Рядом с ней никого не было: никого, кто обнял бы ее или хотя бы поговорил с ней, никого, кто поприветствовал бы ее. Дис нашла это любопытным, но не стала заострять внимание. Представший перед ней огромный Чертог напомнил о юности, когда она лазила везде, где хотела, изучая все уголки и заглядывая за каждую дверь в гномьих залах. Казалось глупым, что в ней пробудилось такое давнее желание, но Дис решила, будто это просто последствие ее смерти. Теперь, когда возраст и правила хорошего тона, которые нужно было соблюдать при жизни, перестали быть помехой, она могла позволить себе быть такой, какой когда-то была. Она останется здесь до тех пор, пока Махал не призовет гномов, дабы вновь создать Арду вместе со своими детьми. И сейчас у нее есть все время мира, чтобы по своему желанию быть или взрослым или ребенком.
Но где же Махал? Неужели она не встретится со своим создателем? Возможно, ей следовало бы остаться здесь и подождать, но Дис была не из тех, кто будет долго сидеть без дела. Она чувствовала себя гораздо моложе, чем раньше, и страстно желала оглядеться на новом месте, поэтому не раздумывая поступила так, как хотелось.
Прогулявшись по залам и поняв, что они абсолютно пусты, она не смогла сдержаться и бросилась бежать изо всех сил. Ветер обдувал ее лицо, а она смеялась ему в ответ. Посмертие оказалось очень похоже на жизнь, и все же оно было гораздо больше, чем жизнь. Он не только чувствовала себя моложе, но и почему-то казалась себе почти всезнающей, как будто бы ее некогда жившее в Арде тело мешало получению полноценных знаний. У звука ее шагов был свой, неслышимый ей доселе ритм. Трещинки на камнях не казались больше какими-то случайными закорючками, а складывались в слова сложного древнего языка, смысл которых она по неведомой причине могла понять, лишь бросив на них взгляд. Если все это было и в мире живых, то как так вышло, что она ничего не замечала раньше? Или же это магия только этого места?
Будучи существом, восхищающимся тем, как устроен мир, Дис решила, что Чертоги еще прекраснее, чем на первый взгляд. Однако спустя какое-то время они ей разонравились. В них по-прежнему не было ни души. Это было необычно. И совсем не похоже на легенды, что рассказывали гномы, хотя теперь она понимала, что вряд ли кто-то вообще что-либо знал о загробной жизни.
«Быть может, это мой теперешний дом и я сама должна обставить его?» — подумала она. Дис решила, что такое предположение не лишено смысла, и, приняв важный вид и выпятив грудь, уперла руки в боки. «Что ж, я принимаю это славное объяснение. Если Мандос настолько презирает нас, гномов, что просто бросает на произвол судьбы, то не стоит ли во всем разобраться самостоятельно?»
Решено. Сначала она разберется с насущными вопросами, пусть и нарушив при этом устоявшиеся правила, а уж потом подумает о покрывалах для диванов. Чертоги все так же были пусты, но она не сомневалась, что со временем отыщет ответы на все свои вопросы.
Дис решила пройти вглубь Чертогов, дабы разыскать пряжу. Быть может, ожидалось, что она смастерит себе ткацкий станок, и она могла сделать это. Она была мастерицей, обладала талантом ко многим ремеслам. Ради того, чтобы накормить детей, мужа, брата, она бралась за любое ремесло, дабы достичь процветания и богатства. Ни ее семья, ни она сама никогда не ложились спать голодными. С этой мыслью она шагнула вперед, высоко подняв голову. Она не собиралась показывать свою слабость, даже если Мандос предоставил ее самой себе и не позволил Махалу встретиться со своим ребенком.
