Вопрос

      В кои-то веки Дазай воспринимает мои слова серьезно, не притворяясь перед мной счастливчиком и весельчаком. Во-первых, я слишком хорошо понимаю людей, их слабые стороны и их притворство. Хотя, надо признать, он является интересным актёром. Улыбаться каждый день в тюрьме, просиживая за прошлые преступления, и кидать странные шуточки. Нет, так только он может.       Сейчас что-то в нём не то и это интригует. Заговорил о любви так просто, словно какая-то забавная мелочь для разговора. Но это очередная ширма, за которой скрывается горькая правда.       Соврет или нет? — Ты умрешь за меня?       Он жаждет смерти каждую секунду своей жизни, кажется, что ему всегда хотелось уйти из жизни. Не просто так, красиво и символично, чтобы о нём говорили. Всё это я знаю, вижу по его взгляду и бинтам. Но захочет ли он умереть ради своего любимого врага? Насколько он падёт в бездну? — Да.       Искренность так и сквозит в его невинном слове, в простом ответе и в его усталых глазах. Неужели он настолько поверил в то, что мы одного поля ягоды? Если так, то ему повезло с моим единодушием.       И всё же это банально. Погибнуть ради любимого человека каждый может, особенно если сам жаждешь смерти. А если по-другому? — Слишком просто. Будешь ли, будешь ли ты жить для меня?       Да, вот это наиболее тяжёлый вопрос. Жить с ещё более разбитой совестью. Жить, наблюдая за тем, как любовь опутывает и отравляет разум. Жить с радостью.       Иначе говоря, стать чудным самоубийцей, обожающий жизнь. — Да.       Дазай серьезно влюблен, что-то новенькое для меня, привыкшего к его лукавым взглядам, если не пошлым. И всё же он опрометчив, как и я. — Осторожно, никогда не произноси эту клятву, не подумав. Страсть приводит к уступкам, а уступки к подчинению. Ты хочешь этого?       Похоже, я сам попался в сети, вглядываясь в его карие глаза, и он это понял в ту же секунду. — Хочу.