***
Чувство тревоги не покидает Люцифера. Ему кажется, что сегодня должно случиться что-то ужасное, но что? А главное с кем? Неизвестность терзает его, и он решает зайти к той, кем дорожит больше всех последние месяца. Минуя пролёты коридора, беспокойство только усиливается с каждым шагом. Около двери в комнату Вики обеспокоенность достигает своего пика, что заставляет Люцифера остановиться за пару метров от комнаты и сделать несколько глубоких вдохов. Но почему он так волнуется, если с ней всё должно быть в порядке? Он видел её буквально вчера, и она была счастлива. Ничто не угрожало жизни или здоровью Вики. Несколько глухих стуков в дверь остались проигнорированы, так что руки потянулись к ручке двери, и к большому удивлению она оказалась незаперта. Лёгкий толчок и взгляду Люцифера стало видно стремительно остывающее красно-синие тело Вики. Дыхание перехватывает, а перед глазами плывут все встречи с ней, её непослушные карамельные волосы, ангельски чистые глаза, в которых он тонул каждый раз, её губы, которые она так любила красить персиковой помадой и нежные цветочные духи, которые Вики обожала, ведь это был последний подарок от её отца. Но это произошло буквально за доли секунды… столько потребовалось Люциферу, чтобы понять, что произошло в этой комнате. Максимально быстро отойдя от оцепенения, Люцифер приблизился к Вики и упал рядом с ней на колени, прижимая её голову к своей груди. Огромный ком засел в горле, дыхание сбилось, а на глазах появилась такая несвойственная Люциферу влага. Его избивали веками до полусмерти практически ежедневно, но ни разу ему не было хотя бы на одну десятую так же больно, как сейчас, когда он вжимает её в своё тело, в надежде почувствовать дыхание или движение грудной клетки. — Нет, нет, нет… ты не могла умереть, только не ты. Ангел мой, я никогда ни о чём тебя не просил, но сейчас, умоляю, открой глаза, начни дышать, что угодно, только не умирай, — голос становится всё более хриплым с каждым словом, а сами слова всё труднее произносить. — Подружка умерла? Какая жалость. Впрочем, тебя сейчас никаким другим словом, кроме как «жалкий», не назовёшь, — из-за спины послышался одновременно родной и чужой голос матери. — Хотя постой, можно: ничтожный, убогий, невзрачный, плачевный… — после каждого слова Лилит загибала пальцы, словно считая. — Закончились синонимы? Ты бы книжки почитала, увеличила свой словарный запас. Можешь начать с учебников для маленьких детей, — Люцифер ни за что не покажет кому-либо своих настоящих чувств, даже матери, которую он обожал всем сердцем, и которая знала, что за слоем колкостей скрывается обиженный мальчик. — Зачем ты здесь? Чем тебя не устроило Небытие, где ты сидишь уже не одно столетие? — Ууу, как грубо. И так ты встречаешь мать, которую не видел годами? Так ты встречаешь свою мать, которая спасала тебя от побоев отца, а если тебе и влетало от него, ухаживала за тобой? Люци, ты разбиваешь маме сердце… — Ладно, прости, но всё же, зачем ты здесь? — У самоубийц часто бывает такое, что их душу кто-то или что-то держит на Небесах. Обычно, это происходит, когда самоубийца очень сильно кого-то любит, и эта любовь не даёт душе отправиться в Небытие. Тогда прихожу я и сама забираю душу. — А что будет, если ты не заберёшь душу? — Чисто теоретически, душа, не найдя себе места, вернётся в тело. А может и продолжить скитаться на Небесах, обречённая на вечные муки. Я никогда так не делала, так что точно не знаю. — Тогда оставь её душу здесь, на Небесах. Заодно узнаешь, что произойдёт, — в глазах Люцифера появились искорки надежды, которым было суждено потухнуть. — На тебя сейчас без слёз не взглянешь. Ты кронпринц, будущий король Ада, и так привязался к какой-то жалкой Непризнанной, которая если и не бросит тебя при первом удобном случае, не пойдёт выше низшего демона. Только представь, какой будет скандал, если король женится на низшем демоне, ещё и бывшей Непризнанной. Или ты так хочешь проторчать на задворках иерархии до конца своих дней? — Прошу тебя, разве я много о чём просил? Я люблю её больше жизни и не смогу без неё. — Люций, повторюсь, ты жалкий. Тебе мало девушек, которыми можно поиграть, а потом выбросить? Я больше чем уверена, что тебе достаточно поманить пальцем, и дьяволицы тут же прибегут, вспомнив о твоём титуле. Эта твоя любовь к девчонке — просто привязанность к любимой игрушке. Единственное её отличие от остальных в том, что когда ты найдёшь себе новую игрушку, — Лилит запнулась всего на несколько доль секунды, подбирая слова, — это уничтожит её. Она будет верить, что у вас всё было взаимно, а ты вставишь нож ей в сердце. — Ты не знаешь абсолютно ничего обо мне и уж тем более не знаешь моих чувств к Вики. Ты говоришь так, потому что отец разбил тебе сердце или что? — всё ещё немного влажные глаза Люцифера загорелись рубиновым цветом. — Так вот, что Сатана наплёл тебе… Надо же, сам дьявол не смог объяснить ребёнку, что мать бросила его не потому, что ей разбили сердце, а потому, что этот ребёнок просто надоел, — злость на мгновение овладела Лилит, но она моментально успокоилась. — Что ты сейчас сказала? — свечение глаз быстро потухает, а грудную клетке с новой силой разрывает от боли. — Я сказала, что бросила тебя с твоим отцом просто потому, что ты мне надоел. Если быть честной, мне всегда было плевать на тебя и на твоего отца. За