После бала

      Я с трудом осознавала, что наконец-то этот вечер закончился, что больше нет вокруг этой суматохи, что Александр хоть и не рядом, но жив и совершенно не покалечен. От тугого корсета уже болели рёбра, ноги гудели от высоких каблуков, а в голове всё ещё фоном стоял шум большого зала, живая музыка и шорох от фатина пышных платьев.       Мне едва хватает сил, чтоб миновать лестницу, ведущую на необходимый этаж, и не свалиться замертво ещё в начале коридора, что сейчас казался для меня непреодолимым расстоянием. Я иду во главе, громко и обременено, стуча каблуками, пока за мной плелись Сэм с Рэйчел и Ева, которая оказалась поистине темной лошадкой. Нужно вручить ей награду за интригу вечера.       Я стремительно приближаюсь к своей двери, но стопорюсь около соседней. Это был номер Александра… В груди неприятно щемит лишь от мысли о том, что я едва не лишилась его сегодня. Какой-то лишний шаг или поворот, и он мог бы погибнуть. Содрогаюсь всем телом, пытаясь думать о хорошем, но это не спасает меня. Слёзы подступают стремительно, и я, не в силах больше терпеть ноющей боли, делаю шаг к своей комнате.       За спиной раздаётся щелчок замка, нарушая мои планы, и я резко поворачиваюсь на звук. — Даже не обнимешь меня на ночь?       От этого голоса бегут мурашки по телу. От этого горящего в полумраке коридора взгляда плавится кожа. Из-за этого мужчины я теряю остатки своего здравого смысла, гордости, непреклонности… К чёрту всё!       Я бросаюсь в его объятья, позабыв обо всех бедах. Главное — Александр и факт того, что он цел и невредим. — Неужто так сильно соскучилась, каттен? — спрашивает он полушёпотом, в нежном жесте поглаживая мою голову.       Если бы ты только знал…       Я чувствую, как знакомо щиплет в носу. Нет! Я не могу разрыдаться прямо здесь, в его объятьях, что бы я к нему ни испытывала.       Я мягко отстраняюсь, смущено оглянувшись, подметив, что все уже разбрелись по своим номерам. Остались только мы одни. — Я так рада, что с тобой всё в порядке, — я мягко улыбаюсь, беря его за теплую руку. — Я знаю, — коротко отвечает он, поглаживая большим пальцем мою ладонь, и, немного помедлив, добавляет уже в своём репертуаре: — у тебя на лице написано: «Я не готова к новым похоронам». — Да ну тебя, — я измученно улыбаюсь, узнав своего Александра, и неловко переминаюсь. — Спокойной ночи, Алекс.       Я нехотя опускаю его ладонь, но он тут же её перехватывает. — Постой… — он осекается, но так и не отпускает меня. — Врач сказал, что мне просто необходим присмотр. Вдруг что.       Шатен улыбается, окончательно меня обезоружив. — Это приглашение в вашу кровать, мистер Нильсен? — я выжидающе выгибаю бровь, игриво улыбнувшись одним уголком губ. — Прошлый раз ты обошлась без него, мин кэра. Или ты забыла? — он смеётся так оживленно и легко, будто с ним ничего и не происходило.       Я чувствую, как горят щеки, а на запястьях вновь ощущается холод от ремней, сковывающих движения. — Ты хочешь, чтоб я осталась или обиделась? — мой голос, который должен был прозвучать грозно, не подает даже надежд.       Слишком уязвлённо… — Тебе недостаточно вербального контакта, тогда читай язык тела, — Алекс резко дёргает меня в свою комнату, закрыв за нами дверь.       Я путаюсь в пышных полах своего бального платья, едва не падая в его сильные руки. Теперь я смотрю на него смущено, даже виновато. Наши лица так близко, его ладони так крепко держат мою талию. Я задыхаюсь от нашей близости, такой чувственной и непохожей ни на одну другую. — Мне нужны твои губы, Агата, — шепчет Алекс, словно обезумевший, не в силах оторваться от меня ровным счётом, как и я от него. — Повторяешься, — я также перехожу на шепот, боясь нарушить равновесие момента. — Тогда я хотел твои губы, а сейчас я до чёртиков в них нуждаюсь. Ты — моё лекарство, Харрис.       Я касаюсь его лица, пригладив немного потрёпанные в силу бурных обстоятельств волосы, и мягко, едва касаясь, целую его приоткрытые губы. Мне хочется максимально растянуть этот момент, остаться в нём, когда все маски сброшены, и наши души медленно сливаются в одну. Когда я успела утонуть в твоих льдах, Александр Нильсен?       