***
8 апреля, четверг, 1999 год Драко спустился с веранды и снял обувь. Он аккуратно, каблук к каблуку, поставил оксфорды на деревянную ступеньку и побрёл вдоль пляжа. Вдали увидел Гермиону. Её фигуру, словно топлёным воском, обливал свет заката. Лицо Малфоя не помнило, чтобы он когда-либо так много улыбался. Щёки болели. Драко не узнавал себя. Он много думал о происходящем. Казалось, их отношения втроём длились уже несколько лет, хотя по факту прошла всего пара месяцев. Они успели пережить влечение, отрицание, принятие, влюблённость, предательство и искупление. События кружили с бешеной скоростью. Ребятам оставалось успевать следить за пёстрым калейдоскопом, крепче держаться друг за друга и бороться с укачиванием. Драко не мог привыкнуть к переменам. Внутренний протест всё ещё раскачивал лодку эмоциональной стабильности. Когда Драко пару дней назад поцеловал Теодора… Мерлин, о чём он только думал?! Можно ли было списать поведение на состояние аффекта? Считается ли возбуждение аффектом? Драко не мог смириться с тем, что Тео возбуждал его. Нет. Его заводило их взаимодействие с Грейнджер. Точно. Тогда почему всякий раз, когда Нотт… Нет. Поцелуем он просто хотел сделать друга счастливым… Какая самоотдача! Пример альтруизма! И с каких это пор Малфой облизывает друзей, которые его предают, не заслуживают прощения, но всё же его получают по неизвестным причинам?! Драко многое не мог себе объяснить. Особенно то, почему поступки, противоречащие его принципам, приносили удовольствие. К нему никогда столько не прикасались. Драко всегда думал, что ему не нравится, когда его трогают. Он сторонился людей и ненавидел вторжение в личное пространство. Но за дни, проведённые у моря, ему пришлось признаться себе, хоть и не без сопротивления, что ему было приятно. Ему нравилось, как Грейнджер перебирала пальчиками его волосы, как прикасалась к груди, когда он её обнимал. Хрупкость и нежность Гермионы порой сменялась дерзостью, и Драко кайфовал от того, как она царапалась, как прикусывала его кожу, когда возбуждалась. Сложно было признаться, но внезапные прикосновения Тео его тоже будоражили. Поцеловав Теодора, Драко словно вскрыл ящик Пандоры, и друг теперь распускал руки по поводу и без. Малфой с каждым днём сопротивлялся всё меньше. Ему даже нравилось, как Теодор резко хватал его за затылок, словно имел над ним власть. Конечно, никакой властью он не обладал. Сила всегда была на стороне Драко. Но ему нравилось чувствовать силу Тео. Близость с Грейнджер отличалась. С ней он был бережен и аккуратен. При взаимодействии с Тео просыпалось что-то звериное, жёсткое. Драко словно нашёл безопасный способ проявлять агрессию. Их поцелуи больше походили на сражение, нежели на ласку. И эта неконтролируемая страсть ужасно возбуждала всех троих. Страсть… Драко задумался о своих же словах, сказанных Теодору на дереве. Он завидовал, что у друга в жизни присутствовала страсть. Тео увлёкся разработкой сложнейшего механизма, разобравшись с которым, он потенциально мог совершить прорыв в науке. Грейнджер была без ума от идеи занять пост министра и щепетильно продумывала каждый шаг наперёд, планировала, готовилась. После того, как Тео сообщил, что больше не составляет ей конкуренцию, — они объединили усилия, и Нотт заделался кем-то вроде личного тренера. Они вместе продумывали стратегии, писали будущую предвыборную программу, черновики законопроектов. Драко с восхищением смотрел на кудрявую парочку, но внутри его медленно и монотонно царапали сомнения. В чём его страсть? Какое у него предназначение? Кем станет Драко Малфой? Идея с авроратом то казалась ему гениальной, то превращалась в абсолютный бред. Гермиона горячо уверяла Драко в том, что он на верном пути, что его талант и темперамент идеально подходят для этой профессии. Тео шутил, что если у министерства в арсенале будет Малфой, то у потенциального зла не останется шансов. А Драко не знал, хочет ли становиться очередной картой в колоде правительства. — Получается, если Гермиона будет министром, то ты, Драко, будешь в её подчинении! — подколол Теодор, загребая под себя одеяло. — Получается, да… Но когда госпожа министр вернётся домой, я быстро возобновлю иерархический баланс, — лукаво улыбнулся Драко и шлёпнул Гермиону по заднице, которая обнажилась благодаря действиям Тео. — Интересно, а как мы будем возвращаться домой? — задумалась Грейнджер и обернулась на Драко. Она лежала под боком Нотта и прижималась спиной к Малфою. — Вместе? По отдельности? Будет ли служба безопасности знать, что мы перемещаемся в один и тот же камин каждый вечер? — Мне всё ещё кажется, что нет смысла скрывать наши… — Драко запнулся, — нашу связь. Потому что утечка рано или поздно произойдёт. И тогда будет хуже. — Я уже вижу эти божественные заголовки газет, — Тео водил в воздухе руками, словно подчёркивал надписи. — «Министр магии, главный аврор и неизвестный нищий проживают под одной крышей! Что они скрывают?» — Неизвестный нищий? Тео, где твоя вера в себя? — хохотала Гермиона. — Да, ты права. Чего это я? «Министр магии, главный аврор и сексапильный гений…» — Нотт артистично провёл по волосам и выпятил губу. — Я думаю, нам нужна будет новая легенда, — Драко потянул одеяло