I. Лилии
Чикаго оказывается очередной золотой клеткой. Жаннетт не знает, чего она ожидала, когда согласилась уехать вместе с Маркусом Анкером. Но не того, что снова окажется запертой в дорого обставленной гостиной. Жаннетт смотрит в окно: на улице крупными хлопьями падает снег. Садовнику опять придется расчищать утром дорожку. Переводит взгляд обратно на комнату. На мраморном столике возле дивана в вазе из китайского фарфора стоит букет лилий. Сам диван – прелестная вещица, которую любой антикварный дом был бы рад выставить на аукцион. Особняк на Берлинг-стрит в ее распоряжении, как и его слуги. Здесь есть все, о чем она когда-то мечтала. Лучше бы она мечтала о чем-то другом. Эти ночи напоминают Жаннетт о ее браке. Когда Дуглас уезжал, и она оставалась одна. О времени в «Зодиаке», где ей не нашлось места. И теперь снова. Опять Жаннетт одна, украшает собой пустую гостиную. Снова ей некуда – и не к кому – пойти. Все ее спутники – голодный Зверь и бездна, наследие Бертрама Шейна. И, в последнее время, преподаватель, которого Леонард привел, чтобы эту бездну обуздать. Нанятый Леонардом учитель перехватывает ее взгляд. – Любите лилии? Лилии дарил ей Дуглас: цветов дороже в Новом Орлеане тогда не продавали. Лилии дарили ей другие мужчины – по той же причине. – Уже нет, – решает Жаннетт. – Подарок от поклонника? – вновь пытается угадать мистер Рейес. Жаннетт горько смеется. – Нет. Ларри Джонс – самый далекий от поклонника вариант, который можно себе представить. И лилии он прислал ей в насмешку, чтобы напомнить о ее глупости. Надо было выбросить букет в тот же момент, как его принесли. Но… Никто другой ей цветы не подарит. – Простите, Армандо, – она берет себя в руки. – Что вы только что говорили? – Бездна – она как музыка, Жаннетт. Не зажимайте струну слишком сильно, иначе она порежет ваши пальцы. Но держите ее крепко, иначе она поглотит вас. Аккуратно. Нота за нотой, аккорд за аккордом… Ее учитель внимателен и терпелив. Жаль, ученица ему досталась бездарная. И ничего не смыслящая в музыке. Жаннетт грустно улыбается. Она не леди, ее не учили. Она девчонка из города, существующего только благодаря железнодорожной станции. Ее образование ограничивается школой при церковном приходе. Все, что она может, – наиграть на пианино пару до пошлости простых мелодий. Она фальшивка, нагло занимающая чужое место. Появившаяся в результате саббатовского ритуала самозванка, чей обман рано или поздно раскроют. Мистер Рейес пока не знает, но он зря тратит на нее свое красноречие. Дженнифер врывается в гостиную без стука. Как всегда. – Леонард сказал, ты разрешишь мне выйти… Заметив гостя, она ойкает и запахивает халатик. Жаннетт слегка качает головой, но, в конце концов, в особняке кроме их семьи и слуг никто не живет. Визитеры у них бывают редко. Не для кого наряжаться. Это Леонард всегда застегнут на все пуговицы. Сама Жаннетт, чувствующая себя болезненно уязвимой без платьев и жемчуга. Дженни другой породы. – Дженнифер, позволь представить тебе мистера Армандо Рейеса из клана Ласомбра. Армандо, позвольте представить вам мое дитя, мисс Дженнифер Лавджой. Дженнифер окидывает гостя долгим, оценивающим взглядом, который моментально выдает, кем она была до становления. Халатик будто случайно приоткрывает нежное кружево. В разрезе мелькает стройная ножка. Мистер Рейес встает и старомодно склоняется в поклоне. Краем глаза Жаннетт успевает увидеть еле заметную улыбку. Жаль, взгляд его от Жаннетт скрыт. Со столика с лилиями она берет запечатанный конверт. – Передай письмо мисс Моро, – просит она Дженнифер. – Водитель тебя отвезет.II. Незабудки
