Нападающий

— Вот, держите! Это вам, — организатор тура, Сергей Викторович, гордо протянул Хакимову конверт с чем-то плотным внутри. Снейк раскрыл его и уставился внутрь. — А что это? — Билеты на завтрашний матч для всей вашей группы. Не надо, не благодарите! Это от чистого сердца. Я очень хотел сделать вам приятное! — Футбол? — Да, да! Дело в том, что мой очень хороший друг — тренер футбольной команды и он очень любит вашу «Матрицу». Вот, это от него, так сказать… От благодарного слушателя! — Ааа… Спасибо… Дима выдавил подобие улыбки. Обижать мужчину не хотелось: в туре были созданы прекрасные условия для техников и музыкантов, а посещаемость концертов была, практически, стопроцентной, благодаря умелой и качественной рекламе. — Я надеюсь, вам очень понравится мероприятие, — Сергей взволнованно потёр руки. — Я тоже там буду, у нас с вами и места рядом! — Чудесно, — пробормотал Снейк, понимая, что ничего чудесного в этом нет вовсе и примерно представляя, куда его пошлют участники группы. Хакимов не был бы директором, если бы не предугадал реакцию подопечных с точностью до миллиметра. — Что? Какой футбол? — Стася спрыгнула с беговой дорожки и обошла Диму вокруг, сдёрнув полотенце со стула. — Обычный… Товарищеский матч, написано. Ты же вон, спортсменка, тебе должно быть интересно! — Димочка, не путай фитнес с футболом. Они, конечно, оба на «ф», но принцип совершенно разный. Извини, но я пас! Бекрев долго мялся, боясь отказать Снейку, но потом робко выдал, протирая запотевшие очки: — Дим, я ж слепой почти. Я там ничего не увижу. — Да у нас места вон, в первых рядах! — Тем более, а вдруг прилетит мне мячом по голове… Очки вот разобьются… Нет, я не могу, извини… Глеб проявил сначала неподдельный интерес и даже открыл заспанные глаза: — Футбол? А кто играет? — Подмосковные «Химки» и «Динамо», написано. — А «Динамо» московское? — Нет, Барнаул… — Ууу, — фронтмен прикрыл глаза обратно и прикинулся дурачком. — Не, я не пойду. Я простыть могу. — Где? На улице весна! Май месяц заканчивается! — А там лёд. — На футбольном поле? Там трава растёт. Ты с хоккеем не путай. — Да? А это разное? Нет, тогда тем более, что там делать, раз там льда нет. Ты же знаешь, как сильно я люблю его! Вот скажи мне, с чем сочетается лёд идеально? — С чем, — Хакимов недоумённо приподнял бровь, припоминая, когда это Глеб делился с ним рассказами о своей любви ко льду. — С виски, — многозначительно изрёк младший Самойлов. — С вискарём он сочетается! — И что дальше? Какая связь? — Никакой, — вздохнул Глебсон. — Ты идёшь на футбол, а я иду пить вискарь со льдом. Вот и вся связь. И Диме ничего не осталось, как пойти на следующий день на стадион одному. Для похода пришлось переодеть концертную белую рубашку, заменив её чёрной спортивной толстовкой. Джинсы Снейк переодевать не стал, решив, что спортлук на этом закончен. Возле входа Диму уже ждал Сергей Викторович. На неловкие оправдания, почему из всей группы пришёл только барабанщик, организатор махнул рукой — ничего страшного. Места у «Матрицы» и впрямь были замечательными: всё поле было, как на ладони. Хакимов не обращал внимание ни на местных черлидерш, ни на огромные ростовые куклы, символизирующие талисманы команд. Он оглядывал огромный гудящий, словно улей, стадион, наполняющийся людьми и на душе было, почему-то волнительно и радостно, словно накануне праздника. Когда на поле начали выходить игроки команд, Снейк аккуратно поинтересовался, какие из ребят принадлежат другу Сергея, чтоб поддерживать именно их — на футболе ведь принято болеть за кого-то, а иначе просмотр теряет всякий смысл. — Вон, полосатые, — ответил