***
Предрассветные часы истекали. Виктор застыл перед чёрными тополями. Ветер играл обсидиановыми листьями, вдыхал жизнь в костлявые ветви, вызывая натужный скрип. Ангел нерешительно переминался с ноги на ногу, когда в него врезался мальчишка лет четырнадцати. — Ой! — в голубых глазах мелькнул испуг. — Не ушибся? — Неа, — он мотнул головой и с любопытством осмотрел ангела: — я Кирос. — Виктор, — улыбнулся светоносный. — Ты красивый. — Спасибо, — ангел подавил желание взлохматить рыжие волосы Кироса, — что ты делаешь здесь? — Играю с Хароном в прятки. — Отведешь меня к нему? — Ты тоже умер? — Нет. — Он будет недоволен, — сообщил мальчишка. — Харон мне может помочь. — Я проиграю, — разочарованно протянул Рыжик, поддел ногой в сандалике камушек и выдал со вздохом: — тебе очень нужно, да? — Да. Ангел осторожно сжал протянутую ладошку и шагнул в мертвый лес. Ветви деревьев сцепились за их спинами, как прутья клетки. Яркие краски остались позади, сумрачный свет стёр веснушки с пухлых щек мальчика, обесцветил волосы, превратил плоть в призрачную вуаль. Графитовая трава оплетала ноги подобно змеям, острые листья царапали кожу и слизывали выступившую кровь. Виктор поднял голову в надежде увидеть столь любимое им небо: в чёрно-синих волнах барахтались светло-голубые силуэты с проступающими очертаниями черепов и изогнутых рёбер, ветер гнал рваные ленты белых облаков, смазывая фигуры и создавая новые. Узкая тропинка, отполированная прошедшими по ней, казалась бесконечной. Одежда цеплялась за колючие ветки кустарников, мелкие мошки прокусывали кожу сквозь ткань. Безмолвие и неподвижность пронзили холодом до костей. Светоносный захотел ускорить шаг. Деревья расступились резко. Зыбкий серебристо-угольный пепел заменил твёрдую почву под ногами. Он покрывал весь берег реки Стикс. Неприкаянные души сидели группами или лежали, вперив немигающий взгляд в небо. С шершавого валуна, наполовину утопленного в воде, соскочил старик. Ветхая коричневая туника болталась на костлявом теле. — Опять живого притащил? — проскрипел он, запустив руку в бороду грязно-белого цвета, усыпанную колтунами. — Он искал тебя, дядька Харон. Старец, прищурившись, скользнул взглядом по ангелу и фыркнул: — Тоже огнями Ада вашего угрожать будешь? — Значит Марек и вправду в Аид пошёл, — ахнул Виктор. — Не спрашивал я его имя. Чего хочешь? — Перевези меня в Подземное царство. — светоносный прижал сцепленные руки к груди и с мольбой заглянул в глаза старцу. — Дожили! Я теперь живых чаще упокоенных доставляю. — ворча, он заскочил в лодку. — Чего застыл? Занимай место! Виктор подсадил Кироса. — Ему нельзя, — строго проговорил Харон: — нет монет — нет переправы! — Он проводник. Вернётся со мной. Старик раздражённо махнул рукой и оттолкнулся от берега. Хлипкая лодка скользила по мрачным водам, неподвижным, как зеркальная гладь. Мутно-серый туман клубился вокруг путников, скрывая плотной завесой мир, сырость неприятно ползала по телу. Внезапно сквозь плотное марево проскользнули бабочки. Одна из них опустилась Виктору на ладонь. Он с интересом рассматривал прозрачные крылья с чёрно-красным ободком. Сильный толчок всколыхнул лодку. Полупрозрачная стайка метушливо устремилась вверх. От второго толчка посудина зачерпнула темно-зеленую жижу, на борту повисла трясина. Гнилостный смрад забирался в лёгкие, светоносный прикрыл нос рукавом, сквозь ткань дышать стало легче. — Малыш чувствует живых и волнуется, — проговорил Харон, с нежностью глядя на скользящую на поверхности чешуйчатую спину. Кирос прижался к ангелу, обхватив его руками, и не сводил глаз с жилистого тела уходящего вглубь чудовища. Оно походило на большую змею. Лодка продвигалась медленно, Харон время от времени отталкивал веслом плавающие в воде коряги. Туман поредел, обнажив покрытые зеленым и розовым мхом деревья, их корни напоминали лапы с перепончатыми пальцами и длинными когтями. — Дядька Харон, это Стигийские болота, о которых ты рассказывал? — пискнул Рыжик. — Они самые. — на губах старца расползлась улыбка. — А вот и врата в Аид! Лодка причалила к небольшой каменистой площадке. Ангел дрожал: лёгкие одежды не защищали от пронизывающего ветра. Кирос прятался за ним. Лежащий перед входом в пещеру Цербер открыл багровые глаза.***
