Время быстрая река

Санкт-Петербург – по-настоящему волшебный и необычный город. С самого своего рождения и до настоящих дней он пережил невероятно много событий и не потерял свой блеск и энергию. Даже став второй столицей России, этот город сумел остаться притягательным и сохранил свою значимость. Да, жизнь изрядно его потрепала: архитектура изменилась, люди тоже, а обилие рекламных вывесок и «московского» стиля было похоже на аллергическую сыпь. Но каждый год, несмотря ни на что, в практически любое время года воодушевлённые молодые люди приезжали в Питер, как в гости к родной бабушке. Эта бабушка была, однозначно, аристократкой, она пахла какими-то старыми индийскими духами, всегда держала спину ровно и ходила с длинным зонтиком, чтобы лишний раз стукнуть непослушного внука по руке. С утра она предавалась чтению и сетовала на жизнь, а вечером с удовольствием шла на прогулку со своими внуками и иногда заглядывала в бар. Этим августовским ранним утром, когда Москва ещё спит, город начинал свою бурную деятельность. Пребывали сапсаны, а на них – самые умелые, самые бойкие и самые разумные молодые люди. Они прекрасно знали, что если они поленятся и приедут позже, то скорее всего не сэкономят денег на билетах, не увидят спокойный город, а ещё отведают на Невском отвратительного чаю. То же самое подумала и Анна, выбирая билеты на поезд. Она была практичной и любопытной девушкой, поэтому приехала ранним рейсом. Сейчас она шла по Невскому. Лучи света играли на её каштановых волосах, и по походке нельзя было сказать, что она взволнована. Как же она соскучилась! Последние несколько лет она посвятила подготовке к экзаменам и мыслям о своем будущем, поэтому не могла себе позволить никакие поездки. Но всё поменялось совсем недавно, и эти изменения были значительными. К счастью, девушка имела крепкую психику и думала, что если ничего изменить нельзя, то нет смысла волноваться. Надо просто решать проблемы, а решение у неё было. Девушка заскочила в только что открывшуюся кофейню, взяла с собой ролл и кофе на вынос и радостно продолжила своё движение по прямой. Становилось теплее, и она расстегнула ворот ветровки. Они с Никитой договорились встретиться у Казанского собора. Такое величественное здание сложно было не заметить или пробежать мимо. Анна быстро дошла до площади у собора, и, найдя тёплое солнечное место, облокотилась на маленький чемодан и подняла лицо к небу. День в Питере выдался на удивление тёплым и солнечным. Когда лицо её достаточно согрелось, она перевела взгляд на открывшийся перед ней прекрасный вид здания. Сам собор был величественным. Он раскинул свои руки по сторонам площади и смотрел на девушку с недоверием. «Какие глупцы встают в такую рань?» - возмущался он. Девушка весело усмехнулась. А какими словами её, интересно, покроет старший двоюродный братец, в порыве счастья из-за того, что она решила приехать с первыми солнечными лучами? Скорее всего, нелестными. Она помнила Никиту, последний раз они виделись в Москве, на свадьбе папиной сестры. Тогда Никита, старше ее на десять лет и ростом под два метра, казался ей пугающим и грозным великаном. Они не общались до той встречи и после тоже. Мама сказала, что у него такая же проблема, и Аня добавила его в друзья. Теперь парень не пугал ее, а был даже в чём-то привлекательным! «Так! Надо бросать такие мысли... И где он вообще? Сказал же, что будет вовремя! И я как дурочка торопилась. Ненавижу опаздунов!» Девушка полезла в рюкзак за телефоном: пора пробудить это древнее зло. Накануне короткой смской Никита уверил девушку, что сам ее встретит, а место её проживания будет сюрпризом, ведь квартира должна была быть в