«Дорогая Кайя, Прости, что пишу только сейчас. Как ваши дела? Чикаго очень красив. Тебе бы понравился. В сравнении с Новым Орлеаном размах впечатляет. Нас хорошо приняли. Знакомство с местным обществом омрачило только появление человека, которого мы счастливо избежали в Новом Орлеане благодаря усилиям мистера Морица. Более, однако, он не представляет угрозы: он имел неосторожность обвинить нашего общего знакомого, с которым я приехала в город. К счастью, у нашего общего знакомого есть покровитель, и самый могущественный человек этого города не терпит, когда оскорбляют его близнеца…» Жаннетт отрывается от письма, думая, что еще она может написать, не подвергнув себя опасности. Это были странные недели. Кайя бы оценила. Увы, письма так легко перехватить. Приходится обходиться намеками. Взгляд ее притягивает букет незабудок, стоящий в простом стакане. Вчера их здесь не было. Должно быть, принесли, пока она готовилась к занятию. Может, тот молодой сородич, тоже участвовавший в охоте, прислал их Дженнифер? Пит, кажется. Жаннетт вспоминает, как восторженно он смотрел на Дженнифер после ее победы на Играх. Жаннетт осторожно проводит пальцем по голубым лепесткам. Это не лилии. Такие цветы были бы как раз в духе только обращенного, по-юному искреннего паренька. Незабудки просты, их дарят не чтобы поразить, но от сердца. Если Жаннетт правильно угадала, она рада за свое дитя. Постучав, Жаннетт приоткрывает дверь в комнату Дженнифер. Та опять разложила платья на кровати и крутится перед зеркалом в одном из них. Жаннетт вспоминает себя после приезда в Новый Орлеан. Тогда она тоже не могла поверить, что все это богатство – ее. – Ты забыла цветы в гостиной. Дженнифер быстро оборачивается и округляет глаза. – Это не мое! У Жаннетт самой луизианский акцент, но даже ей говорок Дженнифер режет слух. Дженни нужен преподаватель. Который научит говорить ее по-французски, а до того – правильно на ее родном языке. Который выправит почерк и осанку, обучит, как с кем держаться и какие слова выбирать. Дженнифер придется многое изучить, чтобы вписаться в местное общество. Жаннетт старается, но это намного больше, чем пришлось в свое время узнавать ей. Жаннетт делает еще одну мысленную пометку в бесконечном списке домашних дел. В таком случае кто поставил на ее письменный стол букет? В задумчивости Жаннетт отправляется на поиски слуг. – Серена, кто принес цветы? При следующей их встрече Армандо ни словом не упоминает стоящие на ее столе незабудки. Жаннетт тоже молчит. Во-первых, потому что не может решить, что хочет сказать. Во-вторых, у нее есть, о чем подумать. Их появление все-таки вызывает вопросы. У других вентру. У Годелив, которая с заговорщицким видом принимает ее у себя. – Синьор Джованни сказал, вы познакомились с мистером Анкером в Новом Орлеане? Как интересно… Каждый из них хочет узнать что-то свое. Что-то, что можно будет использовать. Особенно хранитель Элизиума. Герр фон Хегель сладко улыбается, прежде чем объявить на элизиуме появление мисс Дженнифер Лавджой из клана вентру. – У вашего дитя такая интересная кровь, миссис Хейс. Вы не против, если я загляну к вам? Нам столько предстоит обсудить… Жаннетт против, но как она может ему отказать? За этим вопросом следует много других, куда менее приятных. Наверняка у ее учителя тоже скопилось немало вопросов. На которые она снова не найдет ответа. «Как вас угораздило связаться с бездной, Жаннетт?» «Сир моего сира пытался меня убить. Я выжила», – после такого объяснения можно заподозрить ее в диаблери, тем более что Бертрама Шейна с тех пор никто не видел. А рассказывать в подробностях семейную историю Шейнов у Жаннетт нет никакого желания. «Чем вы занимались в Новом Орлеане?» «Содержала бордель» вряд ли станет приличным ответом для благопристойной вдовы. Жаннетт все ждет, когда он задаст первый вопрос. Присоединится к сонму жадных до новостей сплетников. Вместо этого Армандо спрашивает, не хочет ли она сходить на каток до того, как сойдет лед. Жаннетт отвлекается от своих мыслей. – Что такое «каток»? Улыбка удивительным образом преображает его серьезное лицо. – Пойдемте, я вас научу. Я же ваш учитель. У нее есть тысяча причин, чтобы ему отказать. Начиная с того, что она уже не выглядит человеком, и заканчивая… Ей все равно, чем. В животе поселяется давно забытый, сладкий страх, которого она не испытывала последние двадцать лет. А лицо под шляпкой ночью никто не рассмотрит.III. Первоцвет
