Мир, в котором нет тебя

Уже далеко за полдень они выгрузились из автобуса под рассеянным взглядом водителя, с недоумением разглядывавшего практически пустой салон. Всё же применять «Конфундус» к находящемуся за рулём человеку было не лучшей идеей. Доехали с комфортом и почти без остановок, а ведь могли и в аварию попасть. Гарри нервничал, Гермиона явно чего-то от него ожидала. Может, хотела, чтобы он проявил инициативу? От голода кружилась голова и ни на чём сосредоточиться не получалось. Покружив немного по незнакомым улицам, девушка со вздохом попросила мантию-невидимку, похоже она выбрала магазин, который собиралась посетить, точнее обворовать. Затолкав его рюкзак в свой и объяснив, как правильно прикрыть её от камер наблюдения, Гермиона накинула мантию и решительно потянула Гарри за собой. Неуклюже растопырившись возле банок с консервами, Гарри думал, что давно не чувствовал себя так гадко. Полки с продуктами редели прямо на глазах. Хорошо хоть посетителей в магазине почти не было, зрелище самостоятельно взлетающих и исчезающих в никуда товаров могло надолго обеспечить работой кардиологов и психиатров. На выходе охранник прямо-таки ощупал его взглядом, но, видимо, так и не придумав, что можно предъявить, дал возможность спокойно выйти. Щёки Гарри пылали. Поттер в очередной раз благословил ум своей подруги, если бы магглам пришло в голову вызвать полицию и заглянуть в его рюкзачок… Чары незримого расширения производят впечатление даже на магов, что уж тут говорить о простецах. Свернув в какой-то грязный тупичок, Гермиона наконец-то выбралась из-под мантии и протянула ему пару батончиков. Выглядела она такой смущённой и несчастной, что у Гарри закралось подозрение. — Ты… ты первый раз воровала? Девушка всхлипнула и отвернулась: — Нет, но обычно этим занимался ты, ну, то есть Дадли, я прикрывала. Гарри хорошо помнил, как даже во время их скитаний Гермиона всегда старалась положить деньги за продукты в кассу. Теперь ему стало ещё более стыдно. На что он вообще годен, если даже в такой мелочи не сумел облегчить ей жизнь? В следующий раз воровать будет он, и неважно, насколько противно ему это делать! В голове тут же прорезался ненавистный голос: «Мистер Поттер и мисс всезнайка нашли достойное применение своим талантам! Что же, я не удивлён: мелко уголовные способности и склонность к воровству вы продемонстрировали, насколько я помню, ещё на втором курсе. Гриффиндор может гордиться своими студентами!» Видимо, Снейп решил доставать его даже в этом мире. То-то, наверное, радуется, когда получает сведения об их жизни на собраниях ордена. Да и хрен с ним, сволочью носатой! Приказав Снейпу заткнуться, Гарри обнял всхлипывающую подругу и успокаивающе потрепал её по плечу, что бы ни случилось — жизнь продолжается. * * * * * Лёгкий снежок, мягко засыпавший тротуары и скамейки, напоминал о Хогвартсе. Гарри с удовольствием вдохнул холодный воздух. Их второй выходной за две недели. Второй раз, когда они покинули душное тепло ресторанчика, в котором нашли работу и вышли на улицу. И третий раз, когда они обворовали магазин. Что ж, хоть здесь он сумел сдержать данное себе слово — Гермионе больше не пришлось воровать. Продукты тырил он — Герми прикрывала. Теперь у каждого в рюкзачке лежало по несколько десятков консервных банок, шоколадных батончиков и, наверное, по целому ящику печенья. Гарри не понимал, зачем нужно так много, так же как не понимал того, почему рюкзак, пусть и скрытый чарами, постоянно должен быть при нём, но решил довериться совету подруги. Запасы провизии только пополнялись, но не использовались. Кормились они на работе… Глядя, как всегда