на себя. — О том, что после выпускного лучший друг тронулся рассудком, и мне пришлось ухаживать за бедолагой. Совсем плох стал, не мог ложку от унитазного ёршика отличить, — он показательно вздохнул и собрал бровки домиком. — И конечно же, я, как благородный человек, не смог оставить его несчастную девушку в беде. Драко скользнул рукой по обнажённому животу Гермионы и прижал её сильнее к себе. — И залез к ней в трусики, пока я терял связь с реальностью?! — возмутился потенциальный безумец. — Может я первая залезла! — взбунтовалась Гермиона. — Ты его видел? Как тут устоять? — Никак… — Тео поиграл бровями. Они с Гермионой обменялись многозначительными взглядами. — Даже не думайте, — рыкнул Драко и встретил взрыв хохота. Установка отца о том, что в авроры идут только агрессивные неудачники, давала свои плоды в виде сомнений. Может, таким Драко и был? Возможно… Но когда он ввязался в историю с Ноттом и Грейнджер, понял, что к прошлой жизни возвращаться не станет. Война оставила достаточно шрамов, чтобы помнить о последствиях. Малфой чувствовал, что вселенная подарила ему нечто светлое, чистое, то, чего он не заслуживал… И Драко хотел отплатить, став на сторону света. Сторону света… Рыцарь в белоснежных доспехах… От нелепости собственных размышлений Малфоя подташнивало. Он снова взглянул на Гермиону, которая уже была ближе, и мысли о свете приобрели смысл. Драко зашагал быстрее. Как же сложно было учиться осознавать свои желания после многих лет подавления. Марионетке обрезали ниточки. Крестовину сожгли. Свобода и страх перед неизвестностью парализовывали. Но желание стать кукловодом и выстроить свою жизнь заново окрыляло. Теперь у Драко была возможность сделать выбор. И на этот раз он поступит правильно. — Война кажется такой далёкой… — вырвалось у Гермионы, когда они сидели в гостиной в окружении книг. Грейнджер не упустила момента провести вечер с пользой и устроила очередной раунд подготовки к экзаменам. Мальчики замерли в молчании. Драко медленно опустил рукав рубашки, скрывая шрам, на который задумчиво смотрела Гермиона. — Прости, я не хотела напоминать, — она оторвала взгляд и быстро заморгала. — Не ты должна извиняться, Грейнджер. — Я не хотела напоминать о… тёмных моментах. Я наоборот задумалась о том, что мне уже давно не снились кошмары. Рядом с вами я стала лучше спать. Тео мягко улыбнулся, но его взгляд остался напряжённым. Таким же, как у Драко. Малфой был согласен с Грейнджер, его уже давно не тревожили сны с красными глазами. Но в присутствии Гермионы у него пробуждалось чувство вины. — Не возьмут меня ни в какой аврорат, — вынес Драко вердикт. Стоило оставаться реалистом. — Почему? — Я чёртов бывший пожиратель, Грейнджер. Они же там не идиоты… А даже если и возьмут, будут следить за каждым шагом, в каждом огрехе видеть мою вину и подозревать, подозревать, подозревать… — Но тебя же оправдал суд! И все прекрасно понимают, что у тебя просто не было другого выхода! — Пожалуйста, не начинай, — Драко закрыл глаза и мысленно простонал. Противнее всего было то, что именно Грейнджер оправдывала его. — Я заберу документы. Не позволю им издеваться надо мной. — Драко, все имеют право на второй шанс… Гермиона аккуратно коснулась Кассиопеи на его руке. Звёздочки засветились сквозь рубашку. Они словно подтверждали слова Грейнджер: на месте чёрной метки, на рваном шраме сиял символ новой жизни. Драко попытался отстраниться, но Тео подпёр его бок плечом. — Мне кажется, это должно стать нашим с тобой жизненным кредо, — подмигнул Нотт Малфою, пытаясь разбавить атмосферу. — Если тебя останавливает только то, что о тебе подумают… — Да мне плевать, что обо мне подумают! — рыкнул Драко слишком громко. Он метнул конспект в стопку книг, и те с глухим грохотом рассыпались. — Тогда что?! — Тео заорал под стать собеседнику. — Страх провала? Боишься облажаться? Привык, что всё на блюдечке приносят? Или ты просто любишь страдать? — Сука… — Драко сжал кулаки и челюсти. — Успокойтесь! — Малфой, просто попробуй! Возможно, окажется, что всем на тебя насрать и… О, Мерлин! Солнце не вращается вокруг твоей персоны. Если не вкатит… — Тео пожал плечами. — Ну так уйдешь. Станешь моим ассистентом. Всегда мечтал, чтобы ты был подо мной. — Теодор, блять… — Малфой стукнул придурка в грудь, сбивая его смех. — А сейчас перестань об этом думать, — Тео заботливо улыбнулся, морщинки собрались вокруг глаз. — Зачем страдать, если можно не страдать? Гермиона кивнула. Тут же нахмурилась. Мимолётная мысль отравила атмосферу. Она взглянула в потолок, словно просила богов о храбрости, и обернулась к Тео. Гермиона хотела спросить его о том, что давно терзало мысли. Где он был во время битвы за Хогвартс? Поддерживал ли взгляды Волан-де-Морта? Был ли с пожирателями или с трусливыми слизеринцами, которые хотели сдать Гарри? Волнение заставляло сердце ускориться. Руки незаметно подрагивали. Ребята избегали темы войны всё это время. Они просто вычеркнули её из жизни. Так бывает, когда мозг пытается защитить себя. Память замыливает или стирает неугодные, болезненные воспоминания. Но незнание правды отравляло отношение Гермионы к Тео. Она по-прежнему боялась спросить прямо, потому что больше вопроса боялась получить