Ей нужно дело. И Жаннетт вызывает Джонса. Он сидит в ее гостиной, закинув ногу на ногу, и вообще чувствует себя как дома. – Значит, бордель? Он приподнимает бровь. У него отвратительное, высокомерное выражение лица, которое она по какой-то неведомой причине раньше находила привлекательным. Тем не менее, от комментариев он воздерживается. И это еще хуже, чем если бы он отпускал свои скабрезные шуточки. Он знает, что бордель – не ее выбор. Он понимает ее слабое место, и от этого Жаннетт не по себе. – Хочешь перекупить существующий или сделать все под себя? Дай мне неделю. Пришлю тебе пару вариантов. Он исполняет свое обещание даже раньше. Через три дня молодой итальянец доставляет ей тонкую папку. Первым в ней лежит газетное объявление о продаже особняка в Маленькой Италии. Два этажа, шесть спален. Под ним – записка с другим адресом. «Позвони и скажи, когда тебе будет удобно посмотреть. Я покажу.» – Синьора Луна владеет этим заведением сколько я себя помню, – рассказывает ей Джонс по пути. – Так что можешь представить себе ее возраст. Синьора уже не против отдохнуть. За соответствующее вознаграждение, разумеется. Конечно, все довольно скромно, с Новым Орлеаном не сравнить, но если хочешь получить рабочую точку быстро, это самый простой вариант… «Заведение» действительно не поражает воображение. Однако, как правильно говорит Джонс, у него есть своя клиентура. Синьора Луна, крепенькая итальянская старушка в старомодном черном платье, неприязненно смотрит, пока Джонс разливается перед ней соловьем. – Сколько? – спрашивает его Жаннетт. Отвечает вместо этого синьора. Сумма, которую называет владелица, достаточно велика. Но не настолько, чтобы Жаннетт не могла ее себе позволить. Она уже открывает рот, чтобы согласиться, как Джонс наступает ей на ногу под столом. – Я подумаю, – угадывает его намек Жаннетт. На улице она со значением смотрит на Джонса. – Если хочешь, чтобы тебя в этом квартале воспринимали всерьез, никогда не соглашайся на первую предложенную сумму. Если ты правда решишь купить эту дыру, вернись без меня и торгуйся. Синьора Луна легко уступит процентов двадцать. Она задрала так цену, глядя на твой костюм. И на то, что ты пришла со мной. По старой памяти, – на лице у него расцветает по-мальчишески злорадная улыбка. – Она, знаешь ли, терпеть не может отца. Жаннетт внимательно наблюдает за ним. Он мог этого не говорить. Она бы заплатила. – Чего ты хочешь? Джонс разводит руками. – Подружиться. По-добрососедски, так сказать. Исправить пару старых обид. Пару? Жизни не хватит, чтобы Жаннетт забыла их все. Джонс ищет, как избавиться от удавки. Пусть попробует. – Что дальше? – задает он неожиданный вопрос. – Ты сюда из нового Орлеана приехала не чтобы бордель на три койки держать. Для этого ты слишком амбициозна. Возможно. За семь лет он изучил ее так же, как и она его. – Если ты мне понадобишься, узнаешь, что дальше. Проблема заключается в том, что Жаннетт пока сама не знает. «У вас есть все ресурсы, милая Жаннетт. Вам решать, как ими распорядиться», – говорит ей мистер Анкер. И пусть в эти дни Маркус Анкер носит другое лицо, другой голос, другие перстни и даже – помилуй, Боже, – платья, издевка в голосе остается все той же. Жаннетт прикусывает изнутри щеку. На самом деле у нее нет ресурсов. Дом, слуги, деньги, право на жизнь в этом городе для нее и ее семьи – все это любезно одалживает ей мистер Анкер. Своего же у нее нет почти ничего: наряды, припрятанная шкатулка, долг Джонса. Ее собственных ресурсов должно стать больше. Не стоит полагаться на чужую милость. Ведь кто знает, когда мистеру Анкеру наскучит благотворительность? Поэтому Жаннетт наблюдает. Она смотрит, что делает Леонард. Старается следить за тем, то предпринимает великая княжна Ольга, княжеское дитя, мистер Анкер, вернувшийся в город инкогнито. Но Леонард словно доволен своим положением. А Ольга далеко. Маркус Анкер говорил, что продвигаться можно не только в Камарилье, но и внутри клана. Однако то, что Жаннетт слышит о Маркусе в Чикаго, заставляет ее сомневаться, этот ли вариант выбрал мистер Анкер для себя. И Жаннетт сомневается, что этот вариант подойдет ей. Не с ее происхождением, не с ее Бездной, не с ее дитя. А других вариантов Жаннетт пока не знает. Джонс поглядывает на часы и спрашивает, решила ли Жаннетт, и нужен ли он ей еще сегодня. Он спешит. «К жене и детям?» – хочет спросить Жаннетт, но вовремя прикусывает язык. От нее этот вопрос прозвучит слишком горько. – Если тебе нужна машина, Микеле отвезет тебя. Жаннетт