ya pank mne pohuy

душно. маленькое помещение разрывается от возгласов толпы, хаотично размахивающей руками. каждому из них сегодня что-то нужно. кому-то дешёвая выпивка, обжигающая желудок, кому-то приятная дама на вечер. цели-то у всех разные, но абсолютно всем сегодня нужен рома. те, кто успел проползти к сцене тянут свои руки к его ногам, смотрят щенячьими глазами исподлобья, словно поклоняясь. по ушам молодого идола бьёт эхо публики, что смешалась в еле различимое месиво. стать мессией для проблемных подростков, отличное занятие для двадцатидевятилетнего мужчины со страстью к алкоголю. при первом взгляде на рому виднелось прошлое агрессивного парня, который сидел на последней парте с кобейном в наушниках - на вид интересный и загадочный, но на самом деле гнилой и чёрствый. пока напарник допевает свой куплет, где-то вдалеке начинают различаться мигалки. на секунду все затихли. в воздухе помимо запаха палёного вискаря теперь повис страх. будто бы каждый из зала понимал, что сейчас будет, даже если был на подобных концертах впервые. провинившаяся псина, теперь последует наказание. толпа начинает копошится словно десятки червей, шепчутся, оглядываются бешеными глазами по сторонам, кто-то срывается на крик. негромко выдохнув, рома понимает, что настал пиздец. десятки образов людей сливаются в одну мерзкую кашу, звуки походят на рёв, который обычно слышишь на скотобойне. сащенко это знакомо. а то, что обычно следовало после этого рёва ещё больше нагнетало. глаза окутывает темнота, шум становится всё менее различимым, а мигалки всё ближе. из поля зрения резво скрылись другие участники группы. рома лишь успел прошипеть сквозь зубы «с-суки», перед тем, как попятиться назад и полететь в объятия неизвестности. первое, что он увидел, когда открыл глаза - прикрытые пеленой очертания сиденья, двух парней, серьёзные лица... блять, это ментовский бобик. только рома хотел взмахнуть рукой - она оказалась туго застёгнута холодными наручниками. искоса его оглядывают карие глаза, выглядывающие из под умиляющих кудрей, которые выбивались из образа безэмоционального мента со страстью к насилию, выдавая в олеге нечто... такое, что сащенко не мог для себя объяснить. в нетрезвой голове витали обрывки мыслей, но всё, что смогло слететь с губ ромы было - прикольные кудри, ментяра. уголок губ еле заметно дёрнулся. это было последнее, что нужно сейчас говорить. благо, савченко, казалось, пропустил это мимо ушей. по подбородку стекает тонкая алая струйка. с губ срывается рваный кашель. пара капель брызнули и попали на сиденье, за что позже несчастному водителю дадут по голове. проведя большим пальцем по губам сащенко, олег стёр кровь, размазав её по подбородку, придав бледной коже красный оттенок. почувствовав тепло руки, рома прильнул к кистям олега, нещадно покрывая их поцелуями. мальчик давно не чувствовал человеческого тепла. обводит губами каждую неровность, каждый сустав на кисти, каждый изгиб, прокусывая кожу, откуда позже стекает кровь. но уже не такая тёмная. и на вкус послаще.