Я мягко неспешно наращиваю темп, целуя каждую губу поочередно, посасывая, обводя кончиком языка её границы. Я позволяю ему упиваться мной, чувствуя, как контакт наших тел увеличивается. В какой-то момент я запускаю свой язык в его горячий умелый рот, обвивая руками мужскую шею. Я даю ему зелёный свет, позволяя перехватить инициативу, что он делает с огромным энтузиазмом, а я открыто покоряюсь ему.       Алекс цепляет мою нижнюю губу зубами, заставляя меня шумно выдохнуть в его рот, нежно кусает линию челюсти, вынуждая запрокинуть голову. Он целует мою шею, вырисовывая на ней кончиком языка замысловатые узоры, от чего я всхлипываю, зарываясь руками в мягкие волосы. — Как так вышло, лилла каттен? — шепчет Александр так пылко, что подкашиваются коленки.       Я чувствую, как влажнею. — О чём ты? — с придыханием уточняю я. — Как так вышло, что я однажды прикоснулся к тебе и сошёл с ума? — он выравнивается, смотря мне в глаза, шумно дыша сквозь припухшие и раскрасневшиеся губы. — Могу задать ровным счётом такой же вопрос тебе.       Я стараюсь унять дрожь в теле, пока он вновь тянется ко мне за очередной порцией жарких поцелуев. — Нет, Алекс, пощади меня, — хнычу я прямо в его рот, пока мы еще не успели утонуть в новой волне страсти, пока он смотрит с абсолютным непониманием. — Я больше не могу находиться в этом чёртовом платье. Оно жаркое и…       Я не успеваю договорить, как вдруг парень резко поворачивает меня к себе спиной, заставив тихо пискнуть от неожиданности. Он так умело и решительно распускал шнурки моего корсета, что я даже немного расстроилась из-за факта того, что не могу понаблюдать, как сексуально сейчас выглядели его руки. Я ненароком вспоминаю жаркий опыт с Александом и верёвкой, который был ещё в Бишоп-Мэнсон. Дом… Внутри всё обрывается. — Алекс, мне нужно во что-то переодеться, — мысль о потере дома прибивает меня к земле, теперь вместо огня в моих глазах плещется безграничная тоска. — Выбери, что придётся по душе, из моего шкафа, — парень сказал это довольно приземлённо, уловив изменение в моём настроении.       После пожара он стал более внимательным, и я благодарна ему за это.       Я чувствую, как корсет совсем ослаб на моей груди, и я поспешила придержать его руками, оборачиваясь. Александр, успешно справившись с моей «проблемой», отошёл к стулу, тоже начав раздеваться. Я так нагло отшила его, а теперь сама не могла оторвать взгляда от того, как он ловко расстёгивал пуговицы на своей рубашке, как в один миг оголил широкою спину с аристократичной осанкой. — Я хочу твою рубашку, — выпаливаю вдруг я, отчего мне захотелось испуганно прикрыть рот рукой.       Еще секунду назад, как в воду опушённый Александр, тут же расплывается в соблазнительной улыбке, глянув на меня через плечо. — Не советую, я весь пропах больницей, — его взгляд застывает на моей груди, что я скрывала, придерживая расслабленный корсет. — Но мне нравится ход твоих мыслей. Я могу дать тебе другую, чистую, мин кэра. — Нет, — я сама не знаю, откуда во мне взялось столько настойчивости, не хватало только топнуть ножкой. — Я хочу именно эту, что была на тебе. — Твоё желание — закон, — он смотрит на меня так искушёно, протягивая мне только что снятую с себя вещь.       Я с удовольствием её принимаю, вновь отворачиваясь от шведа, что всё ещё был возбуждён, судя по натянутой ширинке его брюк. Я резкими движениями снимаю с себя эти чёртовы перчатки, скинув их куда-то на пол.       Почему я не додумалась сделать этого раньше?       Продеваю руки через широкие рукава мужской рубашки и теперь со спокойной душой опускаю корсет, покрытый богатой вышивкой, что медленно оседает вниз, к ногам; неспешно застёгиваю прозрачные пуговицы, одна за другой. Я с огромным облегчением переступаю через платье, случайно натыкаясь на парня, что уже успел надеть лёгкие серые штаны. — Присядь, помогу тебе снять обувь, — Алекс заботливо оглаживает мои плечи, изучив меня в своей одежде.       