***
15 сентября 2020 г., 09:00
— Ро-о-обик! Ты что, пизданулся, дорогой? Где деньги? Я счета проверил — там всё по нулям! — менеджер с яростью влетел в гримёрку и готов был придушить молодого парня, сидящего у зеркала. — Шиздец какой-то! Ты куда бабло слил? Мне за аренду «Крокуса» чем завтра платить?
— Возьмёшь из сегодняшних, — с явным пофигизмом ответил обвиняемый. — Спасибо, Соня, можешь быть свободна. До завтра. — Робик улыбнулся визажистке, скинул с груди накидку и был готов к продолжению выступления.
Красавчик. Про таких говорят: «Далеко пойдёт». Он сам это знал, поэтому внешность свою ценил, фигнёй всякой не портил. Результат — обложки его любили, издания боготворили.
Натянул любимую кожанку, по привычке провёл пальцами по клёпкам — радуют.
Вторая часть выступления всегда давалась сложнее, но и плюсы тоже были — публика раскачана, все в едином порыве и заданном темпе.
Треки самые горячие, слова всем знакомы — почти хор.
Поклонники восхищались неугомонностью и яркостью Рока, обожали необычного музыканта и следовали за ним по пятам от концерта к концерту.
Совсем юный, никто не мог поверить, откуда у вчерашнего мальчишки такой сильный голос. Голос, как будто специально выкованный для идеального звучания современного рока с любых площадок. «Можно было и без микрофона иногда обходиться», — шутил Фома, один из новых менеджеров, появившийся недавно и уже успевший во всё вникнуть, со всеми поладить.
Одного пока не понимал: «Куда, сука, деваются бабки?» Причём очень большие бабки.
— Рок, ну серьёзно? Ты не колешься, бабы-баблососа у тебя нет. Это еботека на небоскрёб?
— Фом, отстань. Всё нормально. Долгов нет, на организаловку хватает. Меня ждут, я не должен опаздывать!
— Удачи… — стукнулись плечами почти дружески и разошлись. — Не, ну пиздец какой-то. Ничего не понимаю.
Робик обернулся, как маленький волчонок, шутливо оскалился, взъерошил свои отросшие волосы и с хитрым прищуром вкрадчиво отрезал:
— Много будешь знать — скоро разоришься.
— Да ёпт, не знавши, тоже туда дорога! — крикнул Фома уже в захлопывающуюся дверь.
Софиты, бешеный ритм, световуха на уровне, зал в экстазе — почти ежедневная картина. Концертов много, спрос есть. Несколько композиций на бис — никогда не отказывает публике. Все довольны. А сегодня ещё и умудрились стащить его в море из подставленных рук, качали и подкидывали.
Но что-то пошло не так, кто-то потянул за рукав.
— Братва! Хорош! Отпустите!!! — почти взмолился сквозь уходящий смех и приближающуюся тревогу.
Не сразу вняли. Закончилось лёгкой потасовкой, еле выбрался. Стаф помогли — никого не повредили, отгородили стеной, вывели из толпы.
— Куртка! Куртку вернуть немедленно! — выпалил старшему из охраны. — Башкой отвечаешь!
— Сейчас найдём, — мужчина «Шварц» уверенным голосом отчеканил в ответ и пропал из виду. Минут через десять принёс в гримёрку. — Пацанва… Ты только глянь! Клёпки на сувениры хотели оторвать, дебилоиды.
Робик схватил куртку в руки и приблизил к себе, внимательно изучая ущерб.
— Сука… Семь штук, — погладил по раскуроченным дыркам. — Фома, до завтра надо всё исправить.
— Надень другую, у тебя их вон сколько…
— Эту!!! — грубо оборвал. В глазах огонь и слёзы, губы дрогнули. — Эту! Эту восстановить.
— Да что ты за неё так трясёшься? Сто штук можно купить, — непонимающе всплеснул руками и впялился сверлящим взглядом.
— Мне нужна только эта, она со мной с первого концерта. Дорога мне по-особому. Тебе не понять.
— О’кей, будет к завтрашнему. Ещё что?
— Машину. Готова?
— Да, как обычно, режим ожидания.