Внезапно до ее ушей долетел какой-то нежный, немного приглушенный звук, и она замерла, прислушиваясь. Звук не смолкал, сопровождаемый хаотичными перестукиваниями каких-то деревяшек. Сделав еще несколько шагов, Дис поняла, откуда он идет, и направилась в ту сторону. Пройдя через анфиладу залов и миновав сделанную в виде зеленой арки дверь, она вошла в комнату, стены которой были увешаны гобеленами.
Она замерла на месте, пытаясь постичь огромный замысел, что был изображен на полотнах перед ней. Может ли она забрать холст отсюда, дабы использовать его для своих целей? Но она и подумать не могла о том, чтобы разрезать все это на кусочки. Подобных гобеленов не было в мире живых — такие подробности и цвета не смогли бы найти отражение на холстах, виденных ею в Дейле и Эреборе.
Дис внимательно рассматривала оказавшийся перед ней кусок полотна. Это была всего лишь крохотная часть невообразимо длинного гобелена, который казался ей бесконечным. На этом же кусочке было изображено какое-то событие, но Дис никак не могла разобрать, какое. Она повернулась влево и заметила, что изображенные на гобелене фигуры тут выглядят моложе. Она развернулась и пошла в другую сторону. Некоторые из вытканных событий были ей знакомы, некоторые изображали ее народ или же тех, кого она знала в юности.
Она решила, что если идти в эту сторону, то чертог тоже кажется бесконечным, однако сам гобелен закончился после какой-то отметки. Прямо посреди чертога стоял огромный ткацкий станок, перед которым на скамеечке сидела за работой высокая женщина. Ее длинные серебристые волосы касались пола, а глаза горели серебряным и бледно-сиреневым цветом. Нить тянулась прямо из стоящей рядом с ней корзины, но, даже подойдя поближе, Дис не смогла рассмотреть, сколько в ней было пряжи. Внезапно она поняла, что та бесконечна.
Очарование гобелена испортило ранее испытываемую Дис радость. Ей нравилась мысль о том, что Чертоги принадлежит только ей, и ее раздражение только увеличилось, когда она заметила острые уши женщины.
«Прекрасно, — подумала она. — Просто восхитительно. После смерти я застряла непонятно где вместе с эльфийкой». Со временем она стала более терпимой к этим созданиям, но по-прежнему предпочитала не общаться с ними слишком долго. И не заключать никаких долгих соглашений.
Эльфийка оторвалась от работы и, обернувшись к Дис, робко улыбнулась.
— Вот мы и встретились, — произнесла она. — Я никогда прежде не встречала гномов, хоть и выткала множество историй о твоем народе.
Дис поймала ее взгляд, направленный на свою бороду и усы, и тут же быстро пожевала губами, заставив усы встопорщиться. Она всегда так делала, чтобы напугать остальных; очень редко, но когда не-гномы понимали, что перед ними женщина, они грубо отзывались о ее внешности. Она же гордилась своим телом, предпочитая длинную бороду гладким подбородкам обидчиков, и всегда давала им об этом знать.
Увидев, что она делает, эльфийка удивленно моргнула, рассмеялась и откинулась назад. Она протянула руку к полотну, над которым работала.
— Вот твой народ. А вот и ты.
Дис подошла и резко побледнела. Это в самом деле была она, такая, какой она стала под конец жизни, — старая, но по-прежнему горделивая гномка, украшенная драгоценностями, которым не было места в ее посмертии.
Эльфийка улыбалась, но в ее улыбки не было ни злобы, ни насмешки. Ее светлые глаза были полны печали и горечи, они словно затягивали Дис, невзирая на ее волю.
— Дис, к вашим услугам, — промолвила она и поклонилась.
Эльфийка хихикнула.
— Я всегда хотела увидеть это приветствие своими глазами, — ответила она. — Я Мириель Сериндэ. К твоим услугам, маленькая госпожа.
— Как же так вышло, что ты так много о нас знаешь, но никогда не встречала никого из моего народа?
