***
Теодор лениво ступал к ним навстречу, разнося эхо мягких шагов по сырому и холодному туалету. Малфой смотрел в растерянное лицо Грейнджер. Ему хотелось её обнять и успокоить, но внутренняя тревога сковывала. — Привет, красавица, — Тео опёрся о стену рядом с Гермионой. — Что происходит? Почему я здесь? — Классика жанра, — он усмехнулся уголком рта. — Нам нужно поговорить. Малфой казался напряжённым. Он ненавидел выяснять отношения. Разговоры казались ему пустой тратой времени. Но в этой странной, запутанной ситуации не осталось другого выхода. Нужно было разобраться. — Но я опаздываю на урок! — решительно заявила отличница и сделала шаг в сторону двери. Тео преградил ей дорогу. — Подождёт твоя Макгонагалл, — непривычно серьёзным тоном произнёс он. — То, что было вчера… — Было большой ошибкой! — свела брови Грейнджер. Драко прошибла острая боль. — Должно остаться в тайне… — выпалил Малфой. Лучшая защита — наступление. — Если кто-то об этом узнает, клянусь, Грейнджер, я уничтожу тебя. — С какой стати я буду об этом рассказывать? — вздёрнула подбородок Гермиона. — Да что вы несёте? — повысил голос удивлённый Теодор и встал между ними. — Ошибка, тайна… Неужели мне одному вчера было так охуенно?! — он отрывисто переводил взгляд с Гермионы на Драко, но те лишь замерли, не решаясь ответить правду. Набрав воздух в лёгкие, Гермиона методично сообщила: — Это ненормально, Тео, — она перевела взгляд на руки, которые нервно теребила. — Это какое-то расстройство, отклонение. Так не должно быть. Это неправильно. Колючая проволока сжала внутренние органы Драко. Острые шипы вонзились в сердце, лёгкие, желудок. Драко отчётливо ощущал внутреннее кровотечение. — Да, блять, Грейнджер, это просто был секс втроём, — рыкнул Малфой. — Невелико событие! Обычный перепихон, — он небрежно пожал плечами. Время словно замедлилось. Драко смотрел как её лицо менялось, как зрачки расширились, поглощая чернотой медовую радужную оболочку. Секунда длилась вечно. Гермиона застыла от услышанного. Он правда так считал? Неужели она участвовала в этом? — Тогда какого чёрта, Малфой, ты делаешь из этого такую ужасную тайну? — апеллировал Нотт. Драко замялся, возможно, искал подходящий ответ, но его лицо удачно маскировало любые эмоции. «Тео, помоги мне, помоги!» Перед глазами мелькнуло воспоминание о её разбросанных кудрях, сверкающей в тёплом свете коже, родинках на груди, крошечных, как маленькие звёздочки. А ещё её искусанные губы, которые от переполняющих чувств шептали: «Драко…» — Не хочу ассоциироваться с грязнокровкой, — медленно, не глядя в сторону Гермионы, делая акцент на последнем слове, произнёс Малфой. Что же он делал? Что же он делал?! — Вчера, судя по тебе, ты был очень даже не против ассоциироваться с ней. Глаза Гермионы покраснели, и слёзы разочарования выступили в уголках. — Вы ужасны! — выкрикнула она. — Ты ужасен! — горячие капли скользнули по щекам. — Как можно быть таким двуличным? Таким высокомерным и… жестоким? Как?! — задыхалась Гермиона. Драко сжал челюсти. Чёртов предатель. Ему невыносимо было смотреть на её слёзы, но ещё ужаснее осознавать, что она считала вчерашнюю ночь ошибкой. Они больны. Это нужно закончить прямо сейчас. — Прекрати этот театр, — могильным, холодным тоном сказал Малфой. — Я хотел получить удовольствие — я его получил. Не нужно трепаться об этом со своими дружками, — он перевёл взгляд на Теодора. — Просто хочется попробовать все сорта вина, даже самое низкопробное… — Малфой, — сжав челюсти, прогремел Тео. Его глаза налились кровью. Ненависть пробиралась в сознание Драко, отравляла его и затуманивала мысли. — Что, Нотт, будешь… реветь из-за меня? Опять? — добавив гримасу глубочайшего отвращения, выплюнул он. Тео широко раскрыл глаза. Неужели Драко использовал это против него? — Какого х… — Перестань! Замолчи, замолчи! — кричала Гермиона, подходя ближе. Её руки дрожали, голос срывался, слёзы текли бурной рекой. Она больше не могла себя контролировать. — О-о-о, — Драко с презрением осмотрел её с ног до головы, будто впервые увидел, — грёбаная защитница снова в действии? Уёбков нет на горизонте, так ты переключилась на малыша Тео? — язвительная, злая улыбка разрезала лицо, а разорванные внутренние органы пульсировали болью. — При чём тут… да ты и мизинца их не стоишь! — Да? А мне казалось, я тебе нравлюсь… Вчера ты так лихо раздвинула передо мной ноги и просила: «ещё… ещё, Драко», — Малфой перекривлял её голос, закатил глаза и ядовито усмехнулся. — А ты оказалась опытной сучкой. Всё-таки выебал тебя «мальчик, который выжил»? — Остановись… — закрыв глаза, умоляла Гермиона. «Останови меня». Сердце Теодора пропустило удар. Кажется, весь воздух закончился в эту секунду. Чёртов Малфой опять всё испортит. Он сделает ей больно. — Я тебя предупреждаю, — сжав кулаки до треска, прорычал Тео. — Или нет… ты сосала шрамоголовому, пока Уизли драл тебя своим рыжим членом? Яд растекался по жилам. Драко казалось, что кто-то говорил за него, словно он под заклинанием Империус, словно у него раздвоение личности. — Что? — Гермиона в ужасе распахнула глаза. — Ты же знаешь, что… Ты не можешь так… — она задыхалась от слёз. — Ты отвратителен! Замолчи! Обогнув Нотта, Гермиона замахнулась, чтобы ударить Малфоя в грудь, но тот успел среагировать, резко дёрнул рукой и жёстко отбил нападение. Гермиона шумно ударилась о деревянную дверцу кабинки. Драко захотелось разорвать себя на части. «Останови меня, Тео». Теодор подскочил и со всего размаху врезал Малфою кулаком по лицу. Разбил нос. В этот же момент неизвестная ударная волна разошлась шумными вибрациями по комнате. Зеркала задрожали, а пол и потолок покрылись чёрными трещинами, произрастающими от места, где стоял Малфой. Удар был настолько сильным, что Драко, схватившись руками за лицо, упал на холодный кафель. Удар Теодора показался поцелуем ангела. Искуплением. Кровь хлынула, и пульсирующий разрыв перетянул на себя всю внутреннюю боль. Драко почувствовал, как гнев отпускал и