центре. Девушка нервничала. Нужно было настоять на адресе, а теперь неизвестно, сколько ещё стоять. Сейчас либо придёт Никита, либо та прекрасная женщина с магнитами и букетиками просто поглотит её. Ладони у Анны вспотели, а тонкий телефон выскользнул и улетел прямо в клумбу. — О, а московские уже все айфоны сажают? — донеслось сзади. Девушка медленно выпрямилась и повернулась. Перед ней стоял Никита. Он точно не был сонный, но изрядно потрёпанный. На парне был спортивный костюм, а на плече сумка с продуктами. Он улыбался и щурился от солнца. — А вы питерские, все в шесть утра на пробежку и в магазин ходите? — ответила на колкость девушка. — А я смотрю, ты наблюдательная! — парень склонил голову на бок, прячась от солнца, — уже видела треуголку? — Какую треуголку?!— девушка недоумевала. Серые глаза удивленно смотрели на собеседника. Не очень-то хотелось жить с неадекватным парнем старше тебя почти вдвое. — Ну вот! — убрав руку от лица, Никита указал на собор, а если быть точнее, на его вершину. Прямо посередине, над входом в грандиозное здание, красовался золотой треугольник с расходящимися от него лучами. До чего красиво! — Это масонский знак?! И на самом видном месте??— Девушка восторженно обратилась к парню. Всё самое загадочное и необычное привлекало её. Никита откуда-то уже добыл яблоко и с хрустом его уплетал. — Да, а ещё это подсказка к тому, где ты будешь жить! Пошли, я уже встал, а ещё не завтракал! И давай сюда свою пародию на чемодан. Девушка возмутилась, но протянула ярко-розовый чемодан. Они свернули с Невского, и ушли в улочки. Солнце тоже куда-то ушло. Двухметровое нечто, совершая полуметровые шаги, уносилось от Анны с библейской скоростью. Ей приходилось идти, переходя на бег. — Я попрошу! Это вообще-то дорогой швейцарский чемодан! С замком! — Готов поспорить, что пароль замка три нуля! — парень остановился при входе во двор, оглянулся, и понял, что девушка отстала, а если быть точнее, то она резво проскочила мимо. — Эй! Усэйн Болт! Нам вообще-то сюда! — нечто стояло посреди дороги и хмурилось, указывая на арку. —Быстро пришли! Я думала ты ушёл! И куда ты так нёсся?! — так же быстро как убежала, девушка вернулась. Она смотрела на парня снизу вверх. —Я. Чёрт возьми. Голодный, — процедил парень и завернул во двор-колодец. Изнутри дом был старый, готический, но не в самом лучшем состоянии. Девушка ожидала увидеть несколько дверей в таком большом дворе. Но была всего одна. Большая. Деревянная. С массивными ручками-львами. А над ней был ещё один масонский знак - большой, яркий золотой треугольник. Проделав несложные махинации с кодом-паролем для входа и приложив магнитный ключ, Никита открыл дверь, и галантно пропустил даму вперёд: — Bienvenue, marcheur! — Чего-чего?!...— девушка хотела было возразить, но потеряла дар речи. Подняв голову вверх, она замерла. Перед ней открылась прекрасная большая прихожая. Свет от ламп покрывал весь интерьер тёплым светом. Её взгляд встретился с большой, прямой лестницей, уходящей вверх, и невероятного вида хрустальной люстрой. Сама лестница была сделана из белого камня и при этом покрыта бордовым ковром. На стенах были развешаны небольшие карандашные рисунки людей, растений, были и карты, и даже некоторые фотографии. Но всё смотрелось органично. От лестницы отходило два коридора, ровно по правую и левую сторону. С правой стороны оказалось окно консьержа, которое девушка сразу не заметила. Он безразлично посмотрел на молодых людей, выдал ключи Никите и кивком указал на общую гардеробную. — Пальто можешь оставить здесь! — указал Никита, — только ради Христа, давай шустрее. Мне ещё тебе комнату показывать. А я. Хочу. Есть! Анна