аккуратная, брезгливая Гермиона бодро хомячит недоеденные посетителями стейки и пудинги, Гарри чувствовал, что его и без того шаткий мир рушится. Правда, нужно отдать подруге должное, в чём-то она осталась верна себе и, зорко следя за посетителями, забирала для них с Гарри только то, от чего аккуратно отламывали или отрезали ножом и вилкой. Откровенных объедков она никогда не приносила, стремясь ухватить блюда, от которых съели чуть-чуть или и вовсе оставили целым. Суп и горячее им перепадали редко, только если что-то оставалось на кухне. Гермиона категорически отказывалась брать продукты, в которых бултыхались чужие ложки, и Гарри её прекрасно понимал. Даже у Дурслей ему редко доводилось доедать за кем-то, а тут чужие люди… Не так он представлял себе послевоенную жизнь. Хотя послевоенная бывает только там, где война уже закончилась, а здесь… За истекшие две недели он почти не узнал ничего нового. Кроме того самого первого вечера, проведённого в номере мотеля, поговорить им удалось только один раз — в прошлый выходной, когда они вот также бродили по незнакомым улицам. В подсобке, кроме них, жили ещё двое, и, даже если бы после восемнадцатичасовой смены ещё оставались силы на разговоры, махать палочками перед носами магглов, наводя чары, они не рисковали. Магия, растраченная во время прошлых неурядиц, восстанавливаться не спешила. Да и лишнее внимание — последнее, что им было нужно. Хватало уже того, что пару раз Гарри поднял всех на уши посреди ночи… Таинственный незнакомец в сны вернулся, но и лабиринты никуда не делись. И теперь по ночам Гарри искал неизвестно кого, неизвестно где. Не то чтобы мытьё тарелок доставляло Поттеру большое удовольствие, но сейчас он был рад и этому. Во всяком случае тупая механическая работа не отвлекала от мыслей. Что собственно Гарри знал о своей канувшей в Лету жизни? Рассказ о директоре заставил его о многом задуматься… Набегавшись за два дня, сумев устроиться на низкооплачиваемую работу, единственными плюсами которой были возможность работать вместе, ночевать в подсобке и доедать оставленную клиентами снедь, Гермиона ещё пополнила копилку сомнений в Дамблдоре. Улёгшись тогда в спальнике, на полу убогого дешёвого номера третьесортного мотеля — подсобка, как и работа, им были обещаны с завтрашнего дня — Гарри пытался соотнести рассказы подруги с тем, что происходило в его собственной жизни. Получалось, что он совсем не знал человека, которому слепо верил все эти годы. Идеи о защите добра, справедливости, борьбе со злом, которые казались здравыми и естественными для мальчика, выросшего в чулане и жаждущего к себе хорошего отношения, стали выглядеть нелепо и надуманно для ребёнка, увидевшего все худшие проявления жизни ещё в малолетстве… В этом мире для Дадли и Гермионы всё началось предсказуемо и неожиданно одновременно… Гермиона, будучи девочкой умной, заботящейся о своём будущем, решила выяснить, что нужно сделать, чтобы получить достойное образование в волшебном мире. Оно и понятно!Ведь, став волшебницей, она автоматически лишилась возможности попасть в университет, выбранный для неё родителями. Ответ поверг их в шок! Дополнительные предметы выбирались на третьем курсе, а вот профориентация проводилась в конце пятого. Вроде бы всё выглядело логично... Вот только откуда было магглорожденным знать, что им может пригодиться? Они даже близко не представляли, чем могут заниматься волшебники! Получалось, что если на третьем курсе ученик по незнанию выбирал дополнительные предметы наобум, то на пятом с мечтой о заинтересовавшей его профессии можно было распрощаться — наверстать программу за три потерянных года было