к сердцу медленно пробиралась вина. Он смотрел, как Тео притянул Гермиону к груди, как утешал её, прижимал, гладил. Его синие глаза беспощадно пронзали Драко. Тео злился. И Драко его не осуждал. Малфой ненавидел себя за трусость, за то, что он снова сделал ей больно. За то, что припомнил Теодору слёзы. За то, что он был не в силах контролировать свой чёртов гнев. Ему хотелось разорвать себя на части, уничтожить, облегчить жизнь двоим. Тео взял Гермиону за подбородок и медленно поднял её заплаканное лицо. Нос, как и глаза, был красным, мокрые ресницы поблескивали в тусклом свете, а губы опухли. Взглянув в широкие от ужаса зрачки, Тео шёпотом сказал: — Он идиот. Всё хорошо. Я с тобой. Ему просто… страшно. Гермиона отвела взгляд, новая волна слёз покатилась градом по щекам: — Мне тоже страшно. — Я знаю… Я тебя не обижу, — переведя тёмно-голубые глаза на Малфоя и убедившись в чём-то, Тео добавил: — мы тебя не обидим. «Я больше не хочу причинять тебе боль…» — собственные слова пронзили Драко укором. Он сомкнул челюсти до скрипа, почувствовал едкий привкус крови. Крепко сжав растрёпанные кудри, Тео потянул её голову назад, открывая доступ к шее. Грейнджер вздохнула и, прикрыв глаза шёлковыми влажными ресницами, отдалась чувствам. Длинные тонкие пальцы плавно переместились на изящную шею, обтянутую белой трикотажной тканью. — Я знаю, что ты там прячешь, — выдохнул ей на ухо Теодор, касаясь своими тёмными короткими кудрями её лица. Драко увидел на шее Гермионы красные и синевато-пурпурные следы от вчерашних поцелуев и укусов. Почему она их не свела? Воспоминания растеклись тёплыми, слегка покалывающими волнами. Тео провёл языком по её нежной коже. Гермиона застонала. Драко перестал дышать. Открыв глаза, Гермиона склонила голову влево. Драко сидел на коленях перед ними. Он провёл рукой по лицу, вытирая кровь. От носа, по подбородку и шее растянулись алые потёки, которые заканчивали путь разводами на белоснежном вороте школьной рубашки. Взгляд был затуманенным и полным… боли. И боль эта не была связана с телесными увечьями. Гермиона поняла его. Тео целовал Гермиону. Она поддавалась, как безвольная марионетка. Коктейль из вины, отвращения и… возбуждения медленно растекался по венам Драко, заставляя болеть каждую клеточку. Скорость, с которой Тео менял эмоции всех троих, вызывала тошноту, как будто он слишком быстро вёз их по извилистым горным дорогам. От Драко же зависело, сорвутся они в пропасть или доедут до моря. В глазах темнело, он чаще моргал, чтобы только не терять их из виду. Желание прикоснуться усиливалось. Словно кто-то дёргал его за ниточки, Драко приблизился к Тео и Гермионе. Звуки поцелуя били громом по барабанным перепонкам. Драко словно опьянел. Всё плыло перед глазами. Вина отравляла. Желание кипело в венах. Он прикоснулся к её бёдрам, которые сжимал Теодор, и почувствовал, как она вздрогнула. — Что ты… — сбивчиво попыталась спросить Гермиона. Драко схватил её за талию окровавленными руками и… уткнулся лбом в живот. «Прости меня. Прости меня. Прости!» Он дрожал, его грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, а пальцы с силой впивались в её спину, обещая оставить на завтра синяки. Насторожённый Тео пристально смотрел на разворачивающуюся картину и нежно поглаживал плечо Гермионы. — Драко, — прошептала она и осторожно опустила руки на светлые волосы. Её голос, словно обезболивающие, пронёсся по телу, усмиряя внутренний пожар. Она вколола ему антидот. Драко будет жить. Малфой ослабил хватку. Только Гермиона называла его по имени так, что на секунду хотелось верить, будто это нормально — чувствовать тепло внутри. Она легко коснулась его лица и потянула на себя обеими руками. Склонив голову, Гермиона заглянула в серые, не предвещающие ничего хорошего глаза и нежно поцеловала Драко в губы, чувствуя железный привкус крови. Этот робкий жест стал спусковым крючком. Драко решительно привстал и навис над Гермионой, притянул её к себе, хватая за затылок, и утонул в бронзовых волнах. Второй рукой он крепко сжал округлые ягодицы. Драко растворился в жадном, грубом поцелуе. Задыхался. Погибал. Лицо Гермионы окрасили пятна его крови. Она отвечала ему на поцелуй, водила руками по спине, хваталась за плечи и волосы. Драко рычал. Он терял контроль. Ему хотелось больше. Он дёрнул её бёдра на себя. Случайным касанием Гермиона ощутила, насколько тесны ему стали брюки. Небрежно откинув край форменной юбки, Драко коснулся влажной ткани её тонкого белья. Электрический разряд пронёсся от кончиков пальцев прямо к паху. Гермиона привстала, подавая бёдра вперёд. Драко надавил сильнее и провёл несколько раз по возбуждённой точке. Она извивалась, сидя на нём, и эти движения разжигали вожделение. Гермиона поднесла руку ко рту, чтобы заглушить собственный голос, и заметила циферблат наручных часов. — М-м… Мне… — она глубже вздохнула. — Мне пора на урок. Но Драко продолжал ритмично водить рукой между ног. Никуда он её не отпустит. — Драко, пожалуйста, — протянула Гермиона, закатывая глаза от удовольствия, — мне правда нужно идти. Малфой почувствовал руку Тео на своём плече. Мгновенная волна нового возбуждения. И тут же осознание. Драко застыл. Нервно дёрнулся и скинул непрошеную пятерню. Замедлил движение и прошептал: — Скажи это ещё раз. — Мне пора идти? — Нет, — он усмехнулся ей в шею — не это. — Драко, пожалуйста, — еле слышно пролепетала Гермиона. От этого голоса Драко сдавил челюсти и прикусил её шею. Он тягостно выдохнул, усмиряя внутренний пожар. Оторвавшись, он встретился глазами с не менее возбуждённым Теодором. В животе кольнуло. Это было странно. Они втроём сидели на глянцевом плиточном полу угрюмого мужского туалета, украшенного разводами крови, тяжело дышали и попеременно смотрели друг на друга. — Иди, — низким голосом выстрелил Драко. Гермиона живо поднялась, подошла к зеркалам и принялась приводить себя в порядок. Драко снова посмотрел на друга, тот покачал головой. Тео всё ещё злился. Но он протянул руку, крепко сжал плечо Драко. Тот едва заметно вздрогнул, но затем, сопротивляясь самому себе, расслабился, уронил голову и прикрыл глаза. — Ну, и на чём мы сошлись? — плеснув в лицо воды, спросила Гермиона по-прежнему сидящих на полу слизеринцев. Тео оттолкнулся от пола и направился к Гермионе. — На том… — он протянул руку к её лицу и, глядя прямо в глаза, провёл большим пальцем по мокрой нижней губе, — что мы не можем этому противиться, — Тео облизнул палец и улыбнулся своей коронной, косой заговорщической улыбкой.***
