Just dance

Чимин сладко потягивается в узком кресле и скулит от удовольствия. Он лежит поперек мягких подлокотников и, до отвала наевшись кимбапа еще в обед, беззаботно болтает теперь ногами, каждый раз тихо ударяя пятками по твердой боковушке. Его голова свисает с одного из подлокотников, и он забавно разглядывает перевернутого вверх ногами Чонгука. Тот старательно скачет под «I Don't Care» Эда Ширана и Бибера в Джаст Дэнс и звучно тянет заученный до дыр припев своим корявым английским. Тэхен в стороне, хрюкая от смеха, снимает дрыганья друга на телефон и, только замечая взгляд Чонгука на себе, кивает и показывает ему большой палец, чтобы отцовски поддержать. Когда песня заканчивается, Чонгук без сил валится на пол возле плазмы и огорченно стонет — на экране высвечиваются две жалкие звезды. — Ну что за хуйня? — тяжело дыша, хрипит он. — Это невозможно. — Это невозможно для тебя, Чонгук-а, — Чимин коротко улыбается, продолжая разглядывать запыхавшегося соседа. — Кто-то же набирает там все эти звезды. — Еще и рекорды ставит, — добивает Тэхен. — Почему к этой параше нет прохождения на Ютубе? — Чонгук переворачивается на бок лицом к Чимину и ставит руку на локоть, упираясь взмокшей макушкой в ладонь. — А какое там может быть прохождение? Танцуй себе, пока наизусть не запомнишь — вот тебе и прохождение. Чонгук от такого положения дел поникает и устало вытирает с висков текущие капли пота. Чимин умиляется со своего тонсена, так старательно пытающегося перешагнуть через собственную неуклюжесть и пройти наконец-таки задравшую их всех игру, однако он надеется, что Чонгук прекратит все безуспешные попытки хотя бы на сегодня, потому что еще один повтор «I Don't Care» они с Тэхеном просто не выдержат. Вчера Чонгук пытал их двоих Бэд Гаем от Билли Айлиш (чтоб уж точно выиграть, он вырядился в толстенный пуховик и зимнюю шапку, как это сделала девушка-танцовщица с записи, и по итогу чуть коня не двинул от жары), позавчера комнату целые сутки оглушали Бэкстрит бойз, в начале недели Чимин почти повесился под Олд Таун Роуд и откровенно жалел теперь, что все же накопил денег на злосчастную приставку, которую этот неугомонный так жалостливо выпрашивал себе на двадцатилетие целых полгода. С Чонгуком никакого покоя. Они втроем съехали с общежития в съемную квартиру сравнительно недавно, определенно намучившись с шумными соседями, любившими послушать попсовую новомодную музыку через колонки на весь этаж, а также с комендантом и его извечными запретами: никаких гостей, никаких микроволновок и никаких электрических чайников. Греть воду для кофе в маленьких кастрюльках Чимину настоебало еще в первое утро. Идея дернуть из общаги куда-нибудь нахуй пришла на следующий же день. До начала учебы его успели переселить с первого этажа на пятый в комнату на трех человек, благодаря чему он и познакомился с Чонгуком и Тэхеном. Те жили вместе почти неделю, так что Чимин остро боялся, что его совсем не примут в недавно образовавшийся броманс, однако парни отреагировали на нового соседа спокойно и в тот же вечер приготовили на троих большую кастрюлю лапши с яйцами всмятку. Чимин готов признаться, что до сих пор ничего вкуснее в жизни не пробовал. Из общаги они дали деру после первого курса, как только нашли маленькую двухкомнатную квартиру вблизи университета. Тэхен взял на себя готовку, Чимин, как самый аккуратный из них всех, занялся еженедельной уборкой, Чонгуку же осталось собрать купленную мебель при переезде и стараться не разрушить к херам весь дом после, когда Чимин и Тэхен уходили на вечерние пары и оставляли его одного. Чонгук почти справлялся. Жизнь была тихой и размеренной ровно до того момента, как Чимин под тэхеново «хэппи бёздей ту ю» занес в темную гостиную торт, стоящий на большой коробке с новенькой игровой приставкой. Чонгук в тот же день разворотил всю упаковку, разбросал по комнате обрывки защитной пленки и до глубокой ночи рубился в непопулярный шутер, полученный Чимином в подарок за покупку. Поначалу никто не догадывался, до чего конкретно сможет дойти Чонгук в своей любви к видео-играм, так что ни Тэхен, ни Чимин не придали значение радостному «хёны, гляньте, что я купил» от тонсена, держащего в трясущихся руках коробочку с Джаст Дэнс. Как оказалось позже — очень зря. Чонгук тяжело опирается ладонями в пол и поднимается на ноги. Он поворачивается обратно к экрану, на котором язвительно повторяются его записанные конвульсии — попытки наконец справиться, — и, вздыхая, берет в руки контроллер. Тэхен давно потерял интерес ко всему, что его окружало, и вот уже пару минут задумчиво копался в телефоне, изредка там что-то кому-то печатая. Чимин, чувствуя излишне прилившую к его голове кровь, все же садится в кресле ровно и вымученно кривится, когда Чонгук с коварным воодушевлением выбирает Сеньориту — ею он пытал своих хёнов на прошлой неделе, и забросил он ее так же быстро, как и другую сотню якобы непроходимых песен; собственно, после первой же провалившейся попытки. Из колонок слышится знакомое вступление. Тэхен реагирует на него мгновенно — из всех невыносимых попсовых вакханалий, конкретно эта бесит его до ярких покалываний в кончиках пальцев, — и отбрасывает телефон на диванчик в углу, чтобы шагнуть ближе к Чонгуку и попытаться вырубить эту шарманку нахуй. — Сука, только не ее, — он тянется к большой круглой кнопке на консоли, но Чонгук отталкивает его в сторону. — Нет, хён. — Отъебись, — Тэхен отмахивается. На экране уже начинается танец и два борющихся друг с другом парня вдруг случайно попадают в пару движений, зарабатывая яркий всплеск рядом со шкалой прогресса и обнадеживающее «эмэйзинг» возле еще серой звезды. Чонгук замирает. — Получается, — пораженно охает он. — Давай, Тэхенни-хён. Давай вместе. — Чего? — Тэхен морщится и отшатывается, но Чонгук удерживает его возле себя. — Чонгук, нет, — вновь пытается вырваться он. — Я не буду заниматься этой чертовщиной. — Да чего тебе стоит помочь своему любимому тонсену? Давай. — Любимому? Тэхен сомнительно усмехается, однако невольно начинает пританцовывать в отчаянной хватке Чонгука, поглядывая на двигающуюся девушку на экране. Чимин заинтересованно щурится, видя, как у его соседей с горем пополам получается выполнить первый куплет на целую золотую звезду, и тихо хохочет, когда Тэхен, замечая ошибку Чонгука, недовольно пихает его в бок. — Неудивительно, что у тебя ничего не получалось раньше, — Тэхен выталкивает Чонгука за границы поля действий и продолжает сам. — Хён, что за хрень? — Чонгук останавливает игру. — Зачем ты поставил на паузу? Я бы прошел эту твою Сеньориту с первого же раза. — Я хочу сам. — Но сам ты уже пытался. Ебучий месяц, Чонгук. Это не кажется тебе намеком? — Намеком на что? — Чонгук упирается кулаками в бока. — Намеком на то, что пора довериться своему любимому хёну и позволить ему заработать тебе первый звездный all-kill, ради которого ты трахаешь наши с Чимином уши вот уже несколько месяцев. — Чонгук-и может просто выбрать игру для двух человек, и вы будете танцевать вместе, — тихо встревает Чимин. На него смотрят так, словно он только что впервые показал всему миру диковинное животное, ранее никогда и никем не виданное. Чонгук тут же начинает тыкать на круглые кнопки контроллера, чтобы выбрать нужный режим игры, и Тэхен, оставляя его, отходит к развалившемуся на кресле Чимину. — У нас