качает головой и отпускает его. Ей надо подумать. А еще ей нужно узнавать город. Жаннетт долго собиралась с духом и пряталась в гостиной. Поправив вуаль, она идет по освещенной улице. Люди обращают мало внимания на нее. Меньше, чем она ожидала – и боялась. Все равно ей не по себе. У моста, ведущего в Даунтаун, она останавливается и долго разглядывает открывающийся вид. После Нового Орлеана для нее удивительно, как могут соседствовать эти небоскребы и Маленькая Италия с двухэтажными домами и высаженной у входа примулой – первым ярким пятном посреди непривычно промозглого марта. – Миссис Хейс? – окликает ее знакомый голос. Жаннетт оборачивается. – Мистер Рейес! Какой приятный сюрприз. Не ожидала вас здесь увидеть. Армандо нагоняет ее и склоняет голову в приветствии. – То же я могу сказать и о вас. – У меня были дела неподалеку. К счастью, мистер Рейес слишком хорошо воспитан, чтобы задавать вопросы, какие у нее могут быть дела в Маленькой Италии. – Где ваш водитель? – интересуется он вместо этого. – Я его отпустила. Решила прогуляться. – Могу я в таком случае составить вам компанию? Жаннетт никогда не прогуливалась по городу в чьей-то компании. Так же, как никогда не возвращалась домой с кем-то просто так. Жаннетт не понимает, как это, зачем – просто проводить для двери. Как Армандо проводил ее после катка. Вероятно, из вежливости. – Если хотите сказать, что уже поздно, и женщине неприлично выходить в такое время одной, не стоит себя утруждать. Я способна за себя постоять. Получается резче, чем хотелось. Но в тот раз он ее задел. Армандо внимательно смотрит на нее. Жаннетт знает этот взгляд. Всю жизнь она избегала мужчин с таким взглядом. Такие мужчины слишком умны, чтобы их обмануть, и слишком честны, что с них было, что взять. – У вас в руках путеводитель, – спокойно поясняет он. – Я подумал, вам может пригодиться гид. Еще такие мужчины слишком наблюдательны. Она действительно сжимает в руках книгу. А на катке она упомянула, что до сих пор почти не видела Чикаго. Но не ожидала, что он запомнит. Мистер Рейес молчит и ждет ее ответа. – Простите, – решает она извиниться. – Составьте мне компанию, Армандо.IV. Сакура
В доме царит хаос. Коридор заставлен чемоданами – их должны перевезти завтра днем. Серена прикрикивает на слуг, указывая им, что куда запаковать. Жаннетт никогда не подумала бы, что можно скопить столько вещей за пару месяцев. С другой стороны, она никогда не жила с молодой девушкой, только дорвавшейся до богатства. И очень недовольной ее последними решениями. – Мы тысячу раз это обсуждали… – И я все равно не могу понять, почему мы должны переезжать! Разве здесь плохо? Здесь у нас есть все! А ты тянешь нас в какую-то дыру… Жаннетт не считает Чайнатаун дырой. Она никогда не представляла себя в таком месте, но его новизна вызывает у Жаннетт детский восторг. Жаннетт никогда раньше не выезжала из Нового Орлеана – и даже там нечасто выходила за границы Французского квартала. Другие краски, другие узоры, другие запахи и звуки – все это ее завораживает. После первого визита туда она просит Серену научить ее языку. Тянет туда Дженни – показать всю красоту ей. Жаль, что Дженни красоты там не видит. – Мы здесь в гостях. – Но нас отсюда никто не гонит! – не понимает Дженни. Пока не гонит. Но никто не знает, как может измениться настроение мистера Анкера в следующий момент. Серена заглядывает в гостиную. – Миссис Хейс, к вам мистер Рейес… – Это из-за него, да? – горько спрашивает Дженнифер. Понижать тон она не находит нужным. – Сюда ты его не можешь привести, поэтому нам всем надо переезжать? – Нам всем надо переезжать, потому что ты моя ответственность. И живешь ты здесь на мои средства. Но если найдешь, чем заинтересовать мистера Анкера, пожалуйста, договаривайся с ним сама! Только не думай, – едко добавляет Жаннетт, – что его заинтересует то, чем ты умеешь торговать. Она жалеет об этих словах в следующий же момент. Но ведущаяся уже третью неделю война вымотала ее. Она не может объяснить Дженни, что все это – роскошный особняк, слуги, ее статус – долг со слишком высокими процентами. И, если продолжать ими пользоваться так, как они делали всю зиму, с Маркусом никогда не