Картина

На чистом холсте появляются первые штрихи. Еле заметная паутина постепенно окутывает всё пространство. Линии пересекаются создавая витиеватые узоры, очерняя, когда-то, непорочное полотно. Грифель нещадно скользит по шероховатой поверхности, его движения становятся всё более смелыми и грубыми. Сосредоточенный взгляд следит за инструментом. Худые руки, с коротко подстриженными ногтями и пятнами краски, что не поддавались натиску моющих средств, уверенно, но в то же время с трепетом удерживали осквернителя девственной чистоты. Глубокая необработанная царапина выделяется на бледном лице творца, начинаясь у виска и, проходя по одной из острых скул, она заканчивалась у подбородка. Там небрежная щетина скрывала её часть. Отросшие волосы были небрежно собраны в пучок, но отдельные волоски, выскочив из пут, падали на лоб, свисая напротив серо-голубых глаз. Но внимание их обладателя было направлено на вырисовывавшийся образ. Полностью ушедший в работу мастер старательно выводил каждую деталь болезненно худой девичьей фигуры. Она вымученно улыбалась, смотря в глаза наблюдателю. И в этом взгляде читались тихое смирение и протяжная мольба о помощи. Рядом с девушкой возвышался мужской силуэт. Глубокие морщины прорезали, некогда, красивое молодое лицо. Прищуренные глаза и ухмылка не выражали ничего кроме фальши. Умело надетая маска не давала возможности узнать истинные эмоции этого человека. Он раслабленно опирался на трость, сохрання гордую осанку. Осторожный мазок кистью прошёлся по парадной одежде, увешанной медалями. Ещё один и ещё. Вскоре, работа от мундира, покрытого орденами, перешла к аккуратно подстриженным усам. Плотный занавес теней скрыл большую часть лица и лишь немногие смогут заметить что-то темнеющее, напоминающее рога. Многие спишут это на неясность очертаний, но во взгляде господина они теперь смогут увидеть хищный блеск. А улыбка будет казаться оскалом.