Громоотвод

      25 декабря, 1998 год.       Гермиона шла по заледенелой брусчатке. Ботинки соскальзывали. Она усмехнулась про себя.       «Как иронично: в жизни не осталось ни одной опоры. Даже ноги не держат».       Хотя нет, была Джинни. Единственный человек, на которого можно положиться. Последний оплот здравомыслия. Неугомонная веснушчатая поддержка.       Подруга узнала обо всём. Невозможно было скрыть правду, ведь Гермиона в тот злосчастный вечер вернулась в комнату промокшая, замёрзшая и заикающаяся от истерики. Джинни с ужасом выслушала о двуличии и подлости Нотта и о «происшествии» с Малфоем. Она заботливо укутала Гермиону в халат и опустила её ноги в таз с горячей водой. Джинни молчала и слушала. Гладила Гермиону по спине.       Они так и не пошли на вечеринку. Гермиону накрывала ярость от одной только мысли, что она может встретить там кого-то из слизеринцев. Грейнджер убеждала Джинни, что ей не стоит пропускать последнюю рождественскую тусовку. Но Уизли была непреклонна. Завязала волосы в узел и сменила блестящее платье на пижаму. Только яркий макияж выдавал несбывшиеся планы.       Вьюга рокотала, пробираясь холодными лапами за шиворот. Лондон бурчал и жаловался. Гермиона закашлялась, прикрывая рот шарфом.       Как бы ей сейчас хотелось оказаться в объятиях мамы. Поплакать у неё на руках. Рассказать о проблемах. Не всю картину, стоило поберечь её нервы. Но мама всегда была бы на стороне дочери. Она бы её пожалела. Ненавязчиво. В меру. И обязательно сварила бы какао. Конечно же без сахара — вредно для зубов. Она бы перебирала кудряшки Гермионы, успокаивала и шёпотом повторяла бы: «Всё будет хорошо, малышка, всё будет хорошо».       Слова профессора Хёрста обнадёжили. От одной только мысли, что Гермиона может вернуть родителям память, хотелось прыгать и кричать. Что, если заклинание, о котором он говорил, действительно могло помочь? Что, если оно сработает? Неужели Гермиона снова сможет прогуляться с отцом в осеннем парке, посмеяться над его нелепыми анекдотами и неожиданно потанцевать без музыки прямо посреди улицы? Неужели она снова сможет поболтать с мамой ни о чём и обо всём сразу, помочь ей с уборкой без магии и почитать вслух отрывки из их любимого романа?       Гермиона долгое время загадывала одно и то же желание. Что, если оно и правда сбудется? Неужели заклинание забвения действительно возможно обратить вспять?       На следующее утро, после истерики в снегу, Гермиона проснулась с резью в горле. Всю дорогу в Нору её знобило. Джинни не отходила от подруги, каждые пять минут подливала имбирный чай из эмалированного термоса, а по прибытии домой передала под опеку миссис Уизли. И хоть забота Гермионе была необходима как никогда, она не могла расслабиться до конца, ведь не знала, что миссис Уизли думала о её разрыве с Роном.       Рон… Как же странно было видеть его в компании другой. Её звали Вэнди. Пошлое, прозаичное имя. Гермиона злилась. Не на неё. На себя. Вэнди понравилась всем и — страшно признать — даже ей самой. Как бы Гермионе ни хотелось отыскать хоть один изъян, Вэнди оказалась идеальной. Приятная, добрая девушка с потрясающим чувством юмора и мелодичным смехом. Возможно, в параллельной вселенной они смогли бы подружиться. Вэнди явно нашла общий язык с Джинни. И от этого становилось ещё паршивее. Рон вёл себя с новой пассией по-другому. Слишком внимательный, слишком милый, слишком приторно-сладкий. Слишком не Рон. Он с горящими глазами рассказывал об её увлечении модой, словно знал об этом не меньше. Рон никогда с таким рвением не интересовался занятиями Гермионы.       Сомнения терзали, как напуганные раненые звери. Может, всё-таки нужно было попробовать наладить отношения? Она же рассталась с Роном, даже не объяснив, в чём дело. Может, стоило обсудить с ним все страхи и переживания, прежде чем бросать факел на облитый бензином мост? Да, стоило поговорить… Так, как это делают нормальные пары.       За всё время пребывания Гермионы в Норе её не отпускала острая боль под рёбрами. Ноющая и назойливая. На пару с горьким привкусом во рту.       Разговор в ванной только усилил гадкие симптомы. Гермиона всерьёз думала наслать на себя порчу.       — Как ты? — вполголоса спросил Рон, когда они столкнулись в ванной.       — В порядке, — хрипло ответила Гермиона.       — Тебе стоит беречь себя. Ты же Гермиона Грейнджер — человек, который считает, что болезни для слабаков. Как тебя угораздило простудиться?       — Видимо… я теперь слабак.       — О, ну в это я точно не поверю, — Рон добродушно потрепал её за плечо.       Какого чёрта он такой хороший и приятный? Почему не ненавидит её? Так было бы намного проще.       — Как ты? — Гермиона подошла ближе.       — Хорошо… — он замялся. — Я скучал по тебе.       Гермиона улыбнулась. Глаза щипало.       — Я тоже…       — Мне ужасно не хватает тебя.       Светлые ресницы скрывали смущение. От Рона пахло пряниками и сливочным пивом. Гермиона знала расположение всех его веснушек. Гадкое чувство шарахнуло под дых. Что же она наделала?! Упустила лучшего парня! Она могла бы быть с ним счастлива! Но приняла ужасное опрометчивое решение.       — Рон, о боже… Мне тоже тебя ужасно не хватает! — голос дрожал.       Они синхронно шагнули в объятия друг друга. Гермиона прижалась к его плечу. Рон коснулся губами её волос.       — Рон, я много думала. Я такая дура! Я всё испортила, — раскаиваясь, тараторила Гермиона.       — Нет, Гермиона, это я был слепым идиотом… Прости меня.       Они чуть отодвинулись, и теперь их лица были друг напротив друга.       — И ты меня прости. Может, нам стоит…       Гермиона собралась с силами, чтобы сказать то, что давно зудело под рёбрами. Она хотела повернуть всё вспять. Исправить ошибку.       Рот пересох от волнения. Гермиона облизнула губы и заглянула в его добрые глаза.       — Я тоже думал над этим, — протянул Рон и крепче прижал её к себе. — Я не могу потерять тебя, Гермиона. Я очень хочу, чтобы всё было как прежде.       В груди вспыхнул фейерверк. Вот оно спасение!       Рон продолжил:       — Я очень хочу снова стать друзьями.       Фейерверк превратился в тысячи ножей и разорвал чёртово небо на тряпки.       — Рона-а-а-льд! — послышался звонкий голос Вэнди. — Я поспорила с Джорджем, что съем целую шоколадку за сто шагов. Он говорит, это невозможно.       — Готовь галлеоны, Вэнди. Никому раньше не удавалось это сделать! — вопил вдалеке Джордж.       — Ты просто не имел дела со мной, Джорджи! — веселилась авантюристка.       Рон расхохотался и крикнул в проход:       — Вэнди, что же ты делаешь? Я предупреждал тебя никогда не спорить с Джорджем Уизли!       Обернулся к Гермионе и спросил:       — Ну, что скажешь? — улыбнулся.       — Да… — Грейнджер снова стала дышать. — Да-да, конечно! Конечно, Рон. Конечно, давай снова будем друзьями.       Остаток вечера Гермиона помнила смутно. Ей хотелось зайти в исчезательный шкаф и пропасть на какое-то время. Казалось, все собрались за столом, чтобы отпраздновать её вселенскую неловкость. Какое там Рождество, когда ты концентрат из нелепости.       Гермиона пнула огромную льдину на тротуаре и тут же поморщилась от боли.       «Господи, Грейнджер, что ты делаешь? Куда ты идёшь?!»       Она остановилась. Ещё не поздно развернуться.       Гермиона достала из кармана листок бумаги. Весь в заломах, края потрёпаны. Истерзанный от волнения. Она в сотый раз прочитала пару строк, написанных резким почерком. Вслед за патронусом Тео прислал письмо с лондонским адресом. Ни слова больше.       — Я решила, что всё-таки поеду к нему… — сказала Гермиона утром следующего дня.       — Ты с ума сошла? — возмутилась Джинни. — После всего, что он натворил? После вёдер слёз и жарких обещаний никогда больше его не видеть? К тому же сегодня Рождество!       Джинни была бесконечно права. Здравый рассудок Гермионы был на её стороне, но проклятое необъяснимое чувство внутри толкало вперёд.       — Я должна всё прояснить.       Она снова зашагала вперёд. Вьюга безжалостно хлестала Гермиону по щекам. Седая зима осуждала её решение. Ворчливая старуха. Казалось, все прохожие презрительно косились на Гермиону. Кто эти отчаявшиеся люди, что снуют по пустынным улицам города в Рождество? Они прятали лица в капюшоны и сторонились друг друга. Это заговор.       Гермиона крепче сжала письмо заледеневшими пальцами и ускорила шаг. Взглянула на заснеженную табличку с названием улицы. Уже близко.        Она дала себе последний шанс понять Теодора. Хорошо бы ему заготовить убедительное объяснение, а лучше — извинение.       Злость и патологическая любознательность заставляли передвигать ноги, но было ещё одно чувство. Стыдное и неугодное… В груди кольнуло. Гермиона остановилась, попыталась глубже вдохнуть. В лёгкие ворвался ледяной ветер, и она закашлялась.       Когда всё началось? Когда всё пошло не так?       Вечером, после первого поцелуя, Тео провёл её к лестницам. На прощание поцеловал руку, поймав удивлённые взгляды нескольких студентов и её самой.       — Спасибо за находку, — двусмысленно попрощался Нотт.       Нежный. Галантный. Коварный.       Гермиону переполняли чувства. Тёплая надежда и острая вина не давали уснуть. Именно в тот вечер она приняла решение расстаться с Роном. Чтобы… быть с Тео.       А потом его безразличное «Зачем?» и жестокое «Вы были отличной парой». Ножи. Ножи в хрупкое сердце.       Вечер перед рождественской тусовкой окончательно убедил Гермиону в помешательстве. Тео не хотел с ней разговаривать, игнорировал, бросил в коридоре. А потом снова появился. Довольный и радостный. Странный. Поцеловал, пообещал дождаться… и исчез. Оставил одну. Бросил. Гермионе следовало бы проклясть его и навсегда забыть.       Но она поднималась по ступенькам, ведущим по адресу, написанному резким почерком. Пыльные перила закручивались серпантином наверх. Шаги отмеряли секунды до встречи.       Гермиона стряхнула с шапки снег. Она сочувственно посмотрела на снежинки, которые таяли на ладони. Живот скрутило волнением. Теперь снег ассоциировался только с одним человеком. Возможно, ей стоит переехать в тропическую страну, чтобы больше никогда не видеть снег. И не думать о… Малфое.       Малфой. Ко всему сумасшествию, словно вишенка на торте, подавался Малфой. И событие, которое мозг не мог интерпретировать, как «реально произошедшее». Гермиона и правда поцеловала его в тот момент, когда он буквально готов был разорвать её надвое? Что вообще произошло?       — Ты уверена, что это был именно Дра-ко Мал-фой? — в четвёртый раз спросила Джинни.       — Я уже ни в чём не уверена…       — Может, кто-то игрался с оборотным зельем? — подруга вбросила очередную теорию, чтобы найти хоть какое-нибудь объяснение. — К тому же… падение звучит очень неправдоподобно. Малфой ни разу не падал с метлы.       