расплатишься. Дженнифер вылетает из гостиной, громко хлопая дверью. Жаннетт вздрагивает как от пощечины. Она заслужила. Она виновата: в том, что не может объяснить, в том, что не сдержалась. Правы все те, кто говорил, что из нее никогда не получилась бы мать. В следующий момент Жаннетт берет со столика перчатки и натягивает на лицо вежливую улыбку. Открывает дверь. – Простите, что заставила ждать. И простите за эту сцену. Армандо склоняет голову в приветствии. Не комментирует. Только предлагает свою руку. Жаннетт так же молча принимает ее. За эти месяцы она привыкает к их совместным прогулкам. Она не спрашивает, куда он ее ведет, и позволяет Армандо выбрать маршрут. Все равно она никогда не угадает. Но Жаннетт заранее знает, что ей понравится. Потому что до сих пор каждое место, которое он выбирал – крыша небоскреба, закрытая на ночь тропическая оранжерея, парк аттракционов, – влюбляло ее в этот город все больше. В этот город и в мужчину рядом с ней. В этот раз Армандо приводит ее к пруду в Линкольн-парке. У мостков отвязывает лодку и помогает ей спуститься. Садится на весла. В парке сейчас никого нет. Ранняя весна – еще не то время, когда ночной парк облюбуют парочки. Это случится позже, когда на деревьях распустится листва, а в пруду зажелтеют кувшинки. Сейчас они одни. В воде отражаются небоскребы и готовящиеся зацвести японские вишни. Сама Жаннетт, без людей снявшая шляпку. И кто-то второй, чьего лица не разглядеть. Отражение его неестественно растягивается – будто сильным подводным течением, которого нет. – Дженнифер все еще расстроена переездом? – только сейчас ее спутник задает первый важный за сегодня вопрос. Жаннетт опускает пальцы в воду, разбивая свое отражение. – Из престижного района, принадлежащему клану, она переезжает в бордель в этническом квартале, если называть вещи своими именами, – она горько усмехается и достает руку из воды. – В ее возрасте я бы тоже была расстроена. И даже год назад. – Но не сейчас, – замечает Армандо. – Это не мой дом. А там я могу построить свой собственный. Наконец Жаннетт поднимает взгляд. – У меня к вам просьба, Армандо. Князь Нового Орлеана научил меня, что главное, что должен владелец домена – следить за порядком в нем. Чайнатаун слишком велик, чтобы я справилась с этим сама. Леонард говорил, что «Лост нот фаунд» берется за такие заказы. Можете порекомендовать, к кому я могла бы обратиться? Жаннет не спросит прямо. Она боится. За все это время Армандо не спрашивал, как вышло, что недавно приехавшая в город вентру получает сетитский домен. Ни словом не упомянул бордель, который она перенимает у сетитов. Она не знает, как он к этому относится. Армандо прекрасный собеседник, но чрезвычайно молчалив во всем, что касается его самого. Жаннетт не знает, что с этим делать. Но в жизни Жаннетт было слишком много мужчин, которые бы уничтожили ее насмешками уже за это. Собственно, все они так бы и поступили. Еще не говоря о предложении к ней там присоединиться. Поэтому Жаннетт не спрашивает Армандо прямо. Дает ему возможность уйти от ответа красиво. Но надеется, что он согласится.V. Китайские фонарики
В сентябре ночной Чайнатаун расцветает сотнями разноцветных фонариков. Посмотреть на них и на фейерверки приезжают со всего города. Жаннетт наблюдает за всем со стороны. Все внимание в эти ночи приковано к небу, но она по привычке прячет лицо за расписным веером. И жадно ловит каждое мгновение. Жаннетт смотрит. На жителей Чайнатауна и визитеров, держащиеся за руки пожилые пары и семьи с детьми. На их восхищение. Радость. Слушает их смех. Никто не замечает ее. Мужчину, который появляется в тени рядом с ней, тоже. – Все в порядке? – спрашивает Жаннетт у Армандо. Опускает веер и наконец улыбается. В сентябре ночной Чайнатаун расцветает сотнями разноцветных фонариков. Все внимание в эти ночи приковано к небу. А если кто-то опустит взгляд и посмотрит в сторону реки – что ж, это, конечно, неприлично, но мало ли целующихся пар этот наблюдатель видел уже сегодня вечером? В конце концов, здесь действительно весьма романтично. Но надолго внимания наблюдателя эта пара не привлечет. Фейерверки в небе все равно представляют собой более интересное зрелище.