отмерла и пошла вешать своё несчастное пальто в небольшую, общую. Сама гардеробная походила на ту, что бывают в театрах, но человек максимум на сто. В гардеробной висело немного вещей, но все были очень изысканы. — Я всё, голодающий... Никита увлечённо листал ленту в телефоне, и с кивком повернул в сторону правого коридора. Там молодых людей встретил небольшой старинный лифт. Он закрывался со стороны коридора, а в самом лифте дверей не было. Эдакий летающий спичечный коробок без крышки. Парень оторвался от телефона и посмотрел на Анну. — А в гардеробе было бардовое пальто? Анна удивленно посмотрела на товарища. Как будто она всегда запоминает пальто, шубы и всё, что видит, собираясь украсть. — Ну да, кажется... Такое, с лацканами? Никита опустил голову. — С лацканами... Плакала моя сёмга с омлетом. *** Не всё оказалось так печально, как думал Никита. Он и Анну успел в комнату отвести, и даже позавтракать, прежде чем отправится к ОМ. Так звали за глаза своего главу, Олега Евгеньевича, его подчиненные. Никогда нельзя было понять, на месте ли начальник. Однозначно бесполезно ломиться в кабинет, или трясти консьержа. Все в общине знали, что, если пальто висит в гардеробной — папа дома. «Интересно, как он будет общаться с девушкой? — таким размышлениям за кофе предался Никита, — Она абсолютно неопытна, ужасно энергична и неспокойна. Как быстро он взорвется? Но иного выхода нет, и ОМ и Анна наверняка знают это. Масоны только для этого и создавались. Чтобы помогать таким как мы, и получать от этой помощи свою выгоду». Как только Никита допил второй кофе, ему на телефон прилетела смска. ОМ созывает внеочередное собрание ближнего круга... Ну, понеслась! *** Анна с восторгом осматривала свои новые «покои». В отличие от готического холла, комната девушки была светлой и свежей. Ощущался недавний ремонт, и бережная уборка этого места. Основной цвет двухкомнатных апартаментов был белый, только на полу был постелен бордовый ковёр, а мебель сделана из тёмного дерева. Решив взбодриться после бессонной ночи в скоростном поезде, девушка направилась в ванную и была приятно удивлена, не обнаружив там душевой кабинки. Глубокая ванна с железными ручками так и манила девушку. Надо было умыться. Она взбодрится и, может, даже пойдёт позавтракать. Выйдя из ванной, Анна плюхнулась на кровать звездочкой. Небо Питера ласково подмигнуло ей из окна светлой голубизной. Телефон зазвонил. —Да, Никита. А... Ну ладно. Потом покажешь мне столовую? Да-да. Бегу! Завтрак временно откладывается. Никита сообщил, что ей желательно срочно прийти в левое крыло, если она, конечно, хочет разобраться, что к чему. Путь из комнаты к кабинету в левом крыле пролетел очень быстро. Девушка много думала, но ещё больше нервничала, это ощущалось где-то в глубине души и желудка. Отчасти она уже разобралась в ситуации, с другой стороны, она не имеет ни малейшего понятия, во что она ввязалась. Она помнила, как на все дни рождения к ней буквально на полчаса заходили люди. Это были ухоженные молодые мужчины. Джентльмены всегда были одеты в пальто красного или синего цвета. Они дарили ей интересные книги, заграничные конфеты, а маме вручали конверт. Папа всегда стоял в коридоре, выпрямив спину, засунув руки в карманы. Каждый год до восьми лет эти люди приходили, мерили ее голову, кружили её, брали мазок изо рта. Они всегда интересовались головокружениями, странными снами и ещё много чем. Отец просто ненавидел их, а мама думала, что так будет лучше. Она называла их «врачами». —Я что, чём-то болею?! — удивленно спрашивала Аня у мамы, сидя на ручках. — Конечно, нет, милая. Эти дяди просто смотрят, что бы ты вдруг не заболела! — и мама