Я дома

Лифт конечно же не работал, как же иначе, он всегда ломался в самые неподходящие моменты. Но на восьмой этаж Дима взлетел как на крыльях. Наконец-то двухнедельная командировка позади, две невыносимо долгие недели разлуки подошли к концу. Они ещё ни разу не расставались так надолго с тех пор как начали жить вместе. И это оказалось действительно трудно. Не спасала ни постоянная переписка, ни видеозвонки по вечерам. Видеть родное лицо лишь на экране было так тяжело, что сердце сжималось от тоски. Ключ в замок попал лишь с третьего раза: так дрожали в нетерпении и предвкушении руки. Всю дорогу Дима мечтал, как тихонько зайдёт в квартиру, на цыпочках проберётся до спальни, по дороге скидывая одежду, и осторожно залезет под одеяло, в нагретую мягкую берлогу, прижмётся к тёплой спине любимого и зароется носом в спутанные тёмные кудри. Квартира встретила его до боли знакомыми запахами и звуками: громко тикали старые часы в гостиной, мирно фырчал холодильник в маленькой уютной кухоньке, пахло свежим бельём с сушилки и немного кофе, кажется, Стёпка опять варил его ночью, не мог уснуть. Дима вспомнил, как тот постоянно жаловался, что не может спать один, долго бродит по квартире, пьет кофе, читает, пока вконец не измотает организм до состояния, что можно вырубиться даже стоя. «Глупый, нельзя же так с собой!» — ругал его Дима, хотя у самого дела со сном обстояли не многим лучше. Он тихо разделся, прошёл в ванную и решил нарушить намеченный и просмакованный во всех подробностях план, быстро ополоснувшись с дороги. Уже после, наскоро обсушившись полотенцем и натянув первую попавшуюся футболку, Дима проскользнул в спальню, да так и замер на пороге, старясь запечатлеть в памяти представшую взору уютную картину: теплый широкий луч из-за неплотно занавешенных штор мягко облизывал высунутую из белого пухового кокона одеяла ногу. Сердце зачастило по новой. Дима опустился вниз и на четвереньках подобрался к свисавшей с края кровати розовый стопе, ткнулся лбом в её теплый изгиб. Посидел так, переводя дыхание. Чуть сдвинулся, любуясь. Едва коснувшись, поцеловал маленькую двойную родинку на косточке. Ну как можно мужику иметь такие красивые стопы! Дима невесомо обвел гладкую округлую пятку, пробежался по подушечкам аккуратных пальцев, в очередной раз поражаясь их идеальной форме и расположению. Сколько он целовал и ласкал их и никогда не мог удержаться, стоило только увидеть это совершенство. Дима провёл языком по безукоризненному своду и чуть прикусил невероятно аппетитную пятку. Вдруг нога дернулась, втянулась под одеяло, и в следующий момент над большим пуховым облаком показалась всклокоченная голова с совершенно заспанным и до ужаса милым лицом. — Димка! — ахнул Стёпа, разом просыпаясь. — Я думал, мне снится это всё! Ты как же здесь? Когда? Я ж тебя вечером должен был встречать! Столько всего приготовить хотел успеть… Дима не дал ему договорить, вскинулся, сгрёб в объятия и несколько секунд спустя уже покрывал родное лицо мелкими частыми поцелуями, обкалывая губы об отросшую щетину. — Закончил раньше. Билеты урвал. Сюрприз хотел сделать, — бормотал Дима между поцелуями. — Скучал по тебе. Думал, с ума сойду! Нацеловавшись, надышавшись теплым любимым запахом, чуть перевёл дух и наконец осознал, что и правда вернулся, не снится это. — Я дома! — счастливо выдохнул. — С возвращением! Дима снова стиснул его в объятиях. Кажется, кому-то сегодня придется взять отгул, потому что он ни за что не собирался выпускать Стёпку из постели ещё очень и очень долго.