такой умный хён, — он опирается руками в мягкие подлокотники, нависая над довольно улыбающимся парнем. — И чем мы его только заслужили? — Есть чем. Тэхен склоняется ниже. Чимин легко цепляется кончиками указательных пальцев за ворот его свитера, притягивая к себе, и только размыкает губы, как вдруг Чонгук в стороне неловко прочищает горло и привлекает к себе внимание. Тэхен закатывает глаза и отходит к телевизору. Из колонок вновь начинает играть Сеньорита. Чимин, продолжая улыбаться, следит за Чонгуком, отчаянно топчущим мягкий ворс ковра неловкими шагами, и Тэхеном, удивительно профессионально выписывающим плавные восьмерки бедрами, от которых совершенно непозволительно оторвать взгляда. Тэхен-то, он такой — соблазнительный, сладкий, манящий и возвышенный. Его грех не заметить на улице или в коридоре университета, грех не сохранить в памяти драгоценный образ и не представлять его после в любую свободную секунду своего существования ради того, чтобы никогда не забыть. Когда Чимин переехал в их общую комнату в общежитии, он думал, что Тэхен с Чонгуком уже давно близки и подпустить к себе его ни за что не смогут, но Тэхен доказал ему совершенно обратное. Чонгук с первого же курса прописался в университетском баскетбольном клубе и тренажерном зале, так что обыкновенно не заявлялся в общежитие до восьми вечера. Поначалу Чимин сторонился Тэхена, старался уйти на короткую прогулку по близлежащим паркам и скверам, смотаться за продуктами в магазин или уткнуться в записанные на парах лекции, однако Тэхен — парень по природе своей общительный и коммуникабельный — сам предложил ему однажды потусить на кухне общежития и попробовать приготовить что-нибудь вместе на поздний ужин. Одноразовое кулинарное занятие превратилось в ежедневное, расстояние между ними вдруг становилось все более незаметным, да и границы личного пространства Чимина под напором явно заинтересованного в чем-то Тэхена стирались неумолимо и безвозвратно. Сдался Чимин быстро и без особого сопротивления. Тэхен слишком коварно окружил его собственным теплом, собственной атмосферой сладкого безумия, опасно граничащего с бесконечной сексуальностью, так что причин отказать в первом горячем поцелуе Чимин, прижатый к стене спальни, искать даже не пытался. Это в любом случае было чрезмерно хорошо и до головокружения приятно, так какой смысл отказывать своему же телу, рвущемуся навстречу желанной ласке? Никакого. Чимин не стремился давать конкретного понятия их отношениям. Они, безусловно, не дружили — друзья уж точно не запираются в ванной вместе, точно не целуются втихаря, точно не трахаются стабильно раз в неделю, — но и парнем своим Чимин Тэхена называть не спешил. Они не привносили в их взаимоотношения определенности, потому как особо-то в ней и не нуждались, однако нуждался в ней, кажется, Чонгук. Случайно увидев своих соседей, барахтающихся под одеялом в кровати ранним вечером с тихими, едва различимыми рыками и стонами, он решил не концентрировать свое внимание ни на одном из нервных уколов в его груди. Ну, пельменей из морозилки они поделить не смогли да подраться, может, решили — с кем не бывает? Он старательно пропускал мимо ушей мокрые звуки поцелуев, когда хёны зачем-то уходили из гостиной в другую комнату, старательно не замечал явно странных, излишне игривых касаний, старательно играл роль слепого и глухого идиота, позволяющего садиться себе на шею и буквально выпроваживать себя же из квартиры под глупым предлогом закончившегося молока. Чонгук позволял водить себя за нос ровно до того момента, когда, выждав и угадав нужное время, случайно пришел с тренировки в зале на час раньше. Не то чтобы ему прямо до жжения внутри хотелось узнать, как именно стонет Чимин, кончая от чужого члена в собственной заднице, но вывести бессовестных хёнов на чистую воду было для него первостепенным. Сплошь красные и горящие от румянца щеки он, в принципе, мог принять за должное. Определенности, правда, подобное разоблачение не дало. Тэхен тогда быстро перевернул еще дрожавшего после оргазма Чимина на спину, скрыл его обнаженное тело ворохом одеяла и посмотрел на замершего в дверях Чонгука так пронзительно и холодно, что Чонгук, невольно пошатнувшись, сбежал из квартиры и не попадался на глаза соседям почти сутки. Чимин, судя по его невинным разговорам и совершенно неизменившемуся поведению, появления своего тонсена в тот день так и не заметил, а если и заметил, то старался теперь сделать вид, словно ничего и не случалось. Напряженным был Тэхен. Он больше не уводил Чимина в другую комнату, когда они все вместе решали устроить вечер просмотра фильмов, больше не целовал его на прощание перед выходом, пока Чонгук копался с тетрадями где-нибудь в гостиной, больше не запирался с ним в ванной и явно старался отгородить Чимина от Гука, все чаще уводя парня на прогулки по улицам или походы в кино и кафе. Чонгук, в принципе, против не был. Образы обнаженного Чимина и Тэхена, грубо мнущего пальцами плотные бедра, не давали ему покоя. Он боязливо входил в квартиру, когда возвращался с учебы и тренировок, предусмотрительно прислушивался ко звукам, прежде чем вольно пройти в гостиную и развалиться на диване от усталости, потому что вновь увидеть горячее соитие соседей он был определенно не готов. У Чонгука внутри липко растекалось ощущение, словно ему удалось подсмотреть за сексом своих родителей. Его хены были такими заботливыми, такими веселыми и жизнерадостными, всегда помогали ему с высшей математикой (будь она трижды проклята) и естествознанием, всегда были рядом, чтобы поддержать, но, как оказалось, скрывали от него такую грязную тайну — бесстыдный порок, который Чонгуку, на его огромное сожаление, удалось не только узнать, но еще и узреть собственными же глазами. Липкое ощущение растворилось в пугающем возбуждении, когда он все-таки прогадал со временем и снова вернулся раньше положенного, застав пунцовое лицо Чимина, искаженное в наивысшем наслаждении от ритмично двигающейся макушки Тэхена между разведенных стройных ног. Чимин сидел в их гостиной на диване, свесив голову за мягкую спинку, смотрел в расширенные глаза Чонгука по-грешному жалобно и грязно и стонал с каждым толчком своих бедер в просторную глотку открыто, призывно, словно умоляя скромного, смущенного и красного Гук-и подойти ближе и помочь достигнуть желанного пика, к которому его и так успешно подводил Тэхен. Чонгук совершил ошибку — не ушел и, растерявшись, поправил вздыбившуюся ширинку на джинсах. Дал понять, что не равнодушен, что подсматривал специально, что хотел бы быть ближе и, возможно, присоединиться. После того вечера Тэхен больше не отпихивал Чимина от Чонгука, больше не вставал и не садился между ними, и жизнь их вернулась к прежнему ритму, преисполненному абсолютно не скрываемыми теперь касаниями, поцелуями прямо в присутствии Чонгука и дружными просмотрами фильмов по ночам. Чонгук был в высшей степени потерян, однако спрашивать хёнов о чем-либо не стремился. Боялся. Сеньорита заканчивается. Чонгук вновь набирает свои определенно заслуженные две звезды, в то время как Тэхену и его бедрам удается заработать все пять, но обыкновенных — золотых. До супер-стар ему не хватает совсем чуть-чуть, отчего он вмиг превращается в привычного ноющего Чонгука: — Это нечестно! — он разочарованно смотрит на повтор записи их танца. — Смотри, Чимин-а. Как