мужчина и вручил Диме какую-то фанатскую штуку, похожую чем-то на манок Глеба, только в разы больше, в которую громко дунул, показывая Снейку, как с ней обращаться. Хакимов мысленно поблагодарил бога, что на их концерты фанаты с такими не приходят и с улыбкой кивнул, принимая атрибут, а затем принялся с интересом рассматривал футболистов, легко шагающих по зелёному газону и ведущих за руку маленьких мальчиков и девочек. Довольные и гордые ребятишки являли миру улыбки без выпавших молочных зубов и крепко держались за взрослых дяденек. — А что это за дети, — не удержался Дима от очередного вопроса. — Их? — Нет, что ты, — расхохотался организатор и Снейк наморщил лоб, вспоминая, когда они успели с Сергеем перейти на «ты». — Это местные воспитанники футбольной секции. Традиция: молодняк выходит вместе с игроками на поле. У ребят мотивация повышается — хотят стать такими же, как настоящие футболисты, ну и, опять же, как награда за успеваемость в секции, потому что только лучшим разрешается. — Ясно, — вякнул Хакимов и вздохнул, почувствовав себя дилетантом. Матч начался. Жёлто-чёрные «Химки», похожие на шмелей, отважно сражались с «Динамовцами» и явно собирались сегодня забрать победу себе. Постепенно барабанщик разобрался, где чьи ворота и приготовился болеть за нужную команду. Поддаваясь общему настроению и атмосфере, царившей в их секторе, он даже кричал и отчаянно дул в подаренный гудок. Внезапно, игра была остановлена и одного из «шмелей» сменил на поле высокий худощавый, но аккуратный и подтянутый футболист. Сплюнув на газон, он отбил «пять», подставленную ему отбывающим на скамейку запасных и под дружный свист трибун выбежал на поле. — Что это было? — удивился Дима. — Замена, — глаза Сергея заблестели. — Валере поиграть дали. — Валере? — Ну да, Валерка Аркадин, звезда нашей команды. Он после травмы, его надолго пока не выпускают, но играет он блестяще! Тринадцатый номер, запомни! С этого момента игра для Снейка разделилась на «до» и «после». Он уже даже не обращал внимание на то, что Сергей постоянно ему «тыкает» и лишь неустанно следил за тринадцатым номером. Валера, бесспорно, был хорош в своём деле! Ловко обманывая соперника и принимая мяч от своих, он вёл его прямо к воротам «Динамо». Уже через десять минут после того, как Аркадин включился в игру, был забит первый гол. Естественно, им же и был забит. — Ай, молодец! Молодец, Аркаша, — Сергей свистел, как мальчишка, засунув пальцы в рот и обнимал Диму. Снейк воровато оглядывался на беснующихся фанов, скромно улыбался и тихо шептал: «Аркаша…» — Хочешь, зайдём в перерыве к пацанам, я вас познакомлю? — видимо, не так уж и шептал, раз Сергей услышал. — Да ну что-о, зачем? — Дима попытался придать лицу небрежное выражение и настроиться на саму игру, безотносительно нападающего. Но тот двадцать пятым кадром проникал в его сознание и мешал сосредоточиться. Первый тайм подошёл к концу со счётом 1:0 в пользу «Химок». — Пойдём, — организатор схватил Снейка за рукав толстовки и потащил к выходу. — У нас есть минут пятнадцать. — Сергей Викторович, — пытался вырваться Дима. — Давайте я тут вас подожду! Ребятам не до меня сейчас, у них там установки и всё такое, им отдохнуть надо. — И то верно, — Сергей, словно опомнился и вернулся на место, а Хакимов выдохнул. Во втором тайме «Динамо» сравняло счёт. Валера бегал злой и что-то показывал арбитру, но мяч, забитый соперниками, защитали. На трибунах снова орали фанаты, поддерживая свои команды, а Снейк, совершенно потерявший интерес к матчу, следил лишь за тринадцатым номером. Теперь это был персональный