Слушать звезды

      Странно это было. Находиться вдалеке от любой цивилизации, на краю мира, где нет ни одной живой души. Ни одной, кроме них двоих.       Повсюду, насколько хватало глаз, простирались луга. Огромное пространство, будто зеленое море, что слегка колышется от малейшего дуновения теплого летнего ветра. Густые травы, такие пьяняще-ароматные цветы, очень простые, но невероятно прекрасные, легкая ночная роса, что так приятно холодит разгоряченное после жаркого дня тело. Стрекот кузнечиков, похожий на некую ужасно сложную мелодию, случайный вскрик ночной полевой птицы и яркие, яркие звезды, чей свет не затмевает ни один фонарь или небоскреб. Все это было им так знакомо и так далеко одновременно. Будто вовсе не из их жизни.       Ханзо почти спал, убаюканный умиротворением и гармонией их временного пристанища. Так спокойно на его душе уже давно не было, будто вместе с дневной жарой ушли прочь и его неприятности. Куда-то подевалась постоянная подозрительность, напряженность и собранность, так свойственная лучнику. Может потому, что окрестности хорошо просматривались на много миль вперед и никакой ловушки тут быть просто не могло. А может, потому что это напомнило ему детство, точнее, тот его отрывок, когда он еще мог позволить себе быть по-настоящему счастливым.       Сколько тогда ему было? Лет пять-шесть, не больше. С этим возрастом он связывал нечто настолько глубокое, что высказать простыми словами вряд ли бы получилось. Тогда он был блаженно глуп и наивен, не знающий еще, что его жизнь давно продумана за него, что его будущее расписано за долго до его появления на свет, о том, что вскоре предстоит начать путь, полный однообразных серых будней, обязанностей и лишений. И в этом неведающем блаженстве Ханзо вот так же засыпал среди цветов, недалеко от их летней усадьбы где-то на окраинах Японии, там, где девственная природа еще не успела погрязнуть в «плодах цивилизации». Его, возможно, уже искали, но какое ему было дело? Он выдумывал свой мир, в котором они с его еще совсем маленьким братом были этими мотыльками, что порхали над цветами днем, а теперь куда-то скрылись. Они бы полетели далеко-далеко, куда-то за Край Земли, таинственное место, которого еще никто никогда не видел…       Но, дуновение холодного ветра, и наваждение рассеялось. Шимада приоткрыл глаза, отыскивая того, с кем приехал, и по чьей просьбе остановился ночевать в поле. Маккри был тут же, всего в паре шагов от него. Он сидел, задумчиво глядя перед собой, будто не видя тех красот, что сейчас его окружали. Ханзо залюбовался тем, как идут его напарнику длинные волосы, которые тот так небрежно завязывал в низкий неряшливый хвост. Сейчас они и вовсе были распущены и некоторые пряди шевелились, словно живые.       — О чем задумался? — голос лучника был слегка севшим от долгого молчания.       — Да как… — Джесси неопределенно повел плечами. — Ничего особенного. Придет же в голову…       Но Ханзо слишком хорошо знал стрелка, чтобы просто принять такой ответ. Видно было, что его волнует некая мысль, по проявившимся морщинкам на совсем еще не старом лице, по поджатым плечам и по глазам, что слабо блестели в свете луны. Он осторожно коснулся предплечья напарника ладонью, особый знак, который на их личном языке означал:       Доверься мне.       Снова крик птицы, на сей раз — гораздо ближе. Что-то двинулось в ночи и, захлопав тяжелыми крыльями, ночная пришелица скрылась в высокой траве, не издавая больше ни звука. Джесси не шевельнулся. Он обернулся на своего напарника и странная улыбка мелькнула у него на губах.       — Я думал про наше будущее, Хан. Понимаешь ли, теперь, когда все так… Спокойно, ну, между нами и это, — он повел протезированной рукой вокруг себя, — ощущаешь, что уже не будет никаких проблем, только счастье. Но… — тут он запнулся, не зная, видимо, как подобрать слова. Понадобилось несколько секунд, чтобы он снова заговорил, а Шимада не перебивал, внимательно в него вглядываясь. — Но теперь, когда мы наконец вместе, я, черт возьми, до смерти боюсь тебя потерять.       