Эрзац

Люк впервые позволил себе лишнее, когда уловил этот запах. В густых взъерошенных волосах на затылке, за оттопыренным ухом и на изгибе шеи. На едва начавших крепнуть плечах и под мышкой, где пробивались пока еще нежные волосы. Под безвольным подбородком и на приоткрытых, по-детски пухлых губах. Запах, преследовавший его всю жизнь. Люк прижимает его к себе, спящего под боком, испуганного, разлученного с матерью, гонит прочь зародившиеся порочные желания и с каждой ночью ненавидит себя все больше. У Бена взгляд матери: глубокий, с прищуром. И та же непрестанная борьба в сердце. А волосы, непокорные и темные, искрятся в слепящих лучах солнца на утренней тренировке и снова напоминают о Лее. Страх потери тягостно терзает Люка. — Ты помылся? — каждый вечер спрашивает он, перед тем как покинуть комнату Бена. Тот кивает и протягивает ему расческу. — Мама всегда помогала, — говорит он и смотрит из-под мокрых спутанных волос пытливо, пока Люк, охваченный чувством сожаления, не соглашается. Потом Бен всегда оказывается в его постели и говорит, что ему страшно спать одному. Люк отодвигается на край, лишь бы не касаться его, но Бен прижимается сам. — А еще мама… — Я не твоя мама, — перебивает Люк. Бен обиженно хмурится, поджимая губы, трогает его механические пальцы и продолжает: — Мама рассказывала о Дарте Вейдере. Расскажи ты. — Ты знаешь о нем все. — Расскажи еще. И Люк рассказывает — ровно столько, сколько считает нужным, пока Бен не начинает тихо сопеть, уткнувшись ему носом в грудь. Постель всегда пахнет Беном. И напоминает о Лее. Люк изводит себя тренировками, часами погружается в медитации и обретает над эмоциями контроль. Но ничто не может заставить его прекратить думать. Он думает о нем, когда ломкий голос Бена делается грубым, а внешность меняется, стремительно теряя сходство с матерью. Он думает о его раздавшихся в ширину плечах и твердых мышцах, проступающих на груди и руках во время тренировок. Он вспоминает о его смятении, когда Бен впервые просыпается рядом в мокрой пижаме и слышит: «Это нормально, ты взрослеешь». Теперь Бен возвышается над ним на целую голову, а его ладони в два раза шире ладоней дяди. — Я теперь сильнее тебя, — улыбается Бен и радостно подхватывает Люка на руки. Люк отчитывает его за несдержанность и требует немедленно опустить на землю. Затем всю ночь занимается медитацией. Бен больше не остается у него, но вместо облегчения Люк чувствует тоску и горечь. Люк впервые трогает его тело без разрешения, когда Бену исполняется семнадцать. Уже за полночь, в комнате витает запах алкоголя — ребята еще за неделю до дня рождения позаботились о выпивке, — а Бен спит голым, не потрудившись прикрыться и запереть дверь. Лежит на животе, засунув под подушку руки, и тихо сопит. Люк укрывает его бедра и ягодицы и смотрит, не в силах заставить себя уйти. Бен со стоном поворачивается на бок и, продолжая спать, возмущенно скидывает одеяло на пол. Бен уже давно не просит помочь расчесывать волосы, и Люк тоскливо запускает пальцы в его сухие пряди. Наклоняется, касаясь носом его виска, и бесконечно долго вдыхает запах. У Бена шершавые губы — Люк отучает его от привычки бездумно кусать их, — и гладкая кожа, еще не познавшая лезвия. У Бена уже крупный кадык и широкая грудь, а припухшие соски отзываются на любое прикосновение. Люк прикладывает руку к его голове и погружает в глубокий сон. Он впервые снимает перед ним одежду и ложится к нему голым. Прижимается сзади, желая почувствовать жар его тела, трогает впалый живот, проводит рукой между бедер и не сразу решается прикоснуться к члену, уже большому, увитому толстыми венами. Губы Бена такие же сладкие на вкус, как губы его матери. Бен раскрывает их, когда Люк толкается языком ему в рот, и дышит глубже. Люк вжимает в его мягкие бедра пальцы с такой силой, что остаются следы. Тело Бена податливое и расслабленное, но член входит в него с трудом. Люк не хочет навредить ему и двигается медленно, но Бен все равно стонет сквозь сон. Люк гладит его голову, чтобы успокоить, целует в шею сзади и не может остановиться, даже когда чувствует запах крови. Наполняя его спермой, Люк думает только о Лее. — Прости, — шепчет он, вжимаясь лицом в его спину, когда понимает, что натворил. Перед уходом Люк замечает на щеке Бена дорожку слез. — Ночью мне снился странный сон, — говорит Бен на следующее утро за завтраком и выглядит отрешенным, будто думает о чем-то важном. Люк спрашивает, что ему снилось, но Бен не может ответить. Он долго пытается вспомнить и, так и не притронувшись к еде, идет на тренировку голодным. Люк больше не может обучать его. Не может находиться рядом, когда Бен, потный, в изнеможении роняет рукоять меча и падает наземь, не готовый смириться с поражением. Люк боится прикасаться к нему, но по его просьбе растирает напряженные мышцы, чтобы унять в них боль. Люк готов оборвать связь с Беном и исчезнуть из его жизни, когда Бен врывается в спальню только для того, чтобы известить о своем возвращении и похвалиться успешным выполнением миссии. Люк больше не может смотреть в глаза Лее. Иногда он думает, что сходит с ума.