они посмели дать мне каких-то пять сраных золотых звезд? — Не знаю, Тэхен-а, — Чимин кладет подбородок на подлокотник кресла. — Мне все понравилось. — Хён, может, у тебя получится? — вдруг предлагает Чонгук. — Ты же хорошо танцуешь. — Нет, Чонгук-а, я не хочу. — Давай, — тянет Тэхен, шагая ближе к парню и подавая ему руки. — Даже я согласился. Чимин смотрит на него укоризненно, но отказать ему совсем не может. Он цепляется за большие ладони собственными и тяжело поднимается с места, следуя за Тэхеном в центр гостиной. Чонгук старается не смотреть на них, полностью поглощаясь в выбор режима игры на трех человек, потому что хёны опять стоят слишком близко друг к другу, потому что Тэхен уламывает Чимина станцевать по-своему — с мягкими поглаживаниями по животу и бедрам, с тихим шепотом на самое ухо, с кончиками пальцев, скользящими под низ черной кофты, и короткими смешками в шею. Чимин, несомненно, сдается. Чонгук бы тоже сдался. — Так, — Чимин отходит от Тэхена и встает с парнями в одну линию перед телевизором, — мне нужно просто повторять то, что будет делать танцор на экране, да? — Да, — Чонгук мимолетно кивает. — Только это совсем не просто. Сейчас ты поймешь все мои мучения, хён. Чимин хмыкает и, готовясь, топчется на месте, когда картинка на плазме меняется и на переднем плане появляется девушка с белой кожей и голубым париком на голове. Они втроем — Чонгук и Тэхен уже знающе — начинают покачивать бедрами в такт играющей музыке. Шаг за шагом, взмах за взмахом — Чимин уверенно попадает в каждое движение, отчего под никнеймом его появляется первая заманчиво поблескивающая звездочка и ободряющее «найс». — Хён, как ты это делаешь? — Чонгук неловко сбивается, спотыкаясь. — Не знаю, — Чимин усмехается. — Просто повторяю движения за этой девицей и все. Тэхен довольно улыбается, видя, как у Чимина появляется еще одна звезда, и расслабляется, особо не заморачиваясь над собственной статистикой. Ему, если честно, плевать, сколько он там получит этих злосчастных звезд; гораздо интереснее ему отойти на пару шагов назад и встать за танцующим Чимином, вмиг чувствующим приближение крепкой груди позади. Чонгук слишком увлечен собственным прогрессом, чтобы заметить красные крестики у ников хёнов, нагло пропускающих движение за движением. Он старательно повторяет щелчки пальцами, старательно приседает вниз, старательно делает поворот и невольно замирает, натыкаясь на парней, плавно сплетающихся в собственном танце — далеко не похожем на тот, что они должны были изначально исполнять. Чимин и вправду хорошо танцует. У него прекрасное чувство такта, почти профессиональная пластика и нежность, но сейчас его ведет Тэхен, управляющий им невпопад, мимо соблазнительной Сеньориты, подталкивающей их двоих к запретной грани, которую они никогда ранее не переходили так открыто, не находясь наедине. Тэхен притирается к Чимину змеем-искусителем и, томно вздыхая, водит кончиком носа по ровной коже шеи. Чимин позволяет сбить самого себя с ритма, позволяет нагло вздернуть низ своей кофты и пролезть горячими ладонями к груди, чтобы медленно огладить ее, задеть пока мягкие бусины сосков и сорвать с приоткрытых губ шумное аханье, не перебиваемое даже звучащей музыкой. Чонгук настолько смущается от этого неожиданного звука, что может лишь последним идиотом продолжать танцевать эту уже никому не нужную Сеньориту. Он сбивается все чаще, невольно косится на почти целующихся хёнов и неловко хмурится, желая поскорее скрыться в какой-нибудь темной маленькой комнате, где никто не увидит его алых щек и мокрой от пота шеи, уже покрывшейся робкими пятнами румянца возбуждения. Нельзя ведь так. Нельзя так открыто манить, но не давать большего, не позволять стать ближе, не позволять так же ощутить руками изгибы стройного тела и мягкость кожи, которую столь сильно хочется исцеловать до отметин, не сходящих сутками. Чонгук едва способен двигаться и дышать, когда, все же замирая и переставая танцевать, бесстыдно уставляется по-оленьи невинным взглядом на трущихся друг о друга парней. Издалека они кажутся ему такими непостижимыми, такими далекими и абстрагированными от всего мира, такими возвышенными и взрослыми по сравнению с ним самим — маленьким неопытным мальчиком, боящимся попросить осуществить всего лишь одну единственную мечту, засевшую в его голове слишком крепко, чтобы о ней забыть. Чонгук хочет к ним. Хочет подойти ближе и так же окутать Чимина в собственный сокровенный шепот, наполненный всякими бесстыдными пошлостями, но Тэхен кажется ему опасным коршуном, наконец отыскавшим себе достойную жертву и не готовым теперь делиться ею ни с одной живой душой. Чонгук будет лишним. Третьим колесом, мешающим стремительно двигаться вперед. Он там ни к чему. Когда Тэхен, рукой сжимая чиминов пах, вырывает из груди парня сиплый стон, Чонгук по наитию отступает назад. Его хёны уже не остановятся — они зашли слишком далеко, чтобы не позволить ситуации развиться, — так что ему пора идти. Чтобы не мешаться и не смущать. Сеньорита на экране почти заканчивается, и у Чонгука в действительности нет повода все еще оставаться в квартире, но Чимин вдруг бросает на него мимолетный, но настолько жгучий взгляд, что он закусывает губу и продолжает стоять на месте, ожидая одного единственного сигнала к действию. Тэхен невольно следит за тем, куда именно смотрит Чимин, и, также замечая приросшего к полу тонсена, улыбается. — Чимин-а, представляешь, — нарочито громко бормочет он, — ты настолько красивый и сексуальный, что тебя хотят сразу два парня одновременно. Сумасшествие, правда? — Я тоже, — едва слышно шепчет Чимин. — О чем ты, малыш? — Тоже хочу. — Сразу двоих? — искренне удивляется Тэхен, усмехаясь и ласково водя ладонями по мягкому животу. Чимин судорожно кивает ему в ответ. Тэхен скалится. — Вот же шлюшка. Чонгук-и, ты слышал? Чонгук прочищает горло и несмело спрашивает: — Что? — Чимин-и хочет сразу два члена сегодня. Ты просто обязан мне помочь. — Хён, я, — Чонгук опускает взгляд, — я не могу так. Вы же встречаетесь и- — Чонгук-а, — Чимин мутно смотрит на него из-под полуприкрытых век, — иди сюда. Скорее. Чонгук чувствует, что вот-вот сгорит изнутри. Чимин кажется ему сейчас милой наивной букашкой, попавшей в коварные сети двух пауков, не имеющих ни одной трезвой мысли на уме. Тэхен надежно держит его в своих объятиях, но, замечая приближающегося к ним Чонгука, скользит руками выше, к чиминовым плечам, чтобы позволить их тонсену также коснуться запретного плода, так легкомысленно выставленного сейчас на растерзание. Чонгук слишком взволнован происходящим. Он ощущает гулко бьющееся в его глотке сердце, дрожащие холодные ладони и словно ватные ноги и впервые дотрагивается кончиками пальцев до вздымающейся груди хена, вмиг осязая сквозь ряды ребер его бешеный, пугающе быстрый пульс. Чимин сразу же обнимает Чонгука. Обхватывает его тонкую талию, мнет бока и тянет ближе, почти вплотную. Тэхен позади следит за всем удивительно бесстрастно, словно равнодушно, но облапать пресс Чонгука он Чимину не дает — ласково бьет его по рукам и фиксирует их у него над головой, укладывая маленькие ладошки себе на шею. — Стой так. Чимин оказывается обезоруженным и буквально распятым, и Чонгуку в секунду сносит крышу. Ему больше не хочется отступать назад, называть случившееся ошибкой и забывать о какой-либо секунде