Небеса плачут

Слэш
PG-13
Завершён
1
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
7 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
1 Нравится 0 Отзывы 0 В сборник Скачать

Le ciel Pleure

Настройки текста
- Дорогая, я дома! Мужчина у компьютера вздрогнул. Чужой голос с едва заметным французским акцентом в звенящей тишине пустой студии прозвучал слишком неожиданно. Тем более что единственный голос, который он привык слышать в этих стенах – это его собственный, звучащий не то в сознании, не то произносящий мысли вслух. - Чёрт! Адриан, темно у тебя тут. Как у афроамериканца в ухе. - Привет, Гауна, - сказал он, отводя взгляд от светящегося монитора. В полумраке едва можно было разглядеть силуэт тощего гитариста, застывшего в дверях. Глаза неприятно закололо от смены освещения. Но отворачиваться не хотелось. - Мужик, ты себя угробишь, - проворчал Гауна, входя в его кабинет, и бросая на пол небольшую спортивную сумку. Адриан хмыкнул, и вернулся к работе. Отвечать было не нужно. Уже три дня. Три дня Марсель приходил, кидал на пол сумку, скидывал потёртую чёрную куртку и присоединялся к вокалисту. Это было непривычно. Будто кто-то вмешивался в естественный процесс. Пытался влезть под кожу. Сделать то, что он и сам умеет. Чем живёт. Но в то же время этот «кто-то» действовал в точности так, как было нужно. Не вызывал подозрений на свой счёт. Не настораживал. Был рядом. Знал, в какой момент осторожно отступить в тень, а в какой решительно вмешаться и подтолкнуть в нужном направлении. Будто летишь на гребне огромной волны, стоя на доске, и кто-то оказывается за спиной, рискуя угробить обоих. Выдержит ли доска? Выдержишь ли сам? - Ну, чем сегодня займёмся? – нарушил размышления вокалиста бодрый голос. Хэйтс повернул голову – Гауна стоял, прислонившись бедром к его столу. Чёрные растрёпанные патлы свисают на одну сторону, и половину лица не разглядеть. Пара куцых прядей торчит из-за уха. Так естественно. Сине-серые глаза от тусклого света монитора кажутся чёрными. Навевают тревожные образы. Захотелось облечь их в слова, запечатлеть в памяти и сделать музыкой. Да, определённо. Адриан подтолкнул ему стул. - Вот, послушай. Я хочу знать твоё мнение. Гауна шмыгнул носом, беззаботно взял наушники и тут же нацепил их. Хейтс щёлкнул по кнопке воспроизведения и, подперев подбородок пальцами, пристально уставился на гитариста. Марсель задумчиво закусил губы и закрыл глаза. Слушал серьёзно. Внимательно. Иногда морщил нос, словно хотел чихнуть. Было понятно, записанные куски мелодии для него были большим, нежели просто музыка. Он пропускал звуки через сердце, задумывался над каждой ноткой, и над всем сразу. «И ты? Или я ошибаюсь?» - думал Адриан, не сводя пустого взгляда с лица Марселя, что выглядело непривычным из-за прядей волос, попавших на щёку. Без своего ирокеза невзрачный француз словно переставал быть тем самым Гауной. - - Мне нравится, - вынес вердикт гитарист, снимая наушники, когда трек закончился. – Я бы добавил пару эффектов в переходе на припев. Но не суть важно. - Как насчёт гитары? – спокойно, всё больше утвердительно спросил Адриан. - Думаю, будет довольно и пары аккордов на фоне. Максимум, неброское соло. Чтобы не перебивать основной рисунок. Я тоже так думаю, пронеслось в голове. - Ну, с гитарой разберёмся позже, так? – уточнил неунывающий Гауна, закинув ногу на ногу. - - Так, - согласился Хейтс. - О’кей, не буду отвлекать, - как всегда верно рассудил гитарист его взгляд, хлопнул себя по бёдрам и поднялся со стула. Сядь, не сказал Адриан. Не уходи. Марсель послушался и не ушёл. Направился к окну, пока вокалист делал вид, что готовится к работе. На улице крапал дождь. Капли бились об стекло, тонкими росчерками стекали по чуть запотевшей поверхности. Рисовали образы – зыбкие, как закатные тени. Стирали сами себя. Профиль гитариста сбивал мысли в бесформенную массу. На фоне дождливого квадрата он звучал по-особенному. Песня пока не обрела свою мелодию, но уже нравилась Адриану. Как запах озона – хочется жадно вдыхать. Как сильный собачий загривок под ласкающей ладонью. - Le ciel pleure, - выдохнул Гауна, словно про себя. Хейтс тряхнул волосами, отгоняя