Гермиона точно знала, что это был он. Ощущала на клеточном уровне. Это абсолютно не поддавалось логике, но если она так точно чувствовала, что это был Драко, какого чёрта она его поцеловала?       А может потому и поддалась импульсу, что знала, кто перед ней?       Адреналин запускает истинные реакции. Мы можем сколько угодно говорить, что, попав в стрессовую ситуацию, храбро сразились бы со злом, но на деле визжали бы, как трусливая собачонка.       Только у Гермионы всё наоборот. Последние пару месяцев у неё вся жизнь наоборот. Может, в силу вступило проклятие: думать одно, а делать противоположное?       Ей казалось, что она сходит с ума. Не в абстрактном, а в самом прямом смысле. Она всерьёз задумалась сходить к мадам Помфри за каким-нибудь вразумляющим зельем, которое вправило бы мозги. Иначе прямая ей дорога в психиатрическое отделение больницы Святого Мунго.       Но как бы Гермионе ни хотелось отрицать произошедшее, она всё ещё чувствовала осколки ледника в груди. Что это было? По ощущениям льдины и обжигающий холод походили на магический импульс. Но не тот, который обычно зарождался у волшебника в области солнечного сплетения и выходил через руки. Нет. Гермиона ощутила, как лавина обрушилась ей в душу, проникая через… поцелуй.       Почему Малфой поцеловал её в ответ? Он что… хотел этого? Или издевался? Или тоже сошёл с ума? Может, он перепутал её с кем-то? Или захотел попробовать экзотику на вкус?       Почему помешательство казалось ей взаимным? Почему синяки от его пальцев до сих пор не сошли?       Почему он не наслал на неё Обливиэйт?       Почему в её жизни так много вопросов?       Гермиона остановилась на лестничной площадке, закрыла глаза и прошептала:       — Почему?       Только она занесла кулак, чтобы постучать, как дверь распахнулась.       — Спасибо, что приехала!       Тео расплылся в самой радостной улыбке. Он переступил через порог и протянул ей руку. Она неловко подала ему кисть, и Нотт с силой затащил её в квартиру.       Они неуклюже обнялись.       — Привет, — буркнула Гермиона в грудь слизеринца.       — Что она здесь делает? — спросил стальной голос за спиной Тео.       Хоть бы ей послышалось. Хоть бы ей послышалось. Но Гермиона точно узнала владельца баритона.       — Малфой?       Глаза ещё не привыкли к темноте, поэтому фигуру в глубине коридора было не разглядеть. Паника. Образ прояснялся, и сомнения таяли. Это точно он.       Тео отпрянул и шутливо провозгласил:       — Знакомьтесь! Гермиона — Драко, Драко — Гермиона.       — Очень смешно! — возмутилась Грейнджер. — Что происходит, Теодор? — её громкий голос и уверенная стойка контрастировали с хрупкой фигуркой. И с внутренним ужасом.       Тео знал?! Малфой ему рассказал?       Драко безжалостно пронзил гостью ледяным взглядом. Гермиона уставилась в ответ. Пальцы рук онемели. В животе множилось битое стекло.       Малфой в два шага сократил расстояние. Гермиона инстинктивно дёрнулась назад, но он схватил Тео за локоть и поволок за угол. Грейнджер успела заметить тёмные круги под глазами и бинты на левой руке. Драко впечатал интригана в стену и злобно прошипел:       — Какого чёрта, Нотт?!       Тео в ответ лишь самодовольно усмехнулся.       — Что за шутки, Тео? Я думал, ты послал патронус Забини!       Малфой сильнее вдавил негодяя в стену. Из его лёгких вырвался болезненный вздох.       — Я сожалею, что ты соскучился по Забини… — Тео обхватил каменное предплечье Драко и ослабил натиск, — но она мне сейчас нужнее, чем наш любимый итальянский пьяница.       — Пиздец. Ты совсем больной?       — А чего ты так завёлся? Хочешь мне что-то рассказать? — Тео с подозрением изогнул бровь. — Грейнджер поможет мне в одном деле. Тебе не обязательно участвовать, — ритмично прошептал он. — Хотя, если хочешь…       Малфой яростно дёрнулся и ушел. Чёрная пасть коридора проглотила его без следа. Скрипнула дверь… и с грохотом захлопнулась.       «Она и тебе поможет, если перестанешь упрямиться, как баран», — подумал про себя Нотт.       — Заходи! Заходи!       Тео вернулся к Гермионе и помог снять верхнюю одежду. Комочки снега растеклись лужицами на затёртом деревянном паркете.       — Не обращай внимания на моего злобного питомца. Его мало чесали за ушком, — Тео был доволен своей шуткой. — Тебе наверняка интересно, зачем я тебя позвал?       — О, да… — Гермиона укоризненно прищурилась.       Она последовала за Тео по тёмному узкому коридору с высоким потолком. По дороге им встретились две двери, выкрашенных тёмно-синей краской. Цвет напоминал глаза Теодора, но оттенок был потускневший от безжалостного влияния времени. В конце коридор разветвлялся: справа крохотная кухня, слева ванная.       В углу кухни стоял небольшой круглый столик и два разных стула. Один деревянный с бархатным сиденьем, второй на тонких металлических ножках. Грязные чашки и полупустые бокалы прятались по углам. Штук пятнадцать, не меньше. Пепельница приютила стайку окурков. Шторы плотно задёрнуты. Красноватый свет винтажной люстры поливал глазурью ветхие посудные шкафчики.       Гермиона присела на резной стул и прилепила взгляд на колени. Неловкость не позволяла ей смотреть на Тео прямо. Она не знала как себя вести. Какие у Тео намерения? В каком они статусе? Что Тео знал о ней и Малфое? Говорили ли слизеринцы между собой? О господи, а что, если и правда говорили? Делились впечатлениями от поцелуев? Обсуждали технику?       Как Гермиона вообще докатилась до того, чтобы крутить интрижки сразу с двумя? Да ещё и слизеринцами!       