Eyes.

The Beatles, Bob Dylan (кроссовер)
Слэш
PG-13
Завершён
17
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
17 Нравится 2 Отзывы 0 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Боб вошёл в комнату. Одет так, что непонятно — с иголочки или неряшливо. Неизменно в солнечных очках и с длинной, тонкой сигаретой в зубах. Мышцы на лбу были напряжены — он хмурился и тихо говорил что-то своему менеджеру, явно не желая посвящать в подробности кого-либо ещё. Парни смотрели на его приближение с неприкрытым восхищением. Может, они и собирают полные залы безумных фанаток, но в душе каждый оставался все тем же ливерпульским мальчишкой, которому позволено от кого-то фанатеть. Дилан для многих был иконой или даже идолом — глупо было бы отрицать наличие у него таланта, только потому, что у него тоже много поклонников. Эта простая мораль Джона предельно раздражала. Боб на сцене и Боб в жизни — это были два разных человека; этот вошедший в комнату музыкант был человеком настолько сдержанным и суровым, что от него веяло холодом. Он сел напротив, даже не собираясь пожимать кому-либо руку, поерзал в кресле, откинулся на спинку, и только тогда его губы растянулись в подобии улыбки. «А я думал, что Ливерпульцы — люди закрытые. Вот те на!» думал Джон про себя. Ему было не страшно разглядывать сегодняшнего гостя в упор; пока темные линзы не позволяли отследить его взгляд. — Мне представить вам этих парней? — Эпстайн, на вид, волновался за всех сразу. Тяжелое молчание он вынести был не в состоянии. — Не надо, я отлично знаю, кто вы, — сказал американец, выпуская изо рта дым. Едкий запах сигарет был знаком Джону практически с пеленок, но, почему-то, от запаха именно этих сигарет сводило челюсти. Никто не смел и слова вставить — такое впечатление на них оказывал Боб. Он выпрямился и потянулся, а потом упёрся локтями в ноги, склонившись над столом, будто доверяет своим соседям по комнате большой секрет. — Вы, ребята, играете хорошую музыку. Парни заметно расслабились, услышав это. Пол таки вовсе засиял. Он выпустил изо рта очередную струю дыма. Задымление никого не смущало. Рабочий день все равно остался позади, чего лишний раз рыпаться. Тем более, если кому и взбредёт в голову открыть окно, с улицы в помещение польется гул толпы. «Эти фанаты совсем с цепи сорвались,» думает Боб. Он никогда не любил шумиху вокруг себя и старался ее избегать, но люди не могли пройти мимо, когда узнали, что величайшие музыканты своего времени — Боб Дилан и Битлз — собрались в одном номере на выходные и занимаются невесть чем. Оттого с ума и сходили, что не знали, как именно молодые парни проводят свой досуг. В помещение журналистов и прочий сброд предусмотрительно не пускали, и музыканты устроились в самом отдаленном номере на верхнем этаже. Трава должна была расслабить, но в этот раз как-то не шибко срабатывала; Боб все равно был мрачнее тучи. Мечтая оторваться от земли и полететь он только сильнее «прижался» к земле, к своей отправной точке. Потолок тошнотворно давил на голову. Нахождение Джона в комнате было практически неощутимым. Он как-то понял, что ядовито или саркастично шутить с Диланом — себе дороже, поэтому все колкости остались невысказанными, и он просто наслаждался действием марихуаны. Остальные Битлы и Брайан быстро потеряли контроль над собой. Ринго и вовсе отличился — начал травить такие шутки, что любой здравомыслящий человек почувствует отвращение. Но обилие деталей в его рассказах и байках никого не отпугнули. На лице Боба, наконец-то, промелькнул призрак улыбки. Джон заметил это, и, кажется, был единственным таким. Остальные слишком обдолбались, чтобы что-то такое замечать. Джон даже не был уверен, а не смотрит ли американец сейчас на него. Он ведь все ещё не снял свои солнечные очки. По неясной самому Леннону причине ему жутко захотелось посмотреть в его глаза — в те самые, что прячутся за темными лизнами очков. Он осекся; вовремя остановил свой порыв, и чуть не попросил об этом напрямую. Не так, не при всех. Интуиция ему подсказывала, что этот процесс обязан быть чуть ли не интимным, как минимум, произойти один на один. Едковатый дым продолжал заполнять комнату, уже третья самокрутка пошла по кругу. Менеджер Боба, на вид славный парень, и пальцем не прикоснулся к угощению, и пытался делать вид, что глаза у него не слезятся. Спустя пару минут все, кто