сегодняшнего вечера. Он клянется, что разберется со своими мыслями и совестью чуть позже, и, срываясь с мнимой цепи, глубоко целует Чимина. Тэхен позади довольно улыбается, видя, как голодно парни впереди него начинают скользить языками по мокрым губам друг друга, и нежно ведет жгучими ладонями по тонкой талии под кофтой Чимина. Чонгук чувствует, как тело возле него принимается дико извиваться в тисках двух других тел, и, смелея, кладет руки поверх рук Тэхена, чтобы вместе с ним продолжить доводить хныкающего от удовольствия хёна до тонкой грани, к которой они все так отчаянно стремятся. Чимин едва стоит на ногах. Жар окутывает его с головой, поглощает в себя без остатка, оставляя после лишь гулкий вой в ушах. Он нехотя отрывается от губ Чонгука и слепо оборачивается назад, сразу втягивая в новый поцелуй коротко стонущего Тэхена. В гостиной становится настолько жарко, что все трое, кажется, видят испарину от собственных горячих выдохов перед лицами. Из колонок доносится приглушенное звучание незамысловатой музыки из игрового меню, но ни один из них не концентрируется на нем, желая доставить друг другу как можно более сладкое и грязное удовольствие. Когда Чимин в очередной раз пошатывается на не держащих его ногах, он отрывается от расцеловывания шеи Чонгука и сбивчиво шепчет Тэхену в линию челюсти: — Мне нужно прилечь. Не могу больше стоять. — Хочешь, чтобы мы трахали тебя здесь на диване? — Тэхен смотрит на него сверху вниз. Чонгук разговоры хёнов не слушает и продолжает влажно вылизывать мочку уха Чимина, отчего тот редко сопит и дышит чуть чаще обыкновенного. — Где угодно, — Чимин мимолетно пытается освободить руки, но Тэхен не позволяет, крепче цепляя их за своим затылком. — Где угодно и как угодно. Пожалуйста. Я так давно этого хотел. — Правда? — Да. Еще с того момента, когда Чонгук увидел, как ты мне отсасываешь. — Чонгук-и, ты и это видел? — Тэхен, удивленно улыбаясь, обращается ко взмокшему парню. Чонгук не поднимает глаз от накрывшего его смущения и, лишь согласно кивая, прячет лицо в изгибе между чиминовыми плечом и шеей. — Вот же бессовестный ребенок, — Тэхен перехватывает запястья Чимина одной рукой и тянется свободной к макушке Чонгука, дергая его за отросшие волосы и вынуждая посмотреть на себя. — Что еще ты успел подглядеть? Неужели каждый раз сидел под дверью и дрочил на то, как трахаются твои хёны? — Ничего больше, — Чонгук стыдливо косится на парней. То ли от неловкости, то ли от возбуждения у него блядски слезятся глаза и горят щеки. — Я случайно, правда. Тэхен, щурясь, бегает взглядом по его покрасневшему лицу и вдруг приближается к нему вплотную. — Как сильно ты хочешь Чимина? — он шумно дышит Чонгуку в рот и отвлеченно отпускает тонкие запястья из хватки своих рук. — Очень сильно. — Серьезно? — Чонгук натянуто кивает в согласии. — Будем трахать его по очереди весь вечер, да? Вот на том диване, — Тэхен указывает бровью в сторону и коротко улыбается, когда Чонгук вновь старательно машет головой. — Конечно будем. Чимин-и любит, когда его прелестной заднице не дают покоя часами, верно, Чимин? Чимин горячо смотрит на то, как Тэхен продолжает грубо удерживать макушку их тонсена за волосы, и облизывается, выдыхая: — Да. — Да, наш хён такой неугомонный, но два члена должны как следует вымотать его сегодня. — Я смогу войти в тебя? — вдруг сипит Чонгук. — Хочешь войти в меня? — Тэхен заинтересованно клонит голову вбок. — Да. Хён, ты такой горячий сейчас. Тэхен вновь улыбается и целует Чонгука нежно, расслабляя хватку на его волосах и путаясь пальцами в завитых прядях. Чонгук отвечает ему с едва различимым стоном, позволяет ненадолго проникнуть в свой рот языком и мокро вылизать верхнее нёбо. Чимин закусывает губу и, тяжело дыша, следит за этими двумя сквозь пелену адского возбуждения, все стремительнее заволакивающего ему взгляд. Он хочет поскорее сорвать с них всех чертову одежду и сплестись потными телами где-нибудь на мягкой кровати, чтобы запутаться в простынях до самого утра, но развившейся игрой управляет Тэхен — он звонко чмокает Чонгука в приоткрытые губы и отстраняется от него с привычной ухмылкой. — В следующий раз, малыш, — он легко отталкивает Чонгука и тянет Чимина за собой к дивану. Им повезло, что родители Чонгука благосклонно накинули им всем деньжат на скромный ремонт в этой квартире, благодаря чему они сумели позволить себе большой диван с широким сидением. Тэхен с рваным выдохом падает на мягкие подушки и осторожно усаживает Чимина себе на бедра. Он жадно сжимает большими ладонями половинки его плотной задницы и смотрит на замершего посреди гостиной Чонгука, тихо обращаясь к нему: — Принеси-ка нам смазку и пачку презервативов из спальни. Они лежат в нижнем ящике комода напротив кровати. Чонгук робко кивает и семенит в темную комнату. Тэхен мимолетно следит за скрывающимся за дверью парнем и поворачивается к Чимину, слегка покачивающемуся на его бедрах. — Ты уверен, Чимин? — серьезно спрашивает он. — Мы еще можем выпроводить его и просто потрахаться в ванной, как и планировали. — Уверен, — Чимин тепло окольцовывает руками его шею. — Я правда давно об этом мечтал. Не думаю, что между нами что-то изменится после всего этого. Будем иногда дрочить все вместе перед сном и жестко трахаться где-нибудь раз в месяц, и все. — Я все еще в приоритете? — Конечно в приоритете, Тэхен-а, — Чимин мило улыбается. — Чонгук интересует меня только в плане секса, не более. — Если он влюбится в тебя? — Тэхен хмурится. — В тебя сложно не влюбиться. — Не влюбится. Он настоящий ребенок. Сегодня ему нравится один, завтра другой, послезавтра он переспит с девушкой старшекурсницей. Ему просто хочется попробовать, так почему мы не можем помочь такому милому мальчику? — Как скажешь. Позади них слышится тихий щелчок двери. Чонгук быстро шагает к ним и, бросая бутылку смазки и пачку презервативов, нетерпеливо стягивает через голову свободную футболку. Чимин и Тэхен одновременно облизываются. — Я, блять, сожрать тебя готов, — возбужденно бормочет Чимин. — Иди сюда, малыш, — он по-детски тянется к парню ладошками. — Скорее. Дай мне потрогать. Тэхен двигается к краю, помогает Чимину развернуться полубоком к себе и тепло обнимает его поперек талии, укладывая голову на тонкое плечо. Чонгук скромно делает пару шагов к таким голодным хёнам и неслышно охает, когда Чимин уверенно притягивает его бедра к себе за пояс серых спортивных штанов. Его раздевают нагло и безапелляционно — срывают спортивки к щиколоткам вместе с чуть влажным бельем и смотрят на полувозбужденный член с нескрываемым восхищением, плескающимся на дне почти черных глаз. — Какая красота, — Чимин совсем невесомо проводит кончиками двух пальцев по чонгукову стволу, отчего тот едва дергается вверх. — Тэхен-и, посмотри, наш Чонгук-и такой красивый и гладкий, с ума сойти. — Хочешь взять его в рот, Чимин-а? — Тэхен нежно гладит парня по голове. — Позволишь Гуку выебать твой рот? Достать этой милой круглой головкой до того маленького язычка, что болтается у стенок твоего горла, м? — Хочу, блять, подавиться им. Чимин пытается слезть с колен Тэхена, чтобы опуститься на пол, но Тэхен удерживает его и приближается губами к уху, низко приказывая: — Ляг на мои бедра животом. Чимин тут же принимается копошиться, и Тэхен отвлекается на Чонгука, старающегося выпутать ступни из вороха своих штанов. — Садись