уже невозможно! Результатом стало активное посещение библиотеки, дотошное изучение волшебного мира во всех его проявлениях и игнорирование провокаций Дамблдора, которому очень не нравилось такое положение вещей. Попытки уклониться от затей директора периодически проваливались. Бредовые запреты Дамблдора, каждое лето отправлявшего Дадли в приют и не позволявшего навещать ни Гермиону, родители которой приглашали его к себе, ни Невилла, готового оказать ему гостеприимство, тоже внесли свою лепту. Запреты на визиты в дома и магглорожденной, и чистокровного вызвали у Дадли с Гермионой определённые подозрения. Задумавшись над тем, чем они продиктованы, друзья пришли к очень простому выводу: не в интересах Дамблдора было, чтобы будущий герой расширял свои познания о маггловском и волшебном мире. И вот теперь, ежедневно намывая вилки и тарелки, Гарри думал: как же прав был Снейп, называя его безмозглым идиотом! Ведь всего-то и стоило — немного подумать! Как ни крути, а Гарри ни декан, ни добрый директор не подсказали, чем может обернуться неправильный выбор. Без рун невозможно было стать артефактором, а без нумерологии ликвидатором проклятий! И ведь это только две из заинтересовавших Гарри профессий! А сколько их ещё?! Сколько в волшебном мире специальностей, для которых нужно знание тех предметов, от изучения которых он добровольно отказался, просто потому что не знал, для чего они могут пригодиться?! Получается, никого на самом деле не заботило, что ждёт его в будущем?! Его личный выбор теперь сводился только к специальностям, базирующимся на основной школьной программе. Руны, нумерология, заклинания и высшие зелья лежали в основе почти всех профессий, так или иначе вызвавших у Гарри интерес. И если два последних предмета изучали в школе в обязательном порядке, подтянуть базовые знания по зельям до высших было вполне реально, то освоить руны и нумерологию с нуля шансов практически не оставалось. Интересно, а как бы изменилась его жизнь, послушайся Гарри распределяющую шляпу в выборе факультета Слизерин? Тогда его деканом стал бы Снейп… Снейп… Вот чей совет сейчас бы пригодился! И дело уже не в недостижимых специальностях, а в том, как из всего этого дерьма выпутаться! Как выкрутиться из полной жопы, это как раз то, в чём Северус Снейп имел колоссальный опыт! Зельевара Гарри почему-то вспоминал особенно часто, может, потому что он единственный, кто твердил, что нужно учиться думать своей головой. Говорил гадости, но при этом никогда не врал? Интересно, какие отношения у них в этой реальности? Наверное, такие же, с чего бы им измениться… * * * * * Гермиона потянула его к припорошённой пушистым снежком скамейке. Гарри уже заметил, что она по возможности избегает каких бы то ни было заведений, подсознательно воспринимая их как потенциальную ловушку. Сейчас он даже рад был немного помёрзнуть. Как же приятно отвлечься от бесконечных подносов, гружёных тарелками, стука ложек и вилок, от которых уже звенело в ушах. Гарри, погрузившись в собственные мысли, не сразу понял, что подруга ему что-то говорит: — … доберёмся на поезде. — Прости, что? — Нам нужно продержаться здесь ещё неделю, потом придётся уйти. — терпеливо повторила девушка. — До полнолуния осталось не так уж долго и, если повезёт, пойдём на встречу. Гарри смутно припомнил, что о чём-то подобном она уже упоминала, но с кем и зачем они должны были встретиться, он совершенно не представлял. — А поезд зачем? У нас есть мётлы? Так было бы проще. — Зачем нам мётлы, если мы не можем летать? — Почему не можем? Они же не отслеживаются?! — Нет, не отслеживаются. Но у меня никогда толком не получалось. У тебя