футбол одного человека на поле, а остальные двадцать были исключительно массовкой. Дима давно осознал и принял свою слабость — он не являлся стопроцентным гетеро, его привлекали совершенно одинаково женщины и мужчины. Кажется, это называлось бисексуальность, но Хакимову было всё-равно, какой термин обозначал его внутренний мир. Да, у него был уже второй брак и дочь от первого, но всё это не мешало ему получать удовольствие, когда на член насаживался горячий мужской рот. Напротив, была какая-то пикантная нота во всех этих действиях — они, словно хорошим острым соусом, приправлялись штампом ЗАГСа в паспорте. Сейчас же Снейк совершенно позабыл о штампе, о горячих ртах и прочем разнообразии в его жизни — сейчас существовал только он сам и маленькая полосатая фигурка на газоне, отчаянно сражающаяся за победу своей команды. И не было в этом мире ничего более непорочного и прекрасного. 2: 1 — таков был исход матча. Добавочное время не подарило шанса «Динамовцам» и Аркаша, забивший на исходе второго тайма ещё один мяч в ворота соперника, принёс «Химкам» безоговорочное лидерство. Хакимов вздрогнул от финального свистка — неужели, всё? Несколько часов пролетели неприлично быстро… — Пойдём, — Сергей снова потянул его в направлении раздевалок и Дима сдался, глядя себе под ноги и пробираясь сквозь толпу к выходу. В раздевалке пахло потом — терпким мужским запахом и немного кедами. Снейк поморщился, ныряя в этот спортивный смрад, но уже через несколько минут перестал ощущать резкий запах и адаптировался. Человек в центре комнаты что-то тихо говорил команде, очевидно, торжественную речь, поэтому Дима вместе с Сергеем замерли у входа, наблюдая за происходящим. Помещение, вдруг, наполнилось громкими криками, а футболисты подхватили тренера и троекратно подкинули к потолку, затем осторожно опустив на пол. — Дмитрий Васильевич, — Сергей, наконец, пробрался к другу и обнял мужчину. — Поздравляю вас! Молодцы, парни твои! Молодцы! Ура-аа! Знакомьтесь, я тебе тут гостя привёл! Тёзка твой, тоже Дима. Тренер глянул на Снейка и вспыхнул. — Не ожидал, правда, — он пожал Хакимову руку. — Дмитрий, главный тренер «Химок» и ваш большой поклонник. — Дмитрий, — улыбнулся барабанщик. — Главный тренер «Матрицы» и… спасибо за матч, за билеты и за победу! — Ну, за победу не мне спасибо, а нашему Валерику! Где он там? Аркадин, иди сюда! У Снейка затряслись ноги. Валерка глянул внимательно из толпы и, отставив на стол стаканчик с водой, направился к ним. — Вот, звезда наша, Валерий Андреевич, — улыбался тренер и трепал Аркашу по плечу. — Да ну, какой я Андреевич, просто Валера, — ухмыльнулся нападающий и протянул Снейку руку. — Можно ещё Вэл. Тот пожал её достаточно быстро, боясь задержать в своей и глянул футболисту прямо в глаза, о чём тут же пожалел: глубокие и тёмные, они смотрели прямо внутрь души и, кажется, немного смеялись над смущённым барабанщиком. — Дима наш специальный гость сегодня, — пояснил Сергей Валерке и его оглядывающимся одноклубникам. — Это директор и участник группы «The Matrixx», которым я организовываю туры. Глеб Самойлов, «Агата Кристи», — добавил он, видя лёгкое недоумение на лицах некоторых парней. Все зааплодировали, приветствуя Снейка, а тот, вдруг, не смотря на привычку быть медийным, стушевался. — Рад знакомству, — выцепил его из лап смущения Валерка. — Я знаю вашу группу, но лично вижу впервые. — У нас завтра концерт, — Дима слышал собственный голос, словно со стороны. — Приходите… — Отчего ж не прийти, придём, — ответил за всех Сергей. — Желающие могут у меня получить проходки! Это вам дополнительный бонус за сегодняшнюю