Весь день пролетел за секунду. Смазанную, горькую на вкус секунду. Мыслительный водоворот погрузил Драко в состояние анабиоза. Он стал рассеянным и молчаливым. Каменная маска сковала лицо. Он избегал взглядов Теодора и не позволял себе смотреть на Грейнджер. Драко грубо послал Паркинсон, когда та пыталась выяснить, в чём проблема. Пропустил обед. Навязчивые мысли мучили его до тех пор, пока Драко не взлетел. Мороз и скорость отрезвляли. Драко крепко сжимал рукоять метлы и набирал высоту. Ветер хлестал по лицу и шумел в ушах. Драко поднялся над снежными облаками и встретил луну. На такой высоте было необычайно тихо. Драко замедлил движения и повис в воздухе. Что же, чёрт возьми, он делал со своей жизнью? Почему всё стало так сложно? Драко прикрыл глаза, и образы целующейся парочки вспыхнули ядовитыми красками. Полярные желания истязали сердце. С этим невозможно жить. Это невыносимо. С этим нужно покончить. Драко зажмурился ещё сильнее и наклонил метлу вниз. Он падал на землю. Набирал скорость. Тео провел языком по её тонкой шее. Ветер свистел громче. Драко прорвал облака. Гермиона приоткрыла губы и звучно выдохнула. Драко летел слишком быстро. Земля приближалась. Он разобьётся. Тео сжимал её каштановые кудри, что-то шептал на ухо. Драко падал вниз с закрытыми глазами. Ещё немного и всё закончится. Удар и вечная темнота. Осталось меньше мили. Гермиона распахнула глаза и протянула ему руку. «Драко…» Драко сжимал метлу. Ускорялся. Это конец. Один удар. Всего один удар. Тео посмотрел на него. Глубоко проник изучающими до ужаса прекрасными глазами и мягко улыбнулся… Драко резко дёрнул метлу вверх в самый последний момент. Колено коснулось промозглой земли. Это никогда не закончится…***
— Какого чёрта на тебя нашло?! — крикнул Нотт, залетая в спортивную раздевалку. Драко собирал инвентарь и, когда увидел друга, так и замер с кожаными перчатками в руках. К своему удивлению, он был рад его видеть. Большая часть команды уже ушла на ужин, но ещё слышался шум воды в душевой. Они не одни. — Чё ты разорался? — шикнул Малфой и кивнул в сторону «свидетеля». Он впервые заговорил с Тео после происшествия утром. — Что ты устроил там, в туалете? Какого хуя, Малфой? — понизил голос Тео. Он выглядел встревоженным. Волосы растрепаны, шея напряжена. Теодор заламывал пальцы. — Блять, Нотт, — сжал зубы Малфой, — не устраивай цирк. — Да у нас только ты тут известный циркач. Драко нервно отбросил вещи, резко развернулся и подошёл вплотную к стоящему у окна Теодору. — Чего ты хочешь? — низким угрожающим голосом произнёс он. — Я хочу, Малфой, чтобы ты, прежде чем плеваться ядом, разобрался сначала в своей чёртовой башке, полной дерьма, — выговаривая каждое слово, ответил Тео. Он с вызовом смотрел в серые, бездушные глаза. Драко нахмурился и ещё сильнее сжал челюсти. Теодор был прав. Ему не требовалось лишнее подтверждение помешательства. Драко и сам понимал, что сходил с ума, терял свои ориентиры и не знал, как выбраться из этого кошмара. Но признать правоту друга было непозволительной слабостью. — С моей башкой всё в порядке, — безэмоционально и холодно прошипел Малфой, — хватит играть в рыцаря. Тео прикрыл лицо руками и покачал головой, отрицая происходящее. — Какой же ты кретин, — произнёс себе в руки Тео. Подняв голову, он резко спросил: — Ты хочешь быть с ней? Вопрос пронзил запотевшую раздевалку, как молния. Драко окаменел. Слова, словно в замедленной съёмке вонзались в его тело, прорывали кожу, проходили сквозь мышцы и ломали кости. Драко хотел этого почти целую вечность, но когда выпал шанс осуществить несбыточные грёзы, он своими руками переломал позвоночник хрупкой надежде. — Быть?.. — Малфой надменно поднял бровь. — Ну, ладно, — закатил глаза Нотт, не сдерживая раздражение. — Ты хочешь повторить вчерашнюю ночь? Малфой смотрел на друга беззвучно. Он никогда не сможет признать. Никогда не произнесёт это вслух. Грозовые, холодные глаза впивались в Нотта, посылая немой ответ. — Так я и думал, — громко выдохнул Тео, а на лице появилась тень улыбки. Драко резко отступил, чтобы скрыть от Теодора эмоцию облегчения. Он сделал пару шагов в сторону шкафчиков, но потом снова развернулся и спросил: — Как ты можешь делать вид, что это нормально? Тео вопросительно вскинул бровь. — Ты же осознаешь, что она — гриффиндорка, чёртова грязнокровка, — слово казалось инородным, мерзким, ядовитым, — сучка Поттера и, блять, знаменитая «золотая девочка»? — Малфой говорил тихо, но вены на его шее всё же напряглись. — Мне похуй, — отрезал Нотт. Повисла пауза. Две пары глаз буравили друг друга в отчаянной надежде обменяться эмоциями. Драко хотел спросить ещё о чём-то. Его беспокоили не только чувства к гриффиндорке. Он с силой сжимал челюсти, сдерживая крик, а Нотт вдавливал руки в подоконник до побеления. — Я устал от всех этих чёртовых условностей, — прервал молчание Теодор и взял нотку откровенности, — я долго жил по правилам, которые мне шептали на ухо, словно у меня нет своих мозгов, — на этих словах брови Малфоя дрогнули. — Мне похуй, что обо мне подумают. Какого чёрта меня должно заботить мнение этого мира, который сожрал меня, переварил и выблевал, как хренов мусор? Я устал постоянно бояться, что сделаю или скажу что-то не так. Я сам по себе «что-то не так», — Теодор усмехнулся, словно душевно больной, — поэтому хуже уже не будет. Я просто устал, — Тео закрыл глаза. Драко громко выдохнул и отошёл. Он завидовал лёгкости Тео, его смелости быть собой. Драко плевать хотел на мнение окружающих. Самым главным судьёй в его жизни был он сам. И Малфой приговорил себя к казни. Драко сел на лавку и, опершись руками на колени, взялся за голову. Ему хотелось содрать с себя шкуру, лишь бы выпустить бушующие противоречия наружу. Это неправильно. Мерзко. Этого не может быть с ним. Теодор оттолкнулся от подоконника и тихо пошёл к выходу. У дверного проёма он на секунду задержался и, обернувшись, кинул: — Малфой, не делай ей больно. Бледное лицо поднялось над руками. Драко с мольбой заглянул в родные синие глаза: — Ты опоздал со своими нотациями, Нотт.***