ответ. Но рядом с Драко ей было не так страшно. Она чувствовала, что он поддержит её… Успокоит, если нужно. Это был идеальный момент. Сейчас или никогда. Гермиона вдохнула поглубже, заглянула в морские глаза… — Пойдёшь со мной на выпускной? — сияя широкой улыбкой спросил Теодор. — Что? — она закашлялась от слишком глубокого вдоха. — Я, как твой официальный… ухажёр, — Тео кокетливо хихикнул, — приглашаю тебя на выпускной вечер, Гер-ми-о-на. Он игриво поддел кончик её носа. Грейнджер в ступоре уставилась на официального ухажера. — Я… Э-э-э… — Нет, ну если тебя пригласил Филч… Я, конечно, отойду в сторону. Малфой иронично усмехнулся, наблюдая за тем, как Грейнджер переваривала информацию. Вчера ночью, когда она уснула, парни ушли на веранду и минут сорок разговаривали по душам. Как в старые добрые. Как Тео и Драко, которые были неразлучны с пелёнок. И не было всего того дерьма, свалившегося им на голову. Они договорились, что Теодор поведёт Грейнджер на выпускной вечер, а Малфою достанется выпускная ночь. — Грейнджер, если тебе не нравится Нотт, ты так и скажи, — Драко вернул Гермиону в реальность. — Да. Нет… То есть! Конечно, Тео! Конечно, я пойду с тобой. Гермиона обняла Теодора, который уже успел опечалиться из-за неоднозначной реакции. Мысли спутались. Гермиона не могла теперь спрашивать Теодора о его роли в войне. Она не хотела испортить момент. Шанс был упущен. Но она обязательно сделает это в будущем. Обязательно. В будущем. — А ты, Драко? — Гермиона склонила голову к плечу. — А что я? Я с Ноттом не хочу идти на выпускной. Сам пойду. Гордый, неотразимый холостяк. — Тебе не обязательно идти одному, — Гермиона загадочно улыбнулась. — У меня была необычная мысль… — она плотно сомкнула губы, осознав, какую глупость собиралась предложить. — Какая? — Да нет, она странная… — Грейнджер, — настаивал Драко. — Забудь. — Ну, теперь и мне интересно, — навис над заговорщицей Теодор. — Рассказывай, принцесса. Две пары настойчивых глаз лишили Гермиону выбора. И на что она только надеялась…. Пора бы ей привыкнуть, что слизеринцы всегда добивались своего. — Ох-х-х… — она приложила ладони тыльной стороной к лицу, чтобы охладить щёки. — Почему бы тебе не пойти на выпускной с Джинни Уизли? — Что? — Драко искренне удивился, сильно сморщив лоб. Тео расхохотался и повалился на пол. — С чего бы мне идти с рыжей? Кхм… с Уизли? — Ну… ты бы выручил её. У Джинни ведь тоже нет пары. И… Мы с тобой тогда смогли бы всё время быть вместе, и это не вызвало бы подозрений. К тому же для репутации будет полезно, что ты снизошёл до общения с «предателями крови». Грейнджер запиналась на каждом слове. Почему девушка всегда так смущалась в присутствии Драко и Тео? Она же, чёрт возьми, одна из самых храбрых волшебниц своего времени! — Ты забыла упомянуть самое важное, принцесса, это отличный шанс досадить Поттеру! — зубоскалил Тео. Гермиона подумала, что дружба, попадая в лапы слизеринцев, обретала странный окрас. Ей казалось, Гарри импонировал Теодору. — Напомните мне, чтобы я послал неугомонному члену Забини цветы за выпавший мне шанс, — сказал Драко. — Ваш Забини мерзавец! — фыркнула Гермиона. — Уизли никто не принуждал, — безмятежно сообщил Тео и сделал пометку в конспекте. Гермиона скривилась, мысленно делая напоминание поговорить с мальчиками о поведении их друга. — Ну так… — она осторожно посмотрела на Драко, пытаясь уловить мельчайшие изменения мимики. — Что думаешь? — Я согласен. — Ты серьёзно?! — хлопнул в ладоши Теодор, откинув стопку пергаментов. — Не могу отказать себе в удовольствии посмотреть на реакцию Поттера, — самодовольно хмыкнул Драко. — И не будем забывать, что Вислый её брат! Вот у кого точно взорвётся башня! Подумать только: я забрал его девчонку, а ты сестру! Ха-ха! — Не смейте ему ничего говорить! — возмутилась Гермиона. — Уверен, слова будут лишними, принцесса. Эх… Жаль мальчика… — изображая печаль, добавил Тео. — Да мы просто настоящие злодеи! — протянул Малфой. Они с Ноттом стукнулись кулаками и обменялись одобрительными взглядами. Гермиона осуждающе закатила глаза и покачала головой. — А может, ну его к чёрту этот выпускной? — воскликнул Тео и потянул на себя Гермиону. Она подползла на коленях и оказалась между парней. Тео обхватил её лицо и прижался лбом. Драко обхватил сзади и уткнулся носом в кудри. — Может останемся здесь? Не будем возвращаться? — промурлыкал Тео. Его слова прочно засели в памяти Драко. Может и правда стоило просто сбежать? Теперь, когда он шёл вдоль моря и наслаждался тем, как перелив закатных лучей играл на волосах Грейнджер… его Грейнджер, мысль Тео казалась всё менее абсурдной. Гермиона зарылась босыми ногами в прохладный песок. Ветер обдувал раздражённую кожу лица и слегка трепал волосы. Шум прибоя, как гипнотическая мантра, успокаивал и вдохновлял на размышления. Происходящее до сих пор казалось нереальным. Всё это был какой-то изощрённый сон, который чувствовался слишком настоящим. Скажи Гермионе кто-то полгода назад, где и с кем она проведёт пасхальные каникулы, девушка бы восприняла это как неудачную, странную шутку. Вид природного великолепия придавал сил, хотя внутреннее чувство тревоги не проходило. Перед глазами снова вспыхнули