— Я ушёл. — Кивнул высокому парню на входе. — Гриша, выведите меня.
— Хорошо, — чётко ответил тот и связался по рации с парковкой. — Можем идти, Роберт, наши готовы. Всё чисто.
— Всем спасибо. До завтра.
— Пока, — менеджер махнул рукой. — Что не так с этой грёбаной курткой? Ну не герыч же в этих железках?.. — помял немного, принюхался, решил всё же по-тихому проверить у знакомого спеца.
С утра приехал в отделение, вызвал к машине.
— Привет, братан! Можешь одну штуку дать Гертруде на прочуй?
— Здорово, Фома! Тебя подставили? — протянул здоровенную руку для приветствия.
— Очень надеюсь, что нет. Но нужна уверенность. Ну?
— Ща приведу. Стой тут.
Минуты через три вывел свою красотку — взрослую овчару с понимающими глазами. Обошла тачку, ткнулась носом в чужую руку, послушно прошла к раскрытой двери. На заднем сиденье замерла носом у брошенной кожанки. Сосредоточилась, поводила туда-сюда своим влажным «тестером» и вернулась к хозяину.
— Нет ничего, чисто всё. И парфюм не мажорский, от того она чихает.
— Гарантия?
— Естественно. Моя псинка никогда не ошибается.
— А если закладка в железках?
— Точно нет, такое от неё не скрыть.
— Значит, можно спать спокойно?
— Спи! — заржал в голос полицейский. — Но на шипах бы я не советовал, — кивнул на куртку, — синяков много останется.
— Добро, братан. Будем искать дальше.
— Что искать?
— Да я так, мысли вслух.
— Удачи!
«Фома Ильич, простите, забыл совсем, клёпки на кожанку Рок ставит только у нашей Вики, костюмерши с Театральной. Контакты сейчас скину…» — СМС провибрировало в кармане.
«ОК, жду».
«Хренота какая-то, к чему столько возни? — менеджера раздирали на части сотни вопросов, и ни одного правильного ответа к ним он не находил. — Вика так Вика, хрен с вами».
Девушка встретила милой улыбкой и чашкой крепкого кофе.
— Угощайтесь, Фома Ильич. Я сейчас, быстро. Робик мне уже позвонил. Полчасика, не больше, и всё восстановлю.
— Милая красавица, — а там реально стояла красавица — глазки кукольные, локоны, ноги длинные, всё как полагается, — может, вы мне раскроете секрет этих особенных железяк?
— Хм, клёпки как клёпки, заказываем в Италии. Ну, так сейчас многие делают. Форма разная, соглашусь, но именно она больше всего подходит по дизайну для этой вещи.
— А что в ней особенного? Или в вас всё дело? — наклонился чуть вперёд и продолжал допытываться с лёгкой иронией. — Околдовали нашего парня и счастливы?
— Бог с вами! Околдовала?! — кокетливо рассмеялась. — А почему вы этим интересуетесь? Вы же главный менеджер, сами должны всё знать.
— А я хоть и главный, но «молодой».
— Я бы не сказала…
— В смысле не молодой конечно, просто новенький.
— А-а, новенький. Но всё хотите знать про Робика? А вы случаем не это?.. Не из… этих? — жестом закончила вопрос.
— Нет, причём тут это? У меня сын такой, как он… — осёкся и выдохнул. — Был бы сейчас такой…
— Сожалею. Простите! Робик — он хороший, он просто чудесный, и друг замечательный. Он мне помог в жизни очень сильно, я всегда буду ему благодарна.
— Деньгами?
— Что деньгами?
— Деньгами помог?
— Нет, помог собрать все документы на личную квартиру и юриста толкового нанял. Я ж детдомовская… Меня тогда уже почти выгнали на улицу, а он подобрал, всё устроил.
— А вы с ним... не?
— Нет, — широко разулыбалась. — Мы с ним друзья.
— И денег он на тебя не тратит? — непроизвольно перешёл на «ты», как будто стал больше доверять.
— Нет, что вы! Да и ни к чему это, у меня работа любимая, мне хватает, и всё благодаря ему. Я закончила, кстати, с клёпками. Последняя готова. Держите.