Два всадника на вороных конях казались обрывками ночи в предрассветном сумраке. — Появляюсь я, а она в белье изогнула тело, формы свои выпятила и улыбается, — фыркнул Марек, подставляя лицо прохладному ветерку: после бесцветной и безвкусной неподвижности нейтральных земель он начал радоваться подобным мелочам. — Улыбается демону! Представляешь? Эфон громко фыркнул, словно поддерживая возмущение наездника. Марек наблюдал за облачками пара, которые вырывались из ноздрей существа и медленно таяли. Сколько лет коню, демон не знал, но там, в стойле, заглянув ему в глаза, он почувствовал себя ребенком. Это ощущение не покидало ни на минуту. — Любопытно, но пока я не понимаю, что тебе не понравилось? — Аид приподнял левую бровь. — Не красива? — Красива, — вздохнул Марек, запустил руку в жёсткую гриву и продолжил, пропуская её сквозь пальцы:— но где страх? Я ей об адском огне, а она: “Я буду гореть ярче всех для тебя”, я ей кожу плетью срывать обещаю, а в ответ: “Я стану с гордостью носить каждый рубец от твоей руки” — Шутишь? — Аид отвлекся от дороги и посмотрел на Марека, слегка наклонив голову вправо. — Так и сказала? — Слово в слово. — Марек слегка нахмурился. В следующее мгновение его взгляд выхватил вдалеке огромный подвижный валун, который впоследствие оказался головой Тифона. Они приближались к воротам Тартара.***
— По сути Тартар — это аналог Ада, только не похож на него. Марек щурился: тусклый жёлтый свет пробивался сквозь кроны деревьев, превращая полупрозрачные белые листья в увядающие лоскуты и подсвечивая белёсым мох на светло-серых стволах. Рассвет в Тартаре демона раздражал, сумеречный лес ему нравился больше. — Если учесть время возникновения, то это Ад — аналог Тартара. — проговорил Аид и направил Орфнея по тропинке, стремящейся к небольшому яркому пятну на тёмно-красной окаменелой почве. — В этих местах слишком мало приятного. Среди багряной травы сверкали желтые головки цветов: в медовый аромат примулы легко проник тонкий ванильный запах рудбекии и пряный адониса. Марек наслаждался недолго: колкая мысль плеснула горечью. — Это противоречит утверждению, что Он создал всё. — Допускаю, что ангелы — его творения, — снисходительно усмехнулся Аид, — но не Земля и люди: они существовали до вашего прихода. Как и другие Боги. — Хочешь сказать, что ты древнее Его, — то ли спросил, то ли подытожил демон. — Ты нашёл путь в Подземный мир в мифах, написанных задолго до Библии. — Если относиться к мифам и легендам, как к источникам истины, то впору мне поверить в леших, домовых и Песочного человека! — усмехнулся Марек. — Ты же встречал ведьм, оборотней и вампиров? — серьёзный тон Аида обескуражил демона. — Да. — При желании можешь найти и лешего, и многих других существ. Они поделили территорию и стараются не высовываться за пределы своих владений. Тропинка повернула влево. Порывистый ветер ударил путников острыми снежинками, легко вгоняя их в кожу. Кони недовольно всхрапнули и затоптались на краю поляны, покрытой сугробами. Листья на приграничных деревьях и кустах покрывал тонкий слой льда, они похрустывали и позвякивали при каждом дуновении ветра. Из чащи справа вышел человек в изодранной тунике. В дрожащих руках он нёс хворост, который медленно покрывался инеем. Неприкрытая иссиня-белая кожа лопалась от мороза, алая кровь тонкими струйками стекала, моментально застывая. Стервятник недовольно крикнул из глубины кроны одного из деревьев. Убогий ни на что не обращал внимания, он дошёл до обугленного пня посреди поляны, положил на него хворост и стал высекать огонь. Обитатель леса настойчиво повторял движения до тех пор, пока не возник крошечный маленький огонёк. Он бережно поднёс его к уже подмёрзшим веткам: огонёк радостно пробежался по ним, знакомясь, затем прошёлся увереннее и ненадолго охватил ярким пламенем, перед исчезновением оно обернулось вьюгой и охватило человека. Убогий тоскливо вздохнул, отряхнул облепивший снег с головы и снова пошёл в чащу. — Что с ним происходит? — Он никогда не согреется. Куда бы Пизайос ни переместился, снега и льды последуют за ним. — За какое преступление ты дал такое наказание? — Он пригласил на пир отца, братьев и сестер, замкнул их на вилле и поджег, чтобы получить наследство. — Объедем поляну? — Не нравится снег? — Нет. Я же порождение Ада! — посмеиваясь, Марек развернул коня и направил прочь.***