рядом со мной, — он стучит ладонью по месту слева от себя. Чонгук наконец освобождается из ненавистных оков ткани и полностью обнаженным располагается возле хёна. Тэхен снимает вязаный свитер, кидая его куда-то за спинку дивана, и удобнее подтягивает разлегшегося на нем Чимина, укладывая его так, чтобы он доставал лицом до паха Чонгука. — Боком, конечно, немного неудобно, но Чимин так хорош в этом, что ему ничто не помешает доставить удовольствие такому хорошему малышу, да, солнце? Чимин, косо поглядывая на него, кивает. Он тяжело выдыхает на низ живота Чонгука — сам Чонгук слегка потерян от того, как сладко его назвали хорошим малышом, — опаляет ровную загорелую кожу копотью рваного дыхания и знающе хватается за основание длинного члена ладонью. Тэхен в это время сосредоточенно лезет рукой под его задницу, чтобы ловко расстегнуть пуговицу и молнию штанов, и резко оголяет прохладные округлые ягодицы. Он берет смазку, некогда кинутую на диван Чонгуком, но пальцы свои ею пока не пачкает, желая немного пошлепать мягкие половинки и смять их до красных отметин, сходящих с кожи уже через пару секунд. Член в ладони Чимина тяжелый, плотный и до ужаса горячий. Из щелки уретры его уже течет едва белесая смазка, выделяющаяся из дырочки круглыми сияющими на свету каплями. Чимину хочется поскорее попробовать ее на вкус, и он не отказывает себе в подобном удовольствии — высовывает язык и мокро лижет большую пунцовую головку. Чонгук сипит сквозь сомкнутые зубы, упирается лопатками в спинку дивана и кладет потные руки на макушку и плечо Чимина. Хён еще не сосет ему — только балуется, покрывая ствол поцелуями от верхушки и до основания, — но губы его ощущаются такими мокрыми, такими мягкими и до сумасшествия большими, что Чонгук почти стонет от этих влажных поцелуев, буквально сносящих ему крышу. Тэхен совсем не следит за ними двумя, полностью концентрируя собственное внимание на плотной заднице перед собой. Он не может, согнувшись, дотянуться до нее языком, поэтому лишь любовно гладит половинки подушечками пальцев и словно собирает ими каждое пятнышко мурашек, появляющихся на бархатистой коже. Чимин мило елозит на его бедрах, трется возбуждением о ткань джинсов и довольно постанывает в чонгуков ствол от того, как хорошо проезжается его нежная головка по грубому, рельефному шву на внутренней части тэхенова колена. Чонгук от нетерпения все чаще хватает волосы на темной макушке в кулак, буквально призывая Чимина к большему, и Тэхен, замечая это, обращается к нему с понимающей улыбкой: — Не церемонься с ним, — Чонгук мутно смотрит на хёна. — Возьми его за патлы и сунь свой член ему в рот. Он может играться до посинения. — Хён, я так не могу. — Давай, солнце. Я разрешаю. Чонгук сомневается несколько секунд, но, видя в глазах Тэхена поддержку, смелеет. Он бессовестно отрывает голову Чимина от своего ствола, жестко оттягивая хёна за волосы на затылке и выставляя напоказ длинную худую шею. Чимин раскрывает губы от неожиданности, потерянно бегает озверевшим взглядом по лицу Чонгука и охает, когда парень, придерживая член у основания, уверенно пихает ему в рот набухшую головку. — Вот так, — Тэхен, слабо напирая пальцами на загривок, помогает Чимину осторожно насадиться на плоть до середины. — Нечего играться, Чимин-и. Просто соси. Чимин осоловело смотрит вперед — куда-то на кресло, в котором еще недавно лежал и смеялся над глупыми танцами соседей — и, прижимая язык к нижнему нёбу, пропускает верхушку члена к глотке. Чонгук закатывает глаза. Он слышит, как в стороне щелкает маленькая крышечка баночки смазки, как раздается характерное хлюпанье, когда Тэхен щедро выдавливает лубрикант себе на пальцы, но он не хочет отвлекаться от той теплоты и влажности, так благосклонно окутавшей его пульсирующее возбуждение. Чимин лижет чонгуков член как самый сладкий и вкусный в его жизни леденец. С уголков его губ капает густая слюна, и он собирает ее, чтобы после звонко сплюнуть на горячую головку и начать мокро сосать ее с жадностью, присущей маленьким рыжеволосым лепреконам, защищающим свое драгоценное золото в горшочках. Все трое молчаливо стонут от непрерывного вкусного чавканья, раздающегося между широко расставленными ногами Чонгука, и сдавленных всхлипов Чимина, уже плачущего от нехватки кислорода. — Малыш, дыши, — Тэхен чистой рукой оттягивает голову Чимина от паха Чонгука, но Чимин нервно отмахивается и снова тянется к блестящему от слюны члену, с жадностью рыча: — Отъебись. Тэхен тихо смеется и не мешает. Он медленно ведет двумя смазанными пальцами по пылающей расселине, растирает голодно сокращающуюся дырку и тычется в нее подушечками, проникая внутрь на первые фаланги. Чимин мимолетно мычит, не сразу чувствуя робкое проникновение, но не дергается и продолжает быстро лизать толстый член со всех сторон. Тэхен тянет едва тугое отверстие знающе — осторожно раскрывает пальцы внутри и, не встречая особого сопротивления, толкается дальше, чтобы дать привыкнуть. Он хочет насладиться этим моментом, когда Чимин еще тесный, потому что совсем скоро они с Чонгуком выебут его до сучьих звезд перед глазами, и ни о какой тесноте в его дырке и речи идти не будет. Он станет просто вытраханным до полусмерти мешком с органами, не способным и пальцем от усталости пошевелить. Тэхен дорожит этими моментами так трепетно, что помнит каждый. Еще немного, и он начнет фотографировать раскрытое отверстие Чимина после каждого секса и ставить эти фотографии в рамочки, после вешая на стенку в спальне. Он ебаный псих. Ебаный влюбленный псих, готовый разбиться ради Чимина в лепешку, так почему он не может позволить себе подобную слабость? — Блять, я сейчас ему в глотку спущу, — Чонгук елозит на месте, судорожно перебирая в пальцах спутанные волосы. — Еще рано кончать, Гук-и, — Тэхен прокручивает пальцы в заднице Чимина и успокаивающе гладит Чонгука по животу, расслабляя напряженные мышцы его пресса. — Терпи, малыш. — Н-не могу. Слишком приятно. Он так, — Чонгук прерывается на жалкое хныканье, — т-так хорошо это делает. Так мягко. — Чимин, остановись. Чимин слышит это сквозь адский звон в ушах и отстраняется спустя пару секунд со звонким чмоканьем и тонкой ниткой вязкой слюны, соединяющей его распухшие губы с большой мокрой головкой. Он проводит по дрожащему члену кулаком, размазывая остатки смешавшейся на нем влаги, и пробирается пальцами к налитым яйцам, чтобы нежно помассировать их и хоть ненадолго снять напряжение, окутавшее все чонгуково тело. — У тебя пиздецки вкусный член, Чонгук-а, — хрипит он, продолжая бегать прохладными подушечками по крупной мошонке парня. — Сосал бы его ебаную вечность. — Вкуснее моего? — Тэхен сосредоточенно проталкивает в расслабленное отверстие еще один палец. — Ну уж нет, — Чимин коротко усмехается и легко хмурится от неожиданно сильного растяжения внутри себя. — У Чонгука смазка горькая, а у тебя безвкусная, немного соленая, но на языке пиздец приятная. — Хён, не трогай больше, — Чонгук вдруг пытается убрать руки Чимина от своего паха. Чимин слушается. — Я слишком возбудился. Тэхен коротко улыбается, видя, как Чонгук стыдливо краснеет, и, принимаясь ритмично трахать Чимина собственными пальцами, поворачивает лицо тонсена на себя. Он целует совершенно растерянного Чонгука с непривычной лаской, почти любовью, скользит кончиком языка по его пересохшим губам и все еще