Она злилась. На себя. На Тео и его игры. На Драко. На весь чёртов мир!       Тео ласково поддел кончик носа Гермионы. Она дёрнулась, но взгляд не подняла. Нотт протянул кружку чая.       — Почему он здесь? — прошипела Грейнджер, делая глоток.       — Потому что он мой друг?       Гермиона раздражённо выдохнула и закашлялась. Она видела только носки чёрных оксфордских туфель Тео. Его тень что-то буркнула и хохотнула. Слизеринец присел и поднырнул к её лицу. Он выглядел расслабленным и весёлым, смотрел прямо на неё и медленно дышал. Теперь глаза некуда было спрятать. Чёрт.       — Хорошо… — разряд смелости. — Тогда почему я здесь?       Тео приподнял её лицо за подбородок.       Тепло его кожи… Лёгкий спазм внутри.       — Потому что ты ужасно любопытна. А ещё ты гриффиндорка. Сначала делаешь, потом думаешь.       Гермиона нахмурилась, выражая возмущение, но Тео был прав. Как же это раздражало.       — И всё же? — она по-Грейнджеровски дёрнула подбородком и выскользнула из его пальцев.       — Я нашел ключ, — не скрывая ликования, объявил Тео, — к дневнику Темпуса! Я знаю, как разгадать шифр.       — Да ладно! — Гермиона искренне обрадовалась, растеряв по дороге всю свою злость.       — Да. Какой же я умный. Жуть, — он обхватил руками её колени.       Гермиону раздражал Теодор. Но тело, явно живущее не в ладах с головой, жадно подалось навстречу его рукам. Она глубоко вдохнула в попытке справиться с беспределом, но вместо облегчения почувствовала запах горького апельсина. Чёрт. Чёрт!       — Я надеялся… ты сможешь помочь мне в расшифровке…       Он потянулся одной рукой к её волосам и поддел пальцем локон. Хитро улыбнулся. Добрые морщинки вокруг глаз смягчили эмоцию.       — Но ты же всё разгадал.       — Нет, я только нашёл ключ. А теперь нужно перевести весь зашифрованный текст на наш язык.       Гермиона скептически изогнула бровь и отставила чай. Чёрта с два! Она не станет бежать ему на помощь по первому требованию. Не после его гадкого поведения!       — Не думаю, что у меня есть основания соглашаться.       — Ты самая смышлёная особа, которую я когда-либо встречал…       Тео вычерчивал плавный круг на внутренней стороне бедра. Жар чувствовался сквозь ткань джинсов. Лёгкая дрожь питала его самолюбие.       — Я буду в полнейшем восторге, если ты поделишься со мной своим интеллектом.       Она скрестила руки на груди и отрицательно помотала головой. Не сдавалась.       — Я прошу тебя. Гермиона, — промурлыкал гипнотизёр, пробивая стену неприступности синими, коварными глазами.       — Нет, Теодор.       — Но почему нет? Разве тебе самой не интересно? Неизвестный зашифрованный язык… Тайна изобретателя времени… Запрещённая министерством…       Она кремень.       — Ты же любишь тайны. И запреты… — подмигнул Тео. — Соглашайся.       Теодор нагнулся и умоляюще потёрся щекой о коленку. Выгнул шею. Из-под воротника водолазки показались родинки. Одна… Две… Три… Кудри скрывали его лицо. Гермиона крепко сомкнула ноги и вжалась в стул. Резные деревянные завитки больно давили в спину.       — Я сделаю всё, что ты захочешь… — шептал Теодор, прикасаясь губами к коленке, а рукой поднимался по бедру выше. — Гермиона Грейнджер, помоги мне.       — Ладно, стоп! — она упёрлась ладошками в его голову. — Думаю, я смогу уделить пару часов переводу. Но только потому, что мне интересно узнать, какой был шифр.       «О да, как правдоподобно», — подумали оба.       Возможность провести вместе ещё несколько часов обжигала волнением.       — Хорошая девочка… — протянул Тео и сильнее сжал её бедро, а затем отпустил.       Гермиона оторвала от него взгляд и откинула голову назад. Дышать. Нужно не забывать дышать. Она прищурила глаза и поймала ресницами десятки бликов красной лампы.       — Тео…       — М-м-м?       — Что это за место?       — Моя квартира.       Гермиона удивлённо посмотрела на всё ещё сидящего у её ног Теодора. Он положил голову на колени. Разве Теодор Нотт не должен жить в дорогущем особняке с миллионами комнат и прислугой?       — Почему в маггловском районе?       — Здесь я никому не интересен.       Тео купил квартиру в тихом маггловском районе Лондона сразу после окончания войны. Он покинул Нотт-мэнор без сожаления, потому что давно не считал его своим домом. Тео получил в наследство слишком помпезный очаг болезненных воспоминаний. Он забрал оттуда только самые необходимые вещи. Книги отправил в Хогвартскую библиотеку. Обслугу дома распустил, дав тройное выходное пособие. Особняк продать не удалось. Плохая репутация. Да и чёрт с ним. Пусть гниёт.       — Что за дыра? — пренебрежительно кинул Малфой, когда впервые попал в новую квартиру друга.       Драко не мог поверить, что Тео купил отжившее, простецкое жилье, которое по размеру было меньше его прежней спальни.       — Полная противоположность того, к чему я привык, — объяснил Тео и с любовью провёл рукой по чешуйкам облупившейся краски на синей двери. — Именно поэтому я обожаю это место.       Гермиона задумалась и неосознанно коснулась щеки Тео. Родинки были чуть выпуклыми и более нежными, чем остальная кожа. Она смогла бы различить их в темноте. Тео прикрыл глаза и затаился.       Кто такой Теодор Нотт? Почему в нём собраны все противоречия мира? Почему, когда Гермиона шла по заледенелой брусчатке серого города, она была уверена, что пошлёт негодяя куда подальше, но стоило ему посмотреть на неё, улыбнуться, дотронуться… как вся злость таяла, словно снежинки в тепле его рук. Как ей оставаться верной себе, когда настроение бесконтрольно полярно менялось?       