Цербер не уступал в росте Виктору. В тёмных глазах плескалось любопытство. Пёс втянул воздух, фыркнул и приблизил среднюю голову к светоносному, неспешно принялся обнюхивать его лицо и одежду. Виктор чувствовал влажное горячее дыхание сквозь плотную ткань. Он поддался порыву, протянул руку и прикоснулся к морде сторожа, животное шумно вздохнуло и потёрлось головой о ладонь: чёрная кожа казалась бархатной. Ангел провёл рукой от носа до лба, скользнул за уши. Пёс удовлетворённо рыкнул и замахал змеевидным хвостом. Остальные головы уткнулись в плечи Виктора, выпрашивая ласку. — У меня же только две руки! — усмехнулся ангел. Кирос осмелел и запустил ладошки в густую шерсть Цербера: мелкие змеи, вплетённые в неё, обвились вокруг запястий и прильнули головами к призрачному телу. Средняя голова лизнула лицо Виктора шершавым языком, огненное дыхание опалило кожу. Светоносный спросил, не отводя взгляда от горящих глаз: — Можешь пропустить нас в Подземный мир? Пёс не сдвинулся с места, лишь нервно дёрнул хвостом. — Я пришёл за другом. У него длинные тёмные волосы и чёрно-жёлтые, как огни бездны, глаза... Цербер оскалился и зарычал, на загривке поднялась шерсть, змеи взвились и зашипели, огромная лапа обрушилась на камень, выбивая когтями мелкую крошку. — Он вспыльчив, груб и жесток, но не со всеми. — протараторил ангел и уже тише добавил: — Не со мной. Я беспокоюсь. Пёс мотнул головами, из ноздрей вырвался пар. Он медленно отошёл в сторону. — Спасибо, — обрадовался Виктор и поспешил в пещеру. У самого входа он затормозил и обернулся: — Знаешь ли ты, — светоносный осёкся, увидев пропаленную шерсть и кровоточащую рану на боку, сглотнул подступивший к горлу ком и прошептал — куда он пошёл? Змея на хвосте мотнула головой вправо, Цербер на ангела больше не смотрел.***
Лес плавно перешёл в фруктовый сад. Ветви деревьев гнулись от обилия плодов: финики, оливки, мандарины, яблоки, груши, бананы, вишня. Ароматы свели бы с ума любого. Марек сорвал зелёное с розовым бочком яблоко и поднёс к лицу. — Не советую, — предостерёг Аид. — Что с ним-то? — Всё, что здесь можно съесть, создано, чтобы усилить голод. Марек выбросил яблоко в сторону: злосчастный фрукт приземлился среди аккуратных кустиков клубники. Есть его демон не собирался, но обманчивая привлекательность оставила горькое послевкусие. Из зарослей ежевики выскочил человек в измазанной соком тунике и едва не попал под копыта Эфона. Он мазнул пустым безумным взглядом по незваным гостям и страстно задрожал, как только заметил призывно краснеющие ягоды. Наказанный побежал, спотыкаясь, к желанному. — За что? — Тэрон отбирал у своего народа еду ради наживы, они умирали от истощения. — И здесь он испытывает постоянный голод, — перебил Марек Аида, — и не может его утолить, сколько бы ни съел. Верно? — Да, — кивнул Владыка Подземного мира. Тэрон тем временем ползал на коленях среди грядок, срывал клубнику и торопливо запихивал в рот. Сок тёк по рукам, кусочки ягод вываливались, падали на тунику, за пазуху, — он, ничего не замечая, перемещался дальше. Вилла осталась позади. По словам Аида, она была точной копией гнёздышка Тэрона, обустроенного ценой многих жизней. Но сейчас жадному владельцу она не приносила радости. Вокруг раскинулась степь с подсохшей травой и редкими колючими цветами. В насыщенно-жёлтом свете она казалась погибающей. Сухой воздух царапался. Марек прервал затянувшееся молчание: — В мифах нет деления на добрых и злых Богов. — Верно. — Почему? — Мы подвержены тем же страстям, что и люди. Поэтому мы принимали их несовершенными, мечущимися между хорошими и плохими поступками. — Они вас любили и постоянно восхваляли. — Братья и сёстры отвечали на подношения и искренние мольбы, я следил и слежу за их душами в посмертии. — Ты сравнил людей с богами. Но ведь они после смерти проходили через суд и получали наказание или вознаграждение. — Как и боги, и их потомки. Разница лишь в том, что божественное существо могло быть осуждено без умерщвления. — Прежде Аида я нашёл Олимп. Он заброшен и медленно разрушается. — Я видел. — Что стало с твоими братьями, сёстрами, их потомками? Аид сжал губы, ноздри гневно дёрнулись, в следующее мгновение он спокойно произнёс: — Думаю, следующее наказание придётся тебе по душе.***
