Под фанерною звездой

Сугробы в этом году будь здоров, можно провалиться, сделав один неверный шаг. На тихой улице можно увидеть только двух человек, что уже расходятся в разные стороны. Женщина уверенно шагает прочь, а мужчина все еще стоит на месте. Плечи его опущены, а взгляд очень потерянный. Это никто иной как пропавший много лет назад первокурсник Гедеван Александрович Алексидзе, который объявился дома несколько недель назад, сильно напугав родных и уже успевших похоронить его знакомых. Он сглатывает тяжелый ком и сжимает в пальцах «осколок кавказской керамики», «камушек» и «колокольчик от донки». Мысли его встревожены. Галина Борисовна — довольно деликатная женщина, выслушала, отчитала, сдержанно улыбнулась на прощание. Могла бы просто вызывать бригаду санитаров. Гедеван поджимает губы; да действительно, чего он хотел. Он еще раз внимательно осматривает предметы, что для него обрели некоторую значимость: цак, чатл и минерал, который он успел подобрать на Хануде. Последние шесть лет он только и жил этими чатлами, чего только ни происходило, чтобы в итоге их заполучить. Даже некоторая злость тревожит разум — для землян то, за что борются инопланетяне, без малого обычный мусор. Гедеван вздыхает, да этот день он запомнит надолго. Восстановиться в институте, получив клеймо вора, теперь практически невозможно. Хоть и ситуация в стране поменялась, люди до сих пор те же. На самом деле Гедеван был шокирован в первый момент — покидал он Советский Союз, а вернулся в Российскую Федерацию. И вроде бы говорят, что открыты дороги к новым возможностям, первым грузинским космонавтом его все равно не признают. Машков как-то проще отнесся к возвращению на Землю, его не интересовала возможность пополнить отечественную науку новыми открытиями. Хотя, смотря на ужасы, которые творятся ежеминутно, даже если бы Гедеван смог утащить у плюкан что-нибудь действительно ценное, вряд ли это кого-либо заинтересовало. Тупик. Он не знает, что делать. Еще немного посмотрев вслед ректору, он хмурится, а после поворачивается спиной и бредет без цели вперед, пиная комья снега. Гедеван не замечает еще одного человека, что так же, как и он, в этот ранний час находится в заснеженном парке. Он переступает с ноги на ногу, дышит на онемевшие от мороза пальцы и проклинает последними словами суровую русскую зиму. Этот человек в заслуженном отпуске впервые за долгое время, и здесь он находится только благодаря собственной смекалке и полученному от знакомого уфолога странного радио-сигнала, который просматривался им последние года три почти каждый день. Машков даже не пустил его на порог, нахмурив брови и удивленно проговорив: «Иностранец что ли?», надежда оставалась только на Гедевана. Или весь этот спланированный два года назад отпуск просто бесполезен. Затеряться среди местных оказалось в принципе не так сложно, главным было как можно больше молчать и никому даже не давать повода узнать о том, что ты из Вашингтона. Как он сам себе говорил все это время: «Хочешь что-то узнать — действуй». Заметив на заснеженной дорожке сгорбленные плечи очевидца и понуренную голову, специальный агент делает шаги навстречу, готовясь к тому, чтобы наладить контакт с русскоговорящим будет затруднительно. Серьезно, ему кажется, что с серыми и то проще договориться! Гедеван непонимающе щурится, когда слышит английскую речь. Ему, как ни странно, понятно то, о чем говорит ему этот странный человек в одежде не по сезону. Давнее воспоминание всплывает в памяти молниеносно: «Этот пацак говорит на языках, продолжение которых не знает!» Забавно, что в итоге именно Би в свободное от выступлений время натаскивал его в умении изъясняться на английском. Он так и не узнал, откуда у плюкан такая способность — говорить на любом наречии, какое существует в природе. Говорящий представляется ему Джоном Уилбоу, уфологом-любителем, прибывшим из Англии; сразу упоминает о неком зафиксированном сигнале, который натолкнул его на идею о проведении собственного расследования… Гедеван чувствует, что тот лжет, и он бы сказал, что перед ним американец. Акцент. Его выдает акцент. Откуда Би мог знать эту разницу, Гедеван тоже не может сказать, но догадывается, что тот попросту читал его мысли. На самом деле Гедевана охватывает некоторое раздражение — иностранец весь во внимании, он искренне хочет узнать все подробности, свои же просто крутят пальцем у виска. Он долго молчит, рассматривая незнакомца. Что-то в нем Гедевану не нравится, а именно то, как тот держится. Разные догадки мигом проскальзывают в его голове, от самых фантастичных, что это какой-то агнет спецслужб, до самых простых, что это просто чудак-человек. Если честно, незнакомец похож и на того, и на другого. Взгляд у него острый, умный, заинтересованный. Гедеван думает только об одном — этот не станет его высмеивать, а также примет его «осколок кавказской керамики», «камушек», «колокольчик от донки» и любые объяснения, какими бы нелепыми они ни были. Все ради науки. Ему становится все равно, кто этот человек на самом деле. В итоге, почувствовал даже некоторое облегчение, Гедеван согласно кивает на просьбу поделиться опытом пребывания в другой Галактике. Он предупреждает Джона о том, что рассказ будет долгим, на что тот предлагает дойти до его гостиницы и все обсудить в тепле. Гедеван кивает еще раз, а после следует за этим чудаком. Специальный агент Фокс Малдер победно улыбается. Наконец-то!