воспоминания, которые её беспокоили. Разъярённые крики Малфоя, когда он узнал о сотрудничестве Тео с Люциусом, непрошеные свидетели, непонимающие синие глаза. И, казалось, что обо всём поговорили и уладили, но горький привкус держался на языке. Холодные пальцы, внезапно коснувшиеся её плеча под свитером, вырвали из горьких размышлений. Кто-то обнял Гермиону и поцеловал в шею. Она безошибочно узнала его. Гермиона уже различала их не глядя. Малфой, собрав её волосы в кулак, провёл носом по обнажённой коже и оставил дорожку поцелуев. Это были не лёгкие касания губ, как у Тео. С каждым новым прикосновением его движения набирали силу. В ход шли укусы, и он, словно кровожадный, нежный зверь, оставлял следы зубов на тонкой шее. Грейнджер невольно откинула голову назад и шумно выдохнула. Её губы украсила улыбка удовольствия. Это его признание. Малфой был немногословен, когда речь заходила о тёплых чувствах. Всю коммуникацию в их странном трио вёл Нотт. Но Драко умел разговаривать действиями, жестами, поцелуями. Язык тела никогда не подводил и был точнее и весомее тысячи выброшенных на ветер слов. — Где Тео? — открыв глаза, спросила Гермиона. — Он в доме, сказал, что готовит какой-то сюрприз, — прошептал, не отрываясь от её шеи, Драко. — Да он сам как один большой сюрприз. Драко отстранился и отвёл взгляд в сторону пылающего горизонта. Его брови невольно свелись на переносице. — Это точно… — задумчиво прошептал он. Считав эмоцию, Гермиона поспешила развернуться и, заботливо обхватив лицо слизеринца, сказала: — Драко, ты же понимаешь, что он не со зла? — она пронзительно посмотрела в его серые глаза, которые в освещении заката казались янтарными. — Тео, скорее всего, даже не подумал, что это может тебя ранить… Я прошу, не принимай на свой счёт. Малфой положил ладонь поверх её руки и опустил веки. Он шумно выдохнул, словно избавлялся от тяжёлых оков. Вероятно, Драко не простил Теодора до конца, но время поможет ему смириться. — Странно, как в его лохматой башке одновременно умещается столько ума и тупости, — произнёс Драко и улыбнулся. Его лёгкая улыбка была белым флагом. Капитуляцией. Драко открыл глаза и, задумчиво запустив холодные руки в волосы гриффиндорки, прошептал: — Совсем как у тебя… — Эй! — Грейнджер недовольно пнула негодяя в рёбра. Они легко рассмеялись. Гермиона опустилась и положила голову на колени Драко. Они смотрели на нарастающие волны и глубоко дышали солёным воздухом. — Иногда мне кажется, что ваши извилины просто не помещаются в черепе и выползают наружу, — Драко провёл по каштановым завиткам и игриво намотал прядку на палец. Гермиона нежно посмотрела в его лицо и снова отвернулась к морю. Малфой продолжал гладить шелковистые волны, и его взгляд тоже пленил закат. — Вы так похожи с ним… — прошептал он. Гермиона хмыкнула, глядя на горизонт. — Вы как будто один человек, которого ради эксперимента сделали в двух версиях, — улыбнулся Драко. — И представляешь, как тебе повезло встретить сразу двоих, — неожиданно послышался бархатный голос позади. Драко обернулся, и Гермиона тоже привстала в желании посмотреть на говорящего. Теодор стоял без футболки, ногами утопал в песке и широко улыбался. Спутанные от солёной воды чёрные кудри падали на лицо. — Пойдёмте, всё готово! Тео протянул руку Гермионе и помог ей подняться. Он предложил руку Драко, но тот закатил глаза и поднялся самостоятельно. Три пары ног шагали в унисон, ступая по холодным горам песка. Малфой придерживал Гермиону за талию и, не испытывая былой неловкости, иногда случайно касался обнажённого торса идущего с другой стороны Теодора. — Ты одеться не хочешь? — спросил Драко, когда они подошли к дому. — Зачем? — обернулся Теодор, который уже взобрался на веранду. — Ну… — Драко замешкался и многозначительно посмотрел на него. — Что, не можешь сдержаться? — подколол Нотт и послал воздушный поцелуй. Малфой презренно скривился. Гермиона хохотнула и покачала головой. — Ладно. Дашь мне свой свитер? Драко недовольно цокнул и стянул тёмно-зелёный свитер через голову. Сам остался в чёрной хлопковой футболке бренда “Touchof”. Гермиона с умилением смотрела, как парни делились одеждой, а потом, повинуясь пригласительному жесту Драко, вошла в холл. Пройдя в столовую, она обнаружила празднично украшенный стол: сервировка, цветы, горячие блюда. Запах печёного картофеля с чесноком пробудил урчание в желудке. Гермиона разлилась в восторженном отзыве, но прервалась. Она услышала посторонние голоса и повернулась в сторону кухни. Застыла. В глазах на секунду потемнело. Кажется, Тео поймал её за локоть. — М-м-мама?! Папа?! — Гермиона! — миссис Грейнджер бросилась навстречу. — Девочка моя! Они с радостным криком побежали друг к другу. Гермиона едва не запрыгнула маме на руки, а та прижала её к груди так крепко, что побелели пальцы. Мистер Грейнджер подошёл следом и обнял разом дочь и жену. Слёзы вперемешку с истерическим хохотом хлынули водопадом. — Вы узнаёте меня? — задыхалась от эмоций Гермиона. — Вы помните?! Родители кивали. И смеялись. Мама зацеловывала дочь, а отец стоически старался сдерживать слёзы. Это не могло быть реальностью. Гермиона оказалась не готова. Как возможно то, что желание, о котором она думала каждый день