— Вы ловко сыграли на противоречивости человеческих душ: добро и зло, рай и ад, ангелы и демоны. — Это не игра. Таково Его решение. — Марек слегка поморщился, тема разговора ему не нравилась, как и солнце, ставшее к полдню оранжевым. — Гениальное решение, нужно признать! — ухмыльнулся Аид. — Мы лишь предупредили, что после смерти состоится суд и за прижизненные поступки каждая душа получит награду или понесёт наказание. Люди сами определяли, что считать преступлением, а что добродетелью. — Они сталкивались с выбором каждый день, им приходилось тщательно взвешивать свои решения. А люди не любят думать и выбирать. Тропа стала узкой и петляла все сильнее. Аид спешился и взял коня под уздцы, Марек последовал его примеру. Спустя пару минут Аид продолжил: — Вы оказались хитрее, избавили их от мук неопределённости: выдали лаконичные заповеди и заветы с примерами. И пусть понадобились толкования, всё же у людей появилась книга, указывающая верное направление. — И они с радостью вцепились в неё, — подытожил демон с презрением. Тропа разделилась на две. Аид выбрал ведущую к реке. Они с лёкостью спустились с холма на песчаный берег и побрели вдоль торопливых волн. Под густыми ветвями плакучей ивы на валуне сидела стройная девушка. Русые с выгоревшими прядками волосы свободно опускались до земли. Глаза ярко-голубого цвета она устремила вдаль. На их появление девушка не отреагировала, лишь поджала пухлые нежно-розовые губы. — Марек, это прекрасная Анзеия. — Аид присел на песок, — всегда тиха и неподвижна. — Чем провинилось столь милое создание? — Она любила подбрасывать соперницам змей. Угадаешь её наказание? Демон внимательнее осмотрел преступницу. Она не шевелилась, фигура напряжена. Темно-серый валун был обычным, корни ивы бугрились вокруг него, уходя в воду. Дерево создавало плотную тень для наказанной и спасало её от палящего солнца. Он вздохнул, готовясь принять поражение, как один из корней пошевелился, затем другой — они все медленно двигались вокруг валуна. Марек ответил, довольно улыбаясь: — Она в окружении змей, при малейшем движении её кусают. — Верно. — Она умирает каждый раз? — Не совсем так. Она испытывает все муки подобной смерти. Кроме того, пока длятся судороги, ее жалят. Одна оплошность может вылиться в несколько часов мучений. — Ты прав: мне понравилось это наказание.***
Солнце стремилось к зениту. Но ещё не опаляло. Бесконечные Елисейские поля пестрели цветами, словно неосторожная рука разбрызгала краски по зелёному ковру. После вони Стигийских болот и духоты пещеры Виктор с наслаждением вдыхал аромат красных маков, нежно-розовых маргариток, белых ромашек, лиловых и оранжевых гладиолусов. В небольших кустарниках прятались и пели цикады. Он остановился и задумался, в каком направлении идти: слева раскинулся кедровый лес, впереди — алеи с острыми башенками кипарисов. Ангел сделал несколько шагов вперёд, когда его внимание привлекло серебристое сияние справа. — Белый тополь! Пойдем скорее! — воскликнул Кирос и начал тянуть Виктора за рукав: — пойдем же! Светоносный нехотя уступил. Ручеек делился на два потока, они окружали дерево и соединялись снова: казалось, что тополь растет на острове, усыпанном кремовыми орхидеями. Ангел прикоснулся к шершавому стволу. От подкатившей тоски перехватило горло. Он судорожно вздохнул: “Где же ты, Марек? Что на этот раз придумала твоя бедовая голова?” На плечо упала тоненькая веточка, усыпанная серебристо-зелеными овальными листочками и желтыми серёжками. Виктор подхватил её. — Левка пожалела тебя, — произнес Кирос, округлив глаза. — Левка? — Не знаешь? — ангел отрицательно мотнул головой, Рыжик продолжил: — Левка — океанида. Аид её любил. После смерти он превратил её в белый тополь. Говорят, когда Аиду грустно, он приходит посидеть в её тени. Светоносный рассматривал веточку так долго, что Кирос вздрогнул, услышав его голос: — Очень тихо. Марека здесь нет. Виктор заткнул подарок Левки за пояс и направился к границе Элизиума.***