— Спасибо, Викуся.
— Робику привет!
— Передам.
Встретились часа за два до выступления. В гримёрке пока никого, даже не накурено. Остатки редкого затишья, мягкий свет, мнимое спокойствие.
— Лови, красавчик!
Рок на лету поймал свою кожанку.
— Спасибо, Фом! Такая же, как и прежде, — внимательно вгляделся в обновлённый декор.
— Слушай, мистер Рок, я всё равно никак не могу понять твоей тайны.
— Откуда у меня такой голос? — музыкант пребывал в хорошем настроении.
— Не-а. «Где бабки, Зин?» — менеджера в Фоме было не убить.
— Тебе не хватает?
— Мне? Более чем, ты всегда щедр.
— Тогда что? — вскинул нетерпеливо подбородок Робик.
— Экономическое любопытство. В акции вкладываешь? Ну, я уже все доступные идеи перекрутил, — постучал пальцем по виску, а в глазах ожидание ответа.
— В акции? — засмеялся и потёр нос. — Можно сказать и так. В будущее.
— В будущее, значит… А это не прошлое, случайно? Родители есть? Может, это они тянут с тебя?
— Я не общаюсь на эту тему, — резко ответил и отвернулся к зеркалу.
— Они алкаши? Прости.
— Нет. Их просто нет.
— Умерли? — вполголоса и спокойнее.
— Ага. Ещё до меня, — как будто усмехнулся.
— Это как???
— Я из детдома. Мы это не афишируем.
— Ну и? Это же не значит, что их нет. Ты…
— Я! Я — один! — прервал на полуслове. — И весь разговор. Достаточно?
— Тебя бросили? Но… ты же не инвалид, — смерил взглядом. — Ты — красавчик, талантище! Молодое дарование. Или я чего-то ещё не знаю про тебя?
— Да… Меня бросили. И это охренеть какая тайна, аж государство трясётся и не даёт ничего об этом знать.
— А ты сам не пытался?
— Пытался и не раз. Когда встал на ноги и появились деньги, я разузнал кое-что. Но это невесть какая история.
— И?
— Что и? — раздражённым голосом выпалил и, вскочив с места, стал быстро перемещаться по комнате. — Моя мать — инкубатор!
— Суррогатная что ли?.. — озадаченно нахмурился Фома.
— Да. Сейчас это так называется.
— Ты её видел? Нашёл? — приготовился к любому ответу.
— Нет, я же говорю, я родился позже. Вернее, я родился, а она умерла. При родах умерла.
— А отец?
— Отец! Отец — лётчик, у-ле-тел.
— Тогда всем детям так говорили…
— Не, мой реально улетел. Но я не знаю, кто он. Не нашёл.
— А он знает, что ты есть? — Фома, казалось, хватался за какую-то невидимую соломинку.
— Сомневаюсь. Тайна усыновления и всё такое, — развел руками в воздухе.
— Почему он сразу не забрал тебя?
— Смеёшься? Как! Мать суррогатная, у него не было никаких прав на меня. Ему по закону меня не отдали бы. Я узнавал, где угодно отдали бы, только не в России.
— В смысле? У нас же разрешено обращаться к суррогатному материнству.
— Фома, вот ты вроде такой взрослый, седина уже в висках, а всех законов не знаешь. Мужчины не могут пользоваться услугами таких матерей, только женщина имеет право обратиться, чтобы ей выносили ребенка.
— Бред…
— Бред, но ничего за двадцать четыре года не изменилось.
— Стоп… Двадцать четыре?.. Ты?.. Нет… — впал в лёгкий ступор.
— Что нет? — почти въедливо. Устав бесцельно перемещаться, плюхнулся на диван.
— Подожди… Он точно... летчик был?
— Да. Билет остался в маминых вещах. На нём самолёт изображён и стрелка с надписью «папа». Не ахти какие доказательства, но мне приятно так думать, — казалось, через силу заулыбался и, раскинув руки, откинулся на мягкую спинку.
— Блядь… Когда ты родился???
— Мне двадцать чет…
— А дата? Дата?!
— Двенадцатого сентября. Ты не знал, что ли? — типа удивился.
