***
Этот дом задумывался как торговый центр, но, видимо, выделенных средств на него не хватило. Его стены изрисованы граффити, а несколько лестниц медленно разрушаются под действием непогоды — крыши у здания нет. Дверей и окон тоже, следовательно, ничего не мешает лезть туда местной ребятне, получающей за такие игры от взрослых по шее. Дом выглядывает из-за деревьев, наблюдая за проходящей жизнью мимо него. Антона не пугает его аварийное состояние: когда ещё представится возможность притащить туда плед и попялиться на звёздное небо с Арсением? С огромной натяжкой может сойти за свидание, на которое они давно не ходили. Конечно, придётся потерпеть, если Арсу вдруг взбредёт сделать атмосферные съёмки, но оно того стоит. Перспектива бродить в одиночестве по пустым коридорам, в которых эхом отдаётся каждый шаг, не прельщает, но и выставлять себя трусом не хочется. Нырнув в ближайший проём, он прислушивается. — Эй, есть кто-нибудь? — Антон заглядывает в теряющийся во мраке коридор. Он оборачивается. Ещё не очень темно, и за окном ничего не изменилось: автобус всё также стоит у дальней остановки, а витрина магазина через дорогу мигает. — Ау, Арс, ты здесь? Подсвечивая телефоном, он двигается дальше. Сначала он списывает всё на обман зрения, но в тёмном углу и правда что-то двигается. Шастун не успевает поднять телефон, как что-то прижимает его к стене и шепчет прямо в шею: — Не кричи! Весь розыгрыш испортишь! Антон расслабляется, услышав знакомый голос. Вцепившись в талию, он решает воспользоваться моментом и утыкается носом в его волосы. — Антон, пусти, всё веселье пропустим! — Ну и фиг с ним. Мне с тобой весело, — Арс чуть ли не мурчит в ответ на эти слова. Расстёгивает чужую куртку и проникает внутрь тёплого пузыря. Приоткрывает рот и вжимается всем телом. — Так, не, а вот это не надо, — пытается остановить его Антон. — Они же скоро придут, а у тебя там какие-то планы постебаться… — Планы изменились… — Арс начинает целовать его шею и переходит на подбородок. — Ммм, ты опять не побрился, тогда ладно, — так же неожиданно как Попов появился, он исчезает. А через несколько секунд Антона оглушает девчачий визг. Скорее всего это Ира. Оксана была бы уже в обмороке.***
Главный тусер и организатор, довольный и раскрасневшийся после беготни, чуть не отхвативший от Серёги за такие выходки, но вовремя увернувшийся, наконец успокаивается. Расставляет свечки по фэн-шую и водружает свой графский зад на плед Антона, который тот предусмотрительно складывает в два слоя, чтобы было не холодно. Побледневшие лица честной компании освещаются неровным светом благодаря одолженной у Антона зажигалке, и тот уже развлекает Оксану импровизированным театром теней. Ира всё ещё фыркает, обиженная на Арсения. — Ну, не дуйся на меня! Вы же специально сюда пришли нервы щекотать, вот я и настроил на нужную атмосферу. Я не виноват, что ты так близко к сердцу восприняла… Лёгкий сквозняк задевает пламя, и все придвигаются ближе друг к другу. Арсений кладёт голову на плечо Антона, а тот обнимает его одной рукой. Морщинки на лбу Иры разглаживаются, а руки, больше не скрещенные на груди, продолжают сдавать позиции. Антон с Арсом слишком милые, чтобы на них злиться. — Давайте каждый расскажет какой-нибудь странный случай из жизни, от которого вам до сих пор не по себе, — Дима снимает очки, потому что отблески раздражают и его в том числе. — Или детские страхи. А если ничего такого нет, то просто страшную историю. — Можно я начну? — неожиданно предлагает Оксана. — Мне было лет двенадцать, когда это случилось. Я тогда поехала с мамой в Лаго-Наки, остановились в небольшом частном доме, который обеспечивал ещё и завтраки, и отправилась с другими туристами в какой-то заповедник или парк с кучей водопадов. Сначала с нами провели экскурсию, а потом мы разбрелись по огромной территории, но с условием вернуться в назначенное время к выходу. На многих скалах были нарисованы стрелки, да и людей было много, в общем не страшно. Остановились мы у одного водопада под названием Сердце Руфабго. Вроде как давным-давно на том самом месте жил великан, требовавший подношений — красивых девушек. Никто не мог с ним справиться, пока один юноша не отвлёк его и не разрубил его грудь, забросив вырванное сердце далеко в ущелье. Когда ливни размывают глину, вода окрашивается в красный цвет, напоминая об этом. А издалека каменная глыба и правда напоминает человеческое сердце, — она переводит дыхание перед самой важной частью. — Мама мне и говорит: подойти поближе и я тебя сфотографирую. Я перелезла через ленту, огораживающую более опасный участок. Сделала ещё несколько шагов. Буквально рукой подать и струя воды вниз уносится. И я слышу сзади: ещё подойди. Делаю шаг вперёд. Слышу: ещё шагни, и ещё немного. А я уже прям вниз смотрю. Тут у меня нога подвернулась, я чуть не упала, и развернулась обратно. Перелезаю через ленту, а мама меня обнимает и ругать начинает. Я тогда так и не поняла, в чём дело. Но я была достаточно взрослой, чтобы понять, что я могла погибнуть. Года через два или три у нас зашла речь об этой поездке, и мама стала рассказывать, как жаловалась бабушке в тот день, что я была непослушной. Я решила возмутиться в ответ на это, что она, зараза такая, чуть меня не угробила. А меня мама и спрашивает: ты о чём вообще? Я тебе кричала, чтобы ты остановилась и вернулась, а ты игнорировала! Вот в этот момент я на заботливо стоящий сзади стул и присела. И рассказала свою версию. До сих пор помню, что голос, который меня приглашал сделать шаг вперёд, был мамин. Интонация её. Вот такие дела. Все некоторое время обдумывают историю. — Я думаю, это та самая фигня, когда стоишь на верхнем этаже, а тебя что-то подталкивает посмотреть вниз и прыгнуть, — чешет затылок Серёга. — Слава богу, больше никаких голосов в своей жизни я не слышала. А то бы к психологу обратилась, — кивает Оксана. — У меня, конечно, история не такая страшная. Но, в общем, что есть, то есть. Я когда ещё ходил в начальную школу, на месяц или два уезжал к бабушке в станицу. Где-то рядом с Краснодаром, тепло и воздух свежий, все дела, — под дружное хихиканье Матвиенко пытается реабилитироваться. — Ну и дружил там со многими ребятами. Просто выходите вместе на одну улицу гулять, общие интересы и возраст роли не играют. Познакомился там с одним парнем, Саней все его звали. Немного худой и в принципе самый обычный. Так получалось, что даже если гуляли долго, время быстро заканчивалось, и я звал его несколько раз в гости, даже не на ночёвку, а просто, — Ира в этот момент совсем случайно мажет взглядом по Антону с Арсением. Не намекает, но подзуживает вопрос ориентации. — Санёк каждый раз отказывался, достаточно рано уходил, а к себе не звал. Я один раз спросил, где он живёт, и он показал на дальний дом, кирпичный такой. Там ещё несколько многоэтажек было неподалёку, прогрессивный посёлок. Прихожу на следующий день, а его нет. Ещё два дня прошло, и никто не знает, куда Саня пропал. Бабушка заметила, что я какой-то грустный и спросила, в чём дело. Я и рассказал, что друг из вон того дома пропал. Она как начала креститься и домой меня тащить. Водой окропила, где она только достала её, из святых своих запасов, без понятия. А потом я подслушал её разговор с соседкой, что Александру уже сорок дней, мальчик то ли упал, то ли толкнул кто-то и не удержал равновесие. Пиздец, конечно, мне-то никто не стал объяснять, что я с духом в догонялки играл. Бабушка меня перестала одного отпускать, таскалась за мной, перед братанами смущала. И через неделю видим мы все вместе этого Саню с тёмными волосами и карими глазами, который просто болел всё это время. Оказалось, что совпадение, а его семья тот дом просто арендует. — Вот тебе бабушка и Юрьев день, — констатирует Арсений под общие ахи и охи. — У меня тоже есть история про деревню. У моего знакомого был загородный дом, хотя это слишком громкое название для обычной дачи. Вечеринки он там постоянно закатывал, а приглашал только избранных. И как-то раз я туда тоже попал. Девушку свою захватил, — на этих словах Антон морщится, но не прерывает рассказ Арса. — Лет пятнадцать мне было, мог спокойно отпрашиваться из дома на ночь. Большая часть из нас в квартирах живёт, и частный дом для тех, кто живёт в обычной квартире, представляется другой вселенной. Это всегда что-то жутковатое — постоянные шорохи от мышей и пауков, собаки воют постоянно. Даже если живёшь один, то в многоэтажке всегда можно свалить странный шум на соседей сбоку и снизу, а тут такое не срабатывает. Музыку врубили, коктейли горькие посмешивали и решили на боковую отправляться. И тут какая-то чертовщина стала твориться — что-то грохнулось, а пойти проверить все боятся. Воры вряд ли бы стали лезть в дом, где полчаса назад всё само шаталось, а если это что-то опаснее — то как бы и хрен с ним, зачем выходить ему навстречу. Раздалось ещё одно топотанье, выпихнули мы вперёд этого хозяина, ждали его долго. А он фонарик резко погасил, подкрался к нам обратно и как