Я, повинуясь, не могу отказаться от такого внимания, садясь на край кровати, пока шатен присаживается предо мной на корточки. Его волшебным пальцам так легко всё подаётся, особенно моё тело. Он стаскивает с моих немного отёкших ног открытые шпильки и, на моё удивление, начинает их разминать. Я не могу удержать в себе удовлетворённого стона и мягко откидываюсь на поверхность ещё застеленной постели. Тело мгновенно расслабляется, и я устало прикрываю глаза. Он чёртов волшебник. Магия вне Хогвартса, мистер Нильсен? — Давай я расстелю, и ты ляжешь отдыхать, милая, — произносит он полушепотом, чмокнув меня в нос.       Я нехотя встаю, уходя в сторону, пока он расправлял для нас кровать, и плюхаюсь назад, как только он отдергивает одеяло. Мне казалось для меня было достаточно просто соприкоснуться головой с подушкой, чтоб уснуть, но, когда вторая сторона кровати прогнулась под мужским телом, сон как рукой сняло.       Я аккуратно переворачиваюсь на бок, изучая умеренный рельеф его тела, идеальный профиль, подрагивающие ресницы. Его глаза прикрыты, словно он собирается мыслями, но я всё ещё вижу, как горят его льды. — Что такое, каттен? — спокойно спрашивает Нильсен, не открывая глаз. — Сон куда-то разбежался, — отвечаю я без промедлений. — Правда? — проворачивается набок подобно мне, улыбнувшись краешком губ, в то время как я вновь укладываюсь на спину.       Рубашка порядком задирается, оголив низ моего живота, но мне совершенно не хочется её отдёрнуть. Я чувствую, как между нами вновь возникает сексуальное напряжение. Мы словно поменялись местами, теперь он внимательно изучает мой силуэт напротив. — Расскажешь, как прошел остаток бала? — вкрадчиво спрашивает Александр, подперев голову рукой. — В целом, нормально. Успела поговорить со своим русским партнёром. Оказалось, эта женщина — ровесница тётушки, — отвечаю я, смотря в потолок.       Я чувствую, как его пальцы скользят вверх по моей руке. — Как думаешь, ты ей понравилась? — его голос приобретает знакомую глубину с легкой хрипотцой. — Мы договорились о скорой встрече, но пока рано делать выводы, — я концентрируюсь на траектории движений его руки, что теперь очерчивает линую челюсти, оглаживает шею, скользит по ключицам. — Уверен, этот Кристофер не упустил шанса пококетничать в твоём обществе. Правда? — я чувствую ревность.       Он быстро пропускает ладонь между грудей, замирая на животе, повыше задрав ткань рубашки.       Мне нравится этот ненавязчивый сексуальный допрос. — Там все только и пялились на меня. Будешь к каждому ревновать? — моё дыхание замирает.       Он, едва касаясь, гладит мой живот, и я буквально ощущаю те самые бабочки, о которых все говорят. Они щекочут своими крыльями меня изнутри. — Не ко всем, но поболтать с Эллиа точно стоит. Я по нему вижу, что есть у него на тебя планы, кэра, — пальцы касаются меня у самого низа живота, нарочно подчеркивая край моего белья. — Только не зазнавайся после моего признания, ладно? — я шумно выдыхаю, когда он едва проникает под кружево и тут же убирает руку, дразня. — Мне плевать, какие у кого планы, когда все мои мысли забиты одним привлекательным, но до жути спесивым шведом. — Спасибо за честность, Агата, — парень буквально расцветает на глазах и придвигается ко мне поближе. — В знак бесконечной признательности, проси всё что хочешь, моя горячая.       Его шепот опаляет изгиб шеи. Я чувствую предвкушающую дрожь в теле. — Ты грозился, что тебе достаточно одного языка, чтоб справиться со мной. Так докажи это, — шепчу я, сама не веря в то, что говорю.       Мы переглядываемся, с интересом наблюдая друг за другом, пока его рука бесстыдно забирается ко мне в трусики. Я беззастенчиво развожу ноги, согнув их в коленях, не в силах разорвать наш зрительный контакт. Он касается меня неторопливо, размерено, так, что я давлюсь воздухом, сжимая в кулачок простынь. — Не стоит сомневаться в моих способностях, лилла каттен, — он продолжает работать рукой, понемногу набирая темп. — Я верю только фактам, — произношу довольно спокойно я, но голубоглазый вдруг погружает в меня свои пальцы. — Чёрт… Мне нужны доказательства.       