— Я вижу видения и изображаю их на гобелене, — ответила Мириель. — На всех этих гобеленах, что ты видишь, отражена история Арды, эпоха за эпохой. На них изображены все ее уголки. Я ничего не пропускаю.
— Ничего? — переспросила Дис, внезапно припомнив несколько довольно личных моментов.
Пару мгновений Мириель смотрела на нее, пытаясь понять, о чем она говорит, а поняв, громко рассмеялась:
— Ключевые моменты истории, моя дорогая.
— Для гнома важен каждый миг, — произнесла Дис. — Но я рада, что здесь запечатлены не все моменты моей жизни.
Она заглянула эльфийке за спину, посмотрев на, казалось, бесконечную стену, где нити сплетались в историю мира, рассказывая истории о любви, войне и выигранных сражениях. Внезапно она ощутила холод.
— Ты никогда не устаешь?
— Не в этой жизни, — ответила Мириель. — В той форме, что мы здесь находимся, нам не нужны ни сон, ни пища. И нельзя отвернуться от видений судьбы.
В ее глазах вновь появилась печаль.
«Похоже, это самое подходящее для меня место», — подумала Дис. Она вновь обратила внимание на станок Мириель. Помимо истории, повествующей о ней самой, здесь было изображено и другое событие, о котором уже рассказывалось в абсолютно разных частях гобелена. На полотне была изображена эльфийка с золотыми волосами. Она замерла на цыпочках, поджав одну ногу. И если бы не корзинка в ее руке, Дис подумала бы, что эльфийка просто танцует.
— В Валиноре проводилось состязание, — пояснила Мириель. — А это ты видишь победителя.
Валинор. Ну как же, Дис слыхала об этом месте достаточно. В ее недавнем прошлом эльфы, казалось, не могли говорить ни о чем другом, по крайней мере те, кто еще оставался в Средиземье после окончания Войны Кольца. И если их истории были правдивы, Дис теперь живет в Валиноре, несмотря на то, что находится в Чертогах. Ей никогда не позволят прогуляться по Благословенной Земле. Она и не думала, что ей этого так уж хотелось, представляя место, где растет огромное количество деревьев и бродят вечно печальные эльфы и где в помине нет ни одной кузни.
Мириель вернулась к работе, звук постукивающих друг об друга деревянных пряслиц снова наполнил комнату. Дис же продолжила разглядывать победителя валинорских состязаний. Она все не могла понять, как у живого существа могут быть настолько длинные ноги, которые, казалось, сейчас сломаются под тяжестью тела. Гномы всегда считали высоких смешными, будто их тела были излишне вытянуты. Однако вскоре эти размышления сошли на нет из-за огромного количества вопросов, что она хотела задать своей новой собеседнице. Где она берет пряжу? Откуда к ней приходят видения? Почему она ткет здесь, где никто не сможет увидеть гобелены?
— Этот победитель наверняка кто-то важный? — вместо этого спросила она.
— Для меня да, — не прерывая работы, ответила Мириель.
— Как ее зовут?
— Индис из дома Имин и Иминиэ.
— А кто она для тебя?
Мириель замерла.
— Добрый друг.
— Сестра? Друг детства?
— У нас один муж, можно сказать.
«Как такое возможно?» — уже хотела спросить Дис, но передумала. Она заметила, что Мириель не прикоснулась к изображению Индис, продолжая ткать картину, славящую жизнь Дис и ее наследие (в этом Дис сейчас была уверена). Она оступила назад и стала разглядывать последнюю изображенную на гобелене сцену, а затем двинулась назад, внимательно вглядываясь в другие изображения Индис. Но в Индис, казалось, не было ничего выдающегося, и Дис жаждала узнать, что же такого особенного в одной эльфийке.
Она вернулась к Мириель как раз чтобы увидеть, что ее повесть закончена. Мириель стояла и натягивала нить вверху доделанного гобелена, который начал подниматься. Дис стала смотреть на нить в законченной части полотна. Мириель продолжала тянуть, и гобелен поднимался все выше и выше, пока не завис на одном уровне с остальными. Мириель встала и, повесив гобелен на стену, вернулась на свое место.