мысли, усмехнулся, по-новому глядя на тощий силуэт гитариста на фоне хмурого, стремительно чернеющего неба. Прозаично? Уютно. - Открой окно, - попросил он вслух. - Что? А-а, сейчас открою. В тёмную студию ворвался порыв прохлады, с запахом дождя. Осталось сделать глубокий вдох и приняться за дело. Сколько он мог сидеть вот так? Сидеть, подыскивая слова, чтобы они стали песней. Ловить в сумраке нужные ноты. Чувствовать. В этот вечер не долго. Почему-то просто хотелось подойти к окну, туда, где недавно стоял Гауна, тронуть ладонями стёртые следы его пальцев на мокром подоконнике, и вдохнуть полной грудью аромат сырой листвы, мокрой земли. Пряный запах мокрой ночи. Адриан закрыл глаза и помассировал виски пальцами. Потом встал, размял плечи и повернулся. Гауна сидел в углу комнаты на кожаном диване. Небрежная поза говорила сама за себя – неприхотливому французу было нормально тут, в молчащем, пропахшем дождём тёмном помещении. Сгорбившись, гитарист что-то печатал на ноутбуке, что стоял рядом на столе. Лицо его казалось одновременно усталым и довольным. Некрасивым. Но глаза оторвать трудно. Хорошо, что он тут. Осторожно, чтобы не споткнуться обо что-нибудь в темноте, Хейтс двинулся вперёд. Казалось, Марсель не видел его приближения, но когда фронтмен оказался рядом, поднял глаза и насмешливо поинтересовался: - Тут ребята хотят знать, любишь ли ты брюссельскую капусту. - Хм… - Адриан бухнулся рядом на диван, сразу почувствовав тепло от близости второго тела. Приятное тепло. В этой тёмной комнате, наполненной тишиной дождя, было ещё одно живое существо. Любознательное... - Так что, любишь? ...и довольно настырное. - Люблю такие вот вопросы, - вполголоса ответил Адриан, смотря на гитариста без улыбки, но чувствуя, как растекается по груди тёплое чувство. Умеет же растормошить. Гауна угукнул. Пальцы забегали по клавишам. Вид у него был расслабленный и довольный. - А вот, одна дамочка спрашивает, любишь ли ты дождь? - Люблю, - тихо ответил он, протягивая руку и захлопывая ноутбук так, что Гауна успел убрать руки только в последний момент. - Хейтс! Не делай так больше! Я чуть не… - выругался он притянув руки в груди. Но, было ясно, не рассердился. Даже немного развеселился. - Прости. Забудь вопросы. Просто послушай шум дождя. Адриан откинулся на мягкую прохладную спинку дивана и закрыл глаза. - Что ещё может так успокаивать, если не дождь? – вполголоса произнёс он. - Бухло? Адриан улыбнулся. Несерьёзный... Потом услышал, как Гауна хмыкнул, и в плечо Хэйтса ткнулось костлявое плечо гитариста – тот тоже расслабился. Доска накренилась, но он выпрямил её, и продолжал парить над пучиной волн. Чужое присутствие – подобно крыльям. Но крылья тяжелы, если намокнут. - Тебе не интересны вопросы фанатов? – вновь отвлёк от мыслей Марсель, слегка толкнув плечом. Вокалист усмехнулся. И как этот чёртов француз может балансировать на границе веселья, оставаясь при этом спокоен? Как-то слишком расслаблен и спокоен. Будто ему лень веселиться в полную силу. - Меня озадачил вопрос о капусте, - ответил он честно, открыв глаза и обернувшись к Марселю. Голова гитариста покоилась на спинке дивана, волосы вздыбились некрасивой волной, лицо обращено вверх, а глаза закрыты. На губах застыла кривая ухмылка. - - Ну, про капусту я сам придумал, каюсь - ожидаемо признался он, открыв глаза и натолкнувшись на внимательный взгляд Хейтса. В тёмном кабинете, освещённом лишь светом монитора, не было шансов, правда, понять шутит или нет. Марсель лишь растерянно улыбнулся. «Словно был здесь сто лет. Не раздражает. И его дурацкие, порой, шуточки, тоже». - И как я сразу не догадался, - произнёс вокалист вслух. «Так близко». - Значит, сегодня с гитарой откладывается? – перевёл тему Гауна, вглядываясь в его лицо. - Думаю, да. «Ты думаешь не о том. Не о гитаре» - эхом собственных мыслей отозвался взгляд напротив. - Я просто хочу послушать, как идёт дождь. – Почти оправдание. Ты не этого сейчас хочешь, Хейтс. Ты хочешь быть сейчас здесь, рядом с ним, на этом диване. Просто сидеть, чувствуя как его твёрдое плечо прижимается к твоему. - Le ciel pleure, - со смехом повторил гитарист, нарочно выделив специфические звуки