заорёт, придурок. Оказалось, кошка через окно забралась, полосатая дворняжка. Девочки ей молока налили, заодно ещё одно блюдце для домового оставили, мало ли. — Слишком суеверные были. Вот сейчас кто себе блюдце будет ставить на кухне, вдруг споткнёшься? — улыбается Антон. — А с чего ты решил, что в квартире кто-то есть? — Серёга приподнимает одну бровь. — Хозяева ещё должны заслужить, чтобы у них появился защитник. Тем более, что таким существам в маленьком пространстве неудобно, прятаться труднее. Иное дело, частные дома с двориками… — Понятно всё с тобой, сам о даче мечтаешь, — машет на него рукой Арсений. — Обменяешь свою скрепку на квартиру, состояние сколотишь и построишь! — Тебе лишь бы поржать над моими гениальными проектами! — Ладно, ладно, — перекрикивает их Ира. — Моя очередь. Года три назад это случилось. Шла с одной одноклассницей домой, я уже не знала как от неё избавиться, прилипла ко мне непонятно почему, — девушка откидывает волосы назад и задумывается на мгновение. — Я думаю, она сейчас уже колледж заканчивает или на последнем курсе учится. Так вот, после уроков часов в семь отправились домой, была зима, и я достаточно быстрым шагом двигалась. К нам резко обратился какой-то мужик, попросил подсказать, где находится автовокзал, а вы же знаете, что я в поворотах улиц вообще не разбираюсь, но не до такой же степени. От него не пахло алкоголем, и я ему показала в сторону, куда по моим соображениям, нужно было двигаться, как вдруг меня от него отдергивает моя знакомая. Я вообще не понимаю, что происходит. А та уже начинает довольно грубо на него орать, что если не отойдет, то мы позвоним в полицию. Мужчина смутился и отошёл. И мне одноклассница, как только мы уходим, объясняет, что вокзал этот закрыт уже примерно как три часа, и это очень подозрительно, что этот мужик хочет туда попасть. В общем, она аргументировала, что район и так плохо освещённый, и если бы мы пошли ему показывать дорогу… Мало ли что могло произойти. Хотя я как бы и не собиралась идти куда-то вместе с ним, страха за свою жизнь у меня намного больше, чем желание помогать. Звучало всё логично, но я отмахнулась, глупо ведь всего бояться на этом свете. Но мы неожиданно повстречали его снова, когда он обратился к каким-то другим девочкам нашего возраста. Мы постояли немного в кустах, как шпионки, и этот маньяк реально обращался только к подросткам, причём девочкам, а остальных на этой и так не особо людной улице игнорировал. Это было очень крипово, и мы оттуда свалили так быстро, как могли. Потому что он нас, кажется, заметил и начал двигаться в нашем направлении. Я притворилась, что разговариваю по телефону, и как бы спасибо, что живой осталась, серьёзно. Мы же разделились около подъездов, я ей стала звонить… и только гудки. Очень страшно было никогда её не услышать, но обошлось. — Может, вам всё-таки показалось, — не очень уверенно произнёс Арсений. — Знаешь, я как-то не хотела проверять эти теории. Если тебе интуиция подсказывает, что дело пахнет жареным, то лучше уходить. Подсознание подобные штуки быстрее распознаёт, и ты даже сначала можешь не понять, что тебя так напрягло, а потом поздно будет, — высказывает своё мнение Оксана. — Ты прям вдохновляюще звучишь, — хрипло комментирует Антон. — Нефиг по тёмным улицам шастать, — спокойно заключает Дима. — То есть не заниматься фигнёй, которой занимаемся мы, — Серёга вытягивает ноги и оглядывается назад. — Технически мы не на улице и не одни, так что всё в порядке, — заботливо успокаивает Арсений, толсто намазывая сверху ничем не прикрытой иронией. — Я в последний раз когда на вальс ходила, встретила мужика, который шёл мне на встречу, а потом резко пошёл в ту же сторону, что и я. Хотела по дворам быстро дойти, но передумала. Вышла на освещённую улицу и тоже притворялась, что с кем-то болтаю, — вздыхает Окс. — Девушкам в этом плане сложнее, если что-то кажется, то скорее всего не кажется. — Не, ну на такой грустной ноте вечер мы завершать не будем, — Арс приподнимается, чтобы обнять Окс и чмокнуть Иру в щёку. — Кто ещё остался, давайте. — У меня есть лагерная история, но без нормальных игр в бутылочек, потому что мне лет семь-восемь было. Поэтому с тех пор я туда и не езжу. Ничего мистического там не было, но уссаться с этого можно. Я типа представлял, как мы будем жить в домиках, жарить маршмеллоу… — заводит свою историю Шастун. — Чего жарить? — перебивает Матвиенко. — По-русски сказать зефирки нельзя, да? — Запомнил эту шутку Пал Алексеича, да? А вот я