Зелёные луга Елисейских полей сменила безжизненная почва нейтральных земель. Глубокие трещины расползлись паутиной, создав причудливые узоры. Сквозь светло-серую корку кое-где пробились хилые растения: большинство из них уже превратились в иссохшие скелеты, остальные медленно умирали. Небо затянула плотная грязно-белая пелена, которую Виктор не мог назвать облаками. Солнце не посещало эти места. Впрочем, как и ветер: воздух был неподвижен, ангел не чувствовал ни тепла, ни холода, ни запахов. Лета манила синевой на линии горизонта. Они продвигались медленно: комочки почвы, не уступающие по твёрдости камням, забивались в сандалии, ранили ноги. Кирос, чирикавший без устали в Элизиуме, не проронил ни слова пока они не добрались до реки: — Это шутка? Ангел провёл рукой по лбу, недоумённо глядя на полуразрушенный мост: уцелели опорные, часть продольных и поперечных балок, покрытие почти полностью отсутствовало. Виктор осторожно ступил на ветхий кусок дерева, сделал шаг, ещё один, с трудом удержал равновесие. Он напоминал себе эквилибриста над пропастью. Кирос последовал за ним. Сквозь огромные дыры в мосту они наблюдали, как темно-синие воды постепенно меняли цвет на лиловый. За метр до берега Виктор поскользнулся и упал. Прохладная река сомкнулась над головой, вокруг засияли звёзды, он зачарованно смотрел на их переливы и изменчивость цветов. Впервые за этот год ангел почувствовал умиротворение, он перестал грести и медленно пошёл ко дну. Звезды побледнели. Лиловые струи закружились вокруг медленно проступающей фигуры: длинные чёрные волосы развевались, тёмные глаза сверкали на фарфоровом лице, бледные губы зашевелились, Виктор не расслышал слов — волна ударила в спину. Он забарахтался и устремился вверх. Кирос сидел на берегу, обхватив голову руками. Увидев Виктора, он вскочил. На призрачном лице появилась улыбка. Рыжик обеспокоенно осматривал светоносного. — Всё хорошо, Кирос. — не выдержал ангел, выкручивая длинные белые волосы. — Ты помнишь меня? — мальчишка замер. — Конечно. — Те, кто выпил воду из Леты, забывают всё. — Я её не пил, я в ней немного поплавал. — усмехнулся Виктор. — Где мы? — Асфоделевый луг. Здесь обитают души, которые не совершили ни подвигов, ни преступлений. Ноги по колено тонули в темно-фиолетовой траве. Ветвистые асфоделии достигали пояса: белые с пурпурными полосками цветы, напоминающие лилии, скучковались в небольшие шишки и облепили тонкие стебли. Нежный аромат наполнил воздух. Души бродили обособленно. Они шарахались прочь от Виктора, когда он пытался заговорить. — Почему их мало? — удивился ангел. — В этом месте души ждут перерождения. Многие уже осчастливлены. Сонливость и усталость обрушились одновременно, ноги налились свинцом, переставлять их стало всё сложнее, глаза слипались. Желание прилечь притягивало к земле. — Что с тобой? — Кирос подхватил ангела под руку, когда он рухнул на левое колено. — Это место… странно… влияет на меня, — слова выталкивались с трудом. — Как это? Ты же живой. — Но я не принадлежу вашему миру, — он говорил из последних сил, — я чуждое создание Подземному царству. — Кто же ты? — Ангел. — прошептал прежде, чем потерять сознание.***
— Ваш культ был сильным, люди видели богов, которым поклонялись. Как же вышло так, что вас забыли? — полюбопытствовал Марек. В этот раз перед ними предстали двое: полный мужчина стоял на краю скалы, второй находился за его спиной. Снизу доносился голодный рокот волн, разбивающихся о камни. — Нравы изменчивы. Мы сохранили своё положение с возросшим превосходством римлян, позволили им дать нам новые имена и продолжить служение. А вот христианство прохлопали: пресыщенность и избалованность вскружили головы моим братьям и сёстрам, я же редко появлялся на Олимпе, ещё реже среди живых. — Хочешь сказать, Он заметил благоприятные условия и подсуетился? Грязно-коричневые комья облаков толкались на небе, меняющем цвет с оранжевого на бордовый. Казалось даже солнце отбывает наказание в этом месте. — Можно и так сказать. Вы отличаетесь от нас, тем не менее