находился в помещении, включая самого Дилана, уговорили его сделать затяжку. Наконец-то парни разговорились, сквозь смех и идиотские шутки обсуждали все, что приходило в голову. Джон тоже смеялся, но ни на секунду не забывал о своем тайном желании. Эта идея стала такой навязчивой, что он даже при всем желании не смог бы забыть. Боб уже попривык к компании четырех ливерпульцев. Они не зазвездились и сохранили в себе ребячество и жизнерадостность — настоящая находка в музыкальной индустрии. — Боб! — Пол вдруг позвал его. — Может, снимешь очки? Он на секунду застыл — Джон кожей почувствовал его взгляд. Дилан смерил взглядом всех присутствующих, а когда Пол неловко усмехнулся, Леннон сразу понял, что сверлят взглядом сейчас именно его милую физиономию. — Странные у вас запросы, ребята, — Дилан не хотел кого-либо пристыдить, но ему в действительности было комфортнее в черных очках. Они всегда были при нем, несмотря ни на что. «Нет, Пол, нет!» Джон по-настоящему злился, что его другу пришла та же идея. Хотя его «план» был порушен, он с изучающим интересом уставился на Боба, ожидая его реакции или действий. Теперь уже все подались вперёд, с интересом заглядывая в черные линзы. От такого количества внимания Боб почувствовал себя не в своей тарелке. Смахивая волнение на траву, он устроился поудобнее, но ничего не сделал. «Сбросить хвост» не получилось — парни только больше возбудились. — Давай! Сложно, что-ли? — Ринго Старр забыл, что такое чувство такта. — Или ты - медуза-горгона, и мы превратимся в камни? — Было бы здорово, — хрипло усмехнулся Дилан. Боже, эти мальчишки были настроены слишком серьезно. Хотя, казалось бы, из-за такой мелочи… Больше препираться он не стал — сохраняя театральный настрой, он эффектно снял очки. Дым резанул по глазам посильнее предыдущего, и он чуть прищурился, рассматривая выражения лиц Битлов. Конечно, все посмеялись, ударив друг другу по ладоням. — Нет, ты не горгона, ты обычный парень, — констатировал Ринго. — Уж спасибо, — сказал Боб. Молчание Джона, однако, привлекло его внимание. А ещё — его взгляд. Леннон так пристально рассматривал его лицо, что становилось неуютно смотреть в ответ. Дилан не был способен выдержать зрительный контакт так долго, как Джон — отводя от него глаза, он чувствовал, как на него продолжают смотреть и с каким-то совершенно диким интересом рассматривать. Под его взглядом нутро начинало бушевать и волноваться. Леннон не показывал, что переживает внутри настоящую бурю. Вот же они, его глаза! Они невероятны, прекрасны, как он и ожидал. Хочется в них утонуть. Но что-то не складывается. Душа негодует — почему он поделился этим со всеми, а не с ним одним? «Джон, ты обдолбан…» От отчаяния он пытался говорить сам с собой. Больной всплеск странной ревности к глазам кумира. Только и всего. Но сердце билось чаще, когда их взгляды пересекались. Очередной удар произошел тогда, когда Боб надел очки обратно. Джон не до конца осознавал, что разглядывает Дилана в упор, и тот решил действовать, возвратившись в свой «защитный кокон». «Джон просто обдолбан,» думал он. А вышеупомянутый англичанин, тем временем, медленно сходил с ума. Минуты тянулись одна за другой в черепашьем темпе. Дыма стало так много, что казалось, будто комната погрузилась в ночной туман. Когда Дилан в очередной раз потянулся за бумагой для самокруток, тяжёлая рука менеджера остановила его. Ко всеобщему огорчению, он остался трезвым. Перебранка между ним выглядела, как телепатическое сражение; все слова остались внутри, говорили они глазами. Джон поражался, насколько красноречивые у этого парня глаза. Он мог ругаться, философствовать или даже приказывать, не используя ни единого слова. Однако «перепалка» с менеджером успехом не увенчалась; больше они траву в этот вечер курить не будут, хватит им. Тогда в ход пустили несколько бутылок сухого красного. По сравнению с марихуаной оно лишь слегка утяжеляло язык. Все остальное — хорошее настроение, близкое к эйфории, головокружение и прочие прелести кайфа — оставалось заслугой наркотика. Пока за кофейным столом оживлённо шла беседа, Дилан вдруг исчез. Никто на это внимания не обратил, кроме Джона. Отгоняя от себя сон и удивляясь, когда это его успело сморить, он принялся оглядываться по сторонам. Худая фигура в черном промелькнула в дверном проёме. Сердце Джона бешено заколотилось, во рту стало