интонацией. – Может прогуляемся? Торчим в чёртовой студии уже битых четыре часа. Идём, Хейтс. - Не сегодня. - Да ладно, брось! Поднимай задницу с дивана. Гауна дёрнулся вперёд, намереваясь встать, но ему помешала широкая ладонь, которая легла на его плечо. - Умей слушать, - тихо сказал Адриан, чьё лицо было в нескольких сантиметрах от его собственного. Гитарист сглотнул и замер на пару секунд. Но потом плечо под пальцами расслабилось. Поворчав, Марсель бухнулся обратно, и скрестил расставленные было ноги. Точно как пёс. Хочет погулять, и ворчит, если ему говорят «не сейчас». Какое-то время оба молчали, думая каждый о своём. Шуршание капель о стены умиротворяло. Гитарист пару раз шмыгнул носом и беспокойно покачал коленом - туда-сюда. Тоже как пёс - хвостом. - Если ты хочешь, иди. - Без тебя? Ну, вот ещё! Я уже стал частью тебя, Гауна? - Мне покурить надо, - продолжил гитарист. – Или мне здесь курить? - Здесь курить не надо. Адриан встал, понимая, что надо браться за недоделанную песню, а их короткий перерыв окончен. И упущен. Он стоял у окна, упершись руками в мокрый подоконник. Взор устремлён в чёрное ничто, изредка освещаемое короткими вспышками молний. Гроза разыгралась, и резкие порывы ветра окатывали Адриана волнами ледяных капель. В распущенной светлой гриве, словно драгоценности, сверкали частички воды. Он пытался сосредоточиться. Найти то, что нужно в бесконечности за квадратом окна. Но то, что было ему нужно сейчас, бродило где-то по улицам, промокшее и отчаянно матерящее мироздание. Адриан закрыл глаза, выпрямился и глубоко вдохнул холодный воздух. - Твою-у-у-у-у ма-а-а-ать!!! – раздалось сзади резкое восклицание, сопровождаемое хлопком двери и щелчком выключателя. Комнату залил яркий свет. Хейтс снова вздрогнул, и усмехнулся. Ошибся. - Чёрт, как же я промок! Вокалист повернулся и увидел всклокоченного гитариста, который стягивал куртку и отчаянно ругался. - А ты не верил. Я же говорил «не сегодня». - А ты не мог сказать, что сегодня будет ливень, а Хэйтс? – весело оскалился Гауна и, бросив намокшую куртку на спинку стула, стянул майку. – В следующий раз буду прислушиваться к твоим словам. Парень тряхнул слипшимися волосами, окатив подошедшего к нему Адриана брызгами. - Небо меня всего «обплакало»! – довольно сообщил гитарист, когда на плечи легло сухое полотенце. - Давай в душ, - велел Адриан коротко.– Заболеешь. ~ Гауна стоит под струями горячей воды, и вокруг тощего, но в то же время жилистого, подтянутого тела, витает пар. Чёрные волосы липнут к плечам, и он подставляет лицо воде, чтобы пряди намокли и послушно легли назад. Две тонкие ладони двигаются плавными, неспешными движениями по плечам, потом по груди, и пену тут же смывает прочь. Она скатывается блестящими частичками вниз, чтобы исчезнуть в буйстве капель, отскакивающих от пола душевой… Хейтс мотнул головой и запустил пальцы в волосы. А вот это уже лишнее. Он мог привязаться к гитаристу. Но не мог так… Не мог ведь? Сидеть и пялиться в потолок, запрокинув голову на спинку дивана было просто. Выкинуть навязчивые образы из головы – невозможно. Неправильно. Снова было полутемно, снова горел лишь экран ноутбука, но теперь уже стоящего рядом, на журнальном столике. Полумрак, привычен для того, чтобы окунуться снова в свой мир, в мир своих снов, а потом записать их, сделать их музыкой, рассказать о них словами. Только образы стали однообразными и слишком... личными. Адриан закрыл глаза. Темнота. Дождь… Гауна. Одна доска на двоих. Баланс. Дрожь по загривку. Гитарист тонкой, но крепкой нитью сшивал оба его мира, и знал, где граница. И путешествовал по Его Миру, с лёгкостью находя путь туда и обратно. Марсель. Внезапно его размышления прервало ощущение чужого присутствия. Живого. Тёплого. Оно было очень близко. Скрипнул диван. Адриан открыл глаза и увидел перед своим лицом лицо Марселя. Близко. Непростительно близко. - Мечтаешь? – усмехнулся гитарист, и, не дав Хэйтсу ответить, внезапно прижался губами к его рту. Тот машинально ответил. Сон? Адриан, помедлив, поднял руку и наткнулся на тело Гауны. Кожа была горячей, до странности приятной на ощупь. Пальцы скользнули вниз и коснулись полотенца, которым