бережно целовала своё дитя в лобик. Так прошло шесть лет. На седьмой день рождения случился скандал. В гости в маленькую квартиру пришли уже не молодые люди, но три взрослых «дедушки». Они настаивали на взятии крови, отец разозлился и чуть ли не матом объяснил всем присутствующим, где их место и что он о них думает. Но громче всего он выкрикивал дату рождения Анны. Девочка подумала, что папа сошёл с ума, и заплакала. На восьмой день рождения никто не пришёл, и на другие тоже. Мама и отец вздохнули с облегчением. Теперь дни рождения Анны проходили где угодно, но не дома. В аквапарке, зоопарке, торговом центре или за городом. Но девочка скучала по этим странным «врачам». Они привили ей любовь ко всему тайному, но самую главную тайну она смогла раскрыть совсем недавно. Это были не врачи — это были масоны. *** — Ты в курсе, что уже началось второе сошествие Христа, пока ты шла? — Никита облокотился на стену рядом с дверью и недовольно хмурился. — Прости, я задумалась... — девушка подняла глаза на парня. Сейчас он выглядел куда лучше. Уложенные волосы, темные брюки, и вязаный кофейный кардиган. Анна со своими джинсами и толстовкой «Нелицеприятный» выглядела на его фоне как минимум глупо. —Прасти, я зодумалос! — с улыбкой передразнил парень, — Ладно, не тормози, сникерсни! — он кивком указал на дверь. — «Сникерсни?» Ты вообще из какого века? — девушка усмехнулась и открыла дверь. Перед ними открылась странная картина. Мужчина, ростом чуть выше Анны, лежал на полу, и активно пытался достать что-то из-под дивана. Девушка неловко переступила с ноги на ногу. Конечно, нужно было постучаться, только уже поздно пить Боржоми, когда почки отвалились и побежали гулять на Сенатскую. Человек резко встал, выпрямился, и технично отряхнул свой пиджак. Перед ними стоял мужчина, лет сорока на вид, в темном пиджаке и стильных бежевых штанах. — Прошу-с меня извинить. Сфера, видите-ли, закатилась... — он высунул из кармана маленький хрустальный шарик, немного покрутил им, и убрал обратно. Обойдя мощный стол, стоящий напротив окна, мужчина сел в кожаное кресло, сложил руки замочком. Никита откашлялся, обошёл застывшую Анну, и занял левое кресло напротив стола. Девушка последовала за ним и села напротив. — Как вы себя чувствуете? Хорошо добрались? — обратился к ней мужчина. —Да, всё хорошо. Спасибо, — сухо ответила девушка, и оглянулась по сторонам. На стенах кабинета, практически до самого потолка, висели фотографии, карты и неизвестные схемы. На некоторых старинных карточках были портретно изображены неизвестные ей мужчины и женщины. Они все были изображены в пол оборота, таинственно улыбались и, как правило, имели на себе множество медалей. —Я не представился, — решил привлечь внимание на себя мужчина. Анна обернулась на него, и он продолжил, — Меня зовут Олег Евгеньевич Меньшиков. Для Вас я просто Олег Евгеньевич, — и мужчина любезно улыбнулся. Неловкую паузу нарушил стук в дверь, и весёлая женщина с тележкой. — Ох, Марианна Степановна, я уже думал, что умру голодной смертью! — мужчина выпрямился и всплеснул руками. —Да бог с вами, Олег Евгеньевич, со мной Вы от голода точно не умрете. Вы что-то сегодня рано, — женщина вкатывала в комнату тележку, на которой расположились подносы с ароматными тарелками. — А у нас гости, я готовился, — самодовольно сообщил Олег Евгеньевич, заправляя за ворот рубашки салфетку. — Меня зовут Анна Волкова, — подала голос девушка. Все-таки ей тут ещё долго жить, надо заводить знакомства. — А... Очень приятно! Меня зовут Герц Марианна Степановна, — улыбнулась женщина. Она подала один поднос Меньшикову, но со вторым закрутилась. Никита смотрел на него голодными глазами. «Он вообще когда-нибудь не ест?» — подумала Анна. — Мари, второй завтрак дай девушке, — распорядился Олег Евгеньевич. — Всем приятного аппетита! Обед пораньше проведём? — уходя, спросила дама. — Что ты! Нет, не думаю. Давай как обычно, — кивнул ей Меньшиков. — Ну смотрите, не оголодайте...