиона Грейнджер! С Виктором Крамом!       Услышав имя чемпиона Дурмстранга, Уизли тут же обернулся, и его сердце пропустило удар. Почему? Почему именно сейчас, когда он, лучший ловец, лучший игрок, предел мечтаний, так близко, Рон не в состоянии ничего сделать? Братья были совершенно правы. Рон влюблен. Искренне. Горячо. Безответно.       Он всё это время старался приблизиться, подойти и сказать своей мечте хотя бы слово «привет», но не мог. Гарри стал чемпионом, вытащил из треклятого Кубка своё имя, подвергал себя опасности на каждом испытании… но Рон завидовал другу. Завидовал тому, что он мог протянуть руку и с такой лёгкостью коснуться того, с кем сам Уизли боялся даже заговорить. А Гермиона? Она ведь вообще не любит спортсменов! Какого чёрта она, главная школьная зубрила, делает рядом с ним?! — Нет уж, так не пойдет, — буркнул парень и ушёл, чтобы сесть подальше и не видеть счастливое лицо Виктора, который с такой страстью обнимает Гермиону.       Но он был везде, и из любой точки полного зала Уизли видел его. Видел, как на него вешались девушки, видел, как парни просили автографы и колдо на память. Чёрт, почему это так больно? Почему он не может сделать так же, как они? Почему боится? — Гарри, Рон, идите к нам!       Рон не заметил, как Гарри пришёл и молча сел рядом, как их спутницы нашли себе новых партнеров для танцев… но звонкий голос раскрасневшейся Грейнджер не заметить было невозможно, проигнорировать — тем более. — Виктор пошёл за напитками. — Вот прошмандовка, — не выдержал Уизли, резко поднимаясь с холодной ступеньки.       Он посмотрел вдаль, туда, откуда Крам уже возвращался обратно с двумя бокалами в руке. Для него и Гермионы. Не для Рона. Парень резко содрал с себя бабочку и убежал, а из глаз Гермионы потекли слёзы горечи, ведь она не знала… …что слова эти, на деле, адресованы Виктору, а никак не ей.