Сказал и опустил голову, рассматривая цветок прямо перед собой. Будто ребенок, который выдал взрослым стыдную тайну, и теперь с тревогой ждет их реакции. Но Ханзо не торопился отвечать. Слова произвели на него странное воздействие, поставили в легкий ступор, так как были довольно неожиданными. Он знал Маккри балагуром, шутником и наглецом, но вот таким задумчивым и серьезным, вне поля боя, естественно, Ханзо видел его впервые.       — Знаю, глупости говорю. — Джесси сорвал цветок и принялся обдирать с него лепестки. — Это ведь наша работа, верно? Мир спасать.       — Это не обязательно приведет к моей смерти, если ты об этом. — мягко проговорил лучник. — И ты прекрасно это понимаешь. Умереть может каждый, но совсем не обязательно, что это случиться завтра.       Очередной лепесток растворился в траве. Шимада проводил его взглядом, запечатлевая для себя где-то на подкорке эту картину.       Джесси снова поднял на него глаза. Протянул руку и провел своими живыми пальцами по волосам лучника.       Пойми меня.       — Может, и не завтра. А потом, через неделю, через год? Что с нами будет? — Маккри судорожно вздохнул, выпустив воздух сквозь зубы, будто ему вдруг стало холодно, хотя ночь была более чем теплой.       Ханзо понимал. Он кивнул, не то себе, не то тому, что было сказано.       — Подумай лучше о том, что будет, если мы все же выживем.       Что будет? Ну что же, у Джесси были свои соображения на этот счет. Но, сегодняшний день стал для него слишком странным и насыщенным, чтобы вот так переменить ход мыслей. Сначала, они очень долго ехали по раскаленной от невероятной жары дороге, потом — свернули не туда, в попытке срезать путь и в итоге заблудились, потому что, во-первых, эти места были им не знакомы, во-вторых — их электроника перестала принимать какие-либо сигналы в этой глуши, ну и в-третьих, успели поссориться и помириться дважды, пока безуспешно пытались выбраться из этих полей. В итоге, Джесси сдался первым и предложил остановиться на ночлег прямо здесь, не пытаясь больше тратить топливо на безуспешные усилия разыскать дорогу. Завтра они попробуют найти место, где есть связь и попытаются связаться с базой, чтобы им дали направление. Ханзо сначала злился, потому что именно Маккри постоянно командовал, куда им ехать, но потом — махнул рукой, расслабился, и позволил запаху ночных цветов усмирить в нем ярость. А Джесси, видимо, наоборот, настроился на более философско-пессимистичный лад.       Стрелок осторожно притянул к себе Маккри за плечи и аккуратно уложил его голову на свои колени. В другой раз, лучник бы сам внаглую улегся, нарушая личное пространство, но сегодня все как-то переменилось. Ханзо принялся почесывать волосы напарника, осторожно убирая их с лица. А потом повел рассказ о своем детстве, о его счастливых воспоминаниях, чем он еще никогда и ни с кем не делился.       Джесси слушал, затаив дыхание. Он смотрел в черное небо, и перед его глазами представали все те же картинки, что и перед Шимадой. Он будто проживал это вместе с ним. Его плечи расслабились, а морщины на лице пропали, словно их и не было. Душа вдруг наполнилась чем-то чистым, а веки сами собой прикрылись, давая напряженным глазам отдых.       — Слышишь? — внезапно спросил Джесси, когда Ханзо закончил говорить.       Вместо ответа, лучник мягко коснулся губами слегка влажного лба напарника.       Люблю тебя.       — Слышишь? — снова повторил Джесси, глядя куда-то в верх, — как ярко блестят звезды…       И Ханзо слышал. И не важно, что с ними будет завтра. Сегодня, лежа бок о бок в этой цветочной колыбели, они будут слушать звезды. До самого рассвета.