Я прикусываю губу, опрокидывая голову на мягкие подушки, но Александр решает добить меня окончательно, касаясь губами шеи, легко и невесомо. Я давлю в себе стон, который превращается в тихий всхлип. — Готова? — шёпот, это чёртов крышесносный шёпот. — К чему? — совершенно невинно спрашиваю я, а шатен лишь ухмыляется, вынув руку из кружева.       Оставив пару влажных поцелуев на шее, голубоглазый касается губами приближенной к нему груди сквозь ткань рубашки и опускается дальше, перекинув одну подогнутую ногу через свою голову. Александр оказывается между моих бедер и выглядит так мужественно и невозмутимо, что сводит ноги. Его ловкие пальцы подцепляют край белья, без труда стягивая его вниз по ногам, откладывая не нужный сейчас предмет гардероба в сторону.       Мне рефлекторно хочется свести ноги вместе, когда я чувствую его дыхание между них, но он крепко держит меня, улыбаясь, как истинный дьявол. — Александр! — вскрикиваю я, не удержавшись, когда его горячий язык оказывается на моей промежности. — А-а-а…       Ощущение будто я умираю, будто душа отслаивается от тела. Перед глазами плывет. Я только чувствую его. Как мужские пальцы впиваются в мои бедра, как губы мягко посасывают возбужденный клитор, как влажный язык толкается во внутрь меня, как парень многозначительно вбирает ртом мою влагу. Как он хорош, чёрт возьми…       Я приподнимаю бедра, стараясь держать контакт с ним ещё сильнее, прикрывая рот тыльной стороной ладони, комкая простынь между побелевших от напряжения пальцев. Я чувствую, что не выдержу больше, и даже не знаю, как нахожу силы, чтоб произнести подобное: — Хватит, Алекс… Хватит.       Нильсен обеспокоенно изучает меня, когда поднимается к моему лицу. Я вижу, как блестят губы от моей смазки, и бессознательно тянусь за поцелуем, который получается солоноватым и слишком влажным. — Что-то не так, каттен? — шепчет шатен сквозь слияние губ. — Я так хочу тебя… полностью.       Я надавливаю на его плечи, заставляя лечь на спину, и устраиваюсь на мужских бедрах, так ярко ощущая его возбуждение. Мне окончательно срывает крышу, и я, упершись ладошками в его груди, потираюсь о его бедра, ритмично поднимаясь и опускаясь на них. Александр запрокидывает голову, шумно выдыхая, и я тянусь к его вкусно пахнущей шее, оставив парочку смазанных поцелуев.       Возбуждение между нами взлетело до запредельных показателей. Я не могу больше терпеть. Мы не можем…       Трясущимися от напряжения руками я стягиваю с него штаны вместе с боксерами, высвобождая его твердую эрегированную плоть, и, направив её рукой, наполняю себя, громко постанывая. Я прыгаю на Александре, как ненормальная, сразу набрав довольно быстрый темп, он рычит, помогая своими сильными руками, придерживающими меня за бёдра, и тазом.       Я теряю связь с реальностью, не видя никого, кроме своего Александра. До чёртиков сексуального и горячего. От ритмичных скачков моя немаленькая грудь сильно подпрыгивает, повторяя амплитуду заданных движений. Видимо, Алекса это цепляет. Он хватается за собственную рубашку, вырвав пуговицы по живому, оголяя тем самым часть моего тела. Его ладонь идеально ложится на мою возбуждённую грудь, мягко массируя, пока я продолжала прыгать на нём, чувствуя разрастающийся с каждым новым толчком в низу живота ком. — Кончай, моя сладкая девочка, — полушёпотом произносит Александр. — Мне нужно знать, как тебе хорошо со мной.       И я заканчиваю, дрожа в его руках, обессиленно оседая ему на грудь. Я знаю, что ему нужно ещё, ещё немного, поэтому позволяю ему поменять позу. Прижав меня к постели, Александр переплетает наши пальцы в замок, делая ещё с десяток глубоких фрикций, и выходит из меня, изливаясь себе на ладонь.       Шатен тут же направляется в ванную, чтоб смыть с руки собственное семя, и спешит вернуться в постель. Он тепло обнимает меня, прижимая к своему еще не остывшему телу, приглаживая мои растрепанные волосы. — Как тебе доказательства, мин лилла каттен? — спрашивает он, мило целуя меня в макушку. — Внушают доверие, — недолго думая, выпаливаю я, поглаживая его грудь.       Он смеётся. Люблю твой смех. Люблю всё о тебе, мой мистер Нильсен.