Хищники

Сун-Сун и Мила Роза чувствовали голод. Обе давно не охотились. Обе злились. Но больше всего их обеих бесило то, что голод просто нереально возрастал, стоило рядом появиться Апачи. Они были охотниками. Львица и анаконда. Им ужасно не хотелось признавать, что сладкий запах этой вечно спорящей, дерущейся и просто не затыкаемой Апачи, вызывал у них непонятное желание. Хотя желание, в общем-то, понятное, но признавать его они не хотели. Но в конце концов голод — первичная потребность. Он сильнее. Раздраженная и злая, как всегда, Апачи шла в покои Циан. Продолжая чертыхаться, она гадала, что же от неё понадобилось этой “сучке Сун-Сун”. Девушка настолько увлеклась размышлениями, что даже не заметила слежку за собой. Сун-Сун не любила терять контроль. Ей нравилось наблюдать за стычками напарниц и насмехаться над обеими. И как её бесило собственное бессилие перед Эмило. Она не понимала, чем её привлекала абсолютно неженственная, и остановившаяся в развитии с подростковых времен, Апачи. Также ей было непонятно, чем она привлекала Милу Розу, что заставляло её воспринимать Франческу как соперницу. Но размышления Сун-Сун прервал стук в дверь и последующие её вышибание. Мила Роза всегда настороженно относилась к Сун-Сун, потому, что не понимала, что на уме у этой змеи. Поэтому от её внимания не ускользнула фраза, брошенная Сун-Сун в адрес Апачи. И теперь Франческа занималась слежкой за самой сквернословящей частью их команды. Дождавшись когда Апачи войдет в покои Сун-Сун, Мила Роза пристроилась у двери, придумывая причину своего внезапного прихода к Циан. В комнате Сун-Сун. - Ну и зачем ты меня звала, – захлопнув, чудом выжившую дверь сразу начала допрос Апачи. Сун-Сун как обычно прикрывала рот рукой. Она, как обычно, не спешила с ответом, хотя в этот раз она и не собиралась отвечать. Она была достаточно близко, чтобы одним движением схватить Апачи за запястье и повалить на кровать, которая, к счастью, была тоже достаточно близко. Циан, наверное, впервые задумалась, что заторможенность Эмило - весьма полезное качество. И только Апачи собиралась начать сыпать нецензурными речами, как её нагло заткнули поцелуем. Действовала Циан весьма умело, захватывая власть над жертвой в свои руки, в буквальном смысле. Быстро связав руки Апачи её же поясом, Сун-Сун, наконец, оторвалась от жертвы. Сказать, что Апачи была в шоке, не сказать ничего. Сначала её толкают на кровать, потом она лицезреет лицо Сун-Сун неприкрытое, как обычно, рукавом, кстати, довольно-таки красивое лицо, следом это лицо нагло домогается, и окончательно Апачи добивает тот факт, что язык у Сун-Сун, как и у змеи, раздвоенный. Прерывает размышления Апачи этот же самый язык, которой скользит по её шее. Жертва невольно делает резкий вздох, чувствуя, как по спине пробегают мурашки, вызванные тем, что делает Сун-Сун. Она еще не поняла: приятно это или нет. Но почему-то отбиваться Апачи не стала. Тем временем Сун-Сун снова затянула девушку в поцелуй, с удовольствием отмечая, что та начинает потихоньку отвечать. Циан сразу же замедлила ритм. Медленно поглаживая язык Эмило своим, переплетая их вместе, змея расправлялась с одеждой. Касаясь, как оказалось, нежной кожи Сун-Сун медленно изучала пальцами тело. То, что она раньше считала пацанкой, оказалось стройным, хрупким и удивительно девичьим существом. Она чувствовала, как вздрагивает Апачи. Видела, как безуспешно она пытается выбраться. Но больше всего её заводил страх своей жертвы. Апачи чувствовала “голод”, исходящий от Сун-Сун, чувствовала опасность. Она не была трусихой, даже наоборот, она, пожалуй, была безрассудно храброй. Но никогда прежде она не видела эту сторону Сун-Сун. Ей было страшно. Её пугали эти непонятные чувства, вызванные действиями Сун-Сун, да и сами эти действия. Но больше всего её пугало то, что ей начали нравиться эти чувства. Глаза Сун-Сун сузились, как это бывало и раньше, но теперь Апачи видела, что обычно за рукавом Циан прячет усмешку. Не выдержав, Эмило все же огрызнулась: - Чего ржешь?... - на что усмешка стала чуть шире, и Сун-Сун наклонившись к Апачи, обдавая её жарким дыханием ответила: - Ну вот, всю идиллию рушишь, - переходя в шепот, хищник слегка кусает свою добычу за шею, на что жертва издает первый едва слышный стон. И снова идиллию нарушают. Вот только теперь это жалобный писк пострадавшей двери, а затем голос двере-убийцы: - Сун-Сун, сучка, ты что задумала? – да, лексикон Апачи заразителен, и достаточно передает гнев Франчески. Циан очень хотелось язвительно