***
— Отец! — Джек бежит к Кюри; не дав ему отойти от порога, прячется в объятия. — В лесу кто-то был! — Митчелл срывается на крик. — Тише, — Луи гладит арахнида по волосам, — Тише, тише, тише, — он знает, что остановить слезы Джека не так просто, — Позволь мне, — Кюри мягко отталкивает, просит отстраниться. Арахнид подчиняется. Тихий треск; Луи отклоняется, легко сбрасывая оболочку — верхняя опустевшая корка опускается, останавливается у земли, оперевшись руками, скалясь распирающими кожу ребрами. То, что освободилось из кокона, могло внушить страх, но не жителям подземного мира — плотная болезненно алая сухая плоть; лицо казалось слепленным из кусков. С шорохом из «фальшивой» головы выскользнул длинный хвост-язык. Гротескная пародия на кентавра. Джек не дрожит; торопливо тянется к тонким рукам. Прижавшись прячет лицо в плотной, неровной груди, слушая глухой стук — одного из сердец. — Кто был в лесу? — скрипящий голос. — Братец? Он пах, как братец, — Митчелл сопит, трется, цепляясь лапками за впалые бока. — Он сделал что-то плохое? — интересуется Луи. — Он сказал, что сделает, — арахнид сжимается. — Братья не вредят друг другу, — напоминает Кюри, он чуть склоняется. — Нет, — Митчелл уворачивается, шипит. — Ты уверен? — Луи пробует с другой стороны. — Да, — короткое согласие, — Не нужно — у тебя из пасти пахнет, — арахнид уходит от поцелуя в лоб, недовольно упирается ладонями. — Его не должно быть тут, — ребра со скрежетом смыкаются — живая колыбель, — Он пытался забрать тебя обратно? — предположение. — Нет, он сказал что-то «кто-то вернется», — шёпот. — «Кто-то»? — протягивает Кюри. — Да, — кивок. — Он назвал имя? — Луи гладит; когтями цепляет ткань кружевного воротника. — Нет, — Джек скулит. — Тогда, не стоит беспокоиться, — Кюри отстраняется. — Почему? — непонимание. — Я позабочусь об этом, — обещание. — Почему нам нельзя вернуться? — Митчелл требует. — Скажу, когда подрастешь, — шутливая трепка. — Я взрослый, — арахнид выпрямляется. — Ещё нет, — Луи поднимает ладонь над головой Джека, проверяя, — Останься здесь — мне нужно убедиться, — шаги Кюри мягкие; хвост грузом скользил по полу, собирая, принесённую из леса грязь. — Хочешь напугать его? — Митчелл трёт затылок. — Похоже, тебе стало лучше? — блеск иглоподобных зубов. — Ты вернешься? — вопрос с нотами незнакомого чувства. — Обязательно, — Луи понимает больше, чем Джек. Хвост поднимается над полом и нескладно лижет Митчелла по волосам. — Отвратительно, — арахнид закрывает лоб руками. — И я тоже, — смех. Джек проводил отца взглядом — дождавшись, когда кончик хвоста-языка исчезнет за дверью, он выругался. Митчелл уснул раньше, чем Кюри вернулся; он спал, подобрав лапы, как мертвый паук — прячась под одеялом — во сне арахнид обнимал подушку, вдыхая знакомый запах. — Дитя, — человеческие шаги, — В лесу никого не было — просто туман, твои друзья видели его, — Луи проводит ладонью по одеялу, — Мы можем покинуть это место, если твой страх не уйдет, — его лицо выглядит неправильно. Оно было нежным, снисходительным, но что-то в нём внушало тревогу, что-то выдавало ложь. Что-то приближалось. Глубоко в лесу — в самом сердце, во тьме мертвых, покрытых коркой льда, взвыл рог. Его рёв поднялся к небу, призывом оглашая начало охоты. Джек проспал до самого утра, но во мраке ночи, когда луна выглянула из-за тёмных облаков, он беспокойно звал отца; ему снился цирк, не человеческий, другой — им правил незнакомец — Митчелл видел его силуэт в свете факелов. Он видел клетку с алым зверем. С рассветом кошмар покинул его, забрав воспоминания — мимолётная иллюзия, обещание будущего. Арахнид остался дома — на следующий день и на многие другие.Часть 1
9 октября 2020 г., 12:00
Крепкие, тонкие, как спицы, паучьи лапки застучали по деревянному полу — арахнид вырывался, вертел головой, уворачиваясь от расчески.
— Тише, — Луи сжал плечо Джека ещё крепче.
— Мне больно, — скрестив руки на груди, ответил Митчелл.
— Ты достаточно взрослый, чтобы потерпеть, — Кюри подтянул маленького арахнида к себе.
— Достаточно взрослый, чтобы ухаживать за собой самостоятельно, — Джек уперся сильнее.
— И где ты этого нахватался? — Луи хмурится.
— Сам придумал, — укус; Митчелл ловит зубами кожу, тянет — не больно, он предупреждает.
— Дитя, — выдыхает Кюри, — Отпусти, — просьба.
— Ты тоже, — бормотание сквозь сомкнутые зубы.
