Неловкое сближение

Мартин уже некоторое время чувствовал что-то странное. Он совершенно потерял нить собственных эмоций. Если до этого парень прекрасно понимал самого себя, то теперь, стоило ему взглянуть на Криса, внутри всё вставало c ног на голову. Подобные чувства у него были в школе, во времена первых неловких влюблённостей, но думать об этом в таком ключе совсем не хотелось. С какого-то момента Мартин начал бояться даже прикосновений к Крису. Кожа его брата вдруг стала такой нежной, приятной, тёплой; его тонкая шея — особенно когда он говорил — так и манила к себе, побуждая желание, тут же подавляемое, оставить на ней два или три лёгких поцелуя. Интересно, замечал ли сам Крис странности в поведении Мартина? Наверное, нет. Он был всё таким же открытым, жизнерадостным, беззаботным. Разве такое возможно, когда знаешь, что собственный брат в тебя, возможно, влюбился? Но и сам Крис, как хотелось думать Мартину, изменился: его прикосновения стали более аккуратными и избирательными, и он совсем не возражал, если старшему хотелось обнимать его на полминуты дольше, чем обычно. Наверное, за время путешествия они сблизились, и искать в поведении Криса намёки на ответные чувства было глупо и лицемерно. Вероятно, он лишь перестал стесняться эмоциональных проявлений брата, которые до начала приключения в Тортуге то и дело беспокоили его. Особенно сейчас, после множества опасных ситуаций, когда их жизни висели на волоске. Ведь что может быть лучше долгих крепких объятий с самым близким человеком? Может, дело было именно в этом? Вдруг Мартин так боялся потерять Криса в этих глупых столкновениях со злодеями, что влюбился в него? *** После спасения маленького — пока ещё рыжевато-бурого — лисёнка из ямы, в которую он попал, кажется, несколько часов назад, братья удобно устроились на упавшем дереве. Весна в тайге началась совсем недавно, и во многих местах снег успел растаять. В воздухе стояла лёгкая прохлада, но ветровки спасали братьев от риска простудиться. Лисёнок уже спал в уютной норе неподалёку, присоединившись к своим братьям и сёстрам, таким же маленьким. Интересно, как он вообще попал в ловушку? В таком возрасте лисята обычно не выбираются из норы… Размышления Мартина прервал выдох Криса. Глянув на него, он заметил, что брат слегка замёрз, а нос его покраснел. Не растерявшись, Мартин приобнял его, пуская под свою куртку. Крис улыбнулся и с благодарностью заглянул в его синие глаза, слегка уставшие от необходимости скрывать столь важные чувства. Мартин не выдержал и отвёл взгляд. Чем больше времени проходило, тем сильнее Крис прижимался к брату. Его руки обхватили талию парня, и происходящее вдруг показалось совсем нереальным. На предложение вернуться в Тортугу Крис лишь отрицательно помотал головой, а затем удобно устроился на плече Мартина. Так они и сидели, почти не разговаривая. Пока Мартин думал, стоит ли ему ещё раз взглянуть на Криса, несколько минут назад переставшего дрожать, младший тихим голосом позвал его. Стоило парню неуверенно повернуть голову — как он столкнулся своим носом с его, всё ещё красным, но тёплым. Шмыгнув, Крис улыбнулся и приподнялся, стараясь дотянуться до губ Мартина. Поцелуй был совсем недолгим, они еле коснулись друг друга. Крис снова задрожал, и Мартин прижал его к себе, чувствуя, как на его шею капают горячие — почти обжигающие — слёзы. — Ты ведь… думаешь о том же, о чём и я, бро? — неуверенно спросил Крис, стараясь унять собственный плач. — Да, — тихо ответил Мартин, целуя его в макушку. — Я думаю о том, как сильно тебя люблю.