победу! А сейчас, господа, переодеваемся и в автобус! Уже оплачен банкет от меня и других спонсоров, нас ждут! Клуб одобрительно загудел, а Дима захлопал глазами, приходя в себя. — Ты с нами? — спросил его Аркаша. — А? Я? Нет, я… Мне надо идти… — Ну тогда до встречи на концерте завтра, — улыбнулся футболист и снова пожал Хакимову руку на прощание. На этот раз оба задержались на несколько секунд дольше, сжимая чужие узкие ладони. Снейк отметил, что у Валерки очень тёплая и твёрдая рука, а Аркадин подумал о том, что Дима или очень волнуется, или много мёрзнет, потому что тонкие пальцы были хрупкими и ледяными. Весь следующий день барабанщик буквально летал. Его даже ничуть не раздражали обычные вещи, которые иногда доводили до бешенства и техник Юра, тупя в мониторы, предположил, что Дима влюбился. Денис, сидевший рядом и меняющий струны на Стасиной гитаре, поддержал коллегу. Но Снейку было наплевать и на это — пусть думают, что хотят. Он весь, целиком был поглощён мыслями о кареглазом футболисте и сегодняшней встрече с ним. — Ну чё, болельщик, как вчера сыграли то? — лениво поинтересовался Глеб, прибывший на площадку перед самым началом концерта и расположившийся на диване в гримёрке. — Наши победили? — Победили, — подтвердил Дима и вцепился в палочку, потому что прямо к нему по коридору направлялся улыбающийся Валерка. Сегодня его было не узнать: форму он сменил на узкие чёрные джинсы, как у Снейка, и обтягивающую тонкую водолазку — тоже безупречно чёрную. Поверх ткани по ключицам перекатывалась серебряная цепочка и такая же, только более массивная, устроилась на бедре, украшая джинсы. На ногах были лёгкие берцы, а волосы на голове, которые вчера футболист убирал в хвост, сегодня были аккуратно и эффектно начёсаны и уложены. — Привет, — он пожал руки музыкантам. — Нас запустили чуть раньше и я зашёл пожелать удачи! — Спасибо, — ухмыльнулся Глеб, глядя на незнакомца и видя, как плывёт «матричный» директор. — Где вас разместили, — засуетился Хакимов, жадно сглатывая. — На втором этаже, за столиком. Да нас и пришло только шестеро, это вместе с тренером и Сергей Викторовичем. Вчера, вроде, такая толпа собиралась, а утром только четверо отписалось в группе. — Ну, хорошо, что хоть вы пришли, — Дима дотянулся до второй палочки и сжал их в пальцах вместе с первой. Ему очень хотелось сказать, что самое главное — пришёл Валерка, но это было бы лишнее сейчас. — Это твоё? — поинтересовался Вэл, перехватывая из рук Снейка оранжевый инструмент. — Яркие, прикольно! — Моё, — улыбнулся Дима. — Нравится? Дарю. — Да ладно? — Валеркины глаза блестнули. — Правда, можно взять? — Ну конечно! Обычно я кидаю их в зал после отыгранного сета, но там они уже… кхм… все в труху — разбиваются об ударную установку. Да и до второго этажа они вряд ли долетят. Так что бери. — Спасибо, — на лице Аркадина читался нескрываемый восторг. — Ладно, я пойду. Не буду вас отвлекать, а то скоро начало… Он кивнул Глебу и исчез в коридоре. Хакимов судорожно выдохнул. — Наглец, — констатировал Самойлов. — Это кто был? — Да так, вчерашний нападающий. Познакомились после матча. Точнее, нас Сергей познакомил. — Нравится он тебе, да, — в голосе Глеба промелькнула смешинка. — Кто? Сергей? — Дима хмыкнул. — Ой, да ладно, щас начнёшь! Нападающий твой! Не нападал ещё на тебя? Впрочем, мне кажется, что ты первый бросишься на него. — Глеб, — в глазах Димы плескалось отчаяние. — Я уже пятьдесят лет Глеб, — Самойлов поднялся с дивана. — Ты ему позволил тебя на «ты» называть и даже не поморщился. Не рановато ли, после первой встречи? Серёга с нами уже второй год работает, а