и в глубине души теряла надежду на воплощение, вдруг стало явью? Чем она заслужила? — Вы помните? Вы помните меня, правда? — она спрашивала в десятый раз. Не могла поверить. Дрожала. Смеялась. Плакала и снова спрашивала: — Помните? Драко и Тео стояли у входа с довольными минами. Нотт вытирал глаза рукавом одолженного свитера. — Но как это возможно?! Гермиона обернулась на мальчиков. Она тут же вспомнила о манерах и сбивчиво затараторила: — Мам, пап, это мои… — она оборвала фразу. Растерянно забегала глазами. — Друзья, — подсказал Теодор. — Да, — согласилась Гермиона. — Друзья: Драко и Тео. — А мы уже знакомы, — сказал отец и одобрительно кивнул парням. — Ну да… точно, — Гермиона улыбнулась и снова обняла родителей. — Ребята произвели с нами… обряд, — объяснила мама, когда они вдоволь наобнимались. — Вернули воспоминания о тебе. Признаюсь, это было очень страшно. А затем привезли сюда. Гермиона, не дослушав, бросилась к мальчикам. — Спасибо, спасибо вам!!! Спасибо! Она крепко обняла слизеринцев и снова заплакала. Попыталась обхватить их обоих, но чтобы сделать это в полной мере, ей не хватило длины рук. Тогда парни обняли гриффиндорку в ответ: Драко за спину, Тео обхватил плечи. Гермиона хохотала, благодарила и снова плакала. — Но как?! — она подняла красные глаза на мальчиков. — Заклинание коллективного усиления, — объяснил Малфой. — Помнишь, я вместе с тобой был у Хёрста? Гермиона кивнула. Воспоминание о событиях, последовавших после, едва не отравили момент, но ей удалось отогнать тьму прошлого. — Тогда он предложил тебе свою помощь. Ну я и разузнал в чём суть. — Ты сделал это ради меня? Драко кивнул. — А я не смог оставаться в стороне, — подхватил Теодор. — Я Хёрсту нравлюсь больше, поэтому он с удовольствием рассказал, что есть заклинание, подобно обряду, которое отменяет самые сильные чары. Что-то типа Фините Инкантатем по-австралийски. И почему-то наше мудрейшее министерство о нём ни сном ни духом. Я, Драко и Хёрст провели обряд и заключили заклинание в сферу. А дальше нужно было твоё участие, и мы вспомнили про Роборис Майорис… — Погоди! Это то разноцветное заклинание, которое мы усилили, когда… — Гермиона понизила голос, — принимали ванну вместе? — Да, — сказал Драко. — Для того, чтобы заклинание сработало, нужна была особая мощь. — Талантливые волшебники, сильные чувства, искреннее желание одного и того же, — небрежно перечислил Тео, — и вуаля! Сработало! — С ума сойти! Мальчики! Это же безумство! Я почти год искала методы, перерыла сотни книг, достала просьбами Макгонагалл и Кингсли, а нужно было всего одно заклинание от Хёрста? — Согласен, этот австралийский хиппи не внушает доверия, — сказал Драко. — Неужели всё оказалось так просто?! Гермиона не могла поверить, что ответ лежал на поверхности. Что для возвращения памяти родителям понадобилась парочка влюблённых школьников и экстравагантный волшебник. — Зачастую самое простое решение оказывается самым верным, — протянул Тео и подмигнул. — Просто мы с вами привыкли всё усложнять и везде искать подвох. — Это невероятно! Невероятно! Как я могу вас отблагодарить? — Гермиона снова стиснула слизеринцев. — Не переживай, Грейнджер, сочтёмся, — Малфой хитро усмехнулся. Гермиона покраснела, надеясь, что родители не вслушивались в их диалог. Она отстранилась и нахмурилась, глядя на Теодора. — Что? — усмехнулся он по-лисьи. — То есть, когда я у тебя спросила о разноцветном заклинании, ты с такой лёгкостью мне соврал?! — Я был вынужден! — Тео поднял руки в капитулирующем жесте. — Иначе не получился бы сюрприз! — Грейнджер, не придирайся к деталям, — Драко притянул Гермиону за талию и чмокнул в висок, не переживая о том, что родители могли заметить. — Я же обещал, что мы обо всём тебе расскажем, — Тео поцеловал другой висок. — Теперь точно никаких секретов. Клянусь. — Предлагаю выпить за встречу! — громко объявил Драко и взмахнул палочкой. Запотевшая бутылка шампанского выпрыгнула из ведра со льдом и принялась разливать содержимое по бокалам. — Отличная идея, Драко, — ответил мистер Грейнджер и подхватил подлетевший к нему бокал, как будто это было для него в порядке вещей. — Выпьем за то, чтобы в нашей жизни всегда были люди, ради которых мы бы без оглядки отправлялись в Австралию! — подмигнул Гермионе Тео и звонко чокнулся с миссис Грейнджер. — Так значит мы в Австралии… — сделав глоток, протянула Грейнджер. — Я удивлён, как ты сразу не поняла, — с долей насмешки сказал Малфой. — И даже не расспрашивала, — добавил Тео. — Мы заготовили целую отвлекающую легенду, которая даже не пригодилась! А я ведь репетировал для правдоподобности! — Наверное… голова была забита другими… — она метнула гневный взгляд на мальчиков, — делами… Теодор сделал ангельское выражение лица и предложил родителям Гермионы сыр в качестве закуски. — Но… Да! Акцент Сэма мне показался необычным… И теперь мне понятно, почему он сказал, что сейчас осень. — Я тогда подумал, что он нас сдал, — улыбнулся Драко и закинул в рот кусочек сыра. — Но когда вы успели?! Тео и Драко обменялись взглядами. — Ты очень крепко спишь, Грейнджер.***