Гермиона легко водила пальцами по скуле Тео. Она согласилась провести с ним вечер не потому, что он уговорил её, а потому что сама этого хотела. Желание было стыдным, но ужасно настоящим. Она не хотела уходить. Она хотела побыть с ним.       Но стоп. Они же не вдвоём…       — Что у Драко с рукой? — тихо спросила Гермиона.       — Ты же ничего не знаешь… — тягостно протянул Тео.       Он поднял голову и сказал:       — Нарцисса умерла.       Гермиона беззвучно охнула.       — Да… Мы похоронили её в канун рождества. А когда вернулись в мэнор, у Драко случился… срыв. Он сдерживался слишком долго. Это должно было рано или поздно произойти. Ты заметила бинты. Драко… вырвал метку. Чёрную метку Волан-де-Морта. В буквальном смысле. Камнем. До кости. Я никогда не видел его таким… Мне казалось, он уничтожит всё. И себя.       Тео рвано выдохнул, вспоминая, как прижимал кричащего друга, как по рукам текла кровь, как пальцы обжигал мороз, а сверху полыхало пламя. Он взглянул на Гермиону и улыбнулся про себя, подумав, что Драко, мягко говоря, не оценил бы его уровень открытости.       Гермиону переполняло сожаление. Она сочувствовала Малфою. Никто не заслуживал потери близких.       Тео проникся её эмоциями. Он плавно вернул голову на её колени. Гермиона запустила пальцы в тёмные кудри, спутанные и тёплые. Почему она вообще злилась на него? Нет никаких убедительных причин…       — Как хорошо, что ты был рядом…       — Да, наверное…       Тео полоснула тревога. Он находился рядом с Драко, но никогда не был так далёк. Новые чувства вырывали пропасть между друзьями.       — В общем, я забрал его оттуда. Чтобы сменить обстановку, отвлечься. Ему не помешает и твоя поддержка тоже…       Гермиона замерла. По телу пронеслась нервная дрожь.       — Едва ли ему нужна моя поддержка.       — Ты даже не представляешь, насколько сильно заблуждаешься… — еле слышно пробормотал Тео.       Он шумно выдохнул и замолчал. Горячее дыхание пронеслось по ноге Гермионы.       Что он знает?!       — Я хотела спросить у тебя о том вечере…       — М? Каком?       — Перед рождественской вечеринкой, — она сглотнула неловкость. — Почему ты тогда всё же вернулся из библиотеки? Что заставило твоё настроение так резко поменяться?       Тео поднял задумчивый взгляд. Он вспоминал.       — Вернулся? Я весь вечер провёл в библиотеке, а когда Забини потащил меня на вечеринку, я встретил Малфоя. Он рассказал про мать, и мы сразу поехали к нему…       — Ну зачем ты опять это делаешь? — злость возвращалась к Гермионе с новой силой.       — Что?       — Лжёшь! Ты мне солгал про Хагрида тогда! И сейчас врёшь!       Тео вопросительно поднял брови. Гермиона сделала глубокий вдох и сжала кулаки:       — Я совершенно не понимаю, как реагировать на твои перепады настроения, — продолжила она с надрывом. — Если это такая затянувшаяся шутка… Прости, я не понимаю её. Какое из двух лиц настоящее? Как можно быть одновременно таким приятным и холодным?! Объясни мне, кто ты такой, Тео!       — Ты себя накручиваешь, — он мягко улыбнулся и накрыл рукой её ладонь.       — Тео, мне очень сложно…       — Хоть я не понимаю половины твоих слов… Ничего сверхужасного не произошло.       — Да? То есть, по-твоему, абсолютно нормально бросить девушку ночью одну посреди леса в снежную бурю? Куда ты тогда пропал? Очередное озарение? — Гермиона почти кричала.       Тео недоумевающе глядел на собеседницу:       — Грейнджер, я смотрю, ты неплохо отпраздновала Рождество. Уизли что-то тебе наливали? — иронично произнес он. Получилось ядовито.       Гермиона вырвала свою руку и пуще прежнего нахмурилась. Осколки в животе напомнили о себе. К горлу подбирался ком.       — Прекрати сейчас же. Я не собираюсь это терпеть.       Он угрожающе прищурился. Правый уголок губ поднялся. Теодор был пропитан коварством.       — Я не стану идти у тебя на поводу! — убеждала саму себя Грейнджер.       Тео осторожно потянулся к ней и прошептал:       — Но ты же всё-таки приехала…       Гермиона дёрнулась. Зрачки расширились от возмущения. Он что, издевался над ней?!       — Тео, можно я спрошу прямо? — нервы Гермионы были на пределе.       — Конечно.       — Что между нами? Точнее не так… Кто я для тебя? Как ты классифицируешь наши отношения?       Тео на секунду отвёл взгляд. Задумался. Потом снова пронзительно посмотрел и по слогам произнёс:       — Удача.       — Что удача?       — Удача — мой ответ на все три вопроса, — он провёл пальцами по её бедру, но Гермиона сбросила его руку.       — Я ничего не понимаю! — она отчаялась. — Мне сложно. Тео, ты мне… нравишься, — внутри прогремел взрыв. — Порой мне даже кажется, что это взаимно… Но иногда… — она сглотнула ком горечи. Только не плакать. Только не плакать. — Если это какая-то очередная игра, пожалуйста, давай остановимся прямо сейчас.       Он приподнялся, и их лица оказались на одном уровне. Тео провёл большим пальцем по её разгоряченной неловкостью щеке.       — Ты слишком серьёзная сегодня. Тебе нужно расслабиться… — вкрадчиво промурлыкал Нотт и потянулся к её губам.       — Нет! — она увернулась, мотнув головой. — Ты либо поговоришь со мной нормально, либо я сейчас же уйду.       Губы Тео сжались в тонкую полоску. Он медленно опустил руку и ужасно безразличным тоном произнёс:       — Твой выбор.       — Ты серьёзно? — горы битого стекла дотянулись до сердца. — Нет, ты серьёзно?       — Вполне.       Острый осколок проткнул сердечную мышцу. Судорожная боль охватила грудную клетку. Так чувствуется сердечный приступ?       — Да пошёл ты к чёрту!       Гермиона вскочила со стула, задев чашку. Та с грохотом разбилась. Остатки чая забрызгали Тео.       Он медленно поднялся.       — Я не твоя игрушка! Со мной так нельзя!       — Ну тише-тише, — он попытался её обнять.       — Нет! — она ударила его по рукам. — Ты ведёшь себя как избалованный мальчишка. Привык, что всё по первому же требованию у твоих ног? Знаешь, а в жизни не всегда так, как ты хочешь!       Тео нервно дёрнулся и сомкнул челюсти.       — О, поверь, в моей жизни было много поводов узнать об этом. — Он потёр двумя пальцами уголки глаз у переносицы и добавил: — Грейнджер, я не могу сказать тебе то, чего ты ожидаешь… ты себе придумала…       — Тогда давай закончим всё прямо сейчас… — она замотала головой. Подбородок дрожал. Только не плакать! — Я не хочу быть просто очередной… Это всё, — она показала на них двоих, — изначально было плохой идеей! Меня предупреждали о том, какой ты.       — О-о-о, моя слава опережает меня… — он довольно хмыкнул и был издевательски спокоен.       Гермиона округлила глаза. Все тайные страхи оказались явью. Внутренности раздирали осколки её нормальной жизни. Что она наделала?! Разрушила отношения с прекрасным парнем ради того, чтобы ей безжалостно изрезали сердце?       Так вот какая она — карма?       — Зачем ты так со мной? — Гермиона всхлипнула. Горячие слёзы сверкнули в зареве красной лампы. — Зачем, Тео?       — Грейнджер… — от вида её слез у Тео замерло дыхание, но он не поменялся в лице.       — Что я тебе сделала? За что ты меня наказываешь? — капли сорвались с подбородка.       — Не драматизируй.       Он был так холоден и спокоен. Надменный и бесчувственный. Как и его друг.       — Иди к чёрту! — она толкнула его в плечо и выбежала из кухни.       Задыхаясь в собственных рыданиях, Гермиона бежала по тёмному коридору. В ушах гудело. Сердце неистово колотилось. Слёзы лились бесконтрольно. Ничего не было видно, словно она бежала под водой.       Послышался скрип. Гермиона врезалась во что-то твёрдое. Вскрикнула. Отшатнулась. Чуть не упала, но кто-то успел её поймать. Темнота и слёзы не давали разглядеть. Истерика выливалась за край.       Малфой неуверенно прижал Грейнджер к груди. Она не сразу поняла, кто обвил её крепкими руками, но, уткнувшись в рубашку, почувствовала знакомый древесный аромат. Гермиона в ужасе дёрнулась, но он не отпустил её, только сильнее прижал к себе. Она не понимала, что происходит. Снова попыталась вырваться, колотила руками. Тщетно. Малфой железно сомкнул пальцы за её спиной.       Не в силах больше контролировать свою жизнь, она поддалась отчаянию. Обмякла, прижалась к Драко. Новая волна слёз утопила под собой. Гермиона тонула, как маленький камушек, опускающийся на дно. Она рыдала на груди Драко, разливая страхи пятнами горячих слёз. Он дышал глубоко и тревожно. Гермиону трясло. Всхлипы усиливались.       Из кухни вышел Теодор. Тень скрывала его фигуру. Зловещий красный свет подчёркивал резкие черты лица.       Тео сделал шаг навстречу, но Драко предупредительно сверкнул глазами. Нотт замер. Безмолвный диалог заполнил темноту. Рваное дыхание Гермионы аккомпанировало. Тео с чем-то согласился во взгляде Малфоя, смиренно отошёл к стене и прикрыл глаза. Он не знал, что делать. Заламывал пальцы, сдерживая магию.       Драко разжал оковы и аккуратно повёл Гермиону в комнату.

***

      Драко распахнул балкон и, смахнув снег, бережно опустил Гермиону на порог. Она скрывала заплаканные глаза под ладонями. Метель и вьюга бушевали, разъярённо закручивая стаи снежинок. Холодный воздух остужал пылающие щёки.       Драко сел рядом. Он глубоко вдохнул и притянул Гермиону к себе. Она больше не сопротивлялась. Всё ещё плакала, но тихо, беспомощно. Гермиона коснулась рукой его груди — рубашка напрочь промокла и стала холодной от ветра.       Свирепая зима рычала и выла, прогоняя всё живое, оставляя улицы пустынными.       Гермиона чувствовала себя ужасно одинокой. Все близкие люди стали невыносимо далёкими. Тот, кого она считала… (а кем она его считала?), оказался двуличным и чёрствым. Гермиона так сильно обманулась в своих ожиданиях… Ей хотелось стать одной из тысячи снежинок, чтобы вьюга подхватила её и расшибла об кованые перила старого балкона. Вдребезги. И без следа.       Жизнь просто насмехалась над ней. И всё, что ей остается, это реветь на плече у врага. Он оказался отзывчивее всех. Какая ирония. Браво, Гриффиндор!       Драко чувствовал себя противоречиво. Тревожно и одновременно спокойно. Последний раз он видел Гермиону брошенной в снегу. Испуганной и растерянной. Её губы горели от его жадных укусов, а глаза блестели от ужаса. И вот теперь она плакала на его груди. Доверяла ему свою боль.       Доверяла ему…       Словно он мог ей помочь. Глупая, глупая девчонка.       Гермиона прильнула щекой к каменной груди и едва заметно сжала пальцами рубашку. «Что Грейнджер творит? Почему она здесь?» Мысли кружили в голове без устали.       Гермиона пыталась рационализировать свои поступки. Объяснить себе самой, почему ей не хотелось бежать, а хотелось остановить время. Чтобы этот странный, необъяснимо прекрасный момент длился чуть дольше, чем вечность.       Рёбра Драко ритмично вздымались. Это успокаивало. Размеренное сердцебиение и плавные выдохи словно убаюкивали. Кто бы мог подумать, что в объятиях Драко Малфоя может быть так спокойно.       «Ты меняешься…» — шепнули воспоминания голосом Тео, — «она это видит…». Драко прижался подбородком к макушке Гермионы. Она ему верит…       Он непроизвольно сжал челюсти.       Драко не злодей. Но и не герой. Он кое-что похуже. Чёртова квинтэссенция неопределённости. Человек, отрекшийся от своего прошлого и не видящий будущего…       Но так не может продолжаться вечно. Что-то надломилось. Там, в кабинете у Люциуса. Он изменился. Теперь Драко сам в ответе за свою жизнь. Пустота внутри требовала заполнить её.       Пора принимать решения. Нести ответственность. Действовать.       — Грейнджер, — медленно произнёс Драко.       Гермиона щекой почувствовала вибрацию его голоса.       — Прости меня.       Она перестала дышать. Ей послышалось? Может, это была вьюга?       Драко замер. Кажется, даже снег перестал идти. Возможно, произнести это вслух было ужасной идеей. Совсем невовремя. Но ему нужно было это сказать. И будь что будет.       Гермиона осторожно подняла покрасневший взгляд:       — За что?       Он смотрел ей прямо в глаза. Лицо исказила боль и раскаяние. А ещё был страх.       И решительность.       — Прости, что я не смог ничего сделать… тогда в мэноре, когда Беллатриса…       Гермиона наконец вдохнула, сделав это слишком громко. Шрам на предплечье кольнул болью воспоминания. Неужели сам Драко Малфой изрёк слово «прости»? Все мысли и переживания о Теодоре вытеснились. Будто ничего не существовало до нынешнего момента.       — Но ты не виноват. У тебя не было выбора. Я не осуждаю… Ты и так, можно сказать, спас нас, не выдав.       — Да ни черта я не сделал! — Драко зажмурился. — Был у меня выбор. Всегда был. Просто я был трусом…       Драко открыл глаза и медленно выдохнул. Он признал свою слабость.       Признал свою слабость перед ней.       Гермиона всё ещё касалась его одной рукой. Они смотрели друг на друга. В полной тишине.       — Драко, всё в порядке. Я не держу зла.       Он сжал её крепче. Гермиона впервые назвала его по имени…       Многовековой ледник пронзили зигзаги трещин.       — Как ты можешь после всего, что я сделал, так спокойно… просто не держать зла? — спросил Драко недоверчиво.       — Я устала враждовать. Я так устала… Сыта по горло, — Гермиона отвела взгляд, решаясь произнести следующую фразу вслух. — И мне хочется верить, что ты искренне раскаиваешься. Что-то мне подсказывает… это не просто слова для тебя.       Драко ничего не ответил. Он отчаянно пытался разглядеть подвох в медовом взгляде.       — Я ценю то, что ты сказал мне это, — Гермиона едва заметно улыбнулась. — Возможно, я пожалею о том, что говорю. Но… мне верится, я всегда знала, какой ты на самом деле… Ты не тот, кем пытаешься казаться.       «Одна из немногих, кто видит твою чёртову светлую сторону…» — пролился в сознании голос Теодора.       — Ты невыносима, Грейнджер, — Драко покачал головой.       Гермиона вопросительно подняла брови.       — Я же все эти годы вёл себя, как последний кретин, — Малфой выдохнул облако пара вверх, собирался с силами. — Как? Скажи мне, Грейнджер, как можно было что-то разглядеть в том придурке?       — Не такой уж ты мастер маскировки… — иронично усмехнулась Гермиона.       По телу Драко, от места, где её ладонь соприкасалась с грудью, разрасталось тепло. Гермиона больше не плакала. Даже улыбалась. Ледник со скрежетом таял. Огромные глыбы льда срывались в обрыв.       — Я видела, как ты общаешься с близкими… И в Хогсмиде мне показалось, что я обнаружила твою… — она на секунду замялась, — приятную сторону.       — Следила за мной, Грейнджер? — Драко склонил голову на бок.       — А ты думаешь, мантия-невидимка Поттера пылится в шкафу?       Драко закатил глаза. Вся ситуация была на грани вымысла. Он и Грейнджер сидели на пороге распахнутого балкона. Он скрывал её от гневной метели в своих объятьях. Они не ругались. Не ссорились… А просто смотрели друг другу в глаза. Дышали в унисон. Разговаривали.       Так близко. Слишком близко.       Гермиона, улыбаясь, всхлипнула последний раз и вытерла заплаканные щёки тыльной стороной ладони. Её покрасневшие глаза отзывались укором в сердце Драко. И он не смог остановить порыв.       — Я больше не хочу причинять тебе боль… — его тихий голос унесла за собой вьюга.       Гермиона распахнула глаза. Она проследила за каждым словом на его губах. Он правда сказал это вслух? Каким бы нереалистичным не казалось происходящее, она чувствовала, что Драко говорил искренне. И это пугало…       Она не нашла, что ответить, только подняла руку к его щеке и выдохнула:       — Драко…       Он подался руке навстречу. Никто не касался его так, как она. Откуда в ней столько нежности… к нему? Что за безумие?       Ледник стремительно таял. Капли превращались в ручьи. Ручьи стекали в реку. Бурную реку, которая сбивала с ног всякого, кто в неё ступал. Беспощадно подхватывала течением. И уносила… в далёкое-далёкое море. Глубокое. Устрашающее. Синее. Море.       Драко обхватил своей рукой её запястье. Бинты царапнули тонкую кожу. Гермиона перевела взгляд на повязку. Драко мгновенно спрятал руку за спиной. Она чуть нагнулась и бережно потянула его за пальцы на себя. Он не смог противиться.       — Я знаю про Нарциссу, — Гермиона аккуратно прижала раненую руку к себе. — Я соболезную твоей утрате.       Драко закрыл глаза. Единственное соболезнование, которое звучало не наигранно. Которое он действительно хотел слышать. Драко верил ей. Хотел верить.       — Спасибо… — склонив голову, прошептал Драко.       Они сидели полуобнявшись в свете уличного фонаря. Вьюга заметала их снегом, как забытые на балконе вазоны с цветами, которые обнаружат погибшими следующей весной. Холода они не чувствовали. Драко тяжело дышал, выпуская облака пара. Гермиона вдыхала его облака и крепче прижимала к себе раненую руку. Нежно и бережно. Так, как он не заслуживал.       — Кхм-кхм, — послышалось в глубине комнаты.       Малфой дёрнулся. Почувствовал спиной. Чёртов Тео.       Гермиона машинально вскочила. Стряхнула снег. Провела ладонью по опухшим глазам и выпалила:       — Мне пора.       Она с сожалением взглянула на Драко. Переступила порог и стремительно направилась к выходу, стараясь не смотреть в синие глаза.       Тео схватил её за руку.       — Нет, постой, постой, — на его лице была странная эмоция.       — Отпусти меня.       — Если я сделаю это, буду жалеть потом вечность.       — Я не собираюсь с тобой больше разговаривать, — твёрдо заявила Гермиона, но всё же остановилась.       — И ты имеешь на это право. Ничего не говори, просто выслушай, — странной эмоцией оказалась тревога.       — Теодор… — прорычала Грейнджер.       — Если она не хочет быть здесь, дай ей уйти, — Малфой подошёл к ним.       Гермиона почувствовала себя защищённой. Малфой защищал её от Теодора, а не наоборот. Когда этот мир вывернулся наизнанку?       — Она хочет быть здесь, — Тео не смог сдержать коварной улыбки.       Гермионе так и хотелось влепить ему пощёчину.       — Какого чёрта ты решаешь за меня? — она попыталась выдернуть руку, но Тео, усилив хватку, притянул её ближе. Теперь Грейнджер не могла видеть Драко. — Отпусти меня немедленно! Ты не имеешь права манипулировать мной!       Звонкий голос Гермионы разбился о шёпот Теодора.       — Не уходи… — вкрадчиво произнёс Тео.       — Ты самый противоречивый человек, которого я встречала, — с горечью сказала Гермиона.       — Это комплимент?       Гермиона разочарованно вздохнула и дёрнула рукой.        — Прости меня, Грейнджер, я идиот.       — Согласен, — подтвердил стальной баритон позади.       — Пожалуйста…       От привычной лёгкости Тео не осталось и следа. Кажется, Гермиона никогда не видела его таким серьёзным рядом с ней.       Тео был напуган. Его страхи порождали друг друга. Он боялся тех чувств, что прорастали в сердце и обдавали внутренности огнём. Разрывали и обжигали. Он отстранялся в надежде охладиться. Чтобы избежать боль потери. Уберечь себя от повторяющегося цикла. Но стало слишком поздно. Боль потери оказалась сильнее страха сближения. Он всё испортил.        — Отпусти её.       Тео умоляюще взглянул на Малфоя. Снова обратился к Гермионе:       — Пожалуйста… Останься.       Она колебалась. Внутри Гермионы разразилась настоящая война. Сердце против разума. Эмоциональный порыв против рационального расчёта. Импульсивность против хладнокровия.       Драко увидел в глазах Тео неподдельный страх. Страх передался и ему. Но Драко привык обращать любой страх в ярость. Он смотрел, как Тео сделал шаг к Грейнджер. Как её кудрявая голова отстранилась. Но Гермиона не сопротивлялась. Под рёбрами кольнула острая боль. Всё тело сковало напряжение.       «Беги, глупышка, беги!»       — Я полный придурок и веду себя соответствующе.       Тео поднял её запястье к губам и прикрыл глаза. Когда он не смотрел на неё, уверенность в том, чтобы уйти, возрастала. Но Теодор снова поднял веки, и синие огни заставили забыть аргументы.       Тео приблизился. Гермиона попыталась вырваться. Где Драко? Почему он молчит? Тео прижал Гермиону к себе и шепнул на ухо:       — Я не хочу тебя терять. Дай мне второй шанс. Прошу тебя.       Проклятые мурашки побежали по спине от его заговорщического шёпота. Чёртовы предатели. Она чувствовала тепло грудью и леденящий холод спиной.       «Беги, Грейнджер, беги!» — звенело в голове Драко. Но он молчал. Малфой тоже хотел, чтобы она осталась.       Гермиона, капитулируя, выдохнула. Возможно, дать ещё один (но точно последний) шанс — это не самая плохая идея. Или она просто ищет предлог, чтобы остаться.       Тео отстранился и добил самоуважение Гермионы тёплой мягкой улыбкой.       — Послушайте, я всё придумал, — обратился Тео к двоим. Весёлый и немного раздражающий. — Гермиона, ты меня прощаешь и делаешь вид, что Малфой тебе не отвратителен. А ты, Драко, заключаешь временное перемирие с Гермионой.       Гермиона обернулась. Драко еле заметно кивнул. Так, чтобы не показаться сильно заинтересованным, но и не быть привычно отстранённым.       — У меня есть потрясающее вино! — продолжил Тео. — Мы его дружно выпьем в честь моего гениального плана. А?       — Воистину гениальный план, — Драко покачал головой.       Гермиона фыркнула.       — У вас есть вариант получше, как провести этот вечер? — Тео кивнул на свирепствующую метель.       Гермиона вновь с опаской взглянула на Драко. Тот в ответ пожал плечами.       — Ладно… — глядя в серые глаза, но отвечая Тео, протянула Грейнджер.       Она уже не понимала, ради кого оставалась. Полное сумасшествие. Её хвалёная рассудительность крошилась, как нелепая детская поделка из глины.       — Вот и решили! — воскликнул Тео, обхватил Гермиону за талию и повёл за собой.       Выходя из комнаты, она не отрывала тревожного взгляда от Драко.