Гермиона не общалась со слизеринцами с того дня, когда они «поговорили» в туалете. Она избегала встреч, пряталась в гриффиндорской гостиной, не отходила от Джинни, которая очень переживала за подругу, но выжидала нужный момент, чтобы всё прояснить. «Мы не можем противиться этому», — сказал ей Теодор тогда в туалете. Но Гермиона противилась. Изо всех сил старалась противиться. Её разум на пару с моральными установками так просто не сдавался чувствам. Она сама не понимала, чего боялась. Сомнения так сильно терзали её, что Гермиона впервые в жизни выбрала стратегию ничего не делать. Но после стольких дней непрерывного общения ей было странно не видеться с Драко и Тео. Что, если это был эксперимент на одну ночь? Это вполне могло бы быть в стиле слизеринцев. Да, скорее всего, они просто использовали её. Но что-то внутри опровергало эту теорию. Они смотрели на неё так… как никто другой не смотрел. Словно она их долгожданная находка. Недостающий пазл. Если они смотрят так на каждую девушку, с которой спят… Что ж, им очень повезло. И всё же Гермиона уже призналась себе, что не была виновата в том, что чувствовала. Она не планировала эту связь. Но было слишком поздно. Её, словно неисправным магнитом, тянуло сразу к двум полюсам. Гермионе было страшно. Страшно, что настроение Тео менялось слишком быстро и непредсказуемо. Страшно, что Драко не мог открыться до конца и все неугодные эмоции обличал в гнев. Страшно, что она слишком сильно окунулась в эти ненормальные отношения, а потом ей будет невыносимо больно. Каждую ночь Гермионе снился один и тот же сон. Падающая звезда сгорает в созвездии Кассиопеи, на неё смотрит Драко, один глаз которого синий. Он проводит пальцем по подбородку и целует её. Гермиона закрывает глаза, а когда открывает — оказывается в слизеринской спальне. Она держится рукой за резную балку кровати. Тео стоит на коленях, поднимает ногу Гермионы себе на плечо… Драко склоняет голову к её груди… Джинни стала подозревать, что происходило что-то странное. Она понимала, что Гермиона и Теодор вряд ли просто всё время работали над загадочным научным проектом. Джинни скептически относилась к Нотту после рассказа о том, как он бросил Грейнджер у хижины Хагрида. Она ничего не имела против того, чтобы подруга завела новые отношения, но волновалась, ведь видела, как Гермиона переживала. Слишком сильно переживала. Что этот чёртов слизеринец с ней делал? — Откуда это у тебя? — шёпотом поинтересовалась Джинни, когда Гермиона достала новое перо. Они сидели на уроке заклинаний и чинно конспектировали лекцию профессора Флитвика. — Тео подарил… — как бы невзначай ответила Гермиона. — Это что, перо голубой сойки? Они же такие редкие! Ничего себе подарочек… — Да, отличная вещь, — Гермиона продолжала писать, не отрывая глаз от пергамента. Джинни нахмурилась, выстраивая в голове теории. Она обвела взглядом класс. Завидев необычное совпадение, Уизли нахмурилась ещё больше. Малфой и Нотт писали такими же перьями… — Гермиона, — Джинни приблизилась к подруге вплотную. — Уизли, ты мешаешь! — шикнула прилежная ученица. — А Малфой тоже был с вами в Хогвартсе на каникулах? Гермиона замерла. Сердце пропустило удар. А затем стало набирать обороты, пульсируя в венах на шее и разгоняя алую краску по щекам. Гермиона аккуратно перевела испуганный взгляд на Джинни. — Был… — Гермиона, что происходит? — взволнованно спросила Джинни. Она ещё до конца не могла переварить историю о… поцелуе в снегу. А теперь узнала, что они провели каникулы вместе. Полный бред. — Я сама не знаю, Джин… — Пообещай мне, что ты не дашь себя в обиду. Иначе я вырву их змеиные… — Мисс Грейнджер, мисс Уизли, — обратился профессор Флитвик, — прошу вас, не отвлекайтесь! Материал крайне важен для усвоения!***
Гермиона несколько раз в день ходила к кабинету Хёрста в надежде, что он вернулся. Она стучалась в его двери, хотя профессор Макгонагалл сообщила, что профессор Хёрст задерживался в Австралии по причине болезни близкого, и возобновит занятия, как только сможет. Но Гермиона не могла терпеть и просто ждать. Мысль о том, что у Хёрста есть знание, как обратить вспять заклинание забвения, превратилась в навязчивую. В тот день Гермиона проснулась слишком рано. Послевкусие сновидения ещё кружило бабочками в животе. На улице было темно. Утро медленно пробиралось сквозь черноту ночи. Гермиона приняла душ, подготовилась к урокам, почитала. Но ещё оставалась куча времени. Она решила сходить к кабинету профессора до завтрака. Хёрста не было. Гермиона написала записку и просунула её в щель под дверью. В замке было тихо и сонно. Гриффиндорка отправилась бродить по коридорам, чтобы скоротать время перед завтраком. Она снова погрузилась в мыслительную жвачку. Тревога и желание боролись внутри. Гермиона вскрикнула от неожиданности, когда увидела в окне пронёсшуюся со скоростью звука фигуру. Она точно узнала его. Драко часто летал по утрам. Этот факт о Малфое хранился в той самой хрустальной шкатулочке под сердцем. И пока голова суетливо искала подходящие доводы, чтобы остановиться, ноги сами понесли хозяйку на поле для квиддича. Грейнджер пошла через раздевалку, чтобы не обходить всю школу. Холод просачивался сквозь щели старинного замка. Свет в помещении не горел. Сделав пару шагов, она застыла. Теодор стоял в раздевалке и смотрел в окно на поле. — Привет… — задумчиво