ты его всё по имени-отчеству величаешь. Как зовут то наглеца? — Валера. — Валерий и Дмитрий, объявляю вас мужем и… мужем! Аминь! Не кипятись, — фронтмен жестом осадил подскочившего барабанщика. — Ты ему тоже интересен, иначе бы он уже накидывался за столом с теми, с кем пришёл сюда, а не палочки у тебя отрабатывал тут за кулисами. Всё, пойдём переодеваться. Снейк тяжело вздохнул, но слова Глеба вселили в него некоторую надежду. Концерт пролетел ещё быстрее вчерашнего матча. По крайней мере, так показалось и Диме, и Валере. Благодарные фанаты вызывали группу «на бис», дарили цветы и даже какие-то сувениры. Потом стихла музыка, свет погас, люди, переполненные эмоциями, разошлись, а техники выползли на сцену собирать аппарат. Дима замешкался в гримёрке, роясь в куче бумаг. Все коллеги уже уехали в комфортном трансфере, а он всё никак не мог найти договор с фотоагенством, который ему передали буквально перед началом концерта и который он благополучно куда-то засунул впопыхах. — Это не то… И это тоже не то… Господи, сколько у меня всякой херни в документах, кто бы ревизию провёл! Но Снейк прекрасно понимал, что всё это жутко нужные бумаги и любой, кто посмеет до них дотронуться, будет убит барабанной палочкой, прилетевшей и воткнувшейся точно в глаз. — Господи, нашёл! — Дима возвёл взгляд к потолку и выдохнул. — Какое счастье! Он резко обернулся и чуть не заорал от неожиданности — в дверном проёме стоял Валерка и, оперевшись на косяк, с улыбкой наблюдал за директором. — Ты! — Хакимов взвизгнул, как баба. — Ты чего пугаешь? — Прости, я не хотел, — улыбка моментально сошла с лица футболиста. — Давно стоишь тут? — Достаточно давно, чтоб вдоволь налюбоваться на то, как ты материшься и психуешь. — Извини, — Дима потёр переносицу. — Договор один прое… Потерял. Без него было бы грустно. — Бывает, — Аркаша отлип от косяка и прошёл внутрь гримёрки. — Ты в гостиницу? — Да, собирался. — Торопишься? — Э… Ну, вообще, нет. — Я просто хотел тебя позвать прогуляться. Сергей Викторович сказал, что вы уезжаете утром. — Конечно, пойдём прогуляемся! Я с радостью. Дима наспех засунул ворох бумаг в сумку и застегнул замочек. — Идём? — Как быстро ты собрался, — рассмеялся Валерка. — Надо было давно тебя поторопить. Они вышли на улицу. Майский вечерний воздух ударил в ноздри и моментально вскружил голову. Хотелось вина, стихов и любви. — Крутая у вас программа, — нарушил тишину Аркаша. — Я даже пожалел, что мы наверху были, а не в толпе. Там, наверное, вообще отжиг идёт на полную! — Знаешь, что самое интересное, я тоже могу только предполагать, какой там отжиг, потому что вижу это всё исключительно со сцены, — улыбнулся Дима. — Да и то, вижу — это с натяжкой. Там слепят приборы и сижу я в самой заднице всегда. Передо мной ещё три жо… Спины маячат регулярно. Так что, сам понимаешь, о толпе я имею весьма смутные представления. — Да, группа у вас огонь! И жопы — что надо, — Вэл дотянулся и сорвал ветку яблони. — Девка прикольная такая. Басистка, да? Как её? — Стася, — процедил Снейк и настроение у него резко упало. — Точно, Стася! У нас Игорёк на неё запал. Аж слюни текли. Весь вечер меня доставал с ней: смотри, смотри, какая! Аркаша очень точно изобразил коллегу и расхохотался. — А ты что? — осторожно поинтересовался Хакимов, боясь услышать ответ. — А я что? Ничего. Не мешай, говорю, концерт смотреть! — Валера отвернулся и сунул Диме ветку. — Это тебе. Дима затрепетал и уткнулся носом в бело-розовые нежные цветы. На душе стало так легко и светло, словно снова исполнилось шестнадцать лет. — Давай зайдём куда-нибудь? — предложил Аркаша. Они