гитарист туго обтянул свои бёдра. Снова – вверх, по худой руке, что уже успела лечь на его щёку. Не сон. Гауна отстранился, и влажные губы Адриана обожгло его дыхание. С мокрых волос капала вода. Две пары глаз, не видя ничего кроме, встретились. Ты и не входил в мой мир. Ты и сам в нём живёшь. - Адриан, - прошептал Гауна безо всякого смысла, просто назвал его имя, словно возвращая в реальность. «Да, это я… Кажется, в этом мире». «Замолчи». «Марсель». Гауна вновь приник к его рту. Уже не примеряясь, уже так, как целуют любовника. В рот проник язык гитариста. Касание сильных рук вокалиста стали более целенаправленными. Изучали руки… стирали капли на плечах, сжимали до боли и ласкали ладонями. Гибкий гитарист, словно ртуть перетёк ближе, забравшись Хэйтсу на колени. Обе ладони Адриана беспрепятственно касались тонкого тела, позволяя пальцам Гауны, пуговица за пуговицей расстёгивать свою рубашку. Гармония, стучало в висках светловолосого мужчины. Вода. Дождь. Кровь. Слёзы. Молчи, перебил знакомый голос, хриплым дыханием опалив висок. Но не вслух, губы были заняты поцелуем. Пальцы Марселя скользнули по его груди, судорожно сдёрнули рубашку с широких плеч. Губы вырвались из насильственного поцелуя, медленно, как сковывают цепи, двинулись по шее партнёра. Адриан закрыл глаза, запрокидывая голову на спинку дивана. Образы стали гармонировать. Так, так должно быть. Это правильно. Это необходимо, чтобы всё встало на места. Адриан видел дождь. Видел Марселя, вынырнувшего посреди безбрежного океана. Короткие ресницы склеились от солёной воды. Дождь. Слёзы… Нужен воздух. Шторм. Доска переворачивается. Плечо обжигает болезненный укус. Не сон… НЕТ, сказали широко распахнувшиеся зелёные глаза. Руки Адриана напряглись. Резкий рывок – и полотенце отлетело в угол, исчезло за гранью тусклого света. Испугавшегося от неожиданности гитариста одним движением повалило на мягкий диван, сверху опустилось тело Хейтса, в которое, наконец, вернулся тот, другой. Настоящий. - Хэйтс!– вскрикнул Марсель, цепко сжав руками широкие плечи, потом его рот оказался занят поцелуем. «Ты звал сюда? Из нашего мира». Пальцы застревали в длинных светлых прядях волос, скользили по спине. «Только лишь душа? Только лишь?» - А, чтоб тебя! – раздался стон Марселя, снова вырвав из мыслей. Лицо гитариста освещал синеватый свет монитора, губы от этого казались более чувственными. Гауна запрокинул голову, когда Хейтс крепче прижал его бёдра к своим. Гармония. Дрожь… подчинение. Но – легко осознать – не до конца. Под лопатки воткнулись неровно остриженные ногти, боль блеклыми красными полосами застлала взор. - Марсель. - Заткнись, а? Иди уже сюда... Яркий белый свет. Оба мира исчезли. Было только единственное реальное тело в его объятиях. Хейтс шумно вдохнул воздух, уткнувшись в мокрые волосы гитариста. Истерзанную спину лениво трогали шершавые от мозолей кончики пальцев, скользили вдоль позвоночника, как по грифу гитары. Как воздух. Как глоток чистой воды. Просто рядом. Незримый. Сидит где-то в углу студии. На коленях – гитара, губы переминают из стороны в сторону незажжённую сигарету. Невыспавшийся. Помятый. Свой. Смотрит на него, видя саму душу. Гармония. Равновесие. «Послушай. Я хочу знать твоё мнение». «Мне нравится». *** - Я знаю, что ты не только выступаешь, но иногда играешь dj сеты в клубах. Что это для тебя, еще один способ самовыражения или ты просто так проводишь свое свободное время? – журналистка доброжелательно смотрела на него. Не понимала, конечно. - Диджейство дает мне возможность для промоушена. Да и потом мне очень нравится быть ди-джеем, играть в некоторых клубах, в окружении людей, которые мне действительно нравятся. Например, я с удовольствием играю в Лейпциге в клубе Dark Flower. И там очень замечательные люди, и я получаю огромное удовольствие. И возвращаясь к вопросу, что ты задала мне до этого, мне же не нужно делать это каждую неделю, поэтому мне действительно это в радость. Если я делаю это раз или два раза в год, мне этого достаточно. А так все что мне нужно – это моя студия, моя комната, моя собака… - он на секунду задумался - и Гауна.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.