протянул он, не оборачиваясь. Гермиона схватилась за сердце. Она сама не поняла, испугалась или обрадовалась. Первые лучи пасмурного зимнего рассвета пробивались сквозь заледенелые створки. Свет нежно обрамлял силуэт парня, сверкая мутными бликами на его кудрях. — Тео? — растерянно спросила Гермиона. Её дрожащий голос отразился эхом от каменных стен. — Гермиона? — Теодор не оборачивался. — Что ты здесь делаешь? Гермиона сделала пару шагов к нему. Она ступала медленно, словно боялась спугнуть дикого зверя. — Тот же вопрос могу задать и тебе. — Я слишком рано проснулась, — начала оправдываться Грейнджер, мысленно презирая себя за это. — И вот… не знала, чем заняться. — Чересчур яркие сновидения? — Тео плавно обернулся, засунул руки в карманы и опёрся о подоконник. Гермиона почувствовала, как щёки покраснели, поддаваясь его провокациям. — Понимаю тебя, как никто другой, — он склонил голову на бок. Вокруг глаз собрались морщинки. — Я очень рад тебя видеть, — Теодор нежно улыбнулся. — Иди ко мне. Гермиона неуверенно зашагала вперёд. Тео достал руки из карманов, и как только кончики пальцев коснулись предрассветного видения, он притянул её к себе. Гермиона вдохнула любимый аромат тела и поняла, что зависимость пускала корни. Его объятия, тепло, бархатный голос прорастали ветвями терновника под кожей. Это ощущалось больно и мучительно, но безумно приятно. Гермиона так рада была снова оказаться рядом с Тео. Она осознала, что ей хотелось находиться с ним каждую минуту. Эта неделя оказалась мучительной. Грейнджер собственными руками истязала себя, избегая встреч. Она хотела как лучше. Но по-настоящему лучше ей стало, только когда Гермиона утонула в объятиях синеглазого сновидения. Она слушала, как билось его сердце, как лёгкие качали кислород. Тео был реальным. Живым. Он был таким же человеком, но ощущался, как персонаж из сна. Слишком желанный, слишком непредсказуемый. Но в то же время рядом с ним становилось спокойнее. Тревоги отступали. Тео крепко обвил её руками и прижался подбородком к голове. — Я скучал… Неизученное чувство под рёбрами ликовало. Гермиона расплылась в неконтролируемой улыбке. — Я тоже… Противиться порыву глупо. Отступать некуда. Гермиона поморщилась. Осознание шарахнуло по вискам. Она поняла, что Тео стал для неё кем-то большим, чем просто друг. Она сдалась, и сладкое пугающее чувство растеклось по сердцу. Гермиона влюбилась в Теодора Нотта.***
Она стояла посреди поля, обхватив себя руками в попытке согреться. Снежная буря усиливалась. Гермиона пристально вглядывалась в небо, охваченное стихией. Драко летал с такой бешеной скоростью, что его невозможно было рассмотреть. Ловец спикировал вниз и возле самой земли резко дёрнул рукоять метлы вправо. Слизеринец, словно смерч, пронёсся мимо стоящих на поле фигур. Драко узнал их и напрягся. — Он когда-нибудь растопит лёд? — глядя на удаляющуюся фигуру Малфоя, спросила Гермиона. — Я думаю, да. Когда познает настоящее тепло, — мягко ответил Тео. Он заметил, что Гермиона дрожала, но вместо того, чтобы согреть её заклинанием, укутал своими объятиями. Грейнджер, которая только сейчас заметила, что продрогла, благодарно поёжилась в крепких руках. — А ты? — она повернула голову, чтобы взглянуть Тео в глаза. — А что я? — Ты больше не покроешься колючими льдинками? — Как красиво сказано… — хмыкнул Тео и улыбнулся. — Ты чувствуешь от меня холод? — Сейчас нет. Но я как будто не могу быть уверенной, что так будет всегда. — Так и не будет всегда. Холодный ветер… он переменчив, — Теодор задумчиво взглянул в небо. — Я не могу ничего обещать. Моё сегодня опровергает моё вчера и не гарантирует моё завтра. Гермиона тяжело выдохнула и крепче сжала руки слизеринца, которые обвивали её замерзшие плечи. Она понимала, что требовать вечных обещаний глупо. Откровенность Тео восхищала и пугала одновременно. Но ей так хотелось, чтобы её чувства оказались взаимными. — Нам всем нужно больше тепла… — прошептала она. Тео склонился и нежно поцеловал Гермиону в висок. — Значит, нам остаётся ждать весны. Тишина прервала диалог, желая поживиться мыслями кудрявой парочки. — Что вы здесь делаете? — спросил Драко, соскочив с метлы. Он насквозь промок от снега. От холода его щёки окрасил непривычный для бледного лица румянец. Это придавало Малфою живости. — Пришли тебя спасать, — сказал Тео и подтвердил свои намерения коварной гримасой. Все трое направились в раздевалку, потому что снежная буря — явно не лучшее место для разговоров. В воздухе чувствовалось волнение, но, как ни странно, вместе они ощущали себя более раскованными и открытыми. — С тобой всё в порядке, Драко? — спросила Гермиона, заботливо положив руку на заледеневшее плечо. — Почему ты здесь, Грейнджер? — ответил вопросом на вопрос Малфой. — Я… я увидела тебя… Честно говоря, у меня нет объяснения, — пробормотала она и виновато опустила взгляд. Гермиона не могла сказать ему, что на самом деле привело её сюда. — У тебя, у Грейнджер, и нет объяснения? Драко медленно подошёл поближе. Слишком близко. От него в буквальном смысле веяло холодом. И в то же время почему-то становилось жарко. Гермиона обомлела. — Малфой, — предупредительно произнесла она. — Грейнджер, — усмехнулся Драко и ещё больше склонился над растерянной гриффиндоркой. — Что? — Ты загораживаешь мой шкафчик, — сказал слизеринец, сдавливая смешок. Гермиона оглянулась и поняла, что и правда вплотную стояла возле ячеек для хранения. Она поспешила отодвинуться, но Драко резко преградил ей путь, впечатав покрасневшую руку в металл. — Сто-ять… — протянул Малфой. — Не так быстро, Грейнджер, — подошёл Нотт и облокотился на шкафчики прямо возле её лица. Тео был так близко, что Гермиона могла бы сосчитать родинки на его скуле. Однажды она так и сделает. А пока… Малфой многозначительно взглянул на Тео, и тот нежно погладил Гермиону большим пальцем по щеке. Она прикрыла глаза, желая сосредоточиться на прикосновении. Но в тот же момент почувствовала горячие губы Малфоя и