— усмехнулась Марианна, и закрыла дверь. — Всего доброго! — крикнул ей в след Никита. Все, кроме Никиты, принялись за еду. Никита довольствовался чаем и конфетами из вазы со стола. Когда завтрак был поглощён, а подносы снова оказались на тележке, обстановка разрядилась. — Честно говоря, — начал мужчина, — я даже не знаю с чего начать... Обычно к нам приходят ещё детьми, и с детьми всё достаточно просто... Мы оплачиваем детям частную гимназию с французским и древними языками, живут они у нас, учат старые дисциплины, этикет... А с шестнадцати лет мы их начинаем переносить... Голова мужчины оказалась на его сложенных замком руках. Он пристально смотрел на девушку. — Вы же понимаете, что произошло? — Олег Евгеньевич отвлёкся от гипнотизирования, и переключился на чашку с кофе. От неё вверх стремились ароматные струйки пара. — Да. Я попала в прошлое, - девушка неловко дёрнулась в кресле. Взгляд лихорадочно метался по всей комнате. Очевидно, было страшно такое вспоминать. Никита дружелюбно кивнул. Ей нечего бояться. — Может нам стоит начать с другого, — протянул мужчина, — Расскажите о Вашем перемещении. *** Москва, четырьмя месяцами ранее. Этот день не предвещал беды, ровно также, как и не предвещал ничего интересного. Ранним апрельским утром Анна нехотя собирались на экскурсию. Одиннадцатому «А» классу поставили ультиматум: если хотят получить пятёрки по истории и МХК, то должны посетить выставку в музее современного искусства вместе с Викторией Павловной. Виктория Павловна — молодая учительница по вышеуказанным предметам — была очень резвой, энергичной, и, что называется, с огнём в глазах. Этим огнём она старалась зажечь каждого из учеников. Некоторые загорались, а некоторые обжигались. Оценки в классе были различные, были и тройки, но все однозначно уважали учителя. — Погорит, и перестанет! — фырчали бывалые учителя на шуструю девушку. Но шёл уже третий год ее работы, а она не переставала. Анна укуталась в шарф, и вместе с толпой одноклассников подошла к музею. Удивительно, но музей современного искусства находился в совсем не современном доме. Кажется, это бывший дом-усадьба Нарышкиных, на Гоголевском бульваре. Оставив свои вещи в раздевалке, и перевесив маленький рюкзачок на грудь, девушка поспешила за группой. Наушники она решила оставить, возможно, вытащит один, но только когда начнётся что-то интересное. А что-то интересное решило начаться само, никого не спросив. Девушке резко стало плохо, голова закружилась, всё вокруг поплыло, а в животе что-то сжалось и перевернулось. — Виктория Павловна, мне что-то нехорошо… Можно отойти? — спросила побледневшая Анна, завтрак так и рвался на волю. —Да, конечно! — учительница не возражала, ведь лицо у её подопечной было чуть светлее, чем цвет плесени, — догоняй нас, если что - звони! Девушка кивнула и устремилась в туалет. Она подбежала к раковине и облокотилась на бортики. А может, она беременна? Почему девушки, всегда, когда их тошнит, думают, что они беременны? Тайно хотят повторить судьбу девы Марии? Или боятся, что им придётся так раскаяться за поедание сухого Доширака? Анна усмехнулась. Но делать этого не стоило. Желудочные войска совершили второй подход к горлу, и девушка метнулась к кабинке туалета. В глазах резко потемнело. На секунду Анне показалось, что она падает и взлетает одновременно. Но с падением на пол это чувство ушло. Приземление