свернули в ближайшую кафешку, заказали кофе, десерт и по бокалу вина. — Я думал, вы не употребляете алкоголь, — удивился барабанщик. — Мы? — Ну спортсмены там… — Вообще, да. Но ближайшая игра не скоро, поэтому можно… Немного, — Валера прищурился и снова попытался заглянуть в Димины глаза. Такие голубые и чистые, они манили футболиста. Хотелось смотреть и теряться в их глубине. Но Снейк не позволил этого и отвёл смущённый взгляд. Для него сейчас всё, почему-то, было непривычно и, словно, впервые. Обычно, Дима посещал для своих плотских утех вполне конкретные заведения с проверенным персоналом. Там люди сами знали, что и как делать, и если за его столик подсаживался кто-то, значит вечер гарантированно заканчивался сексом. Снейк не запоминал лиц и имён — ему это было не интересно. Москва большая и вероятность того, что они пересекутся где-то вне заведения, была равна нулю. А если и пересекутся — корпоративная этика не даст этим людям даже бровью повести. С фанатками тоже проблем не возникало — практически все они готовы были раздвигать ноги, но с фанами Дима был строг и ничего такого себе не позволял во избежание сплетен. У него, за много лет, был разработан целый алгоритм поведения для любой ситуации и заготовлены шаблоны на все случаи жизни. Сейчас же барабанщик был полностью обезоружен: Валера не был фанатом, не был тем самым человеком из заведения… Он вообще был совершенно другой! Его хотелось любить, им хотелось восхищаться, осыпать комплиментами и поцелуями! Боясь сделать больно Аркаше, Снейк осторожничал, да и конкретной уверенности в том, что всё взаимно, не было. — За знакомство, — Валера соединил свой бокал белого полусухого с Диминой «Изабеллой». Вино ударило в голову. Сразу сделалось пьяно и хорошо. Врут те, кто говорят, что ничего не случается от одного бокала. Хакимов поторопился закинуться кофе, потому что безумно хотелось провести под столом рукой прямо по узкой коленке в чёрных джинсах и замереть пальцами там, где нахально, словно дразня, расположилась цепочка с ключами. — А чем ты любишь заниматься в свободное от футбола время, — отвлекая себя от приватных мыслей, любопытничал Дима. — У меня его почти не бывает, — пожал Аркаша плечами. — Мы постоянно на тренировках и сборах. Но вообще, только не смейся! Я играю на гитаре. Дома, для себя. У меня отец очень хотел, чтоб я музыкантом стал, но я упрямый в детстве был… С годами только всё пришло… А ты? — А я, — Дима улыбнулся. — Я художник. Правда, в последнее время что-то всё никак не могу взяться за кисти. Вдохновения нет. — Серьёзно? Художник? — Вэл отставил вино. — Нет, ты врёшь! Покажи? Есть на телефоне картины? — Есть, — Снейк открыл галерею. — Вот. — Да… Мрачновато, — Аркаша вернул телефон. — Но, блин, это очень круто! Всё так детально и… Неужели эти образы, они в твоей голове все? Ты прям мыслишь ими? — Ну, почти, — Дима покраснел. — Некоторые герои взяты из жизни. Где-то подсмотрел что-то, вдохновился… — Это нереально круто! Выставку не планируешь провести? — Я проводил, летом два года назад… — Жаль, я раньше не знал тебя! Обязательно бы приехал в Москву ради такого! Даже купил бы себе картину. Ту, на которой глаз изображён. Он, как будто на твой похож — такой же красивый. Хакимов опустил взгляд и тихо произнёс: — Хочешь, я тебе её подарю? — Нет, что ты, — Валерка вновь поднёс бокал к губам и отпил глоток. — Я не могу принять её! Это… Это слишком дорогой подарок для меня! Ладно, палочки, но картина… Извини, Дим. Они помолчали какое-то время, думая каждый о своём. В воздухе летала стая несказанных слов и оба чувствовали это. — Наверное, пора