Адольфина, Адольфина...

Не сразу всё устроилось, Шпандау не сразу строилась. Слезам Шпандау не верила, А слов ждала судьи. Снегами запорошена, Листвою заворожена, Найдёт тепло прохожему, А Шпееру – земли. Адольфина, Адольфина, Этот город наш с тобою. Стали мы его судьбою, Ты вглядись в его тюрьму. Что бы ни было в начале, Здесь так тихо и печально: Вот подарочек прощальный От Руденко наяву. Все заняты бурчанием И самооправданием. Особый вид страдания - Жить вечно под замком. Берлин не зря надеется, Что весь в листву оденется. Он никуда не денется От Шпеера потом. Адольфина, Адольфина, Что там вьётся перед нами? Это Ширах вспоминает, Как читал "Майн Кампф" взапой. Бальдур с видом деревенским Приобщился к вальсам венским. Он пробьётся, Адольфина, Он останется живой. Шпандау тревог не прятала, Тюрьма видала всякое. Но Шпеера и Шираха Задрало в ней тусить. Двадцаточка отсижена, Но немчура обижена: Хотелось бы повешенных На кофе пригласить. Адольфина, Адольфина, Этот город наш с тобою. Стали мы его судьбою, Ты вглядись в его тюрьму. Что бы ни было в начале, Здесь так тихо и печально: Вот подарочек прощальный От Руденко наяву. Вот подарочек прощальный От Руденко наяву.