Сухие листья тихонько захрустели, потревоженные лёгким ночным ветерком. Дежурные у входа в лагерь навострили ушки и настороженно переглянулись - а лес замолчал, будто потерял желал делиться сокрытыми в нём тайнами. Минуты текли за минутами, уплывая в звёздную даль, но ничто больше не нарушало покоя и тихой безмятежности природы.
Один из дозорных посмотрел на просвет между деревьями.
— Схожу проверю, что там, — тихо сказал он напарнику и, дождавшись лёгкого кивка, медленно двинулся в чащу.
Воин осторожно переставлял лапы, чтобы ненароком не задеть ломкую травинку или сухую хрустящую ветку; упругие мышцы перекатывались под густой шёрсткой сине-серебристого цвета, и только эти мимолётные движения да чёрная тень под лапами выдавали его присутствие. Даже светлые глаза, сверкавшие в бледных лучах луны, не выделялись среди густой растительности.
Окаменевший любил ночь, и та платила ему взаимностью. В сумерках на всё опускались седые ниточки паутины, и окружающий мир окрашивался в податливый серый цвет. Он скрывал крадущегося в тени охотника, и стоило неосторожному зверьку прошмыгнуть в лужице света — тому было уже не скрыться. Кот ощущал себя именно таким хищником, крадущимся к беспечно разгуливающей добыче. Он видел смятые стебельки травы, вмятинки в сырой земле, чувствовал свежий запах, витавший в застоявшемся воздухе. Вот снова зашелестели листья… Треснули ежевичные ветви… И…
— Окаменевший! — воин вздрогнул, услышав голос Злакового Колоса. — Что ты делаешь? Ты уже давно должен был вернуться на пост.
Серебристый кот вздохнул и закатил глаза. Иногда он не понимал старшего соплеменника: строгого, дисциплинированного, неукоснительно следовавшего собственным правилам. Малейшие отклонения от его внутреннего расписания воспринимались как нечто противоестественное. Как нарушение Воинского Закона.
— Выслеживаю нарушителя. Разве ты не чувствуешь эту вонь? — поморщился Окаменевший.
— Мы должны охранять лагерь. Возвращайся на пост, а я…
— Смею напомнить, что именно ты сейчас оставил лагерь без защиты! — сердито зашипел воин, окончательно потерявший терпение. — Возвращайся, а я прослежу, кто тут разгуливает у оврага по ночам.
Злаковый Колос удручённо вздохнул и вяло махнул хвостом в сторону кустов с обломанными веточками.
— Хорошо, иди. Но сам ни во что не ввязывайся. О нарушителях следует в первую очередь сообщить Терновнику и Поглотившему Звёзды, а они уже будут решать, что делать. Ты понял? — янтарные глаза, превратившиеся в две узкие щёлочки, предупреждающе сверкнули в темноте.
— Понял, конечно. Не котёнок уже, — фыркнул юный дозорный и юркнул в кусты, вновь сосредоточившись на слежке. Краем уха он услышал осторожные шаги — старший воитель возвращался на пост.
По мере углубления в лес тени сгущались: хотя деревья уже не могли похвастаться густыми лиственными кронами, их толстые ветви переплетались друг с другом, скрывая увенчанное звёздами небо. Окаменевший, словно змея, скользил по хрусткой траве, умело обходя препятствия и быстро подмечая новые следы чьего-то присутствия, которые вместе с запахом вели его вперёд, по главное лесной тропе. Несколько раз нарушитель останавливался на небольших полянках, усыпанных опавшей листвой; несколько раз возвращался в уже посещённые места, а потом — видимо, увидев знакомые очертания деревьев — выбирал другой путь. Судя по всему, у него не было чёткого маршрута — он просто блуждал по лесу в поисках чего-то, а может, вышел полюбоваться лесом в осеннюю морозную ночь. Вот только находиться на территории Грозового племени он в любом случае права не имел, и в этом заключалась его главная проблема.
А ещё в том, что за незнакомцем по пятам следовал один из натренированных воинов и первоклассных охотников.
Окаменевший остановился у развилки: большая тропа здесь разделялась на две маленькие, одна из которых бежала через ежевичные заросли, а другая вела к берегу ручья. Кот прислушался. Он был уверен, что нарушитель пошёл к воде — там и дорога легче, и можно напиться чистейшей ключевой воды, холодной, но ещё не покрывшейся льдом. Однако кто-то настойчиво продирался сквозь толстые колючие плети, совершенно не заботясь о возможности быть услышанным.
Серебристый воин хотел было броситься следом за неизвестным и выяснить, кто дерзнул нарушить покой грозовых котов, но так он бы только привлёк к себе внимание. Поэтому вместо того, чтобы кидаться в колючие объятия ежевики, кот ловко забрался на ближайшее дерево, примостился на одной из веток и затаился, ожидая появления ночного гостя.
Хруст становился всё громче. Вскоре к нему присоединился треск ломаемых ветвей. Некто приближался к выходу из колючего туннеля, и ему не терпелось скорее выбраться на свежий воздух. А Окаменевшему было всё труднее заставлять себя оставаться на месте — страх упустить добычу приводил сердце в бешенство.