неплохо выходило, но на первом курсе ты, ну, Дадли, получил травму. — Как? Рассказывай, чего я ещё о себе не знаю. Гарри не удивился, услышав насколько глухо прозвучал его голос. Неужели судьбе в этом мордредовом мире нельзя было оставить ему хоть эту маленькую радость. Он слышал, что нечто подобное произошло и с МакГонагалл — травма во время матча, и она навсегда лишилась возможности пользоваться метлой. — Ты упал с метлы, точнее, она Дадли сбросила. — В матче со Слизерином? Гермиона посмотрела на него, как на чокнутого: — Первокурсников не берут в команду, да в сторону Дадли никто из команды даже не посмотрел бы. — Меня взяли. Гермиона, я отлично летаю! Все годы, начиная с первого курса, я был ловцом Гриффиндора. МакГонагалл лично настояла после первого же урока полётов. — Странно, у Дадли с самого начала результаты были неплохие, но не выдающиеся. Гарри вдруг как никогда отчётливо понял, что и здесь имя сыграло ему на руку. Не будь он Гарри Поттером, ни о каком месте в команде, тем более вне отборочных испытаний, он не мог бы и мечтать! У него самого не хватило бы смелости подать заявку… Но ведь он же действительно хорошо летал с детства. Даже мама в письме Сириусу писала, что подаренная им метла — любимая игрушка Гарри. С другой стороны, Гермиона никогда не разбиралась достаточно хорошо в этом вопросе, чтобы оценить способности Гарри к полётам. И уж совершенно точно не могла сделать этого на первом курсе. Не стоило морочиться по этому поводу! — Ладно, так что там с травмой? — Во время урока полётов тебя сбросила метла, даже не так, метла начала вести себя странно… Ты, эээ… Дадли, держался изо всех сил, а потом метлу снесло далеко в сторону, он не удержался и упал как раз над Дракучей ивой. Это его одновременно и спасло и нанесло лишние травмы. Ветки не позволили упасть и разбиться. Но одна из ветвей отбила Дадли, как битой, и он врезался в соседние деревья, ну знаешь, там в стороне есть несколько… — Да, знаю. — кивнул Гарри. — Ну вот. Всё было очень плохо. Его конечно, вылечили, но… Результат — серьёзная травма спины и какие-то нарушения с вестибулярным аппаратом. Он пытался потом ещё несколько раз сесть на метлу, но ничего хорошего из этого не вышло. Когда поднимался в воздух, его тошнило и кружилась голова, он терял ориентацию, ну, словно на карусели перекатался… — А почему мадам Трюк мне не помогла? — У неё не получилось. Каждый раз, когда она пыталась приблизиться, Дадли относило всё дальше. Тогда, в суматохе, никто ничего не понял. Только в конце курса стало понятно, что это Квирелл пытался его убить. Профессор каким-то образом знал, что он не Дадли Дурсль. О да, это было знакомо. И каким образом Квирелл распознал его под чужим именем, тоже сомнений не вызывало. И в его мире всё могло закончиться так же или ещё хуже, если бы Снейп не остановил взбесившуюся метлу. Если бы Снейп не остановил… А ведь Гарри даже в голову не пришло поблагодарить его за спасение, он воспринял это как должное… Он так кичился своими победами над Слизерином и ни разу не задумался, что, если бы не декан ненавистного факультета, он мог бы никогда в жизни больше не подняться в воздух, и то при условии, что жив остался. Ну почему его не могла спасти МакГонагалл?! Почему Гарри должен чувствовать себя обязанным этому Упырю?! — Мадам Трюк тогда основательно нервы потрепали. А ещё многие надеялись, что у нас снова будет другой декан, но потом, когда с Квиреллом всё прояснилось, учителей оставили в покое. — Что значит снова будет другой декан и кто надеялся? Слизеринцы? — Почему слизеринцы? — удивилась Гермиона — Гриффиндорцы. Очень многие, особенно со старших