вязко. Такой шанс он упустить не мог. Героически превозмогая последствия от курения, он встал на ноги и помчался к выходу. В коридоре слабо горели жёлтые лампы, придавая красным стенам и коврам мистический вид. Вдалеке, в затемнённом углу, вдруг пролился слабый свет, и до ушей Леннона донёсся отдаленный гул толпы. Через секунду тяжёлая дверь хлопнула. Туда Джон и направился. Он дёрнул металлическую дверь на себя, и его сердце чуть не выпрыгнуло из груди — Боб стоял прямо перед ним. — Я знал, что ты тоже выйдешь, — хмуро сказал он. На улице уже темнело. Холодный, Лондонский воздух неприятно колол кожу. Джон никуда не ушел, Дилану просто захотелось покурить на балконе. — Ветер унесет все за собой. — добавил он, говоря, конечно, о специфическом запахе марихуаны. С этими словами он достал ту же самую металлическую коробочку с травой и бумагой. Он так быстро и умело скручивал джойнты, что Джон не успевал рассмотреть весь процесс в деталях. Все выглядело так, словно они — два хулигана, чьи родители запрещают им курить, но они все равно идут и делают это, вопреки всем запретам. …Он был совсем рядом — Джон мог услышать его дыхание — но мыслями он наверняка бороздил просторы скандинавских фьордов или, как минимум, сидел у себя дома. Личность этого человека такая глубокая, что пускаться исследовать ее может быть опасно — не рассчитаешь силы и утонешь. В кудрявой, непричесанной голове идеи роились постоянно, и никак иначе, у него всегда был очень задумчивый вид. Иногда даже слишком, отчего Джон начинал чувствовать себя лишним. Они просто делали затяжку за затяжкой. Одетый не то неряшливо, не то с иголочки Дилан выглядел абсолютно трезвым и несколько напряжённым. И дело было не в том, что ему пришлось поделиться. — Можешь снять их ещё раз? Странная просьба вызывала в нем не менее странные чувства. А ещё тон его голоса. От такого как током прошибало. — Да что вы зачастили? Ты человеческие глаза никогда не видел? — раздражённо кинул Боб. Понимая, что лучшим решением будет просто сделать то, что просят, он уже не так эффектно снял очки и, тяжело вздыхая, уставился на Леннона. — Расскажи, чего необычного ты здесь видишь, — поиздевался он. Но момент затянулся, и Боб подозревал, что так оно и случится. Джон слишком подозрительно вел себя всю встречу — вначале недружелюбно, а потом чересчур внимательно. Сначала он неуверенно качнулся в сторону Дилана. Потом снова выпрямился и покрепче схватил того за пиджак. Боб совсем не сопротивлялся — как тряпичная кукла мотнулся туда, куда притянул его Джон, неловко столкнувшись с ним. Дилана, кажется, не смутило совершенно ничего. Он поднял предостерегающий взгляд на Джона. «Не допусти ошибку,» словно говорил ему он, и смотрел сурово, как на собственного сына. Леннон замешкался — Дилану снова удалось на него повлиять. Они стояли непозволительно близко, не отрывая взгляда друг от друга. Странная ситуация, странные чувства. «Это травка виновата,» думал Джон, и действовал дальше, не руководствуясь ни логикой, ни здравым смыслом. Дилан не мог даже предположить, что в следующую же секунду Джон инициирует поцелуй. Он был робким, но только вначале — почувствовав искусанные, мягкие губы, Джон будто с цепи сорвался. Набросился на них во второй раз, да с таким рвением, будто весь вечер мечтал только об этом. Боб шокировано распахнул глаза, пальцами вцепился в костюм Джона и потянул назад. Леннон вовремя пришел в себя и равновесия не потерял. Испуг в глазах американца померк и растворился в раздражении. Стыд отразился на его лице красными пятнами. Он опустил взгляд на свои лакированные ботинки, открыл рот, пытаясь подобрать хоть одно ругательство. По телу стремительно разливалось приятное тепло, а Боб этого не хотел. — Псих! — взволнованно бросил он. Надевая солнечные очки обратно, метнулся к выходу и хлопнул дверью. Остановить его никто и не пытался. Вместо того, чтобы расстроиться или разозлиться, Джон почувствовал воодушевление. Впервые за вечер ему стало легко и просто. Это было ощущение, близкое к удовольствию от проделанного непотребства, несерьезного, школьного уровня. На губах отпечаталось воспоминание о неприступных, холодных и редко поддающихся улыбке губах Боба. Единственное, о чем Джон сожалел — об упущенной возможности высказаться вслух о том, насколько прекрасны его глаза.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.