возвращаться в гостиницу, — вздохнул барабанщик. — Завтра у нас выезд рано утром. — Какой город следующий в туре? — Мы возвращаемся в Москву, тур окончен. — Понятно. Хорошо отдохнуть вам! — Спасибо. Снейк положил на стол купюру, которой хватало, чтоб заплатить за себя и за спутника и ещё прилично оставалось на чай. Валера скривился, собираясь заплатить сам, но Дима мягко остановил его, накрыв руку футболиста, с уже приготовленной банковской картой, своей ладонью: — Не надо, я угощаю! И снова Аркаша подумал, что у Димы слишком ледяные пальцы для майского вечера. Их не согрело ни вино, ни ароматный кофе. До гостиницы они дошли пешком. На улице уже была ночь. Лёгкая, майская. Диме безумно нравилось всё: этот город, общество Аркадина и их неторопливая беседа. Казалось, они знали друг-друга много лет, хотя с момента знакомства время можно было пересчитать по часам. — Пришли, — зачем то констатировал факт Снейк, оглядывая здание гостиницы. — Да, — нелепо согласился Валера и улыбнулся. Он вообще очень много улыбался и Диме хотелось запомнить его вот таким, а потом нарисовать. Он знал, что когда вернётся — обязательно сядет за новую картину и посвятит её Аркаше. Внезапно, барабанщик почувствовал на своих губах невесомое прикосновение Валеркиных губ, таких желанных и тёплых, и инстинктивно потянулся к источнику тепла. Они целовались, не боясь быть увиденными. Сейчас в мире не существовало более никого, кроме них — безумных, влюблённых и желающих друг-друга. — У меня в номере… есть ещё бутылка вина, — прошептал Дима, чуть отстраняясь от футболиста. — Зайдёшь? Дважды предлагать не пришлось. В лифте оба они, оказавшись на ярком свету, почувствовали неловкость, но Снейк первым собрался и, нашарив руку Валерки, переплёл свои и его пальцы. Аркаша кивнул и стиснул руку в ответ. — А уютненько у вас тут, — пройдясь по номеру, гость плюхнулся на шикарную двухспальную кровать. — Мы на сборах иногда в хостеле ночуем, а тут — вон как, по-царски прямо и вообще… Дима не дал ему договорить. Бросив пиджак на стул, он накрыл поддатливое и гибкое тело Валеры своим и жадно приник губами к полуоткрытому рту. Одежду снимали, не переставая целоваться. Дверь в номер, кажется, так и осталась незакрытой на замок, но об этом думалось меньше всего. — Как ты любишь? — тихо поинтересовался Хакимов. — Сверху, — так же тихо ответил Аркадин. Дальше они понимали друг-друга уже без слов. Снейк стонал в подушку, накручивая наволочку на кулак и подавался бёдрами навстречу. Валерка прикусывал своё запястье, чтоб не вскрикнуть и тут же, отпуская себя, поцелуями скользил вдоль Диминого позвоночника, вызывая сотни мурашек на нежной коже. Потом был недолгий перерыв в пару сигарет и снова Дима насаживался на вспотевшего и разгорячённого Валеру, опираясь на его согнутые в локтях руки, соединяя ладони и сплетая пальцы. — Ты… Такой тесный, — бесстыдно шептал Аркаша и закатывал глаза. — Тебе хорошо? — Очень, — стонал в ответ Дима и жадно впивался в распухшие и пересохшие губы Валерки. — А тебе? — Да… Надо ли говорить, что про вино они и думать забыли, а когда обессиленные и счастливые, барабанщик и футболист лежали на смятой простыни и наслаждались масштабом разгрома и простыми объятиями, Валера поднёс к губам сигарету, которую курил и держал в руке Хакимов, и жадно затянулся. — Ты ещё и куришь, — усмехнулся Дима. — Закуришь с тобой, — Вэл ткнулся носом в Димины чёрные мягкие волосы и отметил про себя, что ледяные пальцы Снейка, которые не согрели вино и кофе, стали, вдруг, очень живыми от нежных прикосновений и тёплого дыхания. Он сжал их в горсть, а затем по очереди