Я не хочу жить в зеркале

Чертовы настенные часы, отбивающие сильную долю на нечетных числах. Я начал ненавидеть их недавно, и не то чтобы я недавно их приобрел. Просто больше нечему отвлекать меня по ночам от их оглушительного тикания. Ранее, я увлекался творчеством и с головой уходил под скомканные листы бумаги с непригодными строками, или же остервенело трахал кого-либо на своей любимой кровати. И вроде ничего не мешает и сейчас подавлять этот шум теми же способами? Разве что в лирике больше нет необходимости, и я научился писать ее, скорее, на автоматизме. Неискушенная публика жрет ее ведрами, переваривая и не давясь… А пошлые шлепки моих яиц по бедрам или заднице очередной потаскухи настолько осточертели, что по запаху их смазки я могу определить, на какой градус она раздвинет ноги. Я обрастаю невыразительностью, словно мхом гнилое дерево, если таковым можно назвать его одинокие остатки. Хочется отрубить себе руки за создание оригинальности, ядовитой, как необработанная рыба-фугу. «Тик-так, делай так…». Указательным пальцем я останавливаю секундную стрелку, чувствуя, как противится весь внутренний механизм жалкой вещицы. Он жалобно поскрипывает и барахлит, давая понять, что не в моей власти сдерживать время. А после, облегченно продолжает своё круговое шествие. Закуривая прямо в квартире, я не забочусь о том, как противно будет ложиться спать, улавливая табачные пары. Мне и так некомфортно, какая разница – на сколько? Может, еще и вегетарианцем стать, чтобы наверняка. Усмехаюсь и бросаю взгляд в окно, где в свете фонарей замечаю то, что заставляет остолбенеть. Ветви массивного дерева давно разрослись, почти касаясь кончиками моего подоконника. Они сильные, насыщенные жизнью, изворотливые и оберегающее что-то запретно-сладостное. Среди них взгляд ловит и сухие, отмирающие побеги, но дерево укрывает их в тугом клубке собственного узора, позволяя спокойно уснуть без лишнего вмешательства. Осторожные движения в кроне заставляют меня прищуриться, чтобы уловить едва различимые силуэты. Никогда бы не подумал, что увижу белок так близко в городе. Я знаю, это ОНА, с пушистым хвостом, ухоженным, на сколько это возможно в природе, и легкой светлой полоской шерсти на правом боку. Она озирается по сторонам без страха, но с полной готовностью дать отпор любому, кто ей помешает. И ОН. Более крупный, дерзкий в своем стремлении добраться, как можно быстрее. У него более выразительные глаза, обрамленные каштановой шерстью и мерцающий хищный взгляд, нехарактерный для такого вида животных. Они встречаются на ветке, у ее основания, где ствол дерева создает ощущение защищенности. Она аккуратно обнюхивает его, оплетая хвостом. Я готов поклясться чем угодно, что видел, как он передает ей крупный орех, даже не отделенный от веточки с листком. Внутри поднимается волна светлых чувств от созерцания природных чудес. Но, на то они и чудеса, что я в них не верю. Разозлившись на свое воображения и затолкав желание почувствовать нежность туда, где оно обычно хранится, делаясь недосягаемым, я резким движением направляю окурок в сторону пары. Меня уже не волнует шелест веток, создаваемый перепуганными особями, чье свидание я так бессовестно прервал.