Сентябрь, 2020 год Драко очнулся от громкого лязга металлической двери. Сколько он был в отключке? Пару часов? Пару дней? Переломанные рёбра не давали нормально дышать. Форменная мантия аврора прилипла к телу. Кровь запеклась. Вся левая сторона была обожжена. Драко провёл рукой по расплавленному золотому жетону на груди. Вспышка огненного света мелькнула в воспоминаниях. Поттер… они убили его на месте. Ценный трофей. Знамение начала новой эры. В камеру вошёл один из повстанцев. За ним влетели несколько зачарованных сфер-надзирателей. Одно неверное движение, и они ликвидируют заключённого. Драко с трудом поднялся. Как бы сильно ни болели раны, он не хотел стоять на коленях перед врагом. Незнакомец был в маске «новых пожирателей». Чёрная, матовая, похожа на голову ворона. На руках кожаные перчатки. Когда дверь захлопнулась, он медленно огляделся. Потянул пальцами за клюв маски и обнажил лицо. — Ты! — прохрипел Драко и закашлялся от боли. — Я не знал, что она там будет, Драко, — сказал Теодор. Видеть его лицо после стольких лет было больно. Драко надеялся, что они встретятся. Но он не думал, что это произойдёт в камере Азкабана перед его публичной казнью. — Как?! КАК?! — несмотря на истощение от потери крови, Драко нашёл в себе силы кричать. — Как ты мог не знать?! — Они провели операцию без меня. Тео хотел объяснить, что его заманили обманом, что попросили запустить обскурат, чтобы спасти детей новых пожирателей. Они сказали, что полученную энергию сохранят для дальнейших исследований. Но Драко не стал бы слушать. Да и время поджимало. В любую секунду могли зайти конвои, которые должны были доставить Драко на главную площадь для «фееричного шоу». Поэтому Тео оставался лаконичным. Оставался спокойным. Со стороны могло показаться, что он был беспристрастен и холоден. Так разговаривали все новые пожиратели. Безэмоционально, надменно, словно ничто не могло вывести их из себя. Но Драко уловил дрожь в знакомом с детства голосе. — Ты врёшь! — он, хромая, шагнул на встречу. — Ты всегда врал! Теодор прикрыл глаза и протяжно выдохнул. Неужели Драко правда считал, что он мог намеренно навредить Грейнджер? Тео сжал кулаки, натянув кожу затёртых временем перчаток, почувствовал, как пальцы обдало жаром. Сферы-надзиратели приблизились к заключённому. Их обвивали тонкие веточки неоновых молний. — Где Скорпиус?! — суровым басом спросил Малфой. — Драко… — Где мой сын?! — Малфой схватил Теодора за плечи. Сферы угрожающе затрещали. Тео повёл рукой, удерживая их. Он постоянно оглядывался на двери. Нужно спешить. — Он защищал Роуз Уизли… — еле слышно произнёс Тео. — Они сопротивлялись задержанию. Мне жаль, Драко… Секунда. Осознание. Из горла Малфоя вырвался отчаянный крик. Хриплый. Болезненный. Драко схватился за голову. — Я пришёл для того, чтобы всё исправить. Но Драко не слышал Теодора. Агония утраты раздирала его голосовые связки. — Драко, скажи мне, где маховик. Тео звучал твёрдо, почти приказывал. Малфой никогда не любил подчиняться. Он медленно поднял голову. Обожжённое наполовину лицо исказило подобие насмешливой улыбки. — Что?! Маховик?! — Да. Драко, скажи, где он, — Тео начинал подёргиваться. У них не было времени выяснять отношения. — Я вернусь и всё исправлю. Малфой рассмеялся в ответ. Много лет назад он спрятал маховик, чертежи и дневник Темпуса, когда Тео связался с воронами. Драко подозревал, что восставшие захотят воспользоваться изобретением Нотта, чтобы изменить ход событий и воскресить Волан-де-Морта. Кошмары войны должны были остаться в истории. Он поклялся себе, что сделает всё возможное, лишь бы предотвратить повторение. И вот Теодор здесь. Он уничтожил его жизнь. И теперь просит… — Ты всё это задумал для того, чтобы узнать, где чёртов маховик?! — Конечно нет, о чём ты говоришь! Я не знал, что всё обернется так… Я не хотел. Тео на мгновение прикрыл глаза. В стёклах его очков бликовали неоновые сферы. Он поглубже вдохнул и громко прошептал: — Чёрт, Драко, пожалуйста, позволь мне всё исправить! — Почему я должен тебе верить?! Ты же в маске ворона! — Они бы по-другому меня не впустили… Теодор опустил глаза. Правду ли он говорил? Так ли на самом деле Тео не хотел быть на стороне восстания? Чёртовых бунтарей, наследников старых пожирателей, одержимых идеей продолжить дело великого Тёмного Лорда, желавших вернуть к власти чистокровных волшебников и показать отребью их место в иерархической лестнице. Думал ли Тео о том, что идя на поводу у своей мании, он станет причиной катастрофы? Вороны обещали ему поддержку, славу. Они поверили в его изобретение. Они дали ему то, в чём он нуждался. Но думал ли Тео о близких, когда соглашался на заманчивое предложение? — Драко, у нас нет больше выбора. Обещаю, я всё исправлю. Теодор подошёл вплотную к Драко. Спустя столько лет он всё ещё чувствовал этот… трепет внутри. Малфой не отступил. — Ты предатель. Я не могу верить тебе… — Малфой смотрел ему прямо в глаза. Смотрел и видел в них свою вину. За то, что допустил такой исход. За то, что позволил Теодору уйти. За то, что не защитил Грейнджер так же, как когда-то не защитил мать. За то, что не уберёг сына. — Драко… Это наша последняя надежда. Скажи мне, где маховик. Прошу тебя! Я уже один раз сделал неправильный выбор! Посмотри, к чему это привело! Дай мне всё исправить! В воспоминаниях мелькнул песчаный