между нами гораздо больше общего, чем ты думаешь. — Например? Москиты жалили толстяка снова и снова, он осторожно отмахивался от них, стараясь не сорваться вниз. — Мы по-разному питаемся, но в основе — энергия душ. Ты какой демон? — Инкуб. — Значит, как и мои братья с сёстрами, получаешь живую энергию. Им она выпадала практически ежедневно: людям всегда что-то нужно, мне же только раз за год — ведь и смерть каждый человек встречал единожды. Остальное время мне доставалась энергия умерших душ. — Есть разница? Пухляш не выдержал и выругался. Стоящий за ним тощий мужчина резко толкнул его в спину. Обречённый полетел, оглашая окрестности визгом. Младший брат, выполнявший при жизни жестокие кровопролитные приказания старшего, в Тартаре стал его палачом. — Живая энергия поклонения — тёплая, с лёгкой медовой сладостью и цветочным ароматом, энергия умерших — холодная и безвкусная, но не менее питательная. — Кажется я понял, почему не встретил никого на Олимпе, в отличие от Подземного царства.***
Ритмичные взмахи крыльев ловили воздушные потоки, холод обволакивал тело. Виктор любил летать: единственная возможность не принадлежать никому, кроме себя. Он и небо — один на один. Радость и печаль. Свобода и опасность. Безумие и бесконечность. Расчётливость и предопределённость. Ноющая боль в спине напомнила, что его крылья принадлежат другому. Ангел распахнул глаза. — Не дёргайся! — прозвучал приказ. девушка с миндалевидными чёрными глазами. Его крепко держала на руках девушка. Прозрачные дождевые капли становились серебристыми, соприкасаясь с её пепельными перьями, ветер небрежно разгонял мокрые дорожки, создавая витиеватые узоры. — Кто ты? — Гарпия, — она наклонила к нему голову, и Виктор увидел узкий вертикальный зрачок зелёного цвета в миндалевидных чёрных глазах. — Аэлла. — Куда ты несёшь меня? — В Тартар. — Почему в Тартар? — опешил ангел. — Послушай, я должен друга найти. — Знаю. Твой демон в Тартаре. — Что Марек натворил? — тревога сжала сердце, Виктор напрягся и инстинктивно потянулся к гарпии. — Не ёрзай! Не пушинка же! Уроню — не соберём. — она укоризненно взглянула на ангела и сжалилась: — Ничего не натворил. Он в Тартаре вместе с Аидом прогуливается. Светоносный ненадолго успокоился. “Может зря переживал. Накрутил себя.” — Со мной был мальчик Кирос. Что с ним? — Он ожидает суда и распределения. Мелкая морось прекратилась, облака над головой посветлели, под ногами же они текли дымчатыми лохмотьями. Как только оранжево-бордовые разводы сменили мышиный цвет, гарпия сложила крылья и ринулась вниз. Пушистые на вид облака выпустили ледяные когти и безжалостно хлестали путников. Глаза слезились, морозный воздух обжигал лёгкие. Впервые после потери крыльев Виктор так резко снижался: пульс не отбивал ритм восторга, нет, сердце не билось радостно, оно неуверенно сжалось, лениво качая кровь по одубевшим от напряжения артериям и венам. Аэлла расправила крылья и зависла перед мощной головой великана. За ним возвышались кованые ворота. — Приветствую страж! — Кто это, прекрасная Аэлла? — улыбнулся Тифон. Виктора и гарпию слегка снесло воздушным потоком, освободившимся из лёгких существа. На удивление дыхание было свежим. Ангел зачарованно смотрел в провал огромного рта, словно утыканного острыми обломками скал. Они могли войти в эту пасть, не пригибаясь. — Чужак ищет гостя Владыки. Пропустишь, Тифон? — Войти в Тартар легко, — голубые озера глаз сосредоточились на светоносном, — выйти — только с разрешения Повелителя. Если разминёшься с ним, следующий раз осматривать свои владения он будет через пять столетий. Стоит ли твой друг риска остаться среди обречённых душ? — Стоит, — прохрипел Виктор. Великан развернулся и ухватился многочисленными руками за прутья ворот. — Тифон, не нужно. Я перенесу его. — Как пожелаешь, прекрасная Аэлла. Гарпия опустилась на мощеную дорогу за воротами. — Дальше ты сам. На перекрёстке сверни направо, Аид обычно начинает осмотр с тех мест. — Спасибо, — гарпия приготовилась взлетать, когда ангел окликнул её: — Аэлла! Как ты нашла меня? — В Асфоделевом луге души не кричат, а Кирос надрывался. — полуженщина пристально смотрела на Виктора: — Этот мир требует плату. Ты едва не погиб. Он взмыла вверх, не прощаясь.***