тебя не перебивал. — Ладно, молчу. — Я как бы был готов, что меня там оставят на некоторое время, хотя без родителей боялся оставаться, но признаваться им в этом, конечно, не стал. Было всё, как в детском саду, наблюдали воспитатели двадцать четыре на семь, иногда даже доходило до сильного дискомфорта. Могли измерять температуру в пять часов утра, всовывая этот градусник под мышку. Нельзя было ночью и во время дневного сна болтать, иначе прямая цитата — «я вам эти языки в глотку засуну». Куча неприятных моментов была, но я тогда не особо понимал, что так не должно быть. Но самая дичь была в следующем. Вокруг был небольшой лесок, и мы в него ходили гулять. На одной из полян было заброшенное кафе с кучей перекрытых лестниц и кованых решёток на первом этаже. Воспитатели спокойно садились на скамейку неподалёку и болтали, а мы там шатались, как в постапокалиптическом фильме: там всё было оплетено растениями, и, если бы нас не было достаточно много, было бы жутко. Мы там закрывали дверь одну, забирались туда все вместе, кричали, а потом выходили. Не знаю, в чём состоял смысл, но было весело. Нас потом становили лицом к стене на полчаса, потому что видели, что мы балуемся, а дверь эта заедала. Но вся суть не в том, что там застревали дети, и пришлось один раз эту дверь выламывать. А в том, что я, как и Оксана, спустя несколько лет решил поговорить об этом с родителями и погуглить в интернете. Так там с этим кафе очень неприятная история случилась. Несколько пожаров, два раза поножовщина, и даже поговаривали, что маньяк в том леске не по грибы ходит. Место, с какой стороны не посмотри, лучшее для времяпрепровождения. — Ой, ну это тоже слишком… такое себе, — Арс задувает несколько свечей, потому что они уже догорели, и достаёт какие-то ароматические, розового цвета. — Тогда ещё одну, если никто не против. — Давай, Шаст, а то мне ничего в голову не приходит, — говорит Дима, виновато улыбаясь. — Ночевал я в общежитии один раз, потому что мимо дежурной не хотел проходить поздно вечером и друга подставлять, — Антон облизывает губы. — И в общем, она вроде как уснула, и я решил, что пора и честь знать. Выхожу в коридор, не особо стараюсь красться, потому что постелен ковёр, который всё заглушает. Иду себе спокойно, никого не трогаю, пытаюсь игнорировать мигающие лампочки. Это как во всех ужастиках, она гаснет, а потом резко вспыхивает, но в комнате ты уже не один. Делаю ещё шаг, лампа реально гаснет, а в конце коридора появляется фигура. Я уже чувствую, что всё, пиздец, жизнь перед глазами пронеслась. А фигура ко мне медленно двигается, и очертания становятся более ясными. От того, что ко мне двигается босой парень в одном халате легче совсем не стало. Прислонился к стене, и он прошёл мимо меня. До сих пор не имею понятия, что это было. Дух общаги или счастливый лунатик. Это точно так же, как и с лагерем, вряд ли я когда-нибудь захочу получить дополнительный опыт житья в общаге после таких происшествий. — Квартиру будешь снимать? — с каким-то странным оттенком спрашивает Арс. — Не потяну, а родители вряд ли смогут обеспечить, — вздыхает Антон. — В смысле не потянешь? — так вот что это был за оттенок! — А как же я? — А-арс, если ты хочешь, мы будем снимать квартиру вместе, ты же знаешь, только надо будет найти такой вариант, чтобы было равноудалённо от обоих вузов… — Хочу, — перебивает Арсений. — Избавьте нас пожалуйста от бытовых разговоров, — картинно закатывает глаза Кузнецова. — Я слишком молода… — Для этого дерьма! — хохочет Сергей. — Пятница, тринадцатое, скоро закончится, — Оксана включает телефон. — Два часа осталось. Вообще неплохая идея, давайте устроим что-нибудь такое на Хэллоуин. — Для него надо придумать что-нибудь помасштабнее, — поджимает губы Арс. — А ещё до него надо дожить, — серьёзно произносит Антон. — Разве кто-то готовился к самостоятельной по географии? Вот и не смотрите на меня так! Погасив свечи, Арсений первым направляется на выход, причитая, что выбрал самого отвратительного человека, с которым вообще можно встречаться, потому что тот портит всё своей неинтересной реальностью. Шастун слишком быстро догоняет его, и жалобы останавливаются на середине предложения. В это время Ворон на дереве хлопает крыльями, улетая от шумной компании, выходящей из дома. Подслушивать нехорошо, но ему же нужны не только хлеб, но и зрелища. К тому же люди не мусорили, ушли до полуночи и крепко держатся друг за друга, значит им ничего не грозит. Можно отправляться по своим тёмным делам.