— Ты будешь дальше работать над победой Индис?
Мириель обернулась к незаконченной работе и просто улыбнулась. Недовольство эльфийкой у Дис возросло. Желание что-нибудь сделать руками, что-либо сотворить становилось нестерпимым. Она-то думала, что сначала разберется с насущными проблемами, а вместо этого обнаружила эльфийку, сгорбившуюся за ткацким станком и бесконечные мотки пряжи. Какая-то юная и безрассудная ее часть захотела отпихнуть Мириель в сторону и сесть за вышивание, однако другая, более терпеливая и взрослая часть подавила в себе это желание.
— Откуда здесь берется пряжа? — спросила она.
— Вайрэ, — ответила Мириель. — Пряжу мне дает Вайрэ. Я работаю вместе с ней, она же навевает мне эти видения. Это Залы Вайрэ.
— Вайрэ, — повторила Дис, с любопытством подумав, отчего гномы никогда не знали об этой Вайрэ, которая тоже уважала ремесла. — Как ты думаешь, это Вайрэ привела меня сюда?
— Возможно. Пути Валар неисповедимы, — с непонятной Дис усмешкой ответила она. Дис хотелось накричать на эльфийку. У них обеих были свои секреты. Гномы тоже были очень скрытными, но они никогда не были так раздражающе скрытными, как эльфы.
— Какова цель моего пребывания здесь? — хотелось спросить ей. — И почему тебя это забавляет?
***
Дис не знала, сколько прошло времени, ей казалось, что она много месяцев провела в Чертогах рядом с Мириель. В основном она занимала себя тем, что смахивала пыль с гобеленов и изучала жизни людей, что бродили по Арде задолго до ее рождения. Она видела изображения, рассказывающие о ее народе, о нападении на ее родной дом и о его возвращении гномам.
Однако ей было больше нечем заняться помимо наблюдения за работой Мириель и изучением истории Арды, запечатленной на холстах. Она скучала по хорошей компании гномов. Он мечтала вновь увидеть своих сыновей, после изучения всех подробностей Битвы Пяти Воинств. А больше всего она желала вновь встретиться со своей матерью, которую очень сильно любила.
Но у Махала и, возможно, у Вайрэ, были на нее другие планы. Когда ей стало казаться, что она умрет во второй раз от скуки, Мириель позвала ее. Дис пристально наблюдала за работой Мириель. Она закончила вышивать Индис–победительницу, но все еще не поместила ее рядом с другими гобеленами. После окончания работы Мириель скатала холст и спрятала его в полом отделении под своей скамейкой. Вскоре после этого она принялась за другую работу.
— К твоим услугам, — произнесла Дис, подойдя к Мириель. Та усадила ее на скамейку и показала, как работать за ткацким станком. Слишком гордая, чтобы учиться у эльфийки, Дис понимала важность работы и решила превзойти Мириель. Но что она могла бы соткать? Стоило ей только задуматься об этом, как ее сразу же посетило видение — настолько живое, что, казалось, она почти ощущала происходящее вокруг нее.
— Вот о чем она говорила, — подумала Дис. Она слышала, как эльфы и люди рассказывали о поисках вдохновения, и их объяснения всегда смущали гномов. Они верили, вдохновение — это то, что внутри, а не снаружи. Дис и ее друзья детства всегда смеялись над этим, притворяясь, что на них снизошел неземной свет, который струился сквозь их маленькие тела, создавая великолепные изделия за считаные секунды.
Если задуматься, их игры были довольно грубы и жестоки по отношению к другим народам, но они оправдывали свои забавы тем, что гномы слишком часто подвергаются насмешкам и издевкам из-за своей внешности и умений.