Время странно текло в Подземном царстве. Оранжевое солнце почти полностью поглотили багряные облака. Бордовая трава походила на беспокойные кровавые ручьи. Воздух словно наполнился испарениями алой жидкости или она падала с облаков. Виктор вытер рукавом пот со лба, он ощущал металлический вкус на губах, ноздри заполнил тяжёлый влажный запах. Ноги ныли и подгибались. Ангел остановился, чтобы не упасть. Он не чувствовал Марека, не мог верно выбрать направление. Гиблое место медленно отравляло, просачивалось сквозь кожу усталостью и отчаянием; внутренние инстинкты кричали, чтобы он двигался вперёд, отдых грозит смертью. Светоносный натужно вздохнул и в который раз посмотрел по сторонам. Немного левее он заметил лёгкие блики. “Вода?” — надежда придала сил. Виктор торопился, непослушные ноги отказывались бежать, а он боялся, что сверкание исчезнет. Ангел гнал прочь мысль о мираже. Мироздание сжалилось над заплутавшим. Блики резвились не в ручье, а в огромном озере. В прозрачной воде мелькали рыбы, поблёскивая переливчатой чешуёй на гибком теле. Разноцветные камни расположились на дне. Виктор зашёл в озеро по колено, спешно умылся и напился, холодная вода разогнала мрак в сознании и распутала мысли. Он начал замерзать, но не двигался с места. Его внимание привлекло что-то по середине озера: мерцание мешало рассмотреть лучше. До слуха донёсся жалобный всхлип. Ангел поплыл. Он нашёл женщину лет сорока, она держалась на плаву, запрокинув голову и судорожно хватая воздух наполовину с водой. Виктор дёрнул несчастную к себе, но нечто тяжёлое удерживало её. Он нырнул. Вокруг щиколоток жертвы змеёй обвилась бичёвка, другой конец которой крепко обхватил огромный валун на дне. Ангел метался, пытаясь развязать путы, но верёвка жгла руки. Он вынырнул вдохнуть воздух. Кто-то схватил его за волосы, больно полоснув кожу когтями, и потянул к берегу. Светоносный барахтался пока не развернулся к противнику, в лицо ему устремились шипящие змеи. Они стояли на берегу. Женщина задыхалась и не скрывала своего гнева. Её возраст оставался загадкой, она постоянно менялась: проступали морщины на лице и исчезали, на утончённых руках вздувались и опадали вены, волосы меняли цвет от рыжего до седого и обратно, бесследно растворились только змеи на голове. — Да как ты посмел оспаривать решение Владыки, чужак! — создание Подземного мира наконец обрело способность говорить. — Она, несчастная тонула. Я помочь… — Эта “несчастная”, — передразнила женщина, — тринадцать своих детей, как котят, после рождения утопила. Это её наказание. В Тартаре нет случайностей и ошибок! Её голос бил по перепонкам, а слова — по разуму. Ангел прикрыл глаза и потер пальцами виски. Чужой мир, непонятные законы, и где-то здесь упрямый Марек. — Я эриния Алекто́, — её голос смягчился, она полжила руку Виктору на плечо, и приказала: — рассказывай. Я, возможно, помогу.***
Виктор вышел к раскидистому дереву с фиолетовыми листьями. Ветви гнулись под весом крупных гроздей. Ярко-бордовые полупрозрачные ягоды светились изнутри в лучах заходящего солнца. Марек и Аид расслабленно сидели, опершись о мощный ствол. Светоносный споткнулся об опрокинутый кувшин, спрятавшийся в густой траве. Раздражение и усталость беспокойного дня прорвались наружу: — За каким несчастьем ты сюда полез? Марек от неожиданности выронил кубок и удивлённо хлопал ресницами. — Я переживаю, весь Аид прочесал, а ты здесь отдыхаешь? — возмутился ангел, на бледных щеках разгорелся румянец. — Я…, — он осёкся, взглянув на Владыку Подземного царства. — Присаживайся, отдохни с нами, — Аид тепло улыбнулся. — Ангел? — Да. — Зачем мальчишку с собой взял? — Он хотел сюда попасть. — Виктор перевел дыхание и спросил: — Почему на берегу Стикса столько душ? Не верю, что ты нуждаешься в деньгах. — Не нуждаюсь. Монеты подтверждают, что о душе есть кому скорбеть. — Да какая разница? Чем остальные души хуже? — негодовал светоносный: — А что, если у семьи не было возможности похоронить родственника? Сколько находят неопознанных тел? Аид терпеливо выслушал тираду ангела, пригубил вино и окатил холодом: — Как тебе купание в