распахнула глаза от неожиданности. Драко мягко целовал Гермиону, при этом не прикасался к ней. Зато прикасался Теодор. Он медленно провёл пальцем по её бедру и забрался под юбку. Тео обхватил округлую ягодицу, обтянутую чёрными колготками, и крепко сжал её при виде того, как Малфой повысил градус поцелуя. Тео протянул вторую руку и, едва касаясь, скользнул между ног Грейнджер. От внезапной близости она дёрнулась, но не стала сопротивляться. Наоборот, Гермиона благодарно прогнулась в пояснице. Их незапланированное трио взывало к самым тёмным уголочкам её души. Юношеская энергия поджигала фитиль тайных желаний. Драко разорвал поцелуй и, глубоко вдохнув, упёрся лбом в её лоб. Он поднял уголок рта и принялся развязывать красно-золотой галстук. — Что вы делаете? — хрипло спросила Гермиона. — А на что это похоже? — шепнул на ухо Теодор, для которого тёплые ощущения на кончиках пальцев были не менее возбуждающими. Она протяжно выдохнула в разгорячённое от снежного шторма и похоти лицо Драко. Гермиона скрестила ноги, сжав руку Тео, которая игриво поглаживала чувствительную зону. — Ты хочешь продолжения? — спросил Тео, коснувшись бархатным дыханием её уха. Она простонала что-то нечленораздельное. Невозможно было нормально разговаривать, когда руки Тео ласкали её внизу, а руки Драко подбирались к груди. — Скажи, Грейнджер, — рыча, настоял Малфой и сквозь одежду сжал пальцами её грудь. — Хочу… — Тогда встретимся в полдень на восьмом этаже, — отстранившись, заявил Драко. — Ч-что? — Гермиона захлопала ресницами, не скрывая удивление. Она жадно потянулась к Драко и попыталась восстановить утерянный контакт. Но он жёстко схватил её запястья. — Сейчас сюда придут другие игроки, — прошептал слизеринец. Он аккуратно поднёс её руки к лицу и стал нежно целовать пальцы. — Или ты хочешь быть пойманной? Из уст Тео вырвался коварный смешок. Его руки всё ещё были под юбкой. — Но у меня урок в это время. — Иногда чем-то приходится жертвовать, — целуя пальчики, Драко посмотрел ей в глаза. — Я не стану прогуливать! — нахмурилась Гермиона. — Это мы ещё посмотрим… — прошептал Тео и, потянувшись, легко лизнул её щёку.***
Стрелка часов угрожающе приближалась к полудню. Гермиона нервно ёрзала на стуле. Отговаривала себя, взывала к мудрому сознанию. Но глубоко внутри она знала, что решение было принято ещё утром, когда две пары рук сводили её с ума. — Джинни, я уйду раньше с урока, — шепнула Гермиона подруге. — Мгммм… — И… меня, скорее всего, не будет на истории магии. Прикроешь? — Ладно. А что случилось? — Ну… Гермиона слишком сильно занервничала. На лбу проступила испарина. Джинни обернулась и вскинула брови. — Что? В смысле? Куда ты собралась? — Я расскажу тебе всё потом. Джинни от удивления открыла рот. — Гермиона Грейнджер, ты что, собралась прогулять урок? — Кажется, да… Джинни ничего не смогла ответить. Шок забетонировал её голосовые связки. Гермиона вышла из класса и приложила прохладные ладони к горящим щекам. Сердце танцевало нервную чечётку. Она и правда собралась прогулять урок со слизеринцами, для того чтобы?.. Она же умная девочка и, казалось, не может желать такого… Грязного и неправильного. Или может? Возможно, именно ум толкал Гермиону на этот поступок? В отличие от безмозглой девчонки, которую бы с легкостью склонили два обворожительных слизеринца, она сама приняла решение. Добровольно и храбро. Её никто не заставлял. Это был осознанный поступок. Гермиона шла на восьмой этаж, потому что хотела этого.***
Июль, 1987 год Солнце обжигало. Море было тихим. На частном пляже семьи Малфоев не было ни души, кроме парочки домовых эльфов. Нарцисса прятала бледную кожу под навесом. Она читала книгу, изредка поглядывая на мальчишек у воды. — Смотри, Тео, это Хогвартс! — Драко сделал финальную горку из мокрого песка. Мальчики сидели у кромки воды. Тёплое море щекотало ноги. Плечи и носы румянились от палящих лучей. — Вау! Как похож! — отозвался Тео, который рыл яму неподалёку. Воздух пах йодом, кремом для загара и детством. — Осталось всего несколько лет, и мы будем там, — мечтательно пролепетал Драко. — Как думаешь, на какой факультет тебя отправит шляпа? — Слизерин, конечно! — мини-Малфой горделиво поднял подбородок. — А тебя? — Папа говорил, что мама училась на Когтевране, а ещё он говорил, что мы с ней очень похожи. Так что, либо на Слизерин, либо на Когтевран. — Фу, на Когтевране учатся одни зубрилы! Тео поднял чёрный круглый камушек и запустил в песчаный шедевр друга. Хогвартс превратился в хаотичное месиво. — Эй! — вскрикнул Драко, — Что ты делаешь?! — Это не я, это обскур. — Что?! — Обскур. Папа рассказывал мне о них. Это дети с неконтролируемой силой. Они всё разрушают. — Ты дурак! Никакой это не обскур, а камень, — Драко толкнул Тео и вскочил. — Мама! Драко надул губы и с ужасно возмущённым видом подбежал к Нарциссе. Она взглянула на него поверх тёмных очков. — Что, мой милый? — Тео разломал мой замок! — Драко разъярённо топнул ножкой. — Может, он не хотел? — мягко спросила Нарцисса. — Он сделал это специально! Он всё испортил! Нарцисса посмотрела на Теодора, который поднялся, отряхнулся и стал дальше копошиться в песке. Он поджимал губы и виновато поглядывал в сторону друга. Нарцисса вздохнула, отложила книгу на столик. Она сняла очки и приподнялась на шезлонге, приглашая Драко сесть рядом. — Драко, ты же ценишь вашу дружбу? Малыш задумался. Нарцисса по-доброму улыбнулась, давая ему время. — Ну да… — В таком случае, мой милый, тебе нужно научиться прощать, — она погладила его по раскалённой солнцем макушке. — Уверена, Тео очень сожалеет. Драко не понравились мамины слова. Он рассчитывал, что она будет на его стороне. Надувшись, он нехотя подошёл к Теодору, скрестил руки и фыркнул. Тео пытался загладить вину и старательно воссоздавал замок. Он обернулся на Драко и с улыбкой раскаяния пролепетал: — Я не хотел тебя обидеть. Я всё исправлю. Тео наспех поднимал мокрыми ручонками обрушившиеся стены. — Ладно… — растаял Драко. Он плюхнулся рядом, и они вместе принялись за дело. Июль плавил. Прохладные волны шептали неспешную песню. Вдалеке слышались крики чаек. Замок из песка вырастал заново. — Давай не будем больше ссориться, — Тео аккуратно взглянул на друга. — Давай! — задорно ответил Драко и протянул ладошку. Тео крепко её сжал и улыбнулся. — Друзья навсегда? — воскликнул Драко. — Навсегда! — расхохотался Теодор.***