курсов, были недовольны, когда МакКошку назначили на эту должность. — Но МакГонагалл была деканом Гриффиндора кучу лет, она возглавляла факультет, ещё когда учились мои родители! — Вовсе, нет! Возможно, при твоих родителях это было так, но потом деканом Гриффиндора стал Тобиас Стамп (1). Была там какая-то неприятная история, из-за которой МакКошка лишилась должности и её чуть не уволили из школы. А снова деканом Гриффиндора её назначили в год, когда мы поступили в школу, и этому очень мало кто обрадовался. — А ты уверена, что я действительно не смогу летать, ведь травму получил не я?! — Скорее всего… Сюда попала твоя душа, а тело осталось прежним. Ведь оборотнем ты же не был. Хотя, ничего нельзя утверждать наверняка! — спохватилась Гермиона, заметив, как помрачнел Гарри. — Мы обязательно найдём метлу и проверим! Вдруг у тебя и правда получится?! Пойдём лучше пройдёмся, пока задницы себе не отморозили! Разговор не клеился. Побродив ещё с полчаса, Гермиона вдруг остановилась напротив большой яркой витрины с детскими игрушками, за которой рядом с санками и снегоходами стоял блестящий тёмно-красный трёхколёсный велосипед. Девушка задумчиво улыбнулась: — Знаешь, когда мне было восемь лет, соседский мальчишка обозвал меня бобром за мои выступающие зубы. У него был точно такой же велик и я … — И ты стихийной магией распорола ему все три колеса! — улыбнулся Гарри. Гермиона тихо засмеялась, и Гарри вдруг с удивлением увидел, что передние зубы у неё выступают так же, как это было до четвёртого курса, когда мадам Помфри уменьшила их после заклинания Малфоя. Странно, как он мог не заметить раньше! А ещё он вдруг понял, что здесь Гермиона почти не улыбается, своей мрачной серьёзностью соперничая с ненавистным Снейпом, а засмеялась вообще впервые. — Откуда ты знаешь? — смех девушки оборвался так же внезапно, как и начался. Её лицо приняло уже привычное замкнуто-настороженное выражение, а голос прозвучал резко, почти агрессивно. — Я тебе этого не рассказывала. ОТКУДА. ТЫ. ЗНАЕШЬ? — Вообще-то рассказывала, — нахмурился Гарри. — и про велосипед, и про то, как ты в детской библиотеке полезла на верхнюю полку за книгами для старшего возраста и они упали. А ты, испугавшись, что тебя больше не пустят, заставила их левитировать… И как визжала библиотекарь, перед тем как грохнуться в обморок, когда увидела это. Ты рассказывала это не здесь — там. — Ты знаешь что-нибудь ещё? Гарри порылся в памяти, припоминая истории из жизни Гермионы. Вспомнились ещё пара эпизодов. Ему стало стыдно. Ведь если бы не уход Рона и безрадостные вечера в палатке, он не знал бы о своей подруге даже этого! Как-то так получилось, что Гарри был в курсе мельчайших подробностей жизни Рона и никогда не интересовался Гермионой... А ведь именно она ни разу не отвернулась от него и не отказала в помощи, что бы ни случилось. Неужели он считал её недостаточно интересной? Выслушав всё, что Гарри помнил о её жизни Гермиона кивнула: — Да, всё это со мной было. Но, что же тогда получается? Ведь ничего из того, что было с тобой, кроме даты рождения и гибели родителей не совпадает. Ты помнишь, как мы впервые встретились? — Да. В Хогвартс-экспрессе. Ты заглянула в наше с Роном купе и сказала, что Невилл потерял жабу. — Да, только в купе ты сидел один. И ты не производил впечатление дружелюбного попутчика. А как мы подружились. — На Хеллоуин. В школу пробрался тролль, а мы с Роном заперли тебя с ним в женском туалете, не нарочно, конечно же. И нам пришлось с ним сцепиться. После этого мы стали друзьями. — У нас на первом курсе тоже был тролль, но нас просто отправили по своим гостиным. И, кстати, Уизли вопил и бежал