ответить, а еще лучше прибить эту тупоголовую. Но так как Сун-Сун считала себя мозгом этой троицы, она, подумав, что бой с Милой Розой позволит Апачи сбежать, а поймать её ещё раз возможно не удастся. Поэтому змея приняла абсолютно неожиданное для Эмило и Франчески решение. - Будь добра, закрой дверь, не доломав её, и присоединяйся к нам. – Сказала Сун-Сун возвращаясь к прерванному делу, а именно перекрытию кислорода Апачи. До хотевшей было кинуться в драку львицы, дошел смысл сказанных слов. Улыбнувшись, обнажая острые клыки, она послушно закрыла дверь и устроилась на кровати за Апачи. Циан, наконец, оторвалась от уже слегка опухших губ жертвы, переходя на шею и снимая окончательно сейчас уже не нужную одежду. К слову сказать, раздеться ей с удовольствием помогла Мила Роза. Подхватив Апачи под руки, львица усадила её себе на колени. Уткнувшись носом в затылок вновь начавшей потихоньку возмущаться жертве, Франческа вдохнула запах так притягивающий её. От Апачи пахло цветами, цветочным полем. Ромашки, тюльпаны, колокольчики. Казалось бы, откуда арранкару знать это? Возможно, это были смутные воспоминания из её прежней, ещё человеческой, жизни. Мила Роза не знает, и вряд ли бы стала задумываться. Она просто вдыхала этот запах, замечая, что замеченный ранее страх рассеивается. Апачи снова ерзает и пытается выбраться. Не сговариваясь, змея и львица начинают действовать вместе. Осторожно, словно пробуя на вкус, Мила Роза касается языком шеи, а руки скользят по талии. Дойдя до небольшой груди, сжимают её. Сун-Сун языком скользит вниз по острым ключицам, в ложбинку между грудей и ниже, останавливаясь на плоском животике, прикусывая кожу возле пупка. Обхватывая руками бедра и поглаживая их внутреннюю сторону, Циан чувствует, как Апачи снова вздрагивает, а её дыхание вновь становится учащенным и прерывистым. Змея и львица замечают, что их жертва непроизвольно сжимает пальцы в кулаки, пытаясь болью отвлечься от испытываемых ощущений и не потерять окончательно контроль над собой. Они лишь усмехаются. Сун-Сун припадает губами к груди, скользя языком, прикусывая и посасывая сначала один затем другой сосок. Мила Роза скользить длинными пальцами вниз, разведя в стороны бедра жертвы, она аккуратно входит одним. Удивляется, а затем на её лице появляется хищная улыбка. Сун-Сун без слов понимает: Апачи девственница. Мила Роза продолжает гладить вход, иногда лаская клитор. Сун-Сун покрывает тело жертвы поцелуями и укусами. Апачи уже ничего не соображает, она потеряла контроль. Руки больше не связаны, теперь они судорожно цепляются за плечи Циан. Хищники довольны, а жертва лишь стонет, когда пальцы вновь входят в неё, она покорно выгибается навстречу языку и губам, которые снова ласкают её грудь. Но им этого мало. Они останавливаются, но лишь на время. Сун-Сун притягивает Апачи к себе, и ложиться на спину. Мила Роза над ними. Проведя языком по приоткрытым губам жертвы, змея впивается в них поцелуем. Львица царапает спину, кусает упругие ягодицы. Медленно входит пальцем в анус жертвы, чувствуя, как сжимается колечко мышц. Франческа касается языком выпирающих позвонков, лишь потом начинает медленно растягивать уже менее напряженную Апачи. Сун-Сун, не разрывая поцелуя, меняет форму, теперь вместо ног у неё длинный змеиный хвост. Она видит, что делает Мила Роза, а Франческа без слов поняла, что задумала Циан. Эмило всё ещё сдерживается, а они хотят власти. Сун-Сун медленно приблизила хвост, лаская кончиком вход. Она вошла резко, достаточно глубоко, чтобы почувствовать, что Апачи больше не девственница. Крик заглушен поцелуем. Циан больше не двигается, давая ей время привыкнуть. Змея отвлекает жертву, нежно целуя шею, прижимая к себе и поглаживая по спине. А Франческа заменяет один палец, на два, двигаясь медленно. Эмило больше не сдерживает стонов. Она полностью в их власти. Циан тоже начинает двигать хвостом медленно. Постепенно, вместе они ускоряются. Хищники обезумели, они кусаются, царапаются. Кровь лишь сильнее возбуждает их. Тело Апачи горячее, покрытое синяками и порезами. Она тяжело дышит, задыхаясь от стонов, раздвигает ноги шире и сама насаживается на хвост и пальцы. Охотники довольны, они вновь впиваются в жертву, до крови, но теперь не отпускают. Пара резких движений, и жертва с громким стоном, несвойственно ей грациозно прогнувшись, обессиленно падает в объятия уже сытых хищников. Поглаживая все ещё тяжело дышавшую Апачи, Сун-Сун поняла, почему их с Милой Розой так тянет к Эмило. - Всё потому, что мы хищники.