Дис обдумала увиденное, а затем, пробежавшись пальцами по продольным нитям, принялась за работу. Она взяла пришедшее на ум видение за основу, но не смогла создать свою собственную картину. Гномьи мастера вкладывали в свою работу сердце и душу. Без этого их изделия были незаконченными. Этот этап работы они любили больше всего — воплощение в жизнь их мечты. Однако помня о видении Вайрэ, Дис стала ткать его отдельно.
Этот станок отличался от тех, за которыми ей доводилось работать. Неважно, какой цвет или какие нити ей были нужны — все появлялось само собой. Ее руки словно летали по нитям. Усмехнувшись, она подумала, что снова оказалась в своей стихии, и окружающий мир перестал существовать.
Когда Дис закончила свою работу, Мириель улыбнулась.
— Впечатляюще, — произнесла она. — Я уже успела позабыть радость от изучения иного ремесла.
— Как долго ты здесь? — спросила Дис.
— Я пришла в Чертоги еще до появления Луны и Солнца.
Дис молча кивнула.
Порой Мириель предлагала ей поработать вместе с ней, а в остальное время она все также бродила по залу. Она уходила все дальше, пока не оказывалась достаточно далеко от Мириель, а затем срывалась на бег. Она не останавливалась, дабы рассмотреть какой-то один гобелен — на это у нее будет время потом. Но ей было необходимо понять, когда же все началось. Казалось, это может занять много дней. Она пробегала мимо изображенных на гобеленах столетий и целых эпох истории Арды и населяющих ее народов. И казалось невозможным добраться к самому началу.
И когда Дис уже готова была сдаться, вытканная картина на одном из гобеленов заставила ее остановиться.
***
— Тебе нужно покинуть Чертоги, — обратилась Дис к Мириель по возвращении.
Та закончила еще пару гобеленов с тех пор, как Дис ушла от нее. Мириель смотрела на Дис несколько мгновений, а затем вернулась к работе.
— Я не могу. Кто-то должен ткать историю.
— И для этого здесь я, — ответила Дис. — Ты должна понимать это, не правда ли?
Мириель кивнула.
— Ты мечтала посмотреть на Индис с тех самых пор, как ваши судьбы переплелись.
Еще один молчаливый кивок.
— Все те гобелены, на которых ты выткала Индис, — они не были особо важной частью истории. Ты сделала их для себя... или же чтобы подарить их ей когда-нибудь. Ты сделала их гораздо больше, чем может поместиться в то отделение под скамейкой.
— Оно больше, чем кажется.
— Возможно, — усмехнулась Дис.
Откинувшись назад, Мириель тяжело вздохнула.
— Она сильно страдала из-за моего решения.
—Я знаю. Я видела всю историю.
— Она никогда не покидала моих мыслей, — произнесла Мириель. — Я всегда думаю о ней. И я просто должна была запечатлеть все ее прошлые и настоящие радости. Я всегда хотела отдать эти гобелены ей в один день, чтобы напомнить, что в ее жизни так много света, так много хорошего.
— Вот поэтому Вайрэ и привела меня сюда, — ответила Дис. — А теперь иди! Ты была первой, кто пришла в эти Чертоги, и, осмелюсь заявить, заслужила немного отдыха. Я намерена продолжать твою работу, но у меня тоже есть те, кого я хотела бы разыскать в этих Залах. Так что это твой единственный шанс.
Мириель поцеловала ее в лоб и достала гобелены. Вскоре Дис осталась в полном одиночестве в чертогах Вайрэ, пустых чертогах, ибо редко кто отваживался зайти сюда. Слишком много страданий было изображено на полотнах, но на них была выткана и радость, если бы кто-то дал себе труд повнимательнее изучить их.
Дис закрыла глаза и позволила себе еще раз потянуться мыслью к миру. И после того, как к ней пришло видение, вернулась к работе, вновь погрузившись в свою стихию.