Луи приходится уступить.
— Я взрослый и не девчонка! — громко сказал арахнид, наблюдая за тем, как Луи рассматривает появившуюся складку.
— Волосы расчесывают не только девочкам, — замечает Кюри.
— Да, и косички мальчикам тоже завязывают, — Джек надувает губы, — Я сам справлюсь, — подскочив к столику, он схватил ленту и, странно увернувшись, словно ожидая, что «отец» попробует остановить его, отпрыгнул.
— Хорошо, — Луи соглашается.
— Вот, смотри! — отведя руки за голову, Митчелл ловко затянул волосы в неопрятный хвост.
— Их компания плохо на тебя влияет, — Кюри улыбается.
— Они хорошие! — огрызается арахнид.
— Ладно, но нам осталось подобрать тебе одежду — я не могу допустить того, чтобы Её Величество увидела тебя в таком виде, — Луи делает паузу, дав Джеку время вспомнить, во что он превратил новую рубашку, поддавшись на спор.
— Потом, — Митчелл вскидывает передние лапки.
— Сейчас, — настаивает Кюри.
— Папа, там моль! — арахнид указал за спину Луи — на его лице читался неподдельных страх.
— Где? — он всегда попадается в эту ловушку — попадается, зная, что моль предпочитает шерсть.
— У тебя за спиной! — развернувшись, Джек бойко ринулся к двери: он никогда не понимал страха «отца» перед насекомыми — в конце концов, у него тоже больше двух ног.
— Мать всего сущего! — Кюри обернулся; он не обратил внимания на хлопок двери.
Митчелл почти скатился с небольшой лестницы — отталкиваясь лапками, он спешил к границе леса.
Их дом был странным местом — арахнид так и не смог привыкнуть к «цивилизованному» дому. Он казался неправильным — в нём постоянно чего-то не хватало. Джек с радостью бы вернулся в пещеру — в родной улей.
Но и в таком месте можно было найти положительную сторону; ему удалось найти друзей не своего вида — среди них был фавн.
У деревьев становится тише, словно они поглощают звук — редкие птицы замолкают, уступая шороху листвы.
— Винсент? — Джек подходит к дубу, поднимает голову.
Ветви ответили скрипом.
— Винсент! — упорствовал Митчелл; упершись лапками, он приподнялся, всматриваясь в облако листьев — пусто.
Только зелёная масса.
— Его здесь нет, — незнакомый голос.
— Кто? — арахнид отпрыгнул.
— Это не так важно, — балансируя на длинных ногах, словно возникнув из воздуха, из-за круга деревьев выступил другой арахнид. Он был больше — крупнее, старше.
— Отец! — Джек поднял передние лапки; он отступил — шумно вдохнул, пробуя запах.
— Я не причиню тебе вреда, — незнакомец повернул лицо, позволяя рассмотреть себя — свет играл на белой маске, мягко перекатываясь на напоминающие старый человеческий парик волосы.
— Кто вы? — крошечный прыжок; вскинув голову, Митчелл присмотрелся, замечая то, что лес за спиной незнакомца тоже изменился — стал прозрачным, сквозь него была видна вторая фигура. Она проступала, казалось, его спутник не решается показать себя — ждет подходящего момента.
— Тот, кто пришёл попросить прощения, — незнакомец приближается; его «шаги» странные, неуверенные — двигая руками, он ищет опору, касается коры деревьев.
— За что? — арахнид моргает, щурится, — Вы слепой? — Джек не знает, может ли он доверять ему.
— Не совсем, — слабый смех.
— Не подходите! — Митчелл пытается шипеть, но эта жалкая попытка похожа на свист.
— Прости меня, — соглашается незнакомец, — За то, что произойдет с тобой — мне жаль, — он обхватывает свою грудь руками.
— Я не понимаю! — молодой арахнид качает брюшком, готовится к следующему прыжку — вперёд и в сторону.
— Через много лет они вернутся, — незнакомец оглядывается, — И вместе с ними он — это моя вина, — шумный выдох, — Ты должен быть сильным, — его голос дрожит.
— Иначе? — Джек хмурится.
— Ты потеряешь всё, — незнакомец потянулся к маске, стягивая её — обнажая лицо.
Митчеллу было достаточно увидеть крупицы изуродованного лица — он не хотел увидеть глаза незнакомца, они чудились ему пустыми глазницами. Развернувшись, чуть не потеряв равновесие — бросился прочь.
— Мог бы и иначе сказать, — хрипло упрекает силуэт за спиной взрослого арахнида.
— У меня было мало времени, Фауст, — он оборачивается, — Я пойму — в этот раз обязательно пойму, — его тело растворяется, превращаясь в крошечных светлячков прежде, чем исчезнуть.
— Почему ты не сказал ему о его смерти? — Фауст избегает имени, но арахнид понимает.
— Доверься мне, мой мальчик, — горькая усмешка.
— Ты ужасен, — последние слова смешиваются с голосом ветра.
Примечания:
Персонаж встречает себя из детства.
Что бы он хотел сказать себе-ребёнку? Есть ли сожаления, хотел бы ваш ОС попросить прощения у того, кем он был когда-то?