было твердым, но зато после него тошнота и головокружение отступили. Девушка поднялась и огляделась. Перед ней открылось небольшое помещение полное мешков, бутылок, и коробок с продовольствием. Она в кладовке, а не в туалете. И как назло, именно сейчас ей стало страшно и захотелось в туалет. «Надо искать выход. Голодной смертью тут я не умру, но умирать как-то не хочется. А что если я без сознания? И умираю на полу туалета. Тем более надо что-то делать!» — подумала девушка и на ощупь начала двигаться к двери. Стукнув пару коробок ногами, и свалив несколько бутылок, девушка добралась до неё. Дверь была простой, деревянной, с железной холодной ручкой. Толкнув её, Анна оказалась в коридоре. Этот коридор походил на коридор музея, но вот только без ламп, с красивыми зелёными стенами, свечами в подсвечниках на стенах. «Что делать? Куда идти? Куда я, черт возьми, попала?» Из-за стен доносился смех и мужские голоса. Девушка притаилась в коридоре. Она неизвестно как попала в неизвестный дом, и неизвестно что может произойти. — Это невозможно! Нет! Это возмутительно! — шум резко сменился мужскими возгласами. — Господа, господа я прошу! Я прошу тишины! — кто-то пытался успокоить шумного бунтаря. — Не для этого я на перекладных да в обход месяц трясся, что бы вас, остолбней, успокаивать! — Успокойтесь сейчас же! Иначе, я буду вынужден вас проводить! — кажется, это высказался хозяин дома. Послышались шаги, кто-то приближался, причём достаточно быстро. Кладовка была далеко, нужно было что-то делать. Девушка увидела небольшую зелёную дверь, дёрнула её и спряталась в комнату. В комнате было темно, а в верхнем правом углу виднелось небольшое прямоугольное окно. Прижавшись ухом к двери, Анна стала внимательно слушать. Шаги слышались всё громче, железный звук и скрип заполнил всё пространство. Вдруг шаги стихли, и раздался голос. — Вы понимаете, что нам предстоит сегодня сделать? — Конечно, Никита Михайлович! О чём речь?! — И вы не собираетесь отказаться от своих идей? —Я вижу в этом единственный выход. Единственный способ сделать нашу страну свободной. —Но какова цена? Разумно ли брать на себя такой грех… Одумайтесь, Павел Иванович, посмотрите на Англию, на Францию! Франция со своими насильственными, кровавыми революциями уже какой год не знает покоя? — Но в Англии, всё только улучшается… — Вы еще извольте вспомнить Штаты… — Вспомню, конечно, вспомню! Прекрасный пример управления, возможно и его стоит перенять… — Скажите, Вы в своем уме? У России иной путь, совершенно иной! Ни в коем случае нельзя сравнивать Россию, и, прости Господи, Штаты! Всегда легче проводить ремонт в новом имении, а нам предстоит столько вещей, столько ненужного мусора вынести. И когда мы доберемся до снятия обоев, с вашим-то демократизмом, лет пятьдесят пройдет! — Браво, господин Пестель! Сожгли Москву, и Россию сожжете? — Если надо будет … — Беда стране вояк! Всего Вам доброго, теперь я с Вами согласен. Роспуск просто необходим. А то вы Вашим огнем и нас спалите. — Честь имею! Именно в этот момент, Анна вдохнула какой-то пыли и раскатисто чихнула. Самосохранение сказало «Честь имею!» и растворилось. Шаги и железное звяканье приближались. Девушка попятилась в угол, к окну. Возможно, она всё ещё без сознания, а это очень красочный бред, но даже во сне ей очень хочется быть живой. Дверь резко открылась, и девушка увидела мужчину, держащегося за шпагу. Ей снова стало страшно и тошно. — ВЫ?! — прошипел мужчина. — Я... Извините… — хотела было ответить Анна, но в глазах снова потемнело, а ноги оторвались от пола. Следующее, что увидела девушка — это свет ярких ламп, и мужчины которые удивленно склонились над ней.