гладит по животу, успокаивая. Чимин стонет от попадающей в его простату фаланги, кажется, среднего пальца, хочет привлечь к себе внимание, получить большего, но про него определенно забывают и удовлетворяют лишь глубокими толчками в хлюпающую дырку. Чонгук поворачивается к Тэхену полубоком и, не отрываясь от неимоверно вкусных губ, обнимает хёна за шею. Ему кажется необходимым сейчас стать ближе к нему, втереться в горячее тело, и он невесомо мажет губами по его подбородку, опускаясь с поцелуями ниже, к крепкой шее и острым ключицам. Тэхен бормочет что-то в наслаждении и невольно прекращает растягивать Чимина, вставляя в него пальцы всего на три четверти. Чимин недовольно брыкается и процеживает сквозь зубы: — Сука, трахай меня. — Хочу, чтобы вы оба отсосали мне, — с закрытыми глазами тянет Тэхен. Чонгук отстраняется от груди хёна, с немым вопросом смотря на обернувшегося к нему Чимина. Они бегло обмениваются взглядами и безмолвно договариваются о следующих их действиях. Тэхен осторожно вытаскивает из задницы Чимина измазанные в смазке пальцы, и Чимин аккуратно слезает с его бедер, садясь на колени и принимаясь быстро стягивать с себя спущенные на щиколотки брюки и потную кофту. Чонгук присоединяется к нему, располагаясь между разведенными ногами Тэхена, и тянется к поясу чужих джинсов. Уже вместе, они быстро расправляются с пуговицей и заедающей молнией и по штанине опускают свободные джинсы вниз вместе с черными боксерами. Чонгук восхищенно смотрит на член Тэхена — такой красивый и слегка изогнутый вправо у самой верхушки — и голодно облизывается. Чимин не удивлен — он видит этот член почти ежедневно, — а потому ориентируется быстрее и обхватывает ствол у основания, приближая его к губам. Чонгук робко опирается на тэхеновы бедра, подползая вплотную к коротко бритому паху, и с предвкушением поглядывает на Чимина рядом. — Поцелуйтесь, — просит Тэхен, наблюдая за ними сверху вниз. Чимин улыбается и целует Чонгука без единых раздумий. Их сомкнутые губы находятся в нескольких миллиметрах от члена буквально, так что, когда Чимин размашисто лижет верхний ряд чонгуковых зубов, он невольно мажет языком по твердой головке, вырывая из груди Тэхена короткий сиплый выдох. Чонгук пропускает Чимина вперед и серьезно смотрит на то, как именно тот отсасывает, чтобы понять, что нравится Тэхену. Чимин долго занимается головкой. Сосет ее мокро и торопливо, помогая себе рукой у самого основания. После опускается ниже и косо смотрит на Чонгука, приглашая. Чонгук приглашение принимает. Ему все еще немного волнительно делать минет своему хёну, однако он собирается и, как только Чимин вновь возвращается с поцелуями к верхушке, робко примыкает губами к другой стороне ствола. Тэхенова смазка на вкус в действительности нейтральная, но Чонгук чувствует остатки собственной горечи, попавшей сюда вместе со слюной Чимина. Они вместе лижут гладкую головку, по очереди утыкаясь самыми кончиками языка в сочащуюся щелку, вместе скользят по всей длине и, встречаясь у мошонки, вновь голодно целуются. Чимин толкает в рот Чонгука вязкую слюну, смешанную с терпким предэякулятом, делает и так грязный поцелуй еще более развратным и горячим и, не отрываясь от его губ, переходит к члену, чтобы окутать его в приятное тепло двух ртов, так старательно доставляющих ему желанное удовольствие. Тэхен гулко стонет, когда Чимин, отстраняя Чонгука в сторону, берет глубоко, до самой глотки, и сразу наращивает темп, от которого у Тэхена принимается страшно кружиться голова. Чонгук возбужденно следит за хёном, впитывает взглядом каждое движение, каждый его вдох и выдох и спустя минуту пытается повторить все за ним, однако проваливается и мокро давится от рвотного позыва. — Тише, — Тэхен с закрытыми глазами гладит его по макушке. — Оставь это Чимину и вылижи мои яйца. Чонгук кивает и спускается к крупным налитым яйцам. Чимин наверху легко заглатывает родной ствол и начинает с чавканьем сосать его, так что Чонгук не медлит и нежно ведет языком по тэхеновой мошонке. Тэхен наверху поощряет их тяжелым частым дыханием и довольными стонами — реакцией на то, что Чимин, втянув щеки, стимулирует его чувствительную головку одними губами. Чонгук наконец не ощущает себя лишним. Ему кажется, что Тэхен никогда бы не получил такого удовольствия, не будь его сейчас рядом с ним. Они с Чимином превращаются в единый слаженный механизм, в программу которого входит качественный минет и следующее сразу после блаженство, не сравнимое ни с одним божьим даром. Тэхен треплет их влажные волосы, шепчет какие-то ласковые слова и выглядит настолько довольным, что Чонгук невольно сводит колени, боясь снова дойти до страшной грани накрывающего все тело оргазма. Чимин и Чонгук опять целуются. Прямо рядом с членом, из раза в раз задевая его покрасневшими губами и языками, сплетающимися в собственном танце. Тэхен наконец раскрывает глаза, смотрит вниз на страстно целующихся парней и, прихватывая свой ствол парой пальцев у основания, бесстыдно бьет влажной головкой по щеке каждого из них, чтобы оставить на алеющей от румянца коже свой след — метку, выраженную в грязных каплях смазки и слюны. — Вы такие горячие, пиздец. Чонгук бегло косится на него, но поцелуя не прерывает. Чимин отстраняется первым. Он быстро переводит дыхание и, срывая с тэхеновых щиколоток собранные там джинсы, усаживается к обнаженному парню на бедра. — Хочу тебя внутри, — тихо шепчет он ему на ухо. — Подожди, малыш. Сейчас. Тэхен дотягивается до смазки в другой части дивана, сползает на заднице чуть ниже и кивает Чонгуку на свободную часть своих бедер, безмолвно приглашая его присесть ближе к ним. Чонгук осторожно становится коленями на прогибающиеся под ним подушки и упирается ладонями в спинку рядом с головой Тэхена, чтобы не нагружать хёна собственным весом. Чимин между ними горячий, мечущийся от нетерпения, желающий как можно скорее получить себе два крупных члена; в рот, дырку или руку — неважно. Тэхен слепо выдавливает на собственный ствол густую струю смазки, пачкает ею пару пальцев и мажет подушечками по отверстию Чимина, подготавливая его. Он придерживает парня за бедра одной рукой и направляет в него влажную головку. Чонгук следит за всем сосредоточенно и голодно. Член Тэхена исчезает во вмиг стонущем Чимине медленно, миллиметр за миллиметром, оставляя возле входа лишний лубрикант, собирающийся вокруг густым кольцом. Полностью Тэхен проникать не решается — его принимают не так легко, как он думал, что его смогут принять, — и, толкаясь ровно на половину, позволяет Чимину привыкнуть к мучительному растяжению. — Чимин-хён, тебе больно? — участливо интересуется Чонгук позади. — Немного, — Чимин натянуто улыбается и сам насаживается чуть дальше, мимолетно морщась. — Здесь? Чонгук робко касается кончиком пальца раскрытой вокруг плоти дырки и нежно гладит напряженные стенки, успокаивая. Чимин от удовольствия закидывает голову ему на плечо, теряется в этих приятных поглаживаниях и жаре двух тел рядом и садится на тэхенов член полностью, вызывая у самого Тэхена легкую дрожь в ногах. — Спасибо, Чонгук-а, — Тэхен коротко улыбается их тонсену. Все они начинают двигаться одновременно. Чимин, опираясь ладошками в живот Тэхена, приподнимается с его плотных бедер и вновь опускается вниз. Тэхен придерживает его за талию, руководит, задает ритм и, облизываясь, следит за тем, как