замок, разрушенные стены и две пары мокрых ручонок, которые возводили строение заново. Тео сделал ещё один шаг. Драко упёр руку в его плечо, чтобы сохранить дистанцию. Зачарованные сферы гудели — заключённым не позволялось прикасаться к посетителям. Теодору едва удавалось концентрироваться на том, чтобы их сдерживать. Стальной отчаянный взгляд изучал лицо бывшего друга. Драко в который раз пытался прочесть намерения Теодора. — Пожалуйста, если не ради нас с тобой, то хотя бы ради Гермионы. При упоминании Грейнджер Малфой задержал дыхание. Если это была манипуляция… она сработала. — Ты знаешь, почему Гермиона не взяла его фамилию? — внезапно спросил Малфой. Тео заморгал, пытаясь понять вопрос. Нахмурился. — Потому что… всегда хотела оставить свою? — он усмехнулся воспоминаниям. Слабо. Измученно. — Войти в историю именно как министр Грейнджер? — Нет, — Драко сжал челюсти, и Теодор заметил, как по его обожжённой щеке потекла слеза. — Потому что она любила нас, чёртов ты предатель. Всегда любила… — Откуда ты… — Маховик на мосту, — Драко не дал Теодору говорить. Если у них и правда не было времени и выбора, пусть забирает всё. — На нашем месте. Тео не сдержался и обнял Драко. Что, если он мог сделать это в последний раз? Что, если реальность, которую Тео изменит, исключит их отношения? Широкие рукава чёрной мантии укрыли окровавленный костюм аврора. Драко зашипел от боли… Но не оттолкнул. Тео почувствовал жар сквозь одежду. Драко лихорадило от обширных ожогов и травм. Тео прижался щекой к его уху. Как же он скучал. Тео не позволит совершить публичную казнь. Чёртовы вороны не будут использовать сына советника для устрашения неверных. Драко рвано дышал и не двигался. Все эти годы он ждал, что Теодор придёт. Вернётся. Покается. И тогда он бы ему сказал. Сказал то, о чём не смог признаться даже себе, то, чего боялся. Драко тогда ещё не знал, что бояться стоило другого… Но Тео не вернулся. А гордость, чёртова гордость Малфоя, не позволила сделать первый шаг. Даже Грейнджер не смогла повлиять. Её уставшие заплаканные глаза всегда говорили о нём. О них. Драко упирался. Пока не стало поздно. Последний раз он видел Нотта на свадьбе Грейнджер. Тогда, после банкета в ночном саду, он с расцарапанными руками кричал, что теперь ему нечего терять. Что теперь он с чистой совестью пойдёт к людям, которые его по-настоящему ценят. Драко смотрел, как Тео корчился от боли в мокрой траве, как его переполняла обида, как внутренняя магия обжигала органы и… молчал. В камере особо опасного заключенного номер сто двадцать три стояло двое мужчин: главный воин аврората и лучший изобретатель Воронов. Два друга, которые жалели о собственном выборе и несказанных словах. Треск электричества раздирал пространство. Сожаление стекало слезами по лицу. Драко и Тео потеряли всех людей, которых любили. Это конец. — Тео… — шепнул Малфой за секунду до того, как Нотт отпустил сферы. «Я тоже виноват…» — хотел сказать он. Но не смог. Синий вечер разлил чернила. Незнакомец в маске ворона выскочил из камеры под последние хриплые вздохи заключённого.***
Середина апреля, 1999 год Ребята вернулись в Хогвартс, и привычная рутина закружила их по спирали. Гермиона переписывалась с родителями каждый день. Иногда несколько раз в день. Она подкупила сову особо вкусными орешками, чтобы та приносила письма в астрономическую башню и ей не приходилось каждый раз бегать в совятню. Мистер Уизли проявил великодушие и вызвался помочь Грейнджерам обустроиться в Лондоне. Отложенных средств хватило, чтобы арендовать уютный домик в пригороде. Мистер Грейнджер вернулся на работу в клинику, которую сам основал несколько лет назад. А миссис Грейнджер решила взять бессрочный отпуск, чтобы в размеренном темпе заново обустроить семейное гнёздышко. Она писала Гермионе, что на втором этаже есть небольшая комната с окном во внутренний дворик. Она отведет её для дочери. Гермиона, в попытке написать ответ, застыла с пером в руках. Огромная жирная капля чернил упала на пергамент. Нужна ли ей эта комната? Где теперь её дом? С одной стороны, Гермионе хотелось иметь уголок в родительском коттедже, иметь тыл, место, куда всегда можно было вернуться. Но с другой стороны, она собиралась строить свою семью… Это осознание было таким же пугающим, как и неизвестность. Как вообще строят семьи втроём? Как делить быт и обязанности? Как узаконивать брак? Стоит ли вообще делать свадьбу? А как быть с детьми? От кого рожать первенца? Будет ли второй муж любить отпрысков первого? Не будет ли между детьми конкуренции? Как объяснить детям, что у их мамы два мужа? Что они будут говорить сверстникам? Да и вообще, хотят ли Тео и Драко детей и семью или Гермиона заглядывала слишком далеко в будущее? Внутренности стягивало узлом от мысли, что ей придётся рассказать родителям о Тео и Драко. Или не придётся? Грейнджеры были крайне консервативны, что касалось любовных дел. Даже несмотря на то, что их близкими друзьями являлась пара женатых мужчин, Гермиона не была уверена, что они спокойно примут новость о том, что их дочь спит сразу с двумя парнями… Неужели ей придётся скрывать отношения до конца своих дней? Ребята уже привыкли к скрытному образу жизни. Теодору не пришлось