Наконец раздался визг, и из зарослей кубарем выкатился мохнатый комочек, весь исцарапанный и утыканный толстыми шипами. Воин не стал терять времени. Сгруппировавшись, он спикировал на спину наглого нарушителя, пригвоздив того к земле, а затем быстро отпрыгнул в сторону и, не дав противнику опомниться, отвесил ему тяжёлую оплеуху — тот не успел среагировать и отлетел на другой край поляны, где тяжело ударился о дерево, упал на землю и затих. Грозовой выпрямился и тоже замер, ожидая, когда незнакомец поднимется и объяснит своё нахождение на территории племени. Кот старался сохранять серьёзный вид, но с каждой секундой подавлять улыбку становилось всё труднее и труднее. Его распирала гордость за умело проделанную работу, безупречную слежку и сильные эффектные удары. У противника с самого начала не было шансов.
Наверное, поэтому он до сих пор лежал на земле?
Медленно, каждым шагом подчёркивая уверенность в своих силах, Окаменевший двинулся к неподвижному исцарапанному тельцу, почти неразличимому в темноте. Чернильная шёрстка под цвет спелых ягод ежевики, сливалась с корой дерева и тёмной лужей свежей грязи, в которую упал котёнок.
Осознание пронзило разум воителя испепеляющей молнией.
К о т ё н о к?
Неужели он напал на это маленькое беззащитное существо?.. Неужели он причинил ему вред?.. Как он мог? Как он мог не заметить, что дерётся вовсе не со взрослым сильным бродягой или пухлым домашним котиком, а с несмышлёным малышом?!
Окаменевший наклонился ближе к ребёнку. В нос ударил резкий неприятный запах, отдалённо напоминавший вонь грязного места, смешанную с гнилью прелой листвы, пылью и кровью. Когда железные нотки в воздухе стали слышны отчётливей, воин с трудом смог удержаться на трясущихся лапах. Котёнок был ранен. А возможно, уже мёртв: там, где он ударился о дерево, по-детски мягкая шерсть на голове была пропитана тёмно-багровой жидкостью.
И сделал это тот, кто мнил себя защитником таких же малышей, мирно сопящих в уютной детской!
Котик не дышал. Не было слышно и биения его маленького сердечка. Задыхаясь от ужаса, Окаменевший взял котёнка за загривок и огляделся по сторонам в поисках места, куда можно было спрятать жертву несчастного случая и, желательно, избавиться от собственного запаха на нежной шёрстке малыша. Может, в трухлявое дупло? Или в ямку под корнями, а сверху засыпать прелыми листьями?..
Или в старую лисью нору, вырытую рыжими зверюгами в прошлом году.
***
С той ночи мир молодого воителя Грозы затих. Погрузился в безмолвие. Для кого-то оно было задумчивым, для кого-то — безмятежным. Некоторые видели в молчании соплеменника тревожный знак, некоторые — предвестие его скорого благополучия. Одни считали, что их друг просто переутомился, другие начинали подозревать, что с товарищем могло случиться что-то плохое.
А Окаменевший старался не думать ни о чём. Ни о нарушенном Воинском Законе. Ни о родителях убитого котёнка: кем бы они ни были, они ведь никогда больше не смогут увидеть и обнять своё дитя. Ни о вранье, которым он день за днём отмахивался от проблем, как от назойливых насекомых. Ни о жизни, которую теперь был вынужден вести. Воин прогонял мысли об уклонении от вопросов тех, кто действительно за него переживал, об избегании Злакового Колоса с его пронзительно-янтарным взглядом, о вечной боязни разоблачения и запоздалого наказания, что будет во много-много раз страшнее смерти.
Как бы кот ни старался, те всё равно плавно дрейфовали в его голове, будили будоражащие душу воспоминания.
«Где ты так долго пропадал?» — спросил старший воитель, когда сине-серебристый кот вернулся на пост.
«Нашёл что-нибудь?»
Окаменевший зажмурился, изо всех сил стискивая зубы. Он не мог смотреть на свои лапы, тщательно вылизанные и вытертые о траву; не мог слышать свой до жути спокойный голос, пропитанный надменной холодностью; не мог забыть железный привкус крови на языке; не мог выкинуть из головы убитого им котёнка.
«Нет, просто мыши шуршат. Наверное, перетаскивают запасы,» — ответил он тогда и неспешно уселся на своё место, хотя каждый ровный шаг давался ему с трудом.
Окаменевший не смог рассказать соплеменнику даже наспех выдуманную историю о погоне за бродягой. Та просто вылетела из головы, едва он увидел, как Злаковый Колос внимательно всматривается в тёмные просветы между деревьями, вслушивается в каждый мимолётный шорох. Кот понимал — врать напарнику бессмысленно, это только натолкнёт его на мысль о более тщательной проверке местности. И тогда тайник в лисьей норе наверняка обнаружат. Убийцу с позором изгонят из родного племени, и умрёт он так же бесславно, как и маленький нарушитель границ, решивший исследовать не то место в не то время.
Возможно, всё было бы по-другому, если бы Окаменевший послушался старшего соплеменника и не пытался геройствовать. Или не убежал, а отнёс раненого котёнка в племя, к целителю, чтобы тот, если не спас малыша, то хотя бы облегчил его дорогу в Звёздное племя. Или позволил напарнику решить проблему самостоятельно.
Возможно, хорошо, что эта история осталась в тайне
Но как долго можно сохранить в секрете то, что неподъёмным грузом давит на плечи?
***
Может, стоит начать с начала?..