поцеловал подушечки: — Я думал, ты никогда не согреешься. В соседнем номере Самойлов курил на балконе и удовлетворённо хмыкал. Он редко ошибался в людях, но не потому, что редко контактировал с ними, а потому что чувствовал их интуитивно. — Надо было тогда поспорить с Димоном на бутылку вискаря, что этот наглец отличный нападающий, — вздохнул фронтмен. — Сейчас я бы уже спал пьяненький… Утро застало любовников в объятиях друг-друга. Дима нашарил оживший будильник и отключил, затем поудобнее прижался к Аркаше. — Вставать надо, — пробурчал Вэл и поцеловал барабанщика в висок. — Угу, — согласился Снейк и зевнул. Они приняли душ, оделись в звенящей тишине. Оба понимали, что вот-вот нужно будет расставаться. — На вокзал поедешь с нами, — спросил Хакимов и, не удержавшись, присел рядом, обнимая. — Если хочешь, то поеду, — Валера отвернулся. — Слушай, — быстро заговорил Дима, словно боясь, что забудет мысль. — А ты не думал перевестись в Москву? Играть за столичный клуб? Ты же очень талантливый! «Спартак» там какой? А? — Дим, — Аркаша взял в ладони лицо любовника и заглянул в глаза. — Какой столичный клуб? Во-первых, не забывай, что я после травмы… Голеностоп! Это как волка ноги кормят, так и меня… А во-вторых, ты же вот тоже очень талантливый, но у тебя твоя «Матрица» и ты не идёшь играть в «Ночные Снайперы» или к Бутусову, да? А у меня есть мои «Химки». Снейк понимающе кивнул и Валерка с сожалением выпустил его из своих рук. — Пора выходить. — Пора. Они успели перехватить по стаканчику отвратительного кофе из автомата в фойе и оба, не сговариваясь, вспомнили вчерашний вкусный, со сладким десертом в кофейне. И опять же, оба подумали, что гораздо слаще десерта были их ночные поцелуи. — Дим, можно я… Я не поеду на вокзал, — тихо проговорил Валерка, пока они ждали остальную группу и техников. — Можно, — улыбнулся Хакимов, пряча за улыбкой боль. — А ты оставишь мне свой номер? — А надо? — Вэл поднял глаза цвета спелой смородины на барабанщика. — Как хочешь, — пожал плечами Дима, не смея навязываться. — Наверное, лучше оставить всё здесь, в этом городе, — вздохнул Аркаша и допил ужасный кофе одним глотком, а потом смял стаканчик и выбросил в урну. «Мы с тобой слишком разные, чтобы быть вместе», — добавил он уже про себя. — Может, ты и прав, — Снейк закурил. — В любом случае, я хочу, чтоб ты знал, что эта ночь была прекрасной… «А вот будет ли такой оставшаяся жизнь или она, как этот чёртов кофе, только и сгодится для того, чтоб ненавидеть новые дни?» — Счастливо оставаться! — Пока! Хакимов протянул ладонь и Вэл, пожимая её, почувствовал холод хрупких пальцев. P.S. через две недели в дверь Аркадина позвонил курьер и вручил босому и сонному Валерке посылку, напоминающую коробку из-под пиццы. Аркаша не ждал никаких посылок и был удивлён, но на документах совершенно точно стоял его адрес и имя, указанное в извещении принадлежало ему. Развернув упаковку, Вэл ахнул. Прямо на него уставился с картины голубой глаз, который Валера облюбовал в кофейне, рассматривая работы Хакимова. На пол упала записка, которая была запечатана вместе с картиной в посылку. Футболист нагнулся и поднял листок. «Знаешь, я всё ещё не могу забыть тебя. Очень хочется верить, что у тебя всё хорошо! Я начал писать новую картину. На ней будешь ты. Так я решил ещё в день нашей первой встречи. Целую, твой Д.Х.» Валерка скомкал записку в кулаке и лихорадочно соображая, что делать дальше, вдруг, бросился к мобильному телефону. — Алло, Сергей Викторович, не разбудил? Помните, вы тур «Матрицы» организовывали недавно? Да. Мне нужен телефон их директора, срочно! Жду.