член Чимина мило дергается от каждого нового толчка внутрь. Чонгук все еще стоит на коленях, но не притирается к парням вплотную, чтобы у Чимина было достаточно места для выписывания плавных кругов на горячем пахе. Он слегка тычется своей головкой в прохладные ягодицы хёна для необходимого ему трения и целует худые гладкие плечи, покрывая их теплыми влажными поцелуями. — Чиминни-хён? — скромно шепчет он Чимину в шею. — Да? — Ты такой красивый. — Правда? — Чимин улыбается и звонко охает, когда Тэхен резко ускоряется, входя всего на половину. — Правда. Помню, — Чонгук мокро лижет ухо дрожащего в его и тэхеновых руках парня, — когда я случайно заметил тебя здесь, в гостиной на диване, такого беззащитного, нуждающегося и довольного, мой член затвердел почти за секунду. Я так давно хотел оказаться ближе к вам двоим. — Я тоже, Чонгук-и, — рвано бормочет Чимин. — Тоже хотел, чтобы ты оказался ближе. Мне так нравится, что ты сейчас рядом. С тобой так тепло. Тэхен замедляется. Чимин тут же старается перевести дыхание, но Чонгук не позволяет ему отдохнуть и втягивает его в глубокий поцелуй. Они сливаются в один организм, действующий в угоду горящим внутри инстинктам. Когда Чимин наконец приводит кружащуюся голову в порядок, Тэхен грубо обнимает его, прижимая к груди, и вновь долбится в растянувшееся отверстие размашисто, со вкусом и знанием дела. Тихую комнату наполняют хлюпанье смазки, шлепки яиц о промежность и чавканье нового поцелуя Тэхена и Чимина. Чонгук помогает Чимину с развратным, смятым хныканьем насаживаться на толстый член, ласково гладит его по животу и изредка дразнит поджатую от наслаждения мошонку кончиками пальцев. Ему тоже хочется войти в него, тоже хочется так же грубо и звонко трахать эту большую задницу, так же царапать ее ногтями и чувствовать то, как туго сжимается вокруг его возбуждения гладкая дырка, все стремительнее краснеющая от постоянных толчков. Чимин совершенно теряется между двух огней. Ему жарко до ебаных звезд перед глазами. Все окружающее его помещение сливается в единую кашу, когда Тэхен находит жгучую простату в глубине отверстия и, удобнее подкидывая его на бедрах, с твердым шлепком вбивается прямо в желанный комок, отчего он чувствует мгновенно уплывающее от него сознание. Чонгук позади скользит своим стволом между его ягодицами, иногда попадая верхушкой по тэхенову возбуждению, и Тэхен даже позволяет ему пару раз потыкаться головкой в раскрытый вход. Чонгук от этого страстно задыхается прямо Чимину в шею. Они меняют позу спустя пару минут, когда Тэхен вдруг понимает, что вот-вот начнет кончать. Чонгук спускается на пол и осторожно тянет вниз потерянного Чимина, ставя его на колени лицом к оставшемуся на диване Тэхену. Он не дает хёну передохнуть — забирает протянутую ему смазку и презерватив, увлажняет стянутый резинкой член и толкается внутрь хёна, принимающего его удивительно легко и скользко. — Кто бы мог подумать, — Тэхен неторопливо поглаживает собственное возбуждение, наблюдая за облизывающимся Чимином и Чонгуком, напряженно сжимающим челюсти, — наш милый тонсен прямо сейчас будет трахать моего малыша. Чонгук робко поднимает на него взгляд, боясь увидеть в нем ревность или гнев, но, не замечая ни одной из этих эмоций в сплошь черных от возбуждения глазах, свободно выдыхает и набирает темп. Тэхен с улыбкой следит за покачивающимся вслед толчкам Чимином и притягивает его макушку к собственному паху. — Тебе нравится? — он резко поднимает лицо парня. Тот смотрит на него мутно, его взгляд блядски слезливый и затраханный, такой уставший, но по-прежнему горячий, дающий надежду на бурное продолжение и нескорый конец, и Тэхен так доволен этим, что едва ли не урчит. — Нравится, что внутри тебя член нашего Гук-и? Чимин откашливается и хрипит на выдохе: — Да. — Конечно нравится, — Тэхен склоняет голову вбок. — Будешь сосать мне, пока тебя трахают? Чимин молча кивает и открывает рот. Чонгук входит в него ритмично, но не слишком быстро, чтобы он совсем не мог соображать. Тэхен придерживает член у основания парой пальцев и мокро шлепает головкой по чиминовым пухлым губам и щекам. Парень между его ног тихо постанывает на каждый толчок, закатывает глаза от изнеможенности и опирается вдруг на его бедра ладонями, немного выпрямляясь и самостоятельно меняя угол проникновения для Чонгука. Он вытягивает подбородок вперед, буквально прося Тэхена наконец дать ему долгожданную тяжесть во рту, и Тэхен удовлетворяет его желание — уверенно помещает член на призывно вытянутый язык и шипит, когда Чимин сразу насаживается ровно до середины. Чонгук жадно впивается пальцами в половинки ягодиц хёна, раскрывает их и хмуро смотрит на распухшую дырку, голодно поглощающую его ствол. Он настолько возбужден, что уже не следит за тем, как Чимин впереди старательно чмокает головку Тэхена, как толкает чужое возбуждение себе за щеку, как берет глубоко и с грязным чавканьем, и лишь с оттяжкой трахает великолепную задницу, от которой совсем не может оторвать завороженного взгляда. У Чимина-хёна всегда была прекрасная фигура — словно точеная талия, плавные изгибы и крупные бедра, так и просящие сжать их или как следует отшлепать. Чонгук постоянно засматривался на тело Чимина, когда он выходил из душа в одних боксерах или решал быстро переодеться после учебы прямо в гостиной, но никогда не имел возможности увидеть это все так близко, не говоря уже о том, чтобы дотронуться или измарать отметинами. Он размашисто шлепает Чимина по правой ягодице и ускоряется. Ему вновь хочется кончить, и он больше не собирается сдерживаться. Тэхен впереди забывает обо всем на свете из-за юркого языка, мокро скользящего по его члену, и горячих стонов Чимина, смешанных с пылающими выдохами. Чимин едва держится на ногах и цепляется за бедра Тэхена отчаянно, чтобы наверняка не свалиться от усталости и чертового бессилия. — Хочу кончить, — Чонгук трясется, жалобно смотря на Тэхена, наконец обращающего на него внимание. — Сними резинку и спусти все внутрь, — хрипло приказывает Тэхен. Чимин, кажется, хочет отстраниться и возразить, но его грубо насаживают на член, затыкая. — Соси. Я как следует вымою тебя после. — Хён, хочу, блять, кончить, — бездумно повторяет Чонгук. Он быстро выходит из Чимина, срывает с члена презерватив и сразу толкается обратно, мгновенно ощущая невыносимое напряжение во всем стволе. — Давай, Чонгук-и, — Тэхен закидывает макушку за спинку дивана, продолжая утыкать чужое лицо в свой лобок. — Ты же так давно об этом мечтал. Чонгук рвано стонет на выдохе и содрогается в одном из самых бурных оргазмов в своей жизни. Он мычит от каждой выходящей из него струи спермы и сжимает бока Чимина до красных следов, не в силах здраво справляться с тем блаженством, что в секунду охватывает его тело. Чимин давится членом Тэхена, чувствуя, как его щедро наполняют теплым семенем и как то принимается медленно вытекать с краев его раскрытой растраханной дырки, когда Чонгук все же покидает его тело и с садистским наслаждением наблюдает за белой струйкой, робко вытекающей из гладкого кольца вслед за выходящей головкой. Тэхен тоже на грани. Он не позволяет Чимину отдохнуть и ритмично долбится в его просторную глотку, пока не чувствует, что вот-вот кончит. Когда он выходит изо рта парня, тот слезно откашливается, шумно дышит, стараясь напитать собственные легкие и кровь необходимым