Сатану я вышла замуж только потому, что он гарантировал мне защиту и возможность заниматься своими зельями сколько душе угодно. Тебя я даже не выбирала рожать ли. Мне сказали, что дьяволу нужен наследник, и вот, через пару месяцев на свет появляешься ты. Благо, я успела отхватить парочку новых привилегий из-за твоего рождения. Мне казалось, что ты умнее и давно понял, что к чему. Но раз нет, то скажу прямо — ты был лишь средством достижения моих целей, не больше и не меньше. В комнате повисло гробовое молчание. В голове Люцифера фрагменты стали складываться в целую картину. Вся его жизнь была ложью. Всем всегда нужны были от него только власть и связь с Сатаной, который, в свою очередь, ненавидел сына, притворяясь хорошим отцом на публику. Единственная, которая смогла полюбить его таким, какой он есть, сейчас лежит на полу с изрезанными руками, потому что он не уследил, не смог поддержать тогда, когда она нуждалась в нём больше всего. Мать, в которой он веками видел путеводную звезду в своём тяжёлом детстве, оказалась лицемерной карьеристкой, которую больше волновала выгода от наличия сына, чем сам сын, и единственная причина, по которой она заботились о нём — это личная выгода. Теперь он никому не нужен, и всем будет абсолютно плевать, если он внезапно умрёт. Люди скажут несколько слов сожаления, не испытывая при этом абсолютно ничего, и продолжат заниматься своими делами, как будто им только что не сказали, что Люцифер умер. Сердце сильно ныло где-то глубоко в грудной клетке, наполняя всё тело болью, но Люцифер ни за что не покажет это ни Лилит, ни кому-либо ещё. — Закончил? Я понимаю, что больно, отвратно и так далее, но мне надо забрать душу. Отдай мне девушку и продолжай дальше страдать. — Так забавно наблюдать за тем, как ты думаешь, что задела мои чувства. Единственное, что огорчает меня — это мёртвая Вики и всё. Мне глубоко плевать на ваше с отцом отношение ко мне. Если посмотреть правде в глаза, то я всегда понимал это, но упорно игнорировал этот факт. — Люций, ты противоречешь сам себе. Десятком минут ранее ты был крайне разочарован этой новость, а сейчас ты мне говоришь, что тебе абсолютно плевать, и ты всегда это знал. Ты же не думаешь, что я настолько глупа, и не распознаю твою ложь? Просто признай, что тебе чертовски больно, и я перестану говорить на эту тему. — Как я уже говорил, мне абсолютно плевать. Говори об этом сколько твоей душе угодно. Хочешь забрать Вики? — Люцифер нежно поцеловал Вики в лоб и аккуратно положил её на пол, отстранившись от тела. — Забирай, но будь добра — исчезни из моей жизни, чтобы глаза мои никогда не видели тебя, а уши не слышали о тебе. И да, не называй меня Люций. Мы не настолько близки, чтобы ты сокращала моё имя так, как тебе вздумается, даже если ты мне его и дала, — не давая Лилит вставить и слово, Люцифер вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Он не хочет видеть, как его мать с самодовольной ухмылкой забирает душу его возлюбленной, и понимать, что это конец. Лилит переиграла его на всех фронтах, оставив с разбитым на сотни тысяч фрагментов сердцем.***
Уже в своей комнате Люцифер достаёт припрятанный графин с Глифтом. Хрустальный бокал наполняется синей жидкостью, которую Люцифер сразу же выпивает. Алкоголь жжёт горло, но затмевает разум, что сейчас так необходимо. Бокал ещё несколько раз наполняется и тут же опорожняется, прежде чем Люцифер останавливается. Даже в состоянии помутнённого рассудка он понимает, что ему придётся нести эту боль в себе веками… или же можно закончить всё здесь и сейчас. Если он сейчас залезет в петлю, всем будет плевать, даже его отцу, который потеряет единственного сына, и его матери, которая будет забирать душу своего, хоть и не очень желанного, но ребёнка. Пара минут размышлений о том, стоит ли оно того, и Люцифер принимает окончательное решение. А что, собственно, ему терять? Он потерял единственную близкую душу, и теперь его ничего не держит на Небесах. На удивление, такое тяжёлое решение проблемы заставляло Люцифера чувствовать какое-то желанное ожидание собственной смерти. Вся эта боль и обида, что таилась в нём совсем скоро покинут тело и разум навсегда, а в Небытие есть ничтожно крошечный, но шанс встретить Вики. Несколько мгновений поисков в комоде и Люцифер достаёт из него плотную верёвку. Люцифер сел на край своей кровати и стал завязывать аккуратную, но прочную петлю, натирая её мылом, которое заранее принёс. Подставив стул под одну из балок на потолке, Люцифер остановился. А точно ли ему это необходимо? Всегда и из любой ситуации есть выход. Вся его уверенность в правильности происходящего улетучилась так же быстро, как и пришла. Сомнения терзали рассудок, но желание поскорее со всем закончить и больше ничего никогда не чувствовать победило. Слегка подрагивающие руки на одном конце верёвки привязали её к балке. Взобравшись на стул, сомнения с новой силой стали терзать Люцифера, но он сразу же отрёкся от этих мыслей. Голова медленно входит в петлю, а руки слегка сильнее затягивают верёвку на шее. Пути обратно нет. Он делает шаг вперёд и повисает. Сердце лихорадочно бьётся, грудную клетку сжимает от недостатка кислорода, но это всё совсем скоро пройдёт. Сейчас начнут синеть губы, и к тому моменту рассудок покинет голову, карминовые глаза станут стеклянными, а боль уйдёт. На этот раз навсегда…