в башню быстрее всех, а потом всю ночь трясся в общей гостиной и жрал всё подряд, заедая стресс. Наутро ему стало плохо от обжорства. Они оторопело уставились друг на друга. — Но тогда получается, что твоя жизнь до приезда в Хогвартс полностью соответствует тому, что было в моём мире?! Значит, расхождения в реальностях начались с момента поездки в Хогвартс? — Нет! Разница была раньше, иначе бы и твоя жизнь не изменилась, но относились они только к волшебному миру. Можно предположить, что именно здесь произошли какие-то события, которые сделали эту реальность гораздо хуже твоей. — Как думаешь, что это могло быть? — Да что угодно! Подписали какой-нибудь закон. Заключили или наоборот расторгли договор, касающийся жизни волшебного сообщества. Кто-то другой возглавил важный отдел министерства… В любом случае, я думаю, это должно быть что-то масштабное, такое, что могло повлиять на судьбы многих людей, например… Ой! Крупный ворон, минуту назад расшугавший жирных, лениво топчущихся рядом голубей, сильно ущипнул её за руку и презрительно каркнул. — Мерлин, Драку! — девушка подставила птице руку и, делая вид, что гладит ей грудку, ловко отвязала от лапки крошечный листочек. Ворон по имени Драко? Какого Мордреда здесь творится?! — Это Дракула. Не отличается ни терпением, ни приятным характером. Ворон смерил ребят высокомерным взглядом и снова каркнул. Судя по тону что-то очень неприятное. Ну, ни дать, ни взять — Снейп! То ли носом, то ли чёрным оперением, но птица удивительно походила на слизеринского декана, чтоб его химера погрызла. В общем, в чём заключалось сходство Гарри так и не понял, но оно было несомненным. — Лети, мне нечего тебе дать. — девушка тряхнула рукой. — За ответом вернёшься вечером. Щёлкнув клювом и прищурив глаза, ворон взмыл в небо, причём у Гарри осталось чёткое ощущение, что напоследок он хотел их обгадить, но передумал, а скорее всего просто отложил задуманное до более удобного случая. — Гарри, вечером мне нужно будет ненадолго выйти, я хочу, чтобы ты оставался рядом. До того, нам необходимо обдумать и составить список. Давай найдём более удобное для этого место. Здесь чуть дальше должно быть подходящее — я на карте видела. Они успели пройти два квартала, прежде чем оказались на маленькой, основательно забитой народом площади и вынужденны были практически остановиться, чтобы не сбить никого из прохожих. Раньше, чем Гарри смог разобраться в причине такого столпотворения, на его голову обрушился крепкий подзатыльник, от которого он ткнулся носом в ворот куртки. Руку сдавила стальная хватка, и прямо над ухом раздался злой крик Гермионы, в котором проскальзывали визгливые нотки, так напоминающие вопли миссис Уизли: — Йен, нельзя же быть таким идиотом! Девушка решительно потащила его вперёд. Гарри, опешивший от напора и неожиданности, автоматически начал упираться. Подняв растерянные, испуганные глаза, он встретился взглядом с рассматривающим их человеком, в котором почудилось что-то смутно знакомое. — Если ты выглядишь, как полный придурок, это не значит, что имеешь право вести себя так же! И не надейся, что отец ничего не узнает! — вопила Гермиона. Человек ухмыльнулся и отвёл взгляд, зашарив глазами по косящийся на них толпе. Воспользовавшись моментом, Гермиона втолкнула Поттера в какой-то магазин и быстро поволокла внутрь. Раньше, чем Гарри успел что-либо сообразить, она притиснулась к нему всем телом. Ощущение, что девушка сейчас выдавит из него все кишки доводило почти до обморока, дыхание перекрыло. Ещё мгновение и… Обморока не случилось, вместо этого они грохнулись на мёрзлую землю, едва припорошенную неубедительным снежком.