кислородом, но шипит и рыпается, как только Тэхен дергает его за волосы на затылке и, выставляя на показ потное, почти пунцовое лицо, принимается остервенело надрачивать над ним. — Я залью твои глаза и щеки своей спермой, малыш, — дрожащим голосом бормочет он. — Готовься. Внутри Чимина разгорается дерзость, и он кокетливо высовывает язык вперед, как самый послушный малыш, складывая ладошки на своих бедрах. Чонгук тепло обнимает его со спины и кладет подбородок на плечо, также желая понаблюдать за оргазмом хёна. Чимин не закрывает глаза и вздрагивает, когда тэхенов член дергается от наконец достигнутого пика наслаждения. С его головки начинают выплескиваться белесые капли спермы. Чимин подхватывает некоторые языком, жмурится от попадающей ему прямо на веки влаги и хнычет от неожиданного счастья, расплывающегося жгучей лавой по всей его груди. — Какая красота, Чимин-а, — Тэхен, еще хмурясь от излишне сильного оргазма, мажет кончиками пальцев по губам, щекам и лбу парня, бережно размазывая остывающее семя по нежной коже всего его лица. — Иди сюда, — он подталкивает его наверх. — Дай поцелую, пока ты такой грязный. Чимин слепо тянется к нему, и Тэхен наклоняется ниже, целуя его мокро и сладко еще на полпути. Они крепко обнимаются, когда Чимин неловко взбирается на диван, и продолжают влажно сплетаться языками перед Чонгуком, так и остающимся на полу. Тэхен осторожно поворачивает Чимина спиной к себе, переходя с легкими чмоками на его шею и плечи, широко раздвигает стройные ноги и укладывает их себе на бедра. — Пора кончать, малыш, — с придыханием шепчет он в чужое ухо. — Ты готов? Сможешь красиво измарать Чонгуку его смазливое личико? — Да, — Чимин кивает с закрытыми глазами и откидывает голову Тэхену на грудь. — Ты слышал, Чонгук? Возьми его милый член в рот и пососи хёну. Помоги ему расслабиться. Чонгук подползает к раскрытым бедрам Чимина и нежно, совсем невесомо гладит пальцами его розовый напряженный ствол. Тот в секунду дергается: так робко и прелестно, что Чонгук невольно улыбается, прежде чем приблизиться к налитой головке губами и начать резво ее посасывать. Член Чимина и вправду милый: небольшой, толстый, довольно тяжелый и весь измазанный в смазке, текшей по нему в течение всего вечера. Его хочется вылизать до ебаного блеска, как самую сладкую конфетку, и Чонгук старательно сосет его, легко насаживаясь до основания с каждым новым движением. — Ох, Гук-и, детка, — Чимин по наитию тянется к макушке парня руками, но Тэхен перехватывает его запястья и цепляет их над головой. Чонгук не отвлекается от дела, желая доставить Чимину как можно больше приятных ощущений, и лишь искоса поглядывает наверх, чтобы из раза в раз замечать целующихся или шепчущихся хёнов. Он пробирается кончиками пальцев к маленьким яичкам под своим подбородком и ласково массирует их, перебирает в ладони, расслабляя. Чимин сверху благодарно урчит что-то в тэхеновы губы. Сперма бьет в зубы Чонгука неожиданно резко, совершенно без предупреждения, и Чонгук снимает с языка головку члена Чимина, вмиг получая еще несколько крупных прозрачных капель прямо в уголок губ и щеку. Тэхен не обращает внимания на тонсена, сидящего в его ногах, и накрывает верхушку чиминова ствола одной рукой, собирая на ладони остатки смешанного со смазкой семени. — Почти бесцветная, — задумчиво тянет он, рассматривая мазки на своей коже, и обращается к тяжело дышащему Чимину. — Ты кончал недавно? — В обед, — признается Чимин. — У вас по четыре пары было, а я освободился пораньше и решил немного расслабиться. — Смотрел порно? — Нет, вспоминал о том, как ты на сухую выдрал меня в университетской раздевалке пару дней назад. — Бесстыдник, — Тэхен беззлобно улыбается и невесомо целует еще дрожащего в его руках парня. Чонгук молча следит за крепко обнимающимися хёнами — за Чимином, скромно сводящим колени, за Тэхеном, мурлычущим что-то Чимину на ухо, — и поднимается на ноги, чтобы, шатаясь уйти в ванную. Эйфория отпускает его из своих объятий слишком быстро, и он, чувствуя накрывающий его с головой холод, пытается как можно скорее сбежать. Горячая вода смывает с него все касания, все поцелуи, которые он искренне и наивно хотел бы сохранить на своей коже навсегда, однако всем его мечтам сбыться, видимо, совсем не суждено. Чонгук и так получил слишком щедрый подарок — благосклонность своих хёнов и горячий секс втроем, — и большего ему пока не нужно. Когда он выходит в одном полотенце, прикрывающем его голую разгоряченную задницу и уже полностью обмякший член, Тэхен несет разомлевшего Чимина отмываться. Чонгук молча отступает от порога, пропуская улыбающегося ему парня в душное влажное помещение, и возвращается в гостиную, чтобы одеться. Чимин на руках Тэхена выглядит уставшим и абсолютно ничего не желающим, но он щедро и звонко стонет на всю ванную, когда Тэхен принимается тщательно вымывать из него остатки спермы Чонгука. Кажется, вымывает он их собственным членом. Чонгук слушает каждый рваный вздох и всхлип и еле сдерживает руку, тянущуюся к теплеющему паху. Не хватало еще выработать рефлекс — уверенный стояк на чиминовы стоны и тэхеново рычание. Они с Тэхеном встречаются на кухне уже без Чимина. Хён выглядит довольным — он все еще коротко улыбается каким-то мыслям в его голове и уютно кутается в легкий кремовый пуловер, заправленный в свободные хлопковые штаны для сна, — и задумчиво заваривает себе кружку черного чая, кажется, даже не замечая сидящего за общим столом парня. — Чимин-хён уснул? — робко интересуется Чонгук. Тэхен потерянно оборачивается на него через плечо и возвращается к пакетику в своих руках. — Да, — он единожды кивает. — Как ребенок, напившийся теплого молока. — Ему все понравилось? — Конечно. Он правда давно говорил мне о том, что хочет попробовать секс втроем, так что, — Тэхен нажимает на кнопку электрического чайника, включая его, и оборачивается к Чонгуку, опираясь бедрами на столешницу. — А тебе? — Да. Мне было хорошо. — Ну и хорошо, — Тэхен складывает руки на груди. Наступившую между ними тишину прерывает бурление закипающей в чайнике воды. Чонгук неловко смотрит на Тэхена исподлобья. Кажется, еще недавно он сосал его член, целовался с ним, ласкал его тело, а теперь скромно елозил на стуле и смущался такого, казалось бы, уютного и домашнего хёна, поглядывающего на него с привычным братским теплом. Ему поразительно неудобно находиться сейчас наедине с Тэхеном после всего того, что произошло буквально час назад, но он продолжает сидеть здесь, на маленькой кухне, и вздрагивает, когда чайник щелкает, выключаясь. — Жалко только, что мы твою Сеньориту так и не прошли, — Тэхен возвращается к кружке с пакетиком чая и, наполняя ее кипятком, делает пару шагов к выходу. — Можем попробовать еще раз перед сном, — с робкой надеждой предлагает ему Чонгук. Тэхен мимолетно скользит взглядом по его шее и широким плечам, делает неторопливый глоток горячего чая и, облизываясь, лукаво улыбается. — Я же обещал тебе, — он склоняет голову вбок, — в следующий раз, малыш. Хорошо? Чонгук заторможенно кивает и потерянно следит за скрывающимся в темноте коридора Тэхеном. Где-то в желудке у него взрываются настоящие вселенные, наполненные безумными бабочками и безмерным счастьем, и он спешит заварить себе баночку рамена, списывая все эти непонятные взрывы на поздний жор. «В следующий раз, малыш». Дожить бы…