особенно менять своё поведение. Он всё так же публично тискал свою принцессу и беспардонно распускал руки на вечно недовольного Драко. Ничего необычного. Но вот для Малфоя и Грейнджер актёрская игра стала частью обыденности. Природная холодность Драко позволяла ему держаться на расстоянии. А вот Гермионе было сложнее. Ей хотелось прикасаться к нему, обниматься, возможно даже чмокнуть в щёку… Когда они сидели во внутреннем дворике, когда шли на уроки втроём, когда ели за столами других факультетов. У Драко выработался рефлекс: как только дверь кабинета Тео закрывалась, и весь мир оставался за ней — он тут же прижимал Грейнджер к себе, сажал её рядом и не выпускал из рук всё время, пока они были внутри. Поездка на море сблизила ребят ещё сильнее. Они не заметили, как к физическому влечению примешались новые чувства. Каждый из них черпал из отношений свой недостающий фрагмент мозаики. Тео получал заботу и больше не боялся привязанности, Драко — прощение и безусловное принятие в двойном размере, а Гермиона — уверенность в том, что имела право нестандартно и «неправильно» любить, и это не делало её ужасным человеком. Они старались каждую минуту быть вместе. Практически не покидали кабинет Тео. Выходили только поесть и посетить обязательные занятия. Первый экзамен был запланирован на начало мая, поэтому большую часть времени ребята учились. Иногда к ним приходили Гарри или Джинни. В один из вечеров подготовки к экзаменам Малфой и Уизли действительно договорились вместе пойти на выпускной. — Это будет афера века! — хохотала Уизли. — Я и Драко Малфой на выпускном балу! Таблоиды разорвутся желтухой! Мне нравится! Малфой, хоть и более сдержанно, но согласился, что немного веселья в его жизни не помешает. Джинни умоляла Драко надеть галстук в тон к платью, но он чётко дал понять, что это произойдет только в том случае, если Уизли пойдёт в чёрном. Ребята иногда выбирались на мост. Весенняя прохлада отлично помогала расслабиться после тяжёлого дня зубрёжки. Воздух пах разогретой апрельским солнцем землей и первыми цветениями. Тео, Драко и Гермиона чаще всего просто молчали в объятиях друг друга. Каждый из них хотел, чтобы весна поскорее закончилась и унесла с собой экзамены и учебное напряжение. Слизеринцы предложили Грейнджер провести лето в Италии у Забини. Гермиона, которая с недавних пор не жаловала Блейза, согласилась только на один месяц. Драко заявил, что за такое короткое время они не успеют залить вином усталость, на что Гермиона ответила «твоей белоснежной заднице вредно проводить много времени на солнце». Все трое хотели поскорее выпуститься, но, с другой стороны, хотели растянуть последние дни в Хогвартсе. Запомнить их. Увековечить. Ребята понимали, что заканчивалась целая эра. Лёгкая грусть пощипывала глаза. Гермиона лежала на коленях Тео, Драко перебирал пальцами её кудряшки и вслушивался в дыхание друга на его плече. Они наслаждались видом, считали первые загорающиеся звёзды и ждали, пока на небе появится Кассиопея. Их Кассиопея.***
23 апреля, 1999 год Гермиона и Драко спускались из астрономической башни к ужину. Тео пообещал догнать, уверяя, что ему нужно всего пять минут. Несмотря на плотный график учёбы, они весь вечер работали над механизмом, который Нотт теперь называл «обскурат». Гермиона искала информацию об отдельных деталях в десятках книг, Тео пытался собрать части механизма с помощью специализированных заклинаний, Драко помогал структурировать информацию, педантично записывая её светящимися чернилами на стене кабинета. В целях безопасности он делал это палочкой Тео, которая, к удивлению, отлично его слушалась. Драко не стоило выписывать сомнительные формулы своей палочкой, ведь в любой момент её могли проверить и сменить условный срок на настоящее заключение. — Драко, я беспокоюсь за Тео, — сказала Гермиона, глядя на Малфоя снизу вверх. Её голос отбился эхом от каменных стен. — Почему? — Драко переступил сразу две ступеньки, чтобы поравняться с ней. — Мне кажется, в этой формуле что-то не чисто, — Гермиона нервно теребила край книги, которую должна была отнести в библиотеку. Драко взял её за руку, сжал пальчики и опустил вниз. — Мы же перепроверили её сотни раз. По всем параметрам это не чёрная магия. Просто… Экспериментальная, — Драко старался звучать успокаивающе, но нотки сомнения выдавали себя. — Да, но… что, если аккумулятор с энергией, которую изъяли из детей-обскуров, попадёт не в те руки? Мы до сих пор не знаем до конца, как работает эта машина. — Твоё желание обезопасить нас похвально, но мне кажется, ты преувеличиваешь. Я не дам этому сумасшедшему зайти слишком далеко. Пока что всё под контролем. — Пока что… Как только они дошли до последнего пролёта, Гермиона по привычке высвободила руку. — Но, Драко… Что, если обскурат можно использовать как оружие? Малфой нахмурился. Он немного притормозил перед дверью, пропуская Гермиону вперёд. Они вышли в общий коридор и пару метров шагали молча. В замке было подозрительно тихо. В конце коридора они заметили тёмный силуэт. Мужчина в мантии стремительно шёл к ним на встречу. Кожаные затёртые перчатки скрывали руки, чёрная оправа обрамляла глаза… редкого синего цвета. — Тео?! — замерев, воскликнула Гермиона.