— Двенадцатого… А он разбился десятого, десятого сентября.
— Кто разбился?
— Друг мой… Очень близкий друг… Но это не ты?.. Нет же. Не бывает так, — слова стали сильно загущать воздух.
— Да что не бывает? Ты толком сказать можешь? — Робик взвинтился на максимум.
— У него... должен был родиться сын, тогда, в декабре, под Новый год. Точнее... у нас… сын… Он всегда семью настоящую хотел… Ребёнка, собаку…
— Ты гей, что ли? — как будто открытие сделал, но отвращения не почувствовал. — Не, ну я догадывался, в принципе. Бабы же у тебя нет.
— Не сложилось с бабами как-то. Ладно, забей, чушь это. Столько лет прошло, старая история…
— Хорошо, но только с моей датой тоже не всё так просто. У меня кличка в детстве знаешь какая была?
— Какая?
— «Шестисотый», — усмехнулся. — Все думали: «Как мерс», а нянечка тайком рассказала, что я родился «в неурочный час», весом всего 600 граммов, так и привязалось.
— И родственники не забрали? Такого кроху? — возмущённое непонимание и тоска в глазах.
— Фома, не тупи. Кому нужен чужой ребёнок, к тому же «инкубаторный»? Экстренные роды по «скорой», вроде как после нервного срыва. Полгода в детской больничке, потом детдом.
— Бред. А ещё что-то осталось от матери?
— На билете звёздочка была приколота.
— Какая?
— Вот эта, — показал на воротник своей кожанки. — С неё всё и началось.
— Блядь… А он тогда сказал, что потерял её… Пиздец…
— Потерял? Именно эту?
— Да, это его… с лётной формы… старого образца, сейчас таких нет… Ну... привет, сынок?!.. — Фома ещё до конца не осознал произошедшего.
— Бред… Уверен?
— Уверен. Ты даже похож на него. Только я дебил, не сразу это понял… Он очень красивым был, батя твой. Они договаривались с той женщиной фиктивно расписаться, но она тогда ещё оформляла развод с бывшим. Не успели… Похороны были, гроб закрытый… Я был сам не свой, всё рухнуло… А потом, когда опомнился, мамку твою искать стал. Понятно, не нашёл, как концы в воду, а оказывается, вот оно как.
— Пиздец, я просто в ахуе… Вот так узнать про родителей! И вправду, сон старый вещим оказался…
— Ты о чём?
— Давно уже, маленькая девочка приснилась и сказала: «От одной звёздочки будет очень много других звёздочек. И все с добром. Когда они соберутся вместе, ты найдёшь отца». Я не поверил, но собирать начал, — Робик говорил как-то по-детски, немного наивно, но мурашки пробежали по всему телу.
— Звёздочки с добром? Это как?
— Просто. Помог кому-то — заклепал красивую железку на куртку.
— Вот эти все??? — охренел, когда представил. — Их же тут тьма!
— Да…
— Поэтому и деньги?.. — наконец-то дошло, озарило.
— Да, — тихим голосом, а улыбка до ушей.
— Ты очень похож на своего отца. Такой же безбашенный был чертяга.
— Ну, я так понимаю, отец-то теперь ты мне? — подошёл ближе и пристально посмотрел в глаза.
— Привет, сынок… Спасибо, что нашёлся, — обнял так, что кости затрещали, и больше не искал ответов на вопросы.
P.S. Хотя…
— А как ты раскрутился?
— Это долгая история и не совсем приятная.
— А нам торопиться некуда. Хочу всё о тебе знать.
— Даже плохое?
— Ты — мой сын. Мне можно знать всё.
— О’кей, но тебе это не понравится.
— Я готов.
— А вот я был не готов, когда меня приёмный отец впервые изнасиловал.
— Блядь…
— Но я выстоял, вытерпел. Дождался восемнадцати лет и предъявил ему компромат — несколько кадров в телефоне. Фото, как он меня… ну, ты понял. Ему пришлось уступить, отпустить «любимую игрушку». А на неплохую «компенсацию» я и начал развивать вот это всё, — сделал движение головой.
— Вы больше не виделись?
— Нет. У каждого в этой жизни свой путь. Или свой полёт…