Январь, 1999 год Теодор был удивлён предложением Малфоя встретиться в выручай-комнате втроём. Он привык первым инициировать их «свидания». Но Тео не приставал с расспросами, боялся спугнуть. Он затянулся и, выдыхая дым, взглянул на часы Драко. Без пяти минут полдень. Слизеринцы с ногами сидели на подоконнике в пустом коридоре восьмого этажа. Драко откинул голову на откос и задумчиво смотрел в окно. А Теодор смотрел на Драко. Яркие лучи морозного дня гладили платиновые волосы, подчёркивали острые скулы и чёткую линию подбородка. Глаза были непривычно светлыми, крохотный зрачок затерялся в мерцании хрусталя. Драко был немногословен сегодня, но настроение его, казалось, улучшилось после встречи в раздевалке. Тео уже несколько недель жил в страхе. Он боялся, что его непрошеные новые чувства могут испортить самые ценные отношения в жизни. Теодор не хотел терять друга. Но и противиться внутреннему урагану не мог. После той самой ночи втроём он признался себе, что близость с Драко его… возбуждала. И в этом не было ровным счётом ничего хорошего. Вряд ли Драко чувствовал то же самое. В солнечных полосках света медленно танцевали пылинки. Тео выдыхал в них облака дыма и превращал танец в стихийное бедствие. Перекрещенные ноги парней касались коленями. Стопа Драко стояла у бедра Тео и синий взгляд приковала деталь, которой Тео раньше не придавал значения. На Драко были грубые оксфордские туфли на босую ногу. Штанина брюк приподнялась и оголила точёную щиколотку. Резкие, но в то же время плавные изгибы костей и сухожилий вызывали странный трепет в сознании наблюдателя. — Я совсем забыл рассказать, — начал Тео. Драко оторвал взгляд от окна и посмотрел на друга. — Я ходил к Макгонагалл и посвятил её в свой план со стажировкой. Помнишь про грант и работу с магглами? Я рассказал, что мне нужна научная работа или изобретение и уговорил старуху выделить мне отдельный кабинет. — С чего такая щедрость? — Ну как же! Лучший ученик школы! Подающий надежды гений, которому просто невыносимо учиться в окружении бестолковых одногруппников вроде тебя и Забини. Драко пнул Тео коленом и улыбнулся. — Поздравляю. Но нахрена тебе кабинет на самом деле? — Я буду собирать маховик. — Что? Его же запретили министерством. — А мы никому не скажем, — подмигнул Тео. — Нотт, тебе мало в жизни проблем? — Хм… видимо, я страдаю особенным видом мазохизма. — Идиотизма будет точнее. Теперь Тео пнул Драко коленом. — Это я всё к чему. Мне позволили взять себе кого-то в ассистенты. Хочешь, я назначу тебя? — Я же бестолковый одногруппник. — А я и не отказываюсь от своих слов, — Тео дерзко усмехнулся. — Не понимаю, какая мне с этого выгода. — Можно будет отлынивать от обязанностей старосты под предлогом занятости важнейшим исследованием своего хозяина Нотта. — Заманчиво… — искренне ответил Драко. Он задумался и спросил: — Но почему я, а не, например, Забини? Тео склонил голову на бок. Заговорщическая улыбка поползла вверх. Он пристально рассматривал Драко и чувствовал, как внутренности начинали вибрировать. Пауза затянулась. — Потому что Забини не предлагает Грейнджер прогулять урок… Их разговор прервал стук каблуков. Парни синхронно прогнулись в проём, чтобы встретить гостью. Тео затаил дыхание. В сердце пробиралось тепло. Гермиона уверенно шагала к ним, сдерживая улыбку. Храбрая милая девочка. Румянец на щеках выдавал волнение. Лучи солнца ласкали нежную кожу, бликовали на бронзовых волосах. Юбка развевалась в такт шагу. С каждым ударом каблука Тео улыбался всё шире. Эксперимент затянулся… Тео впервые чувствовал такую странную привязанность. Вопреки своим принципам, он сблизился с Гермионой. И речь шла не о телесной близости. Каждый раз, когда Гермиона была рядом, ему хотелось рассказать ей всё, поделиться чувствами, довериться. Она стала ему больше, чем просто подруга… Больше, чем увлечение… Больше, чем их с Малфоем игрушка… — Пунктуальность — вежливость королей, — сказал Драко и спрыгнул с подоконника. — Привет, принцесса! — присоединился Тео и чмокнул Гермиону в уголок губ. — Привет, — Гермиона покачала головой и вздохнула, — из-за вас у меня будут проблемы. — Зато будет что вспомнить, — усмехнулся Драко, оглянулся по сторонам и протянул ей руку. Он сделал это точно так же, как она тогда в слизеринской спальне. Гриффиндорка посмотрела ему в глаза, закусила губу и взяла за руку. Тео нежно сжал её вторую ладонь. Перед ребятами в стене появилась дверь.***
Внутри было темно. Только несколько волшебных огоньков бирюзового и лилового цвета медленно плыли по воздуху. Комната казалась меньше той, в которой обычно проводили вечеринки. Изгибы готического потолка были ниже, а окна уже. Зачарованные звёзды мерцали над головами. Стены состояли из старинных потёртых зеркал. Они отражали тусклые разноцветные лучи и множили троих, что стояли у входа. В самом конце у зеркальной мутной стены лежал огромный матрас с белоснежной постелью. Тео осмотрелся и скептически изогнул бровь. — Такой, значит, у тебя вкус на интерьеры? — обратился он к Драко. — С чего ты решил, что комната подчиняется мне? — фыркнул тот. — Ну, ты же у нас затейник мероприятия… — промурлыкал Тео. Драко закатил глаза. Он обернулся к Гермионе, нежно убрал локон с её плеча и коварно взглянул на друга. — Ну, так на чём мы остановились… — Ты, кажется, хотел снять мой галстук, — неожиданно для себя сказала Гермиона. Драко удивлённо раскрыл глаза, а затем прищурился. — Смотрите-ка, у нас тут кто-то осмелел… — он подошёл к ней вплотную, сжал галстук, потянул на себя и хитро улыбнулся. — Знаешь, пожалуй, это я оставлю. Драко