Лете? Что ты почувствовал в Асфоделевом луге? — Ты вытащил меня. Почему? — Не передёргивай! Отвечай! — жёстко одернул Аид. — Я ощущал, как это место отнимало мои силы, — тихо проговорил Виктор. — То же самое происходит с душой. Она получает энергию от своего рода и делится с Подземным царством, если душа забыта, она развоплотится. Мальчишке повезло. Но рискнул бы ты притащить его сюда, зная, что он может сгореть за пару часов? Ангел схватил протянутый Мареком кубок и осушил торопливыми глотками. Солнце упало за линию горизонта, оставив после себя бледно-розовый свет. Виктор сдавил металлическую чашу до боли в пальцах. — Разве нельзя отправить эти души на перерождение? Они имеют право на ещё один шанс. — Для такого ритуала нужен колоссальный запас энергии. У меня его нет. — голос Аида сочился горечью. Стрекотание цикад назойливо нарушало тишину. Виктор уставился в пустой кубок, сжав губы в тонкую ниточку. — Мы можем помочь? — спросил Марек. — Нет. Ваших сил не достаточно. — Подземный мир погибнет, когда все души переродятся? — Зачем ты на самом деле пришёл ко мне, Марек? Виктор занервничал: Аид и демон сверлили взглядом друг друга. Напряжение окружило троицу плотным коконом. — Общение ангела и демона под запретом, — голос Марека звучал глухо:— мой друг уязвим: он отдал крылья другому. Я пытался оградить Виктора от нападок наших братьев: пообещал “отдых” в Аду со мной. — Не помогло? — Помогло: наши легионы поутихли, но кто-то пустил слух среди людей: за гибель ангела они получат награду от инкуба. Люди давно воспринимают Ад как весёлое место для развлечений, а демонов — соблазнительными и желанными созданиями. — Они объявили на него охоту? — уточнил Аид. — Да. Я надеялся на Олимпе или в Подземном царстве найти подсказку, как повлиять на этих охотников. Люди не боялись вас, но относились с благоговением и уважением, — голос демона оглушал злостью: — меня же и Виктора дёргают призывами, как мелких духов! Ангел придвинулся к Мареку, сжал его ладонь в своих, он ощутил тепло и лёкую дрожь друга. Всё, что не сказано вслух, Виктор находил в чёрных глазах с янтарной каймой. Демон обнял его, светоносный уткнулся в грудь и с облегчением вдыхал родной чуть солоноватый запах, напоминающий море. Сердце наполнили радость и благодарность: Марек полез в этот потерянный и забытый мир ради него. Аид нарушил очарование момента: — Ваши священники слишком красочно описывали муки в Аду, люди привыкли к страху, а некоторые “пытки” попробовали при жизни и нашли их привлекательными. О моём Подземном царстве они не знали ничего, кроме того, что каждый получал своё особое наказание. Пара-тройка историй просочилась, но это мелочи. — Весь фокус в скрытности? — Марек не скрывал разочарования. — Не совсем. Заранее никто не знал, какой будет расплата. Даже я. — Что ж, я не нашёл ответов, но мне понравилось гостить у тебя. — Я не знаю, как помочь тебе. Могу лишь предложить убежище. — Спасибо. — Виктор почувствовал, как Марек погладил его по голове, а затем прошептал: — нам пора. — Ты найдешь путь назад? — Думаю, да. Марек распахнул огромные чёрные крылья, взмахнул ими, расправляя острые переливающиеся перья. Вызванный ветерок взметнул волосы ангела. Виктор резко развернулся и подбежал к Аиду: в протянутой руке вздрагивала веточка Левки. Владыка Подземного мира бережно принял её, нежно провел рукой по листочкам и серёжкам. Светоносный поспешил к другу. — Я погрузил братьев и сестёр в сон, поддерживать в них жизнь становится с каждым годом сложнее. Ангел и демон замерли, поражённые откровенностью Аида. — Стоит ли тратить на них энергию? Они же сторонились и недолюбливали тебя. — Как и я их. Шутка мироздания такова: я был недоволен жребием и только спустя века понял его ценность. Подземный мир не погибнет: души Элизиума и Асфоделевого луга могут уйти, но души Тартара дают вечную жизнь. — Я слышал, что в Греции вера в богов Олимпа возрождается, — с сомнением произнес Виктор. — Мне стоило это немалых усилий. — Зачем? — поинтересовался Марек. — Они — моя семья, другой нет!— печально проговорил Аид, разведя руки в стороны. Демон подхватил светоносного на руки и весело бросил: — Я загляну ещё? — Всегда рад!