подарил Гермионе нежный, совершенно несвойственный ему поцелуй. Тео обошёл Гермиону со спины. Поняв Драко без слов, он стал медленно стягивать её пиджак. Тео изучал лицо друга, пока тот жадно всматривался в гриффиндорку и медленно расстёгивал пуговицы на её рубашке. В четыре руки они сняли с неё одежду, оставив только в колготках, нижнем белье и галстуке. — Обернись, — сказал Драко. Гермиона медленно повернулась лицом к Теодору. Он улыбался и был похож на довольного кота. — Забирай себе мой поцелуй — он вкусный, — подмигнул Тео и потянулся к Гермионе. Они целовались нежно и глубоко, так, как любил Теодор. Их языки сплетались, пока Драко плавно водил руками по её бёдрам, спине, плечам. Он скользнул губами по шее и поднялся к уху. Драко прошептал так, что услышал и Теодор: — Я оставлю тебя в одном только галстуке… Гермиона и Тео синхронно простонали. Тео сильнее впился в её губы, толкнулся языком. Драко расстегнул крючки на спине, стянул бретельки с плеч. Тео почувствовал, как руки Малфоя высвободили грудь Гермионы из кружева. Драко опустился ниже и, аккуратно зацепив колготки, потянул их вниз вместе с трусиками. Он провёл носом по веснушкам на её бедрах и слегка заметным белым полосочкам. Гермиона напряглась и поморщилась. Она разорвала поцелуй и невольно прикрыла рукой растяжки. — Ты чего? — взволновался Тео. Она не смогла ничего ответить, только испугано посмотрела на Драко. Он понял, в чём дело. Мягко улыбнувшись, Драко убрал её ладонь и бережно усыпал поцелуями надуманный изъян. Дюйм за дюймом. Заботливо, как умел только он. По коже пробежали мурашки. Гермиона зажмурилась от смущения. — Гермиона… — шепнул Теодор. Он аккуратно взял её за подбородок. — Ты прекрасна. Слышишь? Она тяжело вздохнула. Сильнее зажмурилась. — Гермиона… Посмотри на меня. Она нахмурилась, ещё раз протяжно вздохнула и робко открыла глаза. — Ты красавица. Поверь мне. Каждая клеточка твоего тела прекрасна, каждый изгиб, — Тео с обожанием провёл рукой по её щеке. Только Теодору удавалось вселять такое сладкое спокойствие. Драко в подтверждение слов Тео прижался щекой к злополучным белым полосочкам, а затем игриво прикусил кожу на бедре. Гермиона взвизгнула, и все трое рассмеялись. Поддев водолазку Теодора, Грейнджер потянула её вверх. Тео, не имея права сопротивляться, помог ей снять с него одежду. Он коварно усмехнулся, когда она ловко расстегнула его ремень. Но Гермиона не успела добраться до молнии брюк. Драко поднялся и, потянув за галстук, развернул её на себя. — Тебе не кажется, что получается как-то несправедливо? — игриво возмутилась Гермиона, касаясь пуговиц его рубашки. Драко усмехнулся. — Ну хоть галстук мне оставишь? — Не думаю, — она медленно стянула рубашку с его плеч. Драко замер. Закусив губу, он свысока изучал её движения. Сегодня она была проворнее. Тео наблюдал за ними. Розовые и голубые огоньки превращали кожу в северное сияние. Захватывающее дух чудесное творение природы. Теодор чувствовал, как его кровь становилась вязкой, густой и раскалённой, словно лава. Они с Гермионой встретились взглядами. Огонёк азарта сверкнул из-под шёлковых ресниц. Она привстала на носочки, скользнула рукой по затылку Драко и нежно поцеловала в шею. Малфой мягко обхватил её спину и притянул к себе. И тут же почувствовал тёплую ладонь Тео на своём плече. Теодор медленно прикоснулся губами к кисти Гермионы, которой она сжимала волосы Драко. Тонкие колючие молнии пронеслись по позвоночнику. Осмелившись, Тео прижался животом к спине Драко. Тот кожей почувствовал укол расстёгнутой пряжки ремня. Но не дрогнул, не отстранился. Гормоны бурлили, пробуждали похоть. Драко наклонился и прикусил губу Гермионы. Она протяжно выдохнула, извиваясь в его руках. Тео обогнул их и жадно прижался губами к обоим. Это был странный, хаотичный поцелуй. Они кусали, втягивали и облизывали губы друг друга. Тео скользнул пальцами по скуле Драко и повернул его на себя. Он поджёг фитиль. Искры побежали к пороху. Гермиона отстранилась. Тео, не сбавляя напора, целовал теперь только мужские губы. Он чувствовал щетину, шероховатые от мороза чешуйки. Драко был на вкус как страх вперемешку с солёной карамелью. Они стукнулись зубами. Два диких изголодавшихся зверя, которых слишком долго держали в клетке. Тео ощутил, как Драко рвано выдохнул ему в рот, напрягся и подался вперёд, углубляя поцелуй. Искры на фитиле добрались до взрывчатки. Драко отвечал Теодору… Фейерверк вспыхнул треском в груди, голова закружилась. Тео жадно прикусил его нижнюю губу, с силой притянул затылок к себе и втолкнул язык. Драко повернул голову и ответил тем же. Гермиона протяжно простонала от накрывающего возбуждения слишком грубого поцелуя парней. Звук её голоса неожиданно вернул в реальность. Драко жестко схватил Тео за волосы. Замер. Он резко отстранился. Секунда. В серых глазах вспыхнул ужас. Драко со всей силы откинул Теодора. — Я тебе не пидор! — яростно крикнул Малфой. Тео расшиб затылком зеркало. По глянцевой поверхности разбежались трещины. Гермиона вскрикнула. — Никогда в жизни больше не прикасайся ко мне! Малфой оттолкнул Грейнджер, схватил рубашку и побежал к двери. — Драко? Что ты… — вырвалось у Гермионы, но он громко хлопнул дверью. Грохот прошёлся вибрацией по зеркалам. Гермиона обернулась на Тео. Он сидел с испуганными глазами. Беспомощный. Растерянный. Тео подогнул колени и вжал голову в плечи. Он до боли впивался ногтями в кожу на ногах и, кажется, не дышал. Фейерверк внутри прожигал дыру. Она разрасталась и превращала душу в обугленную тьму. Тео почувствовал, как глаза начало щипать. Он схватился за голову и уткнулся в колени. Он всё испортил. Он всё испортил. Он всё испортил. — Тео… — Гермиона встревоженно потянулась к нему руками. — Нет, — он отшатнулся, словно обжёгся её прикосновением. Гермиона никогда не видела Теодора таким уязвимым. Он